ак посмотрят  в Карне на развод; Карн, не
забывайте, - заведение церковное. И он убил  ее. Рассчитал в деталях грязное
убийство; пораскинув своим куцым ученым  умишком,  сфабриковал все требуемые
улики, указующие на убийцу, которого не существует.
     Но стоп! Тим Перкинс получил шестьдесят один балл - оценку невозможную,
- значит, Перкинс сплутовал. Была и возможность у Перклнса - ему доверен был
портфель. Снова Роуд пораскинул умишком и решил, что Тим открывал портфель и
видел плаш, сапоги, перчатки. Видел кабель. Тогда Роуд и Перкинса убил.
     С удивительной энергией  Фшщингвскочил, налил,  выпил.  Лицо  его  было
красно и выражало почти ликование.
     Смайли встал.
     - Когда вы будете в Лондоне? В четверг?
     - Да, я условился с заведующим - мы  завтракаем  с ним  в одном из этих
мерзких клубов на Пэл-Мэле.  Всегдашнее у меня невезение с клубами, а у вас?
Но боюсь, теперь не слишком много смысла  в нашей с  ним беседе, раз вся эта
история выйдет наружу. Даже и в репетиторы меня не возьмут. Смайли помолчал,
подумал.
     -  Вечером  в  четверг  прошу  ко  мне  -  отобедать.  Если  угодно,  и
переночевать. Я приглашу еще одного-двух  знакомых.  Компания составится.  К
четвергу  самочувствие ваше улучшится. Поговорим.  Возможно, я  смогу помочь
вам... в память Адриана.
     - Благодарю вас. С удовольствием. Помимо той беседы, у меня к тому же в
Лондоне разные мелкие дела требуют упорядочения.
     - Хорошо. В без четверти восемь. Байуотер-стрит, Челси, дом 9-а.
     Филдинг записал адрес в блокнот-календарь. Рука его нимало не дрожала.
     - Галстук черный? - осведомился Филдинг с пером в руке, и некий бесенок
толкнул Смайли ответить:
     - Да, но это не суть важно. Минута молчания.
     - Надо полагать,  - начал Филдинг нащупывающе, - что на суде непременно
получит огласку все связанное со мной и Тимом? Ведь в таком случае я человек
конченый. Безвозвратно конченый.
     - Не вижу, как можно избежать огласки.
     - Но как бы ни было,  а я уже  гораздо  лучше  себя  чувствую, - сказал
Филдинг. - Гораздо.
     Кратко простившись, Смайли вышел и  быстрым шагом  направился обратно в
полицию  -  довольно твердо уверенный в том, что  давно  не  встречал такого
законченного лжеца, как Филдинг.


     Глава 1 7

        "КРОЛИК, БЕГИ!"


