были равны,  по  старой
партийной привычке называли друг друга на "ты",  но  по  имени-отчеству.
Попов визиту очень удивился, но такие люди обычно в объятия  друг  другу
не бросаются. Они привыкли вести себя сдержанно и говорить по  существу.
Если речь шла о деле,  значит,  о  деле,  без  дипломатических  ходов  и
прощупывания почвы.
   Попов пригласил гостя в дом, предложил коньяк  с  лимоном  и  удобное
кресло, иначе говоря, создал для бывшего коллеги все необходимые условия
для обстоятельной беседы. Выпили по рюмочке  за  здоровье,  закусили,  и
Корякин заговорил.
   - Хочу задать тебе нескромный вопрос, Юрий Данилыч, Только пойми меня
правильно, наш разговор останется между нами, без последствий, чем бы он
ни кончился.
   - В чем вопрос, Федор Иваныч? Я не пластилин,  и  меня  разминать  не
надо.
   - Я могу дать тебе возможность заработать, если  ты  сделаешь  доброе
дело для моего хозяина.
   - Речь идет о политике?
   - Сейчас, куда ни глянь, все связано с политикой.
   - Согласен, несложный вывод. Я ни на кого не работаю. Сам по себе.  С
политикой нынче на "вы" не получается. Трясина.
   - Возможна серьезная поддержка. О моем визите к тебе никто не знает.
   Договариваться мы будем вдвоем.
   - Знать бы о чем?
   - Некоторые лица, чьи имена набирают  в  газетах  заглавным  шрифтом,
нуждаются в весомом и серьезном компромате на Алексея Котельникова.  Как
мне известно, вы с ним накоротке, несмотря на  то  что  он  сделал  тебе
немало пакостей. Не хочешь отплатить  ему  тем  же  и  получить  за  это
финансовую и политическую поддержку?
   Попов несколько минут молчал. Он вспомнил о тетрадке, которую однажды
видел. Когда Котельников устроил на  себя  покушение,  его  с  помпой  и
видеокамерами отвезли якобы в тяжелом  состоянии  в  больницу.  Шофер  и
телохранитель погибли, но  в  машине  остался  портфель  претендента  на
губернаторский пост и его  передали  генералу.  Попов  обнаружил  в  нем
дневник  Котельникова.  Судя  по  последним  записям,  он  заплатил   за
спектакль с покушением пять тысяч долларов.
   Для российской глубинки деньги  немалые.  В  дневнике  были  и  имена
исполнителей - политическое алиби. Но тогда Попов решил вернуть  дневник
владельцу, - губернатор под колпаком - это  очень  выгодно.  К  тому  же
Попов не видел ни одной достойной фигуры на роль губернатора, с  которой
можно легко сработаться. Попов вернул портфель  кандидату  в  целости  и
сохранности и даже не упомянул о дневнике, но зато  Котельников  вовремя
сделал выводы и вскоре генерала перевели в Москву.
   - Допустим, Федор Иваныч, я  смогу  собрать  серьезный  компромат  на
Котельникова.
   - В какие сроки?
   - В течение недели.
   - Уникальный ответ!
   - Только мы, как ты  сказал,  говорили  откровенно  и  этот  разговор
останется между нами. У меня вполне закономерный вопрос:  кто  заказчик?
Без ответа на этот вопрос мы не сможем продвинуться дальше.
   - Я понимаю. Не стану скрывать, глупо. Речь идет о Марине Грановской.
У нее есть интересы в Юго-Восточной  Сибири,  и  она  должна  заручиться
поддержкой губернатора. Ей нужны соответствующие рычаги.
   - Что она может предложить мне за наводку? Сам я в эти игры играть не
стану, а укажу место, куда надо прийти и что взять.
   - Сто тысяч  долларов  наличными,  поддержка  и  оплата  предвыборной
кампании в одномандатном округе. Округ выберут без  тебя,  тот,  который
находится под контролем хозяйки. Но на данный момент, как ты  понимаешь,
Юрий Данилыч, я делаю предложение от себя. Она о тебе ничего не знает. Я
взял за основу реальные условия, на которые она пойдет. Завышать  ставки
бессмысленно. Это потолок!
   - Я не купец и не торгуюсь. Меня эти условия  устраивают.  Встретимся
через неделю, здесь же и обсудим детали.
   - Лучше у меня на даче, так спокойнее.Деньги будут к сроку.
