Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
кому достанется лишний час в пятницу вечером? Кому
все это интересно? Уж конечно, не мальчикам, не бедным милым мальчуганам.
И Филдинг продолжал говорить о том о сем, и неизменно в гиперболических
тонах, взмахивая иногда рукой, точно желая поймать увертливую метафору. О
преподавателях говорил он с едкой насмешкой; и о воспитанниках - с
сочувствием, если не с пониманием; и об искусствах - с пылом и с театральной
растерянностью одинокого ценителя среди невежд.
- Кари не школа, а лепрозорий для умственно прокаженных. Кончили мы
университет и прибыли сюда, и стали обнаруживаться в нас симптомы.
Постепенное отгнивание интеллектуальных конечностей. Изо дня в день умы наши
чахнут, дух наш атрофируется и мертвеет. Мы наблюдаем за процессом этим друг
у друга, надеясь отвлечься от собственного гниения. - Он сделал паузу,
поглядел задумчиво на свои пальцы. - Во мне процесс завершен полностью. Я
представляю собой мертвую душу, а тело, в котором обитает сия душа,
именуется Карном. - Весьма довольный сделанным признанием, Филдинг развел в
стороны ручищи, распростер рукава-крылья мантии, словно гигантский нетопырь.
- Перед вами Вампир Карна. - Филдинг отвесил глубокий поклон. - Alcoholique
et poete! (Алкоголик и поэт! ( ф р . )) - И зычным раскатом хохота завершил
действо.
Филдинг поразил Джорджа Смайли - своими размерами, голосом,
капризно-переменчивым нравом, всей своей броской, крупнопланной манерой.
Смайли и привлекал и отталкивал этот спектакль, эта вереница взаимно
противоречивых поз; он не знал, требуется ли и от него, от зрителя, подача
реплик. Но Филдинг до того, видимо, ослеплен был огнями рампы, что забывал о
зрительном зале там, за рампой. Чем дольше вглядывался и вдумывался Смайли,
тем неуловимей казался ему этот характер - многоцветный, но пустоцветный;
дерзкий, но уклончивый; красочный, широкий, открытый и вместе с тем
лживо-извращенный. Не худо бы узнать подноготную Филдинга - богат ли он, к
чему стремится, чем в жизни огорчен. Приход Феликса Д 'Арси, возвещенный
мисс Трубоди, прервал раздумья Смайли.
Ни черных, ни иных свеч. Холодный ужин, превосходно приготовленный мисс
Трубоди. Не бордо, а рейнвейн, подаваемый вместо портвейна. И наконец,
наконец-то Филдинг упомянул о Стелле Роуд.
Шла приличествующая месту беседа об искусствах и науках. Беседа эта
была бы скучна (ибо не блистала познаниями), если бы не Филдинг, непрестанно
шпынявший Д'Арси и старавшийся, по-видимому, показать Д'Арси с наихудшей
стороны. О людях и проблемах Д'Арси судил в основном с точки зрения
"благопристойности" (любимое его слово) и отличался чисто женским
зложелательством к коллегам. Поговорили, затем Филдинг спросил Д'Арси, кто
заместил пока что Роуда.
- Никто,- ответил Д'Арси и прибавил елейно:- Ужасно потрясла эта
история всю школу.
- Чепуха,- возразил Филдинг. - Мальчики любят смертоносные бедствия.
Чем дальше мы от смерти, тем она притягательней. Для них все это праздник.
- Огласка делу была дана в высшей степени неблагопристойная,- сказал
Д'Арси. - В высшей степени. Сознание этого, считаю я, довлеет в умах
большинства наших преподавателей. - Он повернулся к Смайли. - Пресса, знаете
ли, источник вечных наших огорчений. В прошлом такое не могло бы иметь
места. В прежние времена великие фамилии и общественные установления наши
были ограждены от подобных вторжений. О-граж-де-ны. Ныне же все изменилось.
Многие из нас принуждены выписывать бульварные газетки по этой именно
причине. В одной из воскресных газет, в одном только номере сообщалось не
менее чем о четырех бывших учениках Хекта. И обо всех четырех - в
неблагопристойном контексте, смею вас уверить. И разумеется, эти газеты
никогда не преминут упомянуть, что речь идет о карнианце. Я полагаю, вам
известно, что у нас ныне обучается наследный принц. Сам я имею честь
направлять его занятия французским. У нас также учится юный Солей. Во время
бракоразводного процесса его родителей пресса вела себя прискорбно. Крайне
прискорбно. Ректор писал об этом в Совет печати, должен вам сказать.
