м
заметно.
   - И почему же так, по вашему мнению, происходит? - спросил Левко.
   - Потому, что одни задумываться над этими вопросами не хотят, другие не
умеют, а третьи и хотят и умеют, да ничего поделать не могут. Да вот хотя
бы, почему начальники всех рангов требуют от личного состава строжайшего
соблюдения социалистической законности по отношению к гражданам, но тут же
забывают, что это за законность такая, едва речь заходит об интересах
подчиненных. Ни в одном законодательстве или уставе не сказано, что
работника милиции можно заставлять работать по 12 часов в сутки без
отгулов и выходных. Давно прошли времена, когда все эти безобразия
оправдывали какой-то особо высокой зарплатой. Не может быть такого в
правовом государстве, чтобы за нарушение одних законов виновных предавали
суду, а других - повышали в должности.
   - Тут вы, Александр Павлович, не правы, - категорично заявил
Смолянинов. - Мы день и ночь как на войне. Какие могут быть счеты, кто
сколько работает? Разве не к этому нас обязывает служебный и человеческий
долг?
   - Вы меня не агитируйте. И вы, и я, и Сергей Харитонович, и другие
руководители сами для себя определяют максимальную продолжительность
рабочего дня. Я говорю о Его Величестве Законе. Если он не соответствует
реальной обстановке, его надо менять.
   Или создать все необходимые условия для его безусловного соблюдения. И
бытовые, и материальные, и моральные, и какие хотите, чтобы каждый,
получая по ТФУДУ. стремился бы работать еще больше и лучше.
   А то выходит, что мы ради укрепления законности сознательно ее
попираем. И не надо прикрывать наше собственное неуемное стремление к
администрированию, нашу неорганизованность, а то и просто беспринципность
громкими словами о служебном долге. В этом деле мы поднаторели - дальше уж
и ехать некуда.


   V


   Было совсем светло, когда Илья вышел из дома.
   День обещал быть теплым, по-настоящему весенним.
   Солнце готовилось воспарить в глубоком голубом небе.
   В его ярких косых лучах еще тремя солнцами горели и отражались в озере
купола монастыря. Туристские автобусы ровной шеренгой застыли перед
воротами.
   Неподалеку от них Илья, к своему удивлению, заметил Логвинова. Тот
сидел на раскладном стульчике перед переносным мольбертом и увлеченно
работал кистью. Ким рассеянно посмотрел в сторону Карзаняна и равнодушно
отвернулся к работе. "Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! - подумал Илья. -
Значит, вот как Ким Климович разыскивает "клюквенников" и спекулянтов. А,
впрочем, богу - богово, кесарю - кесарево а топтунам-топтуново, как
говаривал отец. Одни работают как могут, а другие - как захотят". И,
понимая, что Логвинов не случайно, конечно, оказался около монастыря в
этот ранний час и не просто рисовал, Илья все равно с обидой вспомнил
самодовольное лицо Кима.
   Ругая себя за то, что поленился приготовить завтрак, о чем обычно
заботился отец, и обеспечил себе тем самым на целый день плохое
настроение, Илья поспешил дальше. Под ногами хлюпало снежное месиво, капли
с крыш падали за воротник. Дорогу, как назло, преградил огромный грузовик
с прицепом, который вез длиннющие трубы на достраивающийся
газоконденсатный завод. Илья имел все основания обижаться на судьбу:
спешишь, секунды считаешь, а тут - забуксовавший в рыхлом снегу мастодонт.
   "Крепко меня дедушка Ревзин повязал", - подумал Илья, подходя к
автобусной остановке. Вопреки обыкновению, автобуса пришлось ждать
недолго. В салоне, стараясь не очень сильно работать локтями, он пробрался
сквозь плотную массу пассажиров и прижался к стенке у окна. У вокзала
народу заметно поубавилось. Он смог развернуться и стал пробираться к
выходу. Впереди протискивался невысокий увалень в коричневом пальто и
кепке. Он двигался, слегка покачиваясь, нагнув вперед голову и оттопырив
короткие руки, и без того неплотно прилегающие к телу из-за обилия мышц.
   Глядя на него со спины, Карзанян наметанным глазом распознал пьяного и
уныло ожидал дальнейших событий. Так и есть. Вот парень будто бы случайно
толкнул одного пассажира, другого. Третий - человек в ондатровой шапке с
большим рыжим портфелем в руке - покачнулся от толчка и, тронув парня за
плечо, негромко произнес:
   - Потише, гражданин. Держаться надо.
