ентральному
подъезду и подъехал к номеру. Вошел, забрал  его,  помог  влезть  в  красный
автомобиль с откидным верхом, сам сел за руль. Он бормотал указания, а когда
пришлось остановиться перед светофором, проговорил:
   - Извини за беспокойство, Макги. Знаешь ведь, как бывает.
   - Знаю, конечно.
   - Надо было разрядиться. Я тебя ненавидел. Зачем ты уложил в постель  мою
девочку.., мою чудную веснушчатую медсестричку?  Но,  как  мужчина  мужчине,
черт побери, раз она сама хотела, значит, хотела, к  чему  отказываться,  а?
Замечательная девчонка. Самая лучшая в мире. Ты хороший парень, Макги. Ты не
должен мне нравиться, сукин ты сын, а вот нравишься.
   Слышишь? Нравишься.
   Пришлось его встряхивать, чтобы получить  дальнейшие  указания.  Когда  я
свернул на асфальтированную подъездную дорогу, он  спал.  Дом  был  блочный,
бетонный, одноэтажный, белый с розовой отделкой. Двор был пуст, в доме горел
свет, из дверей гаража наполовину высовывался серый фургон "плимут".
   Я свернул в сторону от гаража, остановился  у  парадных  дверей.  Зажегся
свет снаружи, дверь открылась, выглянула худая темноволосая женщина.
   Я вылез, обошел вокруг машины. - Миссис Холтон?
   Она подошла и взглянула на спящего  мужа.  На  ней  были  темно-оранжевые
брюки и желтая блузка,  на  стройной,  лебединой  шее  повязан  ярко-красный
платок. Цыганские цвета.
   - К сожалению, да. Кто вы такой?
   - Меня зовут Макги. - Мне показалось, что это ее слегка удивило.  Почему,
- непонятно. - Помогу вам ввести его в дом.
   Она протянула руку, взяла его за  подбородок,  слегка  повернула  голову.
Подняла другую руку, секунду выждала, а потом очень быстро, с большой силой,
дважды хлестнула по щеке  открытой  костлявой  ладонью.  Он  стал  с  трудом
выкарабкиваться из тумана, хватая ртом воздух и озираясь вокруг.
   - Эй! Эй, крошка Дженис! Это Тревис Макги, мой очень хороший приятель. Он
собрался зайти и немножечко выпить. Мы все выпьем. Ладно?
   Он начал  вылезать  из  машины,  я  схватил  его  за  руку,  вытащил,  мы
подхватили с обеих сторон, ввели в дверь. Она  подсказывала  напряженным  от
усилий голосом, зажгла свет, видимо в комнате для гостей,  где  мы  посадили
его на кровать. Он сидел с закрытыми глазами, бормоча что-то нам непонятное.
Потом  повалился,  я  подхватил  за  плечи,  развернул,  чтобы  под  головой
оказалась подушка. Жена опустилась на колени, расшнуровала, сняла башмаки. Я
подхватил на ноги, забросил на кровать. Она расстегнула брючный  ремень.  Он
издал длинный грохочущий храп, она бросила на меня взгляд  и  поморщилась  с
омерзением. Следом за ней я вышел из комнаты. Она выключила свет  и  закрыла
за нами дверь.
   Я проследовал за ней в гостиную.
   - Спасибо за помощь, - сказала она, повернувшись ко мне. - С ним такое не
часто случается. Это не извинение и не оправдание. Просто констатация факта.
   Я вытащил из брючного кармана револьвер Холтона, протянул ей.
   - Если такое вообще случается, ему не стоить иметь при себе эту штуку.
   - Я спрячу, а ему скажу, будто он его потерял. Еще раз спасибо.
   - Можно от вас позвонить, вызвать такси? Она шагнула к окну, выглянула на
улицу.
   - Моя подруга еще не спит. Придет присмотреть за спящими детьми, а я  вас
отвезу.