Черновик письма составлен был мной. Но в связи с нынешним трагическим
событием пресса буквально превзошла себя. Вчера репортеры даже
присутствовали у нас на повечерии, представьте, в чаянии молитвы по усопшей.
Заняли полностью две задние скамьи на западной стороне. Дежуривший в
Аббатстве Хект попытался их выдворить. - Д'Арси помолчал, мягко-осуждающе
приподняв брови, затем улыбнулся. - Конечно, это не входит в компетенцию
дежурного, но наш добрый Хект этим мало смущается. - Повернувшись к Смайли,
Д'Арси пояснил: - Хект - один из наших атлетических собратьев.
- На ваш вкус, Стелла была чересчур низкопородна, не правда ли, Феликс?
- Отнюдь нет,- поспешно возразил Д'Арси. - прошу вас, Теренс, такого
обо мне не говорить. Классовых различий я абсолютно не провожу;
разборчивость моя касается только манер. Не спорю, что манеры ее оставляли
желать лучшего.
- Она во многом была как раз то, чего нам не хватает,- продолжал
Филдинг, не обращая на Д'Арси внимания и адресуясь к Смайли. - Она воплощала
в себе все, от чего нам вменено в обязанность отворачиваться: муниципальные
микрорайоны, красный кирпич новых городов и университетов - все, являющее
собой антитезу Карна. - Внезапно обернувшись к Д'Арси, он сказал: - А для
вас, Феликс, она была лишь низкопородна.
- Отнюдь нет. Неприемлемо воспитана - вот и все. Филдинг в отчаянии
повернулся к Смайли.
- Вот, извольте,- сказал он. - Мы говорим на ученом жаргоне, носим
ученые мантии. Торжественными обедами отмечаем годовщины, произносим в
трапезных длинные латинские молитвы, которых ни один из нас не может
перевести. Ходим на литургии в Аббатство, и жены наши сидят там в
"курятнике" в своих ужасных шляпах. Но все это пустопорожняя шарада, смысла
в которой нет.
Д'Арси тускло улыбнулся.
- Не могу поверить, дорогой мой Теренс, чтобы такой гурман и хлебосол,
как вы, мог столь низко ценить манеры и тонкости обхождения. - Он взглянул
на Смайли, как бы призывая его в свидетели достоинств Филдинга, и Смайли
счел долгом поддакнуть. - К тому же мы здесь к Теренсу привыкли издавна, нас
не пугают его громы.
- Знаю, знаю, Феликс, чем вам эта женщина была неприятна. Она
отличалась честностью, а против честности такого рода Карн беззащитен.
Д'Арси неожиданно рассердился не на шутку:
- Теренс, я протестую против подобных слов. Категорически протестую. Я
считаю своим долгом - да и все бы должны считать это своим долгом -
возрождать и утверждать здесь, в Карне, высокие нормы общественного
поведения, которым война нанесла столь прискорбный ущерб. Я сознаю, что в
связи с этим не раз уже мог вызвать по отношению к себе недружелюбные
чувства. Но комментарии мои или советы никогда - прошу это заметить,-
никогда не касаются личностей, а бывают направлены исключительно лишь против
изъянов поведения, против нарушений благопристойности. Не спорю, Теренс, что
не единожды я принужден был обращаться к Роуду в связи с поведением его
жены. Но это сфера, чрезвычайно далекая от личностей. И я никому не позволю
утверждать, что якобы я питал личную неприязнь к миссис Роуд. Такое
утверждение, огорчительное в любое время, в нынешних трагических
обстоятельствах особенно прискорбно. Воспитание и... э-э... среда миссис
Роуд не могли, естественно, приготовить ее к нашему здешнему укладу, но это
вопрос совершенно иной. Что, однако, позволяет мне вновь подчеркнуть: цель
моя не осуждение, а нравственное просвещение. Ясно ли я выразил мысль?
- Куда уж ясней,- сухо ответил Филдинг.
- А жены сослуживцев относились к ней приязненно? - спросил Смайли.