   "Гражданин", видно, только того и дожидался.
   С широкой, довольной улыбкой на лице повернулся, оглядел сначала
портфель, потом шапку и выдохнул человеку в лицо:
   - Ты чего, пьянь, к людям пристаешь? Убери сундук, - и пихнул коленом
по портфелю.
   - Идите уж, идите. Выпили, так хоть ведите себя пристойно, - робко
произнес владелец портфеля, отодвигаясь подальше от парня.
   Назревал дорожный скандал. Илье удивительно "везло" на всякие уличные
происшествия. То ли они преследовали его, то ли он сам их искал, только
без него редко что обходилось. Стоило появиться Карзаняну у
винно-водочного магазина, как подвыпившие приятели начинали выяснять
отношения или завязывалась свара между продавцом и покупателями. Разве
пройдешь мимо? А то вдруг прохожий падал в обморок - Илья спешил за
"Скорой помощью". Приходилось ему до прибытия работников ГАИ выслушивать
взаимные обвинения водителей, совершивших аварию, добывать у директоров
магазинов жалобные книги. Однажды на него в отдел поступила жалоба от
покупателей с рынка. Карзанян привел в мясной павильон работников
отделения БХСС и, пока те разбирались с нечистым на руку продавцом,
успокаивал очередь. В результате оказалось, что это он, участковый, как
было написано в жалобе, "лишил людей мясопродуктов".
   Илья выслушивал очередную нотацию от руководителей и... опять
вмешивался...
   Владелец желтого портфеля отвернулся и уставился в окно. Парня, слегка
выпившего для куража и направлявшегося, по всей видимости, куда-то, где
его ожидало "настоящее" веселье, такой вариант не устраивал. Он еще раз,
уже сбоку, ударил по портфелю и завопил:
   - Чего рожу-то воротишь? А ну, извинись! Человека оскорбил и
отвернулся. Чего цепляешься?
   Автобус замер. Пассажиры, до этого занятые своими думами и заботами,
зашевелились, примеряясь поскорее выйти, тем более что остановка была уже
совсем рядом. Некоторые с укоризной смотрели на старшего лейтенанта
милиции, наблюдавшего за происходящим с задней площадки.
   - Последний раз спрашиваю, - наседал парень, не замечавший Карзаняна и
уверенный, что никто не помешает ему, - будешь извиняться? Сейчас ты у
меня... А ну выйдем. Ты у меня заговоришь. Выйдем, выйдем.
   Карзанян уже стоял за его спиной.
   Илья понимал, что в данной ситуации криком ничего не добьешься, грубой
силой - тоже. "Дави их уверенностью, спокойствием, верой в свою силу и
правоту, - вспомнил он наставление отца. - Но не любезничай. На все твои
"пожалуйста" и "извините" у них своя реакция. Для них вежливые слова вроде
отборного мата для нормального человека - тоже оскорбление. В нашем деле
одинаково важны и сила разума, и разумная сила".
   Илья наклонился к парню, прошептав ему на ухо:
   - Со мной выйдешь?
   - Чего? - не разобрал тот от неожиданности.
   - Со мной, говорю, выйдешь? - повторил Илья немного громче.
   - А ты чего, мент, цепляешься? - оценивающе смерив Илью взглядом,
процедил парень. - Ты воров лови, а честных граждан не трожь.
   Илья улыбнулся: все шло как надо. Он заметил, что человек с рыжим
портфелем, воспользовавшись тем, что его оставили в покое, поспешил к
выходу. Это не ускользнуло и от внимания бузотера, рванувшего было
вдогонку. Но Карзанян взял на прием кисть его левой руки и коротко, но
несильно рванул вниз. Тот, охнув от боли, упал на колени.
   - Что с вами? Не ушиблись? - искренне, как показалось пассажирам,
решившим, что парень просто споткнулся, спросил Илья, помогая ему
подняться и незаметно заводя его руку за спину. Из этого положения,
попытайся бузотер оказать сопротивление, он легко мог перейти на удержание.
   - Поднимайтесь, поднимайтесь, - уговаривал Илья ошалевшего задиру. -
Выходить пора. Я вам помогу.
   Но тот выходить уже передумал. Он попытался вырваться, напрягая свое
мощное округлое тело. Но Илья удерживал его, хотя и аккуратно, но жестко.
