ера никогда не видел, пока он мне его
не показал.
   Вопрос: За что ты его ненавидишь?
   Ответ: Я его не ненавижу.
   Вопрос: Почему ты хочешь всю вину свалить на него?
   Ответ: Потому что теперь это не имеет значения. Потому что это ничего
не изменит. Потому что, когда он вошел в вагон, я уже успел получить  по
чеку. Если Трамони не сделал бы этого, он бы сам убил Жоржетту. Я в этом
уверен. Ему надо было кого-то убить.
   Вопрос: Какую цель вы преследовали?
   Ответ: Я не понимаю вопроса.
   Вопрос: Почему вы все это сделали?
   Ответ: Не знаю. Мы хотели уехать в Южную Африку или Австралию. Сперва
уехал бы я с шестью миллионами Элианы, затем, чуть позже, ко мне приеха-
ла бы Жоржетта. И может быть, Жан Лу. Не знаю. Мы бы что-нибудь придума-
ли. Мы бы уехали.
   Человек по имени Грацци, облокотившись о стол и  обхватив  лоб  левой
рукой, сидел один в кабинете своего шефа, на ладони правой руки  у  него
лежали два оставшихся патрона из барабана револьвера "Смит-и-Вессон". Он
думал о своем сынишке Дино - ему всего три года и семь месяцев,  и  спит
он, сжимая маленькие кулачки на подушке, - думал, как и всегда, о разных
глупостях. Когда шеф вошел, он медленно положил перед ним оба патрона.
   Шеф взглянул на него, закрыл дверь, бросил на  стол  отпечатанные  на
машинке странички, которые принес, и сказал:
   - Ну что, мистер Холмс, как здоровье? Я должен был  пойти  вечером  в
кино, но тут я прогорел.
   Он достал из верхнего кармана пиджака сигарету, произнес:
   - Эта скотина Фрегар, верно, вздохнул с облегчением. Огня,  пожалуйс-
та, у меня всегда уводят спички.
   Дверь снова отворилась, и Малле, просунув голову в кабинет,  сообщил,
что девчушка ждет в коридоре.
   - Вот незадача, - проговорил Грацци, - я чуть было не забыл.
   Он попросил соединить его с Марселем. Сказал шефу, что сейчас освобо-
дит кабинет, вот только договорится, как привезти в Париж  этого  парня.
Белокурая девушка нерешительно перешагнула через порог, и шеф  обратился
к ней:
   - Входите же, милочка, усаживайтесь в это кресло, ну, как  у  вас  на
работе?
   Она ничего не ответила. Стояла у окна, и свет лампы освещал ее немно-
го бледное красивое лицо. Грацци смотрел на нее, разговаривая по телефо-
ну.
   - Слушай меня, малыш. Сейчас семь часов. Через час тебя отвезут в Ма-
риньян. Твой отец дал согласие. Тебя заберет  военный  самолет,  который
летит из Алжира. Я буду ждать тебя в аэропорту Бурже.
   - В котором часу я прилечу?
   - Часов в одиннадцать. Что касается сегодняшней ночи, то  я  с  твоим
отцом договорился. А завтра он уже будет здесь.
   - Чтобы защищать меня?
   - Нет, чтобы привезти тебе  чистое  белье.  Возможно,  тебе  придется
встретиться с Габером и Гранденом, ты не против?
   - Ну, встретиться я бы предпочел с кем-нибудь другим.
   - Даю тебе еще пятнадцать секунд и вешаю трубку.
   И пока девушка говорила по телефону, стоя в своем голубом  пальто,  а
свет лампы освещал ее белокурые волосы, шеф продолжал курить свою  сига-
рету, посыпая пеплом пиджак, и лицо его, хоть он и выглядел усталым, как
обычно лоснилось.
   Грацци обошел стол. До него доносился голос паренька, говорившего  на
том конце провода. Мадемуазель Бенжамина Бомба стояла, вытянувшись перед
лампой, спиной к ним, в ответ она лишь молча кивала головой: да, да, да.
А паренек говорил:
   - Ты слышишь меня, алло, они привезут меня, алло, я снова увижу тебя,
сегодня вечером я увижу тебя, алло, ты слышишь  меня,  ты  не  отвечаешь
мне, Бэмби. - Он говорил: - Бэмби, моя маленькая Бэмби.
   А она, не произнося ни слова, лишь кивала своей  белокурой  головкой,
отвечая ему: да, да, да.
   Париж, январь 1962 года