- Жены! О мой бог! - простонал Филдинг, прижав руку ко лбу. Сделал
паузу. - Не одну из них она здесь, думаю, скандализировала своей простенькой
одеждой. Притом ходила в общественную прачечную, что тоже не могло прийтись
по вкусу. И вдобавок не молилась в нашей церкви...
- А были у нее подруги среди преподавательских жен? - не унимался
Смайли,
- Кажется, с ней дружила молодая миссис Сноу.
- Вы говорили, она была здесь в гостях в самый день убийства?
- Да,- тихо сказал Филдинг,- в среду. А Феликсу с сестрой пришлось
потом оказать помощь бедному Роуду...- Он взглянул на Д'Арси.
- Да-да,- коротко подтвердил Д'Арси. Он покосился на Филдинга и -
показалось Смайли - переглянулся с ним. - Нам никогда не забыть, никогда...
Теренс, простите за экскурс в сферу узкопрофессиональную, но письменный
грамматический разбор Перкинса невообразим: подобных ляпсусов мне еще не
приходилось встречать. Что он, нездоров? Мать его - культурнейшая женщина,
Сэмфордам доводится родней, мне говорили.
Смайли вгляделся в Д'Арси. Смокинг на Д'Арси выцветший, позеленевший от
старости. Смайли не удивился бы, услышав: "Смокинг унаследован мною от
деда". Кожа лица настолько лишена морщин, что создается какое-то жирненькое
впечатление, хотя Д'Арси нетолст. Голос настроен на одну слащаво-вкрадчивую
ноту, и все время он улыбается - при разговоре и когда молчит. Улыбка
навечно вштампована в гладкое лицо, она обнажила ровные зубы и оттянула
уголки румяных губ словно невидимыми пальцами дантиста. Но лицо Д'Арси
невыразительным не назовешь. Напротив. Мельчайшее движение губ, носа,
бровей, малейший взглядик уловимы и читаются. И ясно, что он хочет уйти от
темы. Не от Стеллы Роуд (к ней он вернулся сам немного погодя), а от вечера,
когда произошло убийство, от точного пересказа событий. Более того, у Смайли
не было сомнений, что и Филдинг заметил увертку Д'Арси и что переглянулись
они, как будто связанные страхом, и взгляд был предостережением, что ли, ибо
с этого момента Филдинг переменился: надулся, ушел в себя, и долго затем
Смайля ломал себе голову над этой переменой.
Обратясь к Смайли, Д'Арси заговорил слащаво-интимно:
- Прошу прощения, что согрешил, посудачил о школьных делах. Вы,
вероятно, находите, что мы здесь несколько замкнулись в своей сфере? Я знаю,
нас часто обвиняют в отгороженности. Карн, дескать, школа снобов. Об этом
трубит ежедневно бульварная пресса. Но что бы ни утверждали наши
авангардисты,- Д'Арси хитровато взглянул на Филдинга,- я могу заверить, что
нет человека, менее грешащего снобизмом, чем Феликс Д'Арси.
Смайли отметил, что волос у Д'Арси тонкий, рыжеватый и начинается
высоко над розовым загривком.
- Возьмем, к примеру, злополучного Роуда. Я нимало не ставлю бедняге
Роуду в укор среду, взрастившую его. Классические школы, без сомнения
отлично выполняют свою функцию. К тому же Роуд вполне приемлемо освоился с
нашим укладом. Именно так и отозвался я в беседе с ректором, подчеркнув, что
Роуд превосходно исполняет свои обязанности по церкви. Более того, смею
думать, что здесь сыграли роль мои наставления. При надлежащем руководстве
ими люди эти, заметил я ректору, способны усвоить наши обычаи и даже наши
манеры; и ректор со мной согласился.
Бокал Смайли был пуст, и Д'Арси, не спрашивая у хозяина, налил из
графина. Руки у Д'Арси по-девичьи холены и безволосы.
- Но,- продолжал он, - я должен честно признаться - миссис Роуд не
проявила подобной готовности примениться к нашему укладу. - По-прежнему
улыбаясь, он изящно отхлебнул из своего бокала. Следы заметает, подумалось
Смайли.- Она-то никогда не стала бы вполне приемлемой, хотя при жизни ее я,
понятно, не высказывал вслух своего мнения. Ей помешали бы ее среда и
воспитание. И это не вина ее, а беда. Если же говорить откровенно и
доверительно, то у меня есть основания думать, что именно ее прошлое
послужило причиной ее смерти.