   И тут парень закричал. Не от боли, а от унижения, Только что он был в
центре внимания трепещущих от одного его взгляда пассажиров, и вдруг...
Этого не приученная к повиновению натура никак не могла вынести.
   - Давай, давай, топай, - тихо приговаривал Илья, ведя подвыпившего к
выходу. - Что посеешь, то и пожнешь.
   Отошедшие от испуга пассажиры зашумели, вспомнили вдруг все разом, что
драться в автобусе неприлично. "Сейчас начнется", - со злостью подумал
Илья, и тут же раздались несколько реплик о том, что милиция совсем
распустилась и законы ей не указ - людей прямо на улице мордуют. "Эх,
граждане, граждане, - досадовал про себя Илья, - когда же вы наконец
разберетесь, где компот, а где мухи. Скажи я сейчас что-нибудь резкое -
жалобу еще напишут, да с такими подробностями... А на хулигана будут
жаловаться лишь тогда, когда он им лица в кровь разобьет.
   Да еще и простят до суда, родителей пожалеют и его самого, этакого
"несмышленыша".
   - Пусти, гад, тебе говорят. Все равно припомню.
   В гробу найду.
   - Спокойно, граждане, - бросил Илья в ответ на предложение какой-то
бабуси ослобонить мальчонку. - Нужны два свидетеля. Кто пойдет со мной в
милицию?
   Такого оборота дела никто не ожидал. Все молчали. Парень, замерший в
объятиях Карзаняна, воспрял духом:
   - Какая милиция? Чего я такого сделал? Вот еще нашелся милицией пугать!
Пусти, гад!
   - Что же молчите? Кто будет свидетелем? - еще раз спросил Илья, глядя
на владельца рыжего портфеля. Но тот отвернулся и сделал еще шаг к выходу.
- Тогда я его отпущу.
   Автобус остановился, двери открылись. Пассажиры стали выходить,
недовольно оглядываясь на них.
   - Вот видишь, - с едкой улыбкой обратился Илья к парню. - Суд народа -
это тебе не народный суд.
   Будут ждать своей очереди для обид. Без свидетелей протокола не
составишь. Хотя потерпевший тебя простил, я выношу тебе общественное
порицание. Иди, только смотри со стыда не сгори.
   Едва Илья ослабил захват, парень рванулся из автобуса, догнал человека
с портфелем, на ходу ударил по портфелю и скрылся в переулке. Илья
посмотрел, как растерянный человек лезет в лужу за своим сокровищем, и
усмехнулся. Отец учил: уважай людей, а преступника трижды - как человека,
как противника, как возможного помощника в будущем. Что же, и такую шпану
уважать? Этого Илья понять никак не мог.
   ...Постояв несколько секунд напротив дома, где жил Ревзин, Карзанян
решил начать с крайнего правого подъезда - не потому, что решил изменить
своей привычке. Тут была другая причина.
   Дверь ему открывали чаще всего старики и ставушки. Кто помоложе, в этот
теплый субботний день поехал за город. Пенсионеры сидели дома и радовались
незваному гостю, угощали чаем, который постоянно был готов. Илья не
отказывался.
   Окно кухни в пятьдесят второй квартире, по его расчетам, выходило в
переулок. Встретившую его у порога довольно молодую женщину в длинном
цветастом халате украшала тщательно уложенная и явно предназначенная для
выхода замысловатая прическа с обесцвеченными локонами-пружинами, лежащими
на тестоподобных щеках. На круглом лице, еще не накрашенном, неприятно
блекло"!, расплылась несколько удивленная, но доброжелательная улыбка.
   - Ой, товарищ милиционер, проходите, проходите.
   Чего это вы к нам пожаловали? - ласково пропела женщина, пропуская Илью
в квартиру. - Хорошенький-то какой, молоденький. И откуда же таких в
милицию набирают? А я думаю, кто это пришел? А это вот кто. Раздевайтесь,
притомились небось. Я сейчас чайку поставлю с вареньицем.
   Илья, не ожидавший такого потока внимания и заботы, невольно попятился.
   - Я по делу к вам.
   - По какому такому делу? - В голосе женщины появились визгливые нотки.
- Если по делу, то ошиблись. Вам к Васюковой, этажом ниже, в сорок восьмую
надо. А я одна живу, - жеманно потупилась она. - От меня мужья не гуляют.
Только Васюкова сейчас на работе. Да что же вы все в прихожей стоите?