     Он постучал в дверь кабинета Ригби и вошел, не дожидаясь ответа.
     - Весьма опасаюсь, что вам придется арестовать Стэнли Роуда, - начал он
и пересказал свой разговор с Филдингом.
     - Шефу  надо  будет  доложить, - морща лоб, сказал  Риг  би.  -  Вас не
затруднит повторить у него  свой рассказ? Если уж сажать под арест карнского
преподавателя, то с ведома шефа. Он вернулся только что. Погодите минутку.
     Ригби  поднял  трубку  телефона,   попросил  соединить  с  начальником.
Несколькими минутами позже они молча шли уже по устланному ковром  коридору.
По обеим сторонам на  стенах висели  фотографии карнских команд  регбистов и
крикетистов. Часть снимков пожелтела и выцвела от  индийского солнца, другие
были  выполнены  в  коричневатом  тоне  сепии  -  излюбленном тоне  карнских
фотографов начала века. По коридору были расставлены огненно-красные  пустые
ведра с четкой  белой надписью: "Пожарное". В дальнем конце коридора темнела
дубовая дверь. Ригби постучал, подождал. Никакого  отклика. Снова  постучал,
за дверью крикнули: "Войдите!"
     Вошедших встретили внимательными взглядами два  очень крупных спаниеля.
Позади спаниелей,  за  громадным столом-бюро, сидел,  как водяная  крыса  на
плоту,  бригадный   генерал  Хэвлок,   кавалер  ордена  Британской  империи,
начальник кар-нской полиции.
     Через  голое его темя шли  две-три поперечные  седые прядки,  тщательно
прилизанные  и  распластанные,  дабы прикрыть  побольше  лысой  площади. Это
придавало  Хэвлоку странно мокрый вид, точно он  сейчас вот окунался в реку.
Недостачу волоса щедро возмещали усы, желтые, увесисто-слитные. Роста Хэвлок
был  очень  маленького;  на  нем  был  коричневый  костюм  и  жесткий  белый
воротничок со скругленными уголками.
     - Сэр, -  начал Ригби,  - разрешите  вам представить мистера  Смайли из
Лондона.
     Хэвлок вышел из-за стола, как идут сдаваться  -  без уверенности,  но с
покорностью. Сунул гостю шишковатую ручонку и проговорил без пауз:
     - Из Лондона, вот  как? Здравствуйте, здравствуйте,  - точно  заученное
наизусть.
     - Мистер Смайли здесь с  частным визитом, сэр,- продол  жал Ригби. - Он
знаком с мистером Филдингом.
     - Штучка этот Филдинг, штуч-ка, - отчеканил шеф.
     - Именно, сэр, - сказал Ригби и продолжал: - Мистер Смайли сейчас был у
мистера Филдннга, чтобы проститься перед отбытием в Лондон.
     Хэвлок  стрельнул глазами-бусинками  на  Смайли, словно  сомневаясь,  а
способен ли тот на такую дальнюю поездку.
     - Мистер Филдинг  дал что-то вроде показания и подкрепил новыми, только
ему известными фактами. Касательно убийства, сэр.
     - И далее? - вопросил шеф с неким вызовом.
     - Он сказал, что убийца - муж.  Стэнли  Роуд,- повел дальше рассказ уже
Смайли.  -  Филдинг показал, что, когда староста принес ему портфель Роуда с
экзаменационными ра ботами...
     - Какими это экзаменационными?
     -  Как  вы помните,  Роуд  в тот день  проводил письменные экзамены. Из
класса он шел дежурить в Аббатство, а затем вечером  ему  предстоял  обед  у
Филдинга. Удобства ради он дал Перкинсу портфель и велел отнести...
     - Перкинс - это жертва несчастного случая? - перебил Хэвлок.
     - Да.
     - Вы отменно осведомлены, - заметил загадочно Хэвлок.
     -  Филдинг  сказал, что  открыл принесенный  Перкинсом  портфель, желая
взглянуть, как  выполнил Перкинс  экзаменационную  работу.  От  этой  работы
зависели перевод и будущее мальчика, - продолжал Смайли.
     - Работа, работа, только и слышишь  нынче  о работе,  -  горько  сказал
Хэвлок. -  В  те  времена, когда я здесь  учился,  было по-иному,  смею  вас
уверить.
     - Открыв портфель, Филдинг  увидел там, помимо экзаме  национных работ,
пластиковый  плащ, пару  кожаных  старых  перчаток и  пару  резиновых сапоге
обрезанными голенищами.
     Пауза.
     -  Великий  боже! Вы  слышите,  Ригби?  Ведь  это  же  все обнаружено в
посылке, в Лондоне. Великий боже!
     -  И вдобавок он  увидел  в  портфеле отрезок  толстого кабеля. Как  вы
помните,  за  этим именно портфелем  Роуд  возвращался к  Филдингу  в  вечер
убийства, - заключил Смайли. (Словно ребенка кормил - по ложечкам.)
     Последовало затяжное молчание. Затем  Ригби, изучивший уже своего шефа,
сказал:
     -  Мотив  убийства  - забота о  карьере, сэр. Миссис  Роуд не проявляла
желания занять  более высокое положение в сбще-. стве, одевалась затрапезно,
не принимала участия в религиоз ной жизни школы.
     - Минуточку,  - сказал Хэвлок. - Роуд спланировал  убийство  заранее  -
верно я говорю?
     - Так точно, сэр.
     - С намерением придать делу вид убийства с целью ограбления.
     - Так точно, сэр.
     -  Взяв оставленный портфель, он  идет обратно к Северным полям. И как,
значит, он далее действует?
     - Он надевает плащ  и капюшон, галоши  и перчатки. Вооружается кабелем,
сэр. Входит через заднюю калитку, проходит  садом и звонит с парадного, сэр.
Жена открывает  ему.  Он  ударом валит ее  с ног, тащит по снегу в теплицу и
убивает там.  Отмыв  свою одежду под краном,  прячет  в посылку. Запаковав u
завязав посылку, идет - на этот раз к воротам, ступая по дорожке, сэр, зная,
что следы  его  скоро затрутся другими следами. Выйдя на твердую дорогу, где
следов не видно, он поворачивает и снова идет в дом, разыгрывая роль убитого
горем  мужа  и  не забыв  наложить  отпечатки  своих  пальцев,  сэр,  поверх
перчаточных следов на трупе. Но оставалась вещь, которую слишком опасно было
отсылать, сэр. Орудие убийства.
     - Добро, Ригби. Арестуйте его. Мистер Борроу даст вам ордер, если надо,
а не то я позвоню лорду Солею.
     -  Слушаю, сэр.  Я  пошлю также  сержанта Лоу,  чтобы взял  у  Филдинга
показания по всей форме - да, сэр?
     - Какого дьявола, однако, Филдинг раньше молчал?
     -  Надо  будет спросить его, сэр, -  с деревянным  бесстрастием ответил
Ригби и вышел из кабинета.