   - Мне не хочется доставлять вам хлопоты, миссис Холтон.
   - А мне хочется подышать свежим воздухом. Вы и  так  мне  доставили  кучу
хлопот.
   Она подошла к телефону в прихожей, набрала номер, поговорила  вполголоса.
Когда вышли и сели в машину, попросила минуточку обождать.  Открылась  дверь
дома  через  дорогу,  вышла  женщина,  стала  переходить  улицу,  я  получил
разрешение трогаться. Она махнула рукой и крикнула:
   - Большое спасибо, Мэг!
   - Не за что, Джен. Не спеши назад, детка.
   Дженис Холтон развязала шейный платок, накинула  его  на  темные  волосы,
завязала под подбородком. Судя по ее поведению, поездка предстояла быстрая и
молчаливая.
   - Думаю, ваш муж расстроился из-за убийства его приятельницы.
   Я видел краем глаза, как быстро она на меня оглянулась.
   - Меня не интересует, из-за чего он..,  расстроился,  мистер  Макги.  Мне
жаль девушку. По правде  сказать,  жаль,  что  мне  так  и  не  довелось  ее
поблагодарить.
   - За что?
   - Скажем, за то, что спустила меня с привязи.
   - Разорвала цепь?
   -  Вас  действительно  интересуют  прискорбные  детали  моей   счастливой
супружеской жизни?
   - Просто ваши слова показались мне странными.
   - В последнее время я обнаруживаю, что говорю очень странные вещи.
   - В самом низу брачного свидетельства,  миссис  Холтон,  четкими  буквами
напечатано, что отныне вы будете навеки счастливы.
   Наверное, это можно назвать ролевой игрой,  в  том  же  смысле,  в  каком
данный термин употребляют психологи при групповой терапии. А можно вслед  за
Мейером окрестить моим мошенническим инстинктом. Ладно,  сойдемся  на  капле
хамелеоновой крови. Но наилучший способ завязывать отношения  заключается  в
обнаружении  общих  проблем,  и,  как  только  подобная  связь  установится,
собеседник раскалывается.  Поэтому  я  немножко  со  врал,  чтоб  немедленно
вызвать сочувствие. Чтобы треснула скорлупа, надо было сыграть роль  бывшего
мужа, поэтому я вложил в свои слова максимум мужской горечи.
   - Кажется,  вам  тоже  выпала  подобная  увеселительная  поездка,  мистер
Макги?
   - Покатался на карусели, пошатался по комнате смеха, проплыл  по  туннелю
любви. Конечно. Я  совершил  карнавальное  путешествие,  миссис  Холтон.  Но
обстановочка  с  большим  успехом  вытянула  из  супруга  кишки.  Я  поверил
напечатанной в брачном  свидетельстве  строчке.  А  она  оказалась  гулящей.
Выдержал только месяц, пускай дальше гуляет. Поэтому несколько сомневаюсь  в
работе системы.
   - У девушки, вышедшей замуж за адвоката, она работает не  совсем  так.  Я
тоже верила напечатанному, мистер  Макги.  Считала  брак  почетным,  честным
контрактом. И, клянусь Богом, соблюдала его. Через  год  выяснила,  что  все
будет не так.., как надеялась. Поэтому постаралась  понять.  Рик,  по-моему,
чувствовал, что.., не достоин любви. Никогда не мог поверить  по-настоящему,
что его кто-то любит. Он способен все портить  тысячами  злобных,  низких  и
мелких  способов.  Знаю,  он  любит  наших  сыновей.  Но  любую..,  семейную
церемонию, каждое теплое, радостное событие.., обязательно  омрачит.  Слезы,
кавардак,  гадости...  Все,  что  старался  спланировать..,  дни   рождения,
годовщины.., испорчены самым жестоким образом. Я все терпела. Думала,  будто
терплю. Знаете, взрослый человек всегда пристраивает ступеньки... Он успешно
работает, заслуживает доверия, не пьет, не шляется. А потом.., тайная  связь
с мисс Верц перевернула лестницу.