Проходите в комнату.
   Хозяйка посторонилась, пропуская Илью, но тот направился прямиком на
кухню, где хозяйки проводят большую часть времени.
   - Я не по делу о пропавшем муже, - отходя от окна, сказал он. - Меня
интересует, были ли вы дома во вторник от половины девятого вечера до
одиннадцати.
   - Как это не по делу? - не отвечая на вопрос и водрузив на бедра пухлые
руки, изумилась женщина. - Вы должны его поймать и посадить на три года.
   - Кого "его" и почему именно на три? - не смог сдержать улыбку Илья.
   - Потому! Год oн уже отсидел, нe помогло, пусть теперь три посидит.
   - Да кто он?
   - Да муж же Засюковой, Женька.
   - А, Евгений Сергеевич? Так он же не был осужден, а направлялся в ЛТП
на принудительное лечение от алкоголизма.
   - А что толку? Как был пьяницей и бандитом, так и остался. Как
напьется, на весь подъезд орет, в квартиры к соседям ломится.
   - Пугает, что ли?
   - А кто его знает, чего куролесит. Он и ко мне несколько раз колотился,
да я не пустила.
   - И часто oн так?
   - Да, почитай, каждый выходной, а то и по будням. Вот и намедни, во
вторник. Я как раз из магазина шла - с работы, а он в подъезде спит.
Разлегся - не обойдешь, пришлось через него шагать.
   - Это во сколько же было?
   - Да я же говорю, как магазин закрылся. В девять закончили, я еще к
Валентине, подружке но работе, заходила. Посидели. Туда-сюда. Значит, в
без чегото одиннадцать.
   - У дома никого не встретили?
   Женщина недоуменно уставилась на Карзапяна, соображая, разыгрывает он
ез или в самом деле такой непонятливый.
   - Я о чем толкую-то? Женьку Васюкова. Его и видела, спал в подъезде.
   - А на улице никого не было?
   - Л что на улице? Там никого, одни машины.
   - Много?
   - Да не так чтоб много. Одна вроде у нашего подъезда стояла.
   - Какая машина? - теряя терпение, вытягивал Илья интересующие его
сведения.
   - Обыкновенная, с огоньком.
   - Такси, что ли?
   - Ну, я и говорю, такси. Женька, видать, приехал, да до квартиры не
дошел.
   - Цвет, номер не запомнили?
   - Только мне и рассматривать, у меня свои дела.
   - В машине кто-нибудь сидел?
   - Водитель.
   - А еще?
   - Нет, больше никого. Л вот Женьку Васюкова видела, пьяный валялся. Я
как мимо их квартиры проходила, на звонок нажала. Райка вышла. Я ей говорю:
   "Иди, своего забери, а то замерзнет". А она мне: "Сама забирай, если он
тебе нужен", - и дверь захлопнула. Это вместо спасибо. Оба они такие.
   Больше ничего интересного узнать не удалось. Но если бы Илья при
знакомстве с женщиной представился как положено, то его разговор с Ниной
Власовнон Хоревой, чьи показания о вечерних событиях вторника он уносил в
нагрудном кармане, мог бы вообще не состояться или был бы посвящен совсем
другой теме. Но и то, что она подтвердила наличие такси у дома, было
немало. Придется побеседовать с водителями. Схемаи никуда от нее не
денешься.
   В восьмидесятую квартиру он не успел позвонить.
   Дверь открылась сама. Лида появилась перед ним совершенно неожиданно, и
сама в удивлении замерла, встоетившись с его ласковым и радостным взглядом.
   - Жаль, что ты уже уходишь, - грустпо произнес Илья, когда от
затянувшегося молчания им обоим стало неудобно и надо было что-то сказать.
- Я как раз хотел к тебе зайти, думал договориться сходить куданибудь
вечером.
   - Мог бы и позвонить утром. Ты что, забыл, я же по субботам работаю. -
Лида вздохнула.
   Илья знал, что эта девушка не любит скучать, любит кино, танцы, а
главное - поклонников вокруг.
   Чуть ли не каждую неделю заглядывает в кафе "Ярославна", где проходят
молодежные вечера. Там-то он и познакомился с нею. Правда, в тот вечер ему
было не до веселья. В составе оперативной группы Илья наблюдал за молодым
официантом, который подозревался в том, что шарил по карманам оставленных
на стульях у столиков пиджаков.