     - Вы не  карнианец?  -  спросил Хэвлок, тычком переправляя  гостю через
стол серебряный портсигар.
     - Нет-нет. К сожалению, нет, - ответил Смайли.
     - Откуда же знаете Филдинга?
     - Мы познакомились в Оксфорде после войны.
     - Сомнительная штучка Филдинг, пресомнительная. Ваша, говорите, фамилия
Смайли?
     - Да.
     -  Некий однофамилец ваш  женился на  Энн Серком,  кузине лорда  Солея.
Чертовски красивая девушка - и нате вам,  вышла за  этого штафирку. Какой-то
шут гороховый из  гражданской службы,  с орденом империи  и часами именными.
Солей был  адски раздосадован. (Смайли промолчал.) Сын Солея учится здесь, в
Карне. Слышали?
     - В газете, помнится, читал.
     - Скажите-ка, Роуд этот... он из классической, не так ли?
     - Да, по-моему.
     - Дьявольски странная история. Эксперименты к добру не ведут, согласны?
Традиция новшеств не любит.
     - Да, не любит.
     -  В  чем  и беда  теперешних  времен. Возьмите  Африку. Как  будто  не
понимает  никто, что  с  места  в  карьер  общества  не построишь.  Столетия
требуются,  чтобы  выработать  тип  джентльмена.  -  Хэвлок  глубокомысленно
нахмурился, поигрывая лежащим на столе ножом для бумаг.
     - Интересно,  как он  ухитрился  забросить в кювет кабель, которым жену
убил. С ночи убийства  он в  течение  двух  суток не  выходил  у  нас из-под
надзора.
     -  Для меня  это загадка, -  сказал Смайли. - Это и  пункт,  касающийся
Джейни Лин.
     - Какой такой пункт?
     - Я не верю,  чтобы у Роуда хватило духу вернуться в  дом  тотчас после
убийства, если он знал,  что Джейни Лин видела, как он убивал.  Если сделать
допущение,  что Роуд это знал - а такое допущение весьма правдоподобно, - то
от  Роуда  потребовалось   бы  чрезмерное  хладнокровие...  всякую  уж  меру
переходящее.
     - Странно, чертовски странно, - проворчал  Хэвлок. Он взглянул на часы,
отставив левый локоть быстрым кавалерий ским движеньицем, которое показалось
Смайли  комичным и чуть-чуть печальным.  Минуты  шли. Не  уйти  ли,  подумал
Смайли, но его удержало смутное чувство, что Хэвлок нехочет остаться один.
     - То-то  шуму  будет,  - сказал  Хэвлок.  -  Не  каждый  день  карнский
преподаватель обвиняется  в убийстве. -  Он со стуком опустил нож на стол. -
Плетьми бы  эту  журналистскую  погань,  плетьми!  -  разразился  Хэвлок.  -
Прочтите  только, что они печатают о королевской семье. Сколько там  злобы!-
Он  встал, пересек комнату, сел в кожаное кресло у камина. Один из спаниелей
подошел и лег у ног.
     - Но  что  его  толкнуло, какой дьявол дергал?  Ведь  собственную  жену
свою...  Есть же  на  свете  субъекты.  -  Хэвлок  сказал  это  с  искренним
недоумением, как бы взывая: "Просветите, люди добрые",
     -  Я не  думаю,  -  медленно  проговорил  Смайли,- чтобы  возможно было
когда-либо исчерпывающе узнать, что именно толкает человека на поступки.
     - Вы глубочайше правы, Смайли... А могу ли я узнать род ваших занятий?
     -  После войны работал некоторое  время в  Оксфорде.  Пре подавал,  вел
исследования. Теперь в Лондоне.
     - Из этих, значит, интеллектуалов?
     Хоть бы Ригби скорее вернулся, подумал Смайли.
     - Не знаете, у этого субъекта Роуда есть семья? Отец, мать живы?
     -  По-моему,  умерли  оба, -  ответил  Смайли. На  столе  Хэвлока резко
зазвенел телефон, и Ригби доложил, что Стэнли Роуд исчез.