   - И освободила вас от супружеских уз?
   - Удержала от отчаянных стараний.., сохранить семейную жизнь.  Как  бы..,
аннулировало все мои обеты.
   - Вы недавно про нее узнали?
   - Нет, практически в самом  начале.  Он  пустился  в  крестовый  поход  -
выяснять, что на самом деле произошло  с  доктором  Шерманом.  Вам  об  этом
известно?
   - Он рассказывал. Это лишь прикрывало интрижку с медсестрой?
   - О нет. Он искренне старался. Но, занявшись вместе с ней так  называемым
следствием, безусловно, стал уделять ему чересчур много времени. Кто-то  мне
позвонил и весьма гадким шепотом просветил. Не могу сказать, -  мужчина  или
женщина. Не хотелось верить, но почему-то я знала,  что  это  правда.  Потом
начала замечать всевозможные мелкие признаки. - Она невесело усмехнулась.  -
Убедительнее всего была его необычайная нежность ко мне и к мальчикам.
   - Стало быть, собираетесь разводиться?
   - Не знаю. Я больше его не люблю. Но собственных денег у меня ни цента, и
я просто не знаю, удастся ли получить после процесса достаточно алиментов  и
средств на детей.
   Я свернул к  "Воини-Лодж",  остановился  подальше  от  огней  на  въезде,
неподалеку от архитектурного водопада и пылающих газовых факелов.
   - С вами чертовски легко разговаривать, мистер Макги.
   - Может быть, благодаря одинаковым  боевым  ранениям.  Мне  пришлось  как
можно скорее отделаться от своей обузы.
   - Дети есть?
   - Нет. Она все твердила: "Потом, потом".
   -  Знаете,  в  том-то  и  разница.  Довольно  симпатичный  дом,  приятное
соседство, хорошая школа. Лечение и дантист, обувь и сбережения. Сейчас  все
устроено. Я честно делаю свое  дело,  занимаюсь  хозяйством.  Но  больше  не
разрешу ему прикоснуться ко мне. Меня выворачивает наизнанку.  Пусть  найдет
другую подружку по играм, плевать. А светскую жизнь мы практически не ведем.
   - И вы сможете так прожить до конца?
   - Нет! И не собираюсь. Но мой друг  говорит  -  лучше  нам..,  лучше  мне
временно потерпеть. Это милый, ласковый,  умный  и  понимающий  человек.  Мы
очень сблизились с той поры, как я узнала про Рика. Его брак  безнадежен  не
менее моего, но в другом смысле. У  нас  не  просто  любовная  интрижка.  Мы
встречаемся, и при этом приходится жутко осторожничать и скрываться, так как
я не хочу давать Рику каких-либо поводов, которыми он может  воспользоваться
при разводе. Мы даже особенно не планируем  будущее.  Просто  оба..,  должны
пока терпеть сложившееся положение.
   - Тогда, должно быть, семейный визит, о котором Рик  мне  рассказывал,  -
вчерашняя поездка в Веро-Бич, - просто шутка.
   Она повернулась на боковом сиденье лицом ко мне, прислонившись  спиной  к
дверце и вытянув ноги:
   - Вечная история про запутанную паутину, в  которую  сам  попадаешь!  Мне
даже в голову не приходило, что он соизволит  провести  субботу  с  женой  и
детьми. Сообщила ему, что поеду  навестить  сестру,  Джун,  а  мальчиков  по
дороге оставлю у своей лучшей подруги. Она живет в двадцати милях к  востоку
отсюда, и у нее сыновья практически того же возраста. Договорилась  с  Джун,
чтобы она прикрыла меня на  тот  случай,  если  Рик  позвонит  под  каким-то
дурацким предлогом. И  собиралась  поехать..,  в  другое  место  поблизости,
провести день со своим другом. А Рик из чистой вредности тоже решил поехать!