   Пришлось подстраиваться под общую массу танцующих. Илья пригласил
девушку, сидевшую ближе других. А потом, познакомившись, не отходил от
Лиды весь вечер. Только через несколько дней он понял, что несколько
развязная девушка была для него не только прикрытием во время выполнения
задания. Илья отыскал ее, они стали встречаться. Но редко. Постепенно Лиде
надоело звонить ему на работу, самой приглашать на свидания. Да и Илье
стали тягостны ее упреки, хотя у него в самом деле не было свободного
времени. Правонарушители никак не хотели считаться с тем, что сотрудник
милиции тоже имеет право на личную жизнь. Они оставляли это право только
за собой.
   Да и заниматься было нужно.
   Лида звонила все реже, у Ильи началась очередная сессия, и встречи
совсем прекратились. Несколько раз он видел Лиду на улице, но старался не
замечать и проходил мимо. Да и что Илья мог ей предложить, кроме
беспокойства?
   ...Они медленно шли к трамвайной остановке, болтая о пустяках и не
затрагивая главного, что беспокоило их обоих.
   - А знаешь, Илья, в доме напротив старика одного убили? - спросила
вдруг Лида.
   - Откуда ты взяла, что убили?
   - Соседи говорят.
   - Мало ли что говорят, еще ничего не известно.
   Лид, можно я тебе завтра позвоню?
   - Звони, - равнодушно сказала Лида. - Все равно ведь не позвонишь.
   - Честное слово, позвоню. Я пошел. Ладно? Извини. Вспомнил об одном
деле.
   Нажимая кнопку звочка у двери квартиры Москвиных, Карзанян рассчитывал
задать хозяевам те же вопросы, что и другим жильцам дома. Но от этого
сразу пришлось отказаться: женщина за дверью на просьбу впустить его
ответила отказом, хотя Илья был в форме, представился и подержал перед
глазком двери свое служебное удостоверение. Пришлось пригласить соседей по
лестничной площадке, двое из которых знали его в лицо. Только тогда
Москвина открыла.
   На вид ей было около сорока пяти. Но Илья догадывался, что это
впечатление создается благодаря умелому применению косметики. Женщина
выглядела не га шутку взволнованной. Она долго не хотела объяснять, почему
боялась открыть дверь, потом вдруг расплакалась. Илья как мог успокоил ее
и с таинственным видом сообщил, что пришел по очень важному делу.
   - Так вы все знаете? - облегченно спросила Вера Петровна.
   - Если бы знал все, - выделяя интонацией последнее слово, ответил Илья,
- мне бы незачем было к вам приходить. Расскажите лучше с самого начала и
по порядку, а я запишу.
   - Но ведь мой муж сказал...
   - Не беспокойтесь, с ним мы тоже поговорим, - на всякий случай прервал
женщину Карзанян, чувствуя что ей очень хочется сообщить ему что-то
важное. - Давайте уточним кое-какие детали.
   - Ну, если так... - Вера Петровна провела посетителя в одну из комнат и
поудобнее устроилась на диване, где проводила большую часть суток.
   Илья сел напротив хозяйки за низким неудобным журнальным столиком и
пригубил предложенный хозяйкой черный кофе, который в отличие от чая
терпеть не мог. Слушая хозяйку, он все больше и больше убеждался, что ее
рассказ каким-то боком имеет отношение к событиям, приведшим его сюда. И
теперь Илья больше всего опасался того, что кто-нибудь войдет и прервет их
беседу. История выглядела непростои.
   ...Вера Петроина вставала обычно поздно. Утром зазвонил телефон. К
аппарату подошла Алла.
   - Позвоните, пожалуйста, после одиннадцати. Мамы нет дома. - Девушка
положила трубку и пошла на кухню.
   - Кто там, Аля? - Вера Петровна проснулась от звонка и была
раздосадована.
   - Не знаю, какой-то мужчина.
   Мужчина ее в данный момент не интересовал. Москвина повернулась на
спину и закрыла глаза. Но сон не возвращался.
   Она стала вспоминать подробности вчерашнего вечера, проведенного в
гостях у Поталовых. Точнее, в ресторане, куда Поталовы пригласили их на
день рождения главы семейства. Очень удобно: не надо таскать продукты,
торчать у плиты, готовить, а потом чуть ли не до утра мыть посуду. Все
было очень хорошо. Поталовы не поскупились, посидели вшестером рублей на
двести пятьдесят.
   Не