- То есть как это? - встрепенулся Смайли, и Д'Арси пояснил, бегло
взглянув на Филдинга:
- Факты говорят, что она ожидала нападения.
- Моя сестра любит собак,- продолжал Д'Арси. - Воз можно, это вам уже
небезызвестно. Ее коронная отрасль - черно-рыжие той-спаниели. В прошлом
году она получила первый приз на северо-дорсетской выставке и вскоре затем
удостоилась почетного отзыва у Крафта за свою Королеву Карна. У нее имеется
клиентура в Америке, знаете ли. Осмелюсь утверждать, что мало кто в Англии
так эрудирован в той-спаниелях, как Доротея. Именно это нашла случай
выразить супруга ректора неделю назад. Ну-с, как вы знаете, Роуды нам
соседи, а Доротея своими добрососедскими обязанностями отнюдь не склонна
пренебрегать. Где речь идет об обязанностях, там у нее нет места снобизму,
смею вас уверить. Роуды привезли с собой собаку - беспородный, но весьма
разумный пес. (В сторону замечу, что имею крайне смутное представление о
том, где Роуды жили до Карна.) Собаку свою они любили, и думаю, что это не
было притворством. Роуд стал было брать ее с собой на матчи регби, но я
нашел случай ему отсоветовать. Собака вызывала у воспитанников неприличное
оживление. Я успел уже это испытать, прогуливая Доротеиных спаниелей.
Подхожу теперь к главному пункту. Доротея пользуется услугами Гарримана
- ветеринара, личности незаурядной в своем роде. Он проживает близ
Стерминстера. Недели две тому назад у Королевы Карна открылся сильный
кашель, и Доротея послала за Гарриманом. Сука подобных достоинств требует к
себе серьезнейшего отношения, смею вас уверить.
Тут Филдинг застонал, но Д'Арси и бровью не повел.
- Я был как раз дома, и Гарриман остался на чашку кофе. Он, как я уже
сказал, возвышается над уровнем своей среды. В разговоре Гарриман упомянул о
собаке Роудов, и оказалось, что миссис Роуд накануне привезла к нему свою
собаку и попросила умертвить ее. Сказала, что собака укусила почтальона.
Говорила длинно и путано - мол, почта подаст в суд, полиция уже приходила и
бог весть что еще. И все равно, дескать, пес этот не способен защитить, а
только лает. Так и сказала Гарриману: "Он все равно не защита".
- И ей не жаль было собаку?- спросил Смайли.
- Как же, как же. По словам Гарримана, она явилась к нему в слезах.
Миссис Гарриман пришлось напоить ее чаем для успокоения. Они предложили ей
повременить, а собака пусть пока побудет у них в питомнике. Но миссис Роуд
была тверда и непреклонна. Гарриман с женой не знали, что и подумать.
Обсудив потом между собой, они пришли к выводу, что поведение миссис
Роуд трудно назвать нормальным. Вернее, невозможно назвать нормальным.
Поразил их также вид собаки: наличествовали серьезные признаки дурного
обращения. На спине были следы побоев.
- И Гарриман не стал уточнять смысл ее фразы: "Он все равно не защита"?
Как понял Гарриман эти слова? - допытывался Смайли, не сводя глаз с Д'Арси.
- Она повторила их в разговоре с миссис Гарриман, но ни звука не
сказала в объяснение. Однако я считаю, смысл их и так очевиден.
- Вот как? - произнес Филдияг.
Д'Арси склонил голову набок и жеманно подергал себя за мочку уха.
- В каждом из нас есть немножко от сыщика,- сказал он. - Мы с Доротеей
обсудили это после... э-э... кончины. Мы решили, что еще до переезда в Кари
Стелла Роуд завела дурно пахнущего свойства знакомство, а в последнее время
связь эта возобновилась... быть может, против ее воли. Оголтелый ка
кой-нибудь мерзавец, прежний обожатель, обозленный нынешним преуспеванием
миссис Роуд.
- Что, сильно был укушен почтальон? - спросил Смайли. Д'Арси опять
повернулся к нему.