   Корякин написал адрес своей дачи и ушел. Попов принялся за работу. Он
следил  за  Котельниковым  днем  и  ночью,  гонялся  за   губернаторским
мерседесом с мигалками на своих "жигулях" и через какое-то время знал  о
нем все. Но только один адрес вызвал  у  него  интерес:  офис  на  улице
Герцена, куда губернатор всегда приезжал один и задерживался максимум на
час. Ни в одной базе данных Котельникова этого адреса не было, но здание
охранялось хорошо. Главный офис находился на втором этаже.  Из  подъезда
жилого дома  напротив  Попов  наблюдал  в  бинокль  за  кабинетом,  куда
приезжал губернатор. Окно кабинета имело решетку.
   Появлялся губернатор обычно от шести до семи  вечера,  час  сидел  за
столом и уходил.
   Пришлось пойти на хитрость: дать взятку пожарным и устроить проверку.
   Можно не пустить милицию, но только не пожарных. Часов в девять  утра
и нагрянули. Генерал надел мундир прапорщика  и  участвовал  в  проверке
помещений на противопожарную безопасность. Пришлось очень долго убеждать
охрану открыть заветный кабинет. Не хотели, но пришлось. Главное,  Попов
увидел  там  сейф  и  запомнил  его  марку,  осмотрел   стены,   провода
сигнализации и видеокамеру в левом углу под  потолком.  Выяснилось,  что
кабинет арендует некто  Никита  Котельников,  возможно,  сын,  возможно,
брат. Остальное Попова не интересовало. Схему помещений  он  получил  от
пожарников. На этом он считал  свою  часть  работы  завершенной.  Стоило
попотеть недельку за такой приличный гонорар!
   Через неделю сделка состоялась. Его не обманули. Он получил и деньги,
и номер округа, где должен был выдвинуть свою кандидатуру на выборы.  Но
лишь через год, а пока оставалось ждать и составлять предвыборные  речи.
Прошло еще две недели, и новый облом. Тут уж никакие нервы не. выдержат!
Встреча с Котельниковым перевернула все  с  ног  на  голову.  Губернатор
поручил поиски дневника тому, кто, по сути, его и украл! Либо старый лис
догадался, чьих это рук дело, и решил дать  отступного,  вернув  все  на
свои места, либо помнил, как генерал уже  возвратил  ему  дневник  после
покушения. Ставка была слишком высока, чтобы проиграть партию.
   Попов ехал на дачу  к  генералу  Корякину.  На  что  он  рассчитывал,
сказать трудно. Сделка завершена, обратного хода нет. А что мог  сделать
Корякин? Он всего лишь слуга миллиардерши.
   Но с чего-то надо начинать, скрывать свои планы от Корякина не  имеет
смысла. У него целая армия головорезов, закончивших спецшколу Попова.  А
он  знал,  как  и  чему  учат  в  его  школе,  сам  же  и  учил  будущих
контрразведчиков.
   Попов выбрал для поездки субботу и ранний час, когда люди видят самые
сладкие сны. Впрочем, не все, конечно. Садовник проводил гостя к  пруду,
где бывший генерал в старой телогрейке  ловил  рыбу  на  удочку.  Воздух
стоял чистый, прозрачный, роса переливалась радугой в лучах  восходящего
солнца. Увидев Попова, Корякин удивился не меньше, чем  Попов,  когда  к
нему пришел бывший коллега.
   - Каким ветром, Юрий Данилыч?! Я уж думал, более не свидимся.
   - Дьявол нас одной веревочкой повязал.
   - Я атеист. В духов не верю.
   - В сорок четвертом генерал-полковника Куценко чуть под  трибунал  не
отдали за разглашение государственной  тайны.  А  он  позвонил  напрямую
фельдмаршалу Грубберу и сказал: "Сдавай оружие и спасешь солдат. В шесть
утра я начинаю наступление с  юга,  и  тогда  пощады  не  жди!"  Наглец,
конечно, но под трибунал его так и не отдали, потому что сдержал  слово,
данное врагу, и разбил его в пух и прах.
   - Какой же он наглец, если его силы превышали  вражеские  вдвое?  Вот
если б  наоборот.  Так  на  каком  фронте  ты  намерен  наступать,  Юрий
Данилыч?
   - Пришел за советом. Без тебя не решить.
   - Наглец, конечно. Валяй дальше, слушаю.
   - Котельников нанял меня найти дневник и вернуть ему. Ставка  -  пост
гендиректора  металлургического  гиганта.  А  что  это  значит  -   тебе
объяснять не надо.
   - Да... Есть за что поломать копья. А если блефует?
   - Он свой ход первым делает, а я отвечаю.