По-моему, он никак не мог ничего пронюхать. Вел себя до того безобразно, что
я заподозрила  небольшую  любовную  ссору  с  подружкой.  Когда  я  отводила
мальчиков, Рик оставался в машине. Улучила момент позвонить  и  предупредить
сестру, но нельзя было известить друга от отмене свидания. Рик весь день был
в мерзком настроении. - Снова невеселая усмешка. - Что за  паршивая  мыльная
опера!
   Не следовало покидать ее в этот момент: ей могло показаться впоследствии,
будто из нее ловко выкачали информацию или что она была чересчур откровенна.
Поэтому я сплел рассказ о своей  стычке  с  дружком  жены,  которой  у  меня
никогда не было, а когда изложил в подробностях, она проговорила:
   -  Ужасно,  что  людям  приходится  проходить  через  это  только   из-за
чрезмерной незрелости мужа или жены.., которые попросту не  способны  каждый
день хранить верность. Вы когда-нибудь с ней встречаетесь?  Она  все  еще  в
Лодердейле?
   - Нет. Уехала. Где сейчас - не имею понятия. Деньги шлю  в  один  банк  в
Джэксонвилле. Если захочется ее найти, стоит только  приостановить  выплату.
Слушайте, не хотите зайти выпить?
   -  Боже,  который  теперь  час?  Мэг  хорошая   соседка,   но   не   хочу
злоупотреблять ее добротой. Мистер Макги...
   - Тревис.
   - Тревис, я вовсе не собиралась так долго жаловаться,  но  почему-то  мне
стало лучше после сравнения своих синяков с вашими.
   - Удачи вам, Дженис.
   - И вам тоже.
   Я вылез, она перебралась за руль, застегнула ремень, подтянув  пряжку  по
своей  стройной  фигуре,  крикнула:  "Доброй   ночи",   дала   задний   ход,
развернулась, выехав на подъездную дорогу, умело вильнула и уехала.
   Я послал телепатическое сообщение ее неизвестному другу. Держись за  нее,
приятель. Ричард Холтон чересчур слеп, не  видит,  что  имеет.  В  ней  есть
огонь, цельность, отвага, самообладание. Весьма симпатичное живое  существо.
Хватай ее, если можешь. Даже если вокруг их  немало,  вряд  ли  какая-нибудь
хоть когда-то освободится.
   Никаких  сообщений,  никакого  мигания  красной  лампочки  автоответчика.
Горничная  постелила  постель.  Я  выключил  свет,   и   комнату   заполонил
веснушчатый призрак. Я пожелал ему спокойной ночи.
   - Мы узнаем, мисс Пенни, - посулил я. - Мы каким-нибудь образом  выясним,
и тогда тебе незачем будет шататься в ночи по номерам мотеля.

Глава 12

   Я провел адскую ночь. Сотни снов, и все запавшие в  память  обрывки  были
скроены по одному образцу. Либо за мной кто-то гнался, чтобы сообщить что-то
важное, а я никак не мог остановиться и убегал, либо я сломя  голову  мчался
за кем-то, кто, несмотря на все мои старания, медленно  удалялся,  уезжая  в
машине, в автобусе, в поезде.  Иногда  это  была  Пенни,  иногда  Хелена.  Я
проснулся с уставшим, пронизанным болью телом, рот смахивал на  воротца  для
крикета, глаза красные и распухшие, кожа как бы растянулась,  стала  слишком
просторной, готовясь обвиснуть волнистыми складками.
   После бесконечной чистки  зубов  и  душа  -  абсолютно  бесполезных  -  я
позвонил в департамент полиции Форт-Кортни и  попросил  передать  Стейнгеру,
что хочу с ним пообщаться.
   Только принесли завтрак, как он  плюхнулся  в  кресло  напротив  меня  за
столом, попросив у официантки горячего чая.