- В том-то и сюрприз. В том-то и вся изюминка, дорогой мой. Собака его
вовсе не кусала. Доротея навела справки. Весь рассказ был сплошной цепью лжи
от начала до конца.
Встав из-за стола, они перешли в кабинет Филдинга, куда мисс Трубоди
подала кофе. Разговор продолжал вертеться вокруг трагического события.
Д'Арси не уставало возмущать неблагоприличие всего этого - назойливость
репортеров, грубая бесчувственность полиции, неопределенность происхождения
миссис Роуд, злополучие ее супруга. Филдинг все еще был странно молчалив,
погружен в свои мысли и лишь взглядывал враждебно на Д'Арси время от
времени. Ровно без четверти одиннадцать Д'Арси пожаловался на усталость, и
все трое вышли в обширный холл. Там Смайли взял у мисс Трубоди свое пальто,
а Д'Арси - пальто, теплое кашне и шапку. Д'Арси поблагодарил за
гостеприимство, Филдинг ответил хмурым кивком. Повернулся к Смайли:
- А дело, по которому вы мне звонили,- в чем оно конкретно состояло?
- Ах да, по поводу письма, написанного Стеллой Роуд в самый канун
убийства,- туманно ответил Смайли. - Сейчас им занимается полиция, но там не
придают ему... значимости. Совершенно не придают. У миссис Роуд,
по-видимому, был комплекс преследования. - Смайли смущенно улыбнулся. - Не
знаю, правильно ли я выразился. Но мы можем как-нибудь еще поговорить об
этом, вы должны отобедать у меня в "Гербе Солеев" до моего отъезда. А в
Лондоне вы бываете? Можно было бы в Лондоне встретиться, в конце семестра.
Стоя на пороге, Д'Арси глядел на свежевыпавший снег, безупречной белой
пеленой одевший мостовую.
- Так-так,- сказал он с многозначительным смешком. - Долгие ночи, а,
Теренс? Долгие ночи.
Глава 6
"ЗАЩИТА ОТ ДЬЯВОЛА"
- Что значит выражение "долгие ночи"? - спросил Смайли. Они с Д'Арси
быстро шли от Филдинга по свежему снежку, направляясь к подворью Аббатства.
- Местная примета гласит, что долгие ночи в Карне обильны снегом.
Долгие ночи - здешнее традиционное название великопостных ночей,- ответил
Д'Арси. - До Реформации у монахов Карнского аббатства в великий пост бывали
молитвенные бдения на всю ночь - от повечерия до заутрени. Вероятно, это вам
небезызвестно. Поскольку в Реформацию монашество упразднили, то и обычай
некому стало блюсти. Мы, однако, отдаем ему дань тем, что в течение великого
поста служим повечерие - последнюю службу канона пред отходом ко сну.
Ректор, питающий большое уважение к подобным традициям, восстановил старые
названия канонических часов. Приму служили на рассвете, как вам, без
сомнения, известно; терция же - третий дневной час, сиречь девять часов
утра. Таким образом, мы говорим не "утренняя молитва", а "терция". Я нахожу
это прелестным. Подобным же образом в рождественский и великий посты мы
служим в Аббатстве сексту - ровно в полдень.
- Присутствие на всех этих службах обязательно?
- Разумеется. Иначе пришлось бы чем-то занимать воспитанников, не
посещающих молитв. А сие нежелательно. Помимо этого, не забывайте, что Карн
основан как заведение религиозное.
Ночь стояла великолепная. Проходя подворьем, Смайли поднял глаза на
башню Аббатства. В лунном свете она казалась меньше и как-то умиротворенней.
От белизны нападавшего снега само небо посветлело; на фоне его Аббатство
рисовалось так явственно, что даже увечные статуи святых были видны каждой
печальной подробностью своих увечий - убогие фигуры, потерявшие цель и
смысл; безглазым, им нечем видеть меняющийся мир.
Вышли на перекресток к югу от Аббатства.
- Боюсь, что отсюда нам в разные стороны,-сказал Д'Арси, подавая руку
на прощание.
- Вечер чудесный,- живо ответил Смайли. - Не возражаете, если я
пройдусь с вами до вашего дома?
- Пожалуйста,- сухо сказал Д'Арси.
Повернули, пошли по дороге, ве