   - Логично. Пришел бы  ты,  Юрий  Данилыч,  днем  раньше,  я  бы  тебе
посочувствовал. Но в наше время нет постоянства. Человеческая жизнь, как
пыльца ветром сдувается. Так и летаем с цветка на цветок, а в результате
одни гибриды вырастают, мутанты и монстры. Был я у тебя, дело предлагал.
Была у меня сила, а ты на мели сидел. В мгновение ока все  переменилось.
Теперь ты на пути к вершине, а  я,  видишь,  на  мели.  Вода  сапоги  не
прикрывает, и не знаю, что выловлю в мутной водице. Предлагай условия.
   - Твои тебе и возвращаю. Сто тысяч не тронуты, а остальное - на  твой
выбор.
   - Мне и этого хватит. Как ты там говаривал? Я уже стар на  побегушках
быть, но место укажу. То и от меня получишь. Только там не офис паршивый
в развалюхе, а крепость. Грановская мне ныне никто! Ушел я  от  нее.  Но
десяток моих верных парней там остался. Помогут по старой памяти, но  их
мало. В усадьбе десятка три таких, можно голову  свернуть.  Мне  гонорар
потом заплатить, сочтемся, а для начала найди профессионалов. И не  тех,
кто  кулаками  размахивать  может,  а   тех,   кто   головой   работает:
сигнализация, суперсейф в ее спальне, никаких ключей,  цифровые  коды  и
отпечатки ее пальцев. Одна промашка, и все кончено. Минер ошибается один
раз. Не жалей денег на таких спецов, если ты их, конечно, найдешь.
   - Полковника Корсакова помнишь?
   - Талантливый был мужик, ему доверять  можно,  но  он  грязное  белье
разбирает.
   - Слышал я от него о таких специалистах.
   - Ладно, приезжай через пару дней. Я со  своими  свяжусь,  обстановку
проведаю, а ты с Корсаковым поговори. Сообща скумекаем, что к чему.
   - Спасибо за понимание, Федор Иваныч.
   Корякин усмехнулся, но промолчал. Не думал  он,  что  так  скоро  ему
выпадет возможность поквитаться со стервой, сидящей на золотых  слитках.
Уж  она  будет  помнить,  как  генералов  за  шкирку  в  сточную  канаву
выкидывать. Сопли еще не утерла, а туда же лезет.

***

   Два сержанта вокзальной милиции прогуливались по платформе и  бросали
короткие  взгляды  на  пассажиров,   приехавших   из   Казахстана.   Оба
проработали на вокзале по пять лет, и опыта у них хватало. Кого  следует
задержать, а кого нет, они определяли в долю  секунды.  Отпускали  всех,
разумеется, но после того, как снимали лишний груз с карманов в качестве
дополнительной таможни. Бесправные пассажиры платили мзду и  лишь  тогда
могли ступить на землю великой столицы.
   Работенка непыльная и вполне устраивала сержантов, деньги сами  плыли
рекой. С местных щипачей взималась дань, с бомжатника шли доходы,  одним
словом, в кармане всегда хрустело.  На  служебной  стоянке  были  только
иномарки работников вокзала и их верных защитников, блюстителей порядка.
С одних перекупщиков билетов текли немеренные доходы. Тут  на  все  была
своя такса и каждый был в доле, а доля зависела от занимаемой должности.
Порядок  превыше  всего.  Что  касается  безопасности   пассажиров,   то
претензии, заявления и жалобы летели в корзину. У деловых людей не  было
на них времени.
   Бомжатником называли поезд, точнее, семь вагонов, загнанных  в  тупик
года три назад, но все еще числившихся  на  балансе.  Охранять  их  было
некому, и вагончики приглянулись бомжам. Сначала  их  гоняли,  но  потом
местные менты превратили "поезд" в гостиницу и взимали плату за  ночлег.
Для постоянных - скидка, летом дороже, зимой  дешевле  из-за  отсутствия
отопления. Об удобствах и говорить нечего. В каждый вагон менты  усадили
дежурного, все из тех же бомжей, но постоянных и надежных. С этих  самых
"портье-проводников" и вели спрос по людям, доходам и количеству багажа.
А как еще можно жить в век коммерции и бесхозности! Вот так и  проходила
тихая и неприметная вокзальная жизнь, граница между вагоном  и  городом.
Проскочил - повезло, застрял - плати.
   Пробегавший по платформе мальчишка лет десяти  был  ловко  перехвачен
железной  рукой  стража  порядка.  Сержант  держал  двумя  пальцами  его
тоненькую шейку и грозно смотрел сверху вниз.