     Глава 1 8

        "ПОСЛЕ БАЛА"


     Смайли уехал в Лондон  в час тридцать дня. Он чуть не опоздал  на поезд
из-за  спора  в отеле в  связи  со счетом. В  полиции  он оставил  для Ригби
записку со своим  лондонским адресом и телефоном  и с просьбой позвонить ему
сегодня же  вечером, когда станут известны результаты экспертизы.  Больше  в
Карне делать было нечего.
     Поезд медленно набирал скорость, и Джордж Смайли с растущим облегчением
смотрел, как  один за другим тонут в  холодном  февральском  тумане знакомые
силуэты Карна. Да, он не хотел сюда ехать. Боялся  встречи  с родиной жены -
мест боялся, где прошло ее детство.  Но ничто здесь не напоминало о ней хотя
бы слабо -  ни безжизненные  очертания  замка  Солеев,  ни  окрестные  поля.
Осталась только  сплетня  -  и  останется,  покуда  живы  Хэвлоки  и  Хекты,
кичащиеся тем, что вхожи в первый дом Карна.


     Такси доставило его домой в  Челси; он поднялся с чемоданом в спальню и
распаковал его там с заботливостью человека, привыкшего жить одиноко. Теперь
принять ванну. Но прежде он решил позвонить Эльсе Бримли, Телефон у кровати.
Присев  на край постели, он набрал номер. Жестяной, манекенный голос пропел:
"Юнипресс" слушает вас,  добрый день".  Он попросил  к телефону мисс Бримли.
Продолжительное молчание, затем: "К сожалению, мисс Бримли занята. Не сможет
ли другой сотрудник удовлетворить ваш запрос?"
     Запрос, подумал  Смайли, при  чем тут запрос?  Почему не  "вопрос",  не
"дело"?
     - Нет, - ответил он. - Только передайте ей, что звонил мистер Смайли.
     Он положил трубку, пошел  в  ванную  и пустил горячую  воду.  Возясь  с
запонками, услышал треск телефона. Звонила Эльса Бримли,
     - Джордж? Мне кажется, вам стоит незамедлительно приехать. У нас гость.
Мистер Роуд из Карна. Прибыл поговорить с нами.
     Натягивая на бегу пиджак, он выскочил на улицу и остановил такси.