   - Плохо выглядите, Макги.
   - Плохо спал, плохо себя чувствую.
   - Со мной всю жизнь то же самое, каждое утро. Ну что, удалось  обработать
Дженис Холтон?
   - Они ездили в Веро-Бич вместе. Можете справиться у ее старой подруги,  у
которой она оставляла детей,  милях  в  двадцати  отсюда  по  направлению  к
Веро-Бич. Холтон серьезно верит в убийство  доктора  Шермана.  Брак  Холтона
рухнул. Ей известно про медсестру. Ради  детей  намерена  терпеть,  пока  не
отыщет какой-нибудь способ встать на ноги. И по-моему, ей это удастся раньше
или позже.
   Стейнгер подул на горячий чай, отхлебнул, внимательно посмотрел на  меня,
медленно покачал головой:
   - Ну, вы молодец! Клянусь Богом, очень уж она  разговорилась  с  каким-то
чертовым страховым инспектором.
   - Это не пригодилось. Вы предоставили мне лучший способ. Он  устремил  на
меня мутные темные глазки:
   - Я?
   Я положил вилку и послал ему улыбку:
   - Разумеется, глупая задница, неудачная подделка под копа.
   - Ну-ка, полегче...
   - Вы знали, что Холтон спал с медсестрой, Стейнгер. Вы знали, что  любой,
кто умеет читать, ясно поймет из найденной вами записки, что  у  нас  с  ней
кое-что было. Как вы себе  представляли  реакцию  Холтона  на  оригинал  или
копию? Думали, он усмехнется и промычит "ну  и  ну"?  Может  быть,  вы  даже
знали, что бывший помощник государственного прокурора носит оружие.  И  даже
не попытались предупредить, чтобы меня не пристрелили!  Это  не  в  правилах
доброго старины Стейнгера, представляющего закон.  Спасибо,  Стейнгер.  Если
смогу вам хоть чем-то помочь, только кликните.
   - Да обождите минутку, черт побери! Почему  вы  считаете,  что  он  читал
записку?
   - Видно,  его  потрясли  некоторые  пассажи.  Он  их  цитирует.  Стейнгер
отхлебнул еще чаю, нашел у себя в кармане  треть  сигары,  сковырнул  ногтем
пепел, поднес спичку.
   - Он пытался применить оружие?
   - Шанса не было. Я получил подсказку. Обнаружил его на посту в  ожидании,
бросился и забрал револьвер. Не знаю, собирался ли он пустить его в ход  или
нет. Из уважения к презумпции невиновности  скажем,  что  не  собирался.  Он
знает, что не я воткнул ей в горло ножницы. Знает - в этом  смысле  я  чист.
Хотя все остальное его, скажем так, возмущает.  Кстати,  револьвер  я  отдал
жене, и, похоже, она считает полезным куда-нибудь его спрятать. Может  быть,
в этом счастливом доме не надо хранить оружие.
   - Итак, вы забрали револьвер, а потом?
   - Сначала сбил его с ног, а потом забрал. Затем пришлось еще раз  уложить
его мордой вниз, потом подхватил, шмякнул на спину, вышиб дух. Он был  пьян.
Его тошнило. Поехали домой в его машине.  Стали  старыми  добрыми  друзьями.
Пьяные непоследовательны.  Домой  я  доставил  его  мирно  храпевшим.  Помог
уложить в  постель.  Соседка  пришла  присмотреть  за  детьми,  пока  миссис
отвозила меня назад. Ей известно  о  романе  с  самого  начала.  Он  спит  в
гостевой комнате. Она мне понравилась.
   Стейнгер поднял руку с сигарой, развернул ко мне ладонью и провозгласил:
   - Клянусь могилой дорогой старушки матери, которая так любила  меня,  что
даже не возражала против решения стать  копом,  не  имею  никакого  понятия,
каким образом, черт побери, в  руки  Рику  Холтону  могла  попасть  записка.