   - Хорошо живешь, Рашид!  -  криво  усмехнулся  сержант.  -  Новенькие
кроссовки, фирменные! В таких от кого угодно сбежать можно, но только не
от меня.
   Бежать-то некуда, а? - Мальчик  молчал.  -  Как  же  так  получается,
Степа, - продолжал он, обращаясь к  напарнику,  -  народ  из  бомжатника
дорогие обновки покупает,  а  дань  с  них  не  платит.  Значит,  щипачи
скрывают от нас свои доходы, а мы как лохи им доверяем.
   - Отпусти, дядя Коля! Кроссовки мне Кешка подарил. Деньги я с кармана
не брал. Кешка дал. Мне и Аляму. Сам дал сто баксов нам на кроссовки.
   Мальчишка тщетно пытался вырваться.
   - Кто такой Кешка? Почему не знаю?
   - Из шестого купейного. Дядя Степан знает, он их прописывал. Отпусти.
   - Есть такие, - кивнул Степан.
   Сержант отшвырнул мальчишку как котенка. Тот упал, но тут же  вскочил
и пулей полетел прочь, только подошвы новеньких кроссовок засверкали.
   - Я чего-то не знаю, Степа? За моей спиной дела делаются?
   - Брось, Коля! Двое новичков откуда-то из Тулы на  неделю  прикатили.
Сто баксов я с них снял. А тут Бугор пошел бомжатники проверять, и сотню
пришлось отдать ему. Так что мы оба пролетели, как фанера над Парижем.
   - Сто баксов для этого отребья - неплохие деньги. Значит,  с  умыслом
приехали, коли такими бабками кидаются. Мало того,  они  еще  и  щипачей
обувают.
   Прямо меценаты какие-то! Ничего похожего в нашей практике я не помню.
Ну-ка, давай выкладывай, кого пригрел?
   - Баба молодая,  лет  тридцати,  тульская  шлюха,  скорее  всего,  от
сутенеров удрала. Я так думаю, вот откуда бабки. Но  такая  и  в  Москве
свою цену возьмет, если с баронессами панельного бизнеса  сторгуется.  А
чего ей еще в Москве делать! Приехала с мальцом лет восьми. Взяли  целое
купе на неделю. Сто баксов.
   Какие проблемы?
   - Сам заселял?
   - Конечно.
   - Нет в тебе прозорливости, Степа. С этой бабенки  можно  высосать  в
десять раз больше, а ты успокоился. Ну-ка пойдем  глянем  на  гостей  из
Тулы. Сейчас сразу все понятно станет.
   Они спустились с платформы на пути и направились к тупику. Анна в это
время находилась в городе. После истории в гостинице она  опять  звонила
Сергею.
   На этот раз она попросила его найти  ей  знатока  криминальной  элиты
Москвы. Среди друзей опытного фальшивомонетчика, который  сам  входил  в
элиту криминалитета, нашелся неприметный человечек. Костя Нечипоренко не
числился среди воровской знати, он  всегда  был  честным  журналистом  и
писал очерки для криминальной хроники.  Иногда  УВД  допускало  парня  к
своим архивам. Потихоньку Костя начал составлять свой собственный  архив
и досье на самых крутых авторитетов, которые никогда  не  попадались  на
крючок. Воротилы от криминалитета пускали в  оборот  миллионы  долларов,
отмывали деньги, но всегда выходили сухими из воды.  Вот  такие  люди  и
интересовали Костю. Он  мечтал  бросить  журналистику  и  начать  писать
детективы, думал, на новом поприще заработает неплохие деньги,  а  потом
примется за сценарии, по которым снимут модные сериалы. Ни один автор не
имел  такого  достоверного  материала,  его  хватило   бы   на   десяток
бестселлеров. Одно мешало: в голове все было разложено по  полочкам,  но
стоило сесть за стол, как работа стопорилась, все  идеи  превращались  в
кашу. Одно дело очерк, эпизод, другое - литература с четким  построением
сюжетной линии, интригой и виражами. Так он все откладывал и откладывал,
как визит к стоматологу. Кроме первой страницы, где стоял его загадочный
псевдоним и броское название романа, он так ничего и не написал.
   Анна предварительно позвонила  Косте  и  договорилась  о  встрече,  а
Сергей предупредил его,  что  девушка,  которая  к  нему  придет,  остро
нуждается в его Помощи. Тут уже Костя готов был  вывернуться  наизнанку.
Талантливые люди нуждаются в востребованности как  в  воздухе.  А  когда
Анна появилась в дверях квартиры, то оказалось, что она еще и красавица.