     Глава 1 9

        "РАСПРАВА С ЛЕГЕНДОЙ"


     Битком  набитый эскалатор  вез  вниз служащих "Юнипрес-са" - окончивших
рабочий  день, осовелых. Вид толстого господина  средних лет, взбегающего по
соседней   лестнице,  доставил  им  нежданное  развлечение,  и  под  остроты
рассыльных и смех машинисток  Смайли еще  резвей засигал через ступеньки. На
втором этаже он  задержался  у  громадного  щита  с перечнем доброй четверти
общебританских ежедневных газет. Наконец под рубрикой "Технические и разные"
он  отыскал  "Христианский  голос" - комната 619. Лифт не  шел, а, казалось,
полз вверх. Сквозь плюшевую обивку сочилась бесформенная музыка, и подросток
в куцей  курточке  подрагиванием  бедер  отмечал  ударения  ритма. Золоченые
дверцы со вздохом разошлись,  лифтер сказал: "Седьмой", - и Смайли торопливо
вышел в  коридор.  Через  минуту  он уже стучался в дверь комнаты  619.  Ему
открыла Эльса Бримли.
     Джордж, как  хорошо, - сказала  она обрадованно. - Мистеру Роуду ужасно
приятно будет вас видеть. - И без  дальних слов повела его к своему столу. В
кресле  у  окна сидел Стэнли Роуд,  карнский педагог,  в  аккуратном  черном
пальто. Смайли вошел - он встал, протянул руку.
     - Я благодарен зам, что пришли, сэр, - сказал он дере вянно.- Весьма. -
Та же вялая манера, тот же тщательный выговор.
     - Чем могу помочь вам? - сказал Смайли.
     Сели. Смайли предложил мисс Бримли сигарету, зажег ей спичку.
     -  Я  по  поводу  некролога, начал Роуд.  -  Мне страшно  неудобно,  вы
проявили такую заботу о Стеллиной доброй памяти, так сказать.  Я  знаю, вы с
наилучшими намерениями, но прошу вас не писать некролога.
     Смайли  ничего  на  это  не  ответил;  Эльса  как  женщина  умная  тоже
промолчала. Да и  весь последующий разговор вести с Роудом  она предоставила
Смайли.  Того пауза  не тревожила, но  Роуду было, видимо,  не  по  себе  от
наступившего молчания.
     - Было бы неправильно, нехорошо.  Мистер Гластон согласился со мной,  я
говорил вчера с  ним перед его отъездом, и он со  мной согласен. Я просто не
могу позволить написать такое.
     - А почему?
     -  Слишком  многие  знают  о Стелле  правду.  Я  и  с  мистером  Кардью
советовался.  Он  много  знает, и о Стелле знает, и  я посоветовался  с ним.
Бедный мистер Кардью, он  понимает и то, почему я ушел из молельни: я не мог
смотреть, как она приходит  туда каждое воскресенье, на  колени встает. - Он
покачал головой. - Это было все ложь. Обращало твою веру в насмешку.
     - Что же сказал вам мистер Кардью?
     - Он сказал, не нам осуждать. Бог ей судья.  Но  я сказал ему, что  это
ведь будет дурно - люди ведь знают ее, знают поступки ее, каково же им будет
читать эту  статью в " Голосе". Им  же дико покажется.  Но  он, видно, иначе
смотрит, он просто сказал: "Предоставим вершить суд господу". Но я не  могу,
мистер Смайли.
     Опять  молчание.  Роуд  сидел  неподвижно, чуть-чуть  только подергивая
головой. Затем он снова заговорил:
     -  Я  сперва  не верил  старому мистеру  Гластону.  Он говорил мне, она
нехорошая, а я не поверил.  Они жили тогда на горе, Горс-хилле, рукой подать
от молельни. Стелла вдвоем с отцом. Прислуга у них не задерживалась подолгу,