Слушайте, у него, как у экс-прокурора, имеются кое-какие рычаги. Не  слишком
много, но есть. Думаю, если он знал о существовании записки,  то  знал,  где
искать и кого расспрашивать. Но как он мог узнать? Ну, прикинем. Знала  сама
Верц - она ее писала. Знаю я - я ее нашел. Знает дурак Наденбаргер,  который
был рядом со мной, когда я ее нашел. Знаете вы, потому что я вам прочитал. И
еще двое в конторе. Тэд Ангер из лаборатории делал фотокопии. Билл Сэмюэлс -
нечто вроде регистратора-координатора. Составляет досье, держит их в чистоте
и порядке, заполняет для передачи в  случае  необходимости  государственному
прокурору. Хранит улики, составляет предписания о вскрытии и так далее.
   Если б я хоть немного подумал, сообразил бы,  что  должны  были  провести
вскрытие. Надо было узнать, не беременна ли убитая незамужняя  женщина;  нет
ли следов не оставившего видимых синяков удара, закрытых травм,  ссадин;  не
изнасилована ли она, не имела ли недавно половых  сношений,  а  если  имела,
нельзя ли определить тип спермы. Трудолюбивое, дюйм за дюймом,  исследование
эпидермиса позволяет обнаружить любую царапину, следы от  уколов,  небольшие
кровоподтеки,  признаки  укусов.  Должны  были  сделать  химический   анализ
содержимого желудка после прекращения  нормального  процесса  пищеварения  в
результате смерти.
   - Что с вами? - мягко спросил Стейнгер.
   - Все в порядке. Когда сделали вскрытие?
   - Должны были начать во время нашего разговора у вас в номере  в  субботу
вечером.
   - А те двое, Ангер и...
   - Сэмюэлс.
   - ..не могли рассказать про записку?
   - Нет, черт  возьми.  Давно  минули  времена,  когда  можно  было  любому
сообщать любые сведения. Закажите  себе  еще  кофе.  Не  уходите,  я  сейчас
вернусь.
   Ему понадобились десять минут. Он устало сел, вытер лоб  грязным  носовым
платком.
   - Ну, у Билла Сэмюэлса вчера  был  выходной.  Холтон  зашел  утром  около
одиннадцати. Объявил дежурному Фостеру,  что  государственный  прокурор  Бен
Гаффнер просил его взглянуть на записку, найденную в квартире  Верц.  Фостер
открыл архив и дал прочитать фотокопию.  Ответа  на  вопрос,  откуда  Холтон
узнал о существовании записки, по-прежнему нет.
   - Можно мне попробовать?
   - Давайте.
   - Холтон знал, что дело ведете вы?
   - Конечно.
   - Знал, что из вас ничего не вытянет?
   - Знал.
   - Знал, кто работает с вами?
   - По-моему, знал... Ох, проклятье, этот кретин  мотоциклист!  Он  сказал,
что своими страданиями я  вполне  заслужил  удовольствие  от  наблюдения  за
процессом разборки. Я подписал счет за свой завтрак и его чай и пошел за ним
следом.
   Машина стояла в тени. Прислонившийся к ней  Наденбаргер,  на  сей  раз  в
спортивной рубашке  с  вертикальными  зелеными  и  белыми  полосами,  стоял,
улыбаясь   и    переговариваясь    с    парочкой    здоровенных    загорелых
девчонок-тинейджеров в шортах. Заметив нас, он что-то  проговорил,  девчонки
оглянулись и медленно пошли прочь, время от времени оборачиваясь.
   - Все путем? - спросил он, открыв дверцу машины.
   Стейнгер захлопнул ее.
   - Может, ради побочных доходов сдашь свою  пасть  в  аренду?  Чтобы  люди
держали  там  шмотки,   костыли,   кресла-качалки,   велосипеды.   Небольшой
дополнительный заработок.
   - Ну-ка, минуточку, Эл, я...