Костя был сражен наповал и готов на любые подвиги.
   Они устроились в единственной комнате, где места хватало  только  для
папок с бумагами, не поддающихся подсчету, как  в  кабинете  популярного
издателя, заваленного рукописями.
   - Какие проблемы, Анна? Чем я вам могу помочь?
   - Меня интересует деятельность одного  человека.  Зовут  его  Евгений
Александрович, фамилии не  знаю.  Сейчас  он  живет  на  даче  художника
Поспехина.
   Купил ее у сына художника насильственным путем. Сам Поспехин умер три
месяца назад при  загадочных  обстоятельствах.  Он  отказался  продавать
серию своих картин какому-то канадскому миллионеру.  Мне  кажется,  этот
Евгений  Александрович  занимается  посредничеством  либо   перепродажей
предметов искусства, в частности живописи. Моя цель - выяснить  об  этом
человеке все и как можно быстрее.
   - Я вас понял. О Поспехине я слышал. Это один  из  наших  художников,
который имеет высокие рейтинги  за  границей.  Аукционный  мастер,  если
можно так выразиться.
   - Вы абсолютно правы. Я уверена, что его убили, но  не  уверена,  что
сумели завладеть нужной коллекцией. Для этого у сына отняли дачу. Теперь
они перекапывают там весь участок в полгектара.
   - Одну минуту, сейчас мы попробуем что-нибудь найти!
   На поиски ушел час. Анна наблюдала, а  Костя  Нечипоренко  копался  в
папках, рассуждал вслух, называл какие-то имена и  анализировал.  Вообще
говоря, он выглядел сумасшедшим архивариусом.  Анне  казалось,  что  она
попусту тратит время с  каким-то  психом-одиночкой,  бумажным  червем  и
занудой. Но у нее не  было  выбора  и  рекомендация  Сергея  тоже  имела
немаловажное значение. Приходилось терпеть.
   Наконец хозяин бумажного царства прекратил ползать на коленях и встал
на ноги со стопкой бумаг.
   - Кое-что удалось накопать,  многоуважаемая  Аня.  Давайте  попробуем
разобраться в общем мусоре, откинуть ненужный хлам и оставить главные  и
важные элементы будущего фундамента.
   "Зануда и есть зануда,  -  подумала  она.  -  Он  даже  разговаривает
казенным языком. Два четких определения:  "мусор"  и  "хлам".  Остальное
пустозвонство". Но когда она вслушалась в  слова  Кости,  то  постепенно
начала менять свое мнение.
   -  В  девяносто  седьмом  году  была  пресечена  деятельность   банды
Болотникова,  занимавшегося  переправкой  ценностей,  русских  раритетов
через границу в страны Западной Европы.  Главный  канал  проходил  через
Прибалтику, а  там  безвизовая  А  связь  со  Швецией  и  Германией.  Но
существовали и другие каналы, в частности на шереметьевской  таможне.  В
результате следствия руководителей нескольких  таможенных  подразделений
сняли с работы, но под суд никто не попал. Отделались легким испугом,  и
некоторым пришлось выступать в суде в качестве свидетелей.
   Среди них некий Сабуров Евгений Александрович, сейчас ему  сорок  два
года.
   Доказать его вину не удалось, его уволили. Дело завели  не  благодаря
работе российских сыщиков, а случайно. С лондонского  аукциона  "Кристи"
пришел запрос на некоторые выставленные у них на продажу лоты -  картины
Коровина, которые числились музейной собственностью. Здесь  проверили  и
подтвердили факт хищения картин, на  их  месте  висели  копии.  Так  что
спасибо англичанам. Доказательной базы не хватило,  за  решетку  угодили
пешки и курьеры.
   Смотрим другие материалы. В девяносто восьмом году в Нью-Йорке прошла
выставка  русской  живописи  из  частных  коллекций.  Тоже   скандальный
вернисаж,  но  в  Нью-Йорке  никто  нас  не  поддержал.  Например,  один
канадский коллекционер, имя его не указывается, но есть намек на русское
происхождение, выставил коллекцию картин Кандинского. Некоторые  из  них
считались утерянными. Все списали на вторую мировую войну.  Скандала  не
получилось, но  любопытно  присутствие  на  выставке  некоторых  русских
эмиссаров, за ними наблюдало ФБР.  Среди  них  опять  господин  Сабуров,
бывший заместитель начальника таможенного терминала. Но в Москве к  нему
не проявили и не  проявляют  должного  внимания.