и Стелла сама всю почти работу  делала  по  дому.  Я по воскресеньям  иногда
после молельни  приходил к ним по утрам,  Стелла смотрела за отцом, готовила
ему и так далее, и я не представлял, как это решусь когда-нибудь попросить у
мистера  Гластона ее руки,  Гластоны были в Брэнксоме люди именитые. Я тогда
преподавал  в классической  школе. На  степень готовился,  мне на  это время
позволили на  полставки.  И  я  решил  -  сдам на бакалавра  и  тут же делаю
предложение.
     Когда стали известны результаты сдачи, я в ближайшее воскресенье  утром
из молельни пошел к ним. Мистер Гластон сам отворил мне. Провел меня прямо в
кабинет. Там  из окна видна  половина всех гончарен Пуля, а за гончарнями  -
море. Он пригласил меня сесть и сказал: "Я знаю, зачем вы пришли, Стэнли. Но
ведь  вы ее не  знаете, - говорит, - вы се не знаете" - "Як вам хожу уже два
года, мистер Гластон, -  отвечаю, -  и я не с бухты-барахты решаю". Тогда он
стал  говорить  о ней. Я никогда не думал, что человек так  может говорить о
родной дочери. Он сказал, что она скверная - у нее в сердце скверна. Что она
полна злобы. Потому и прислуга у них не уживается. Рассказал, как она умеет,
добренькая, ласковая,  выведать у людей подноготную, а после ранит их злыми,
ехидными словами - полуправдой, полуложью. И многое еще порассказал, но я не
поверил  ни  слову.  Мне, видно, гнев ударил в голову - я обозвал его старым
эгоистом, не желающим лишиться экономки, лживым и ревнивым  стариком, что до
самой  смерти хочет  держать дочь у  себя в прислугах. Это  у него в  сердце
скверна, а не у Стеллы. "Лжете, лжете!" - кричал я ему.  Он, будто не слыша,
качал головой только. Я выбежал в холл, позвал Стеллу. Она была в кухне, что
ли, и вышла ко мне, обняла и поцеловала.
     Месяц спустя мы поженились, я принял невесту из рук самого  старика. На
венчании он пожал мне руку и сказал, что я хороший человек, а я подумал - ну
и лицемер же старый. Он дал нам деньги - не ей, а мне - две тысячи фунтов. Я
подумал, это он, верно, хочет загладить, и потом я написал ему, что не держу
на него зла за те слова. Он не ответил, и впоследствии мы виделись нечасто.
     Год или больше мы прожили в  Брэнксоме счастливо. Она была такой, как я
и  думал, - простой, опрятной.  Прогулки любила, поцелуи у перелазов. Любила
иногда  щегольнуть  - пойти в  "Дельфин"  обедать, нарядившись.  Отрицать не
буду, тогда для меня это много  значило - бывать в надлежащих местах дочерью
мистера Гластона.  Он  был  членом  муниципалитета и ротарианского  клуба  -
важная фигура в Брэнксоме. Стелла подсмеивалась над этой моей гордостью и на
людях дразнила тоже, что меня задевало. Помню,  пошли раз в "Дельфин". Там в
официантах служил  малый  по имени  Джонни  Рэглан, я вместе с  ним  учился.
Шалопай  порядочный  и лоботряс, с  окончания школы  только и знал,  что  за
девушками бегать и  в  беду попадать. Стелла где-то  с ним  познакомилась и,
только мы сели, тут же помахала ему. Он подошел, и она пригласила  его взять
стул, подсесть к нам. Хозяин  ресторана глядел на это  волком, но  не посмел
перечить  дочери Сэмюеля Гластона.  Джонни весь обед просидел с нами, Стелла
его расспрашив