- Послушай, Иннокентий, я ни черта не смыслю  в  детях.  И  еще  тебе
скажу, что терпеть их не могу и не собираюсь заводить потомство. На  кой
хрен мне нужна обуза? Меня тоже менты ищут, и не только они.  Понимаешь?
У тебя есть родственники?
   - Я не ребенок, я мужчина. К тому же за бабий счет жить не собираюсь.
Так что по поводу обузы рассуждать не  будем.  Ты  смотрела  "Семнадцать
мгновений весны"? Там искали женщину с ребенком, а у нее было двое и  ее
не заподозрили.
   Одну тебя быстрее поймают, а без денег тем более. А если я один  буду
болтаться по Москве, меня тоже захомутают. Разговаривать я буду только с
прокурором, а не с ментами.
   - Тебе сколько лет?
   - Десять.
   - Врешь!
   - Не веришь, не надо. И не сиди на корточках, как зеки. Мать тоже  на
кухне всегда так сидела и курила. Отец отучил. Можешь сесть на  стул.  И
не беспокойся, что я маленького роста. У тебя-то зрение нормальное, а  я
не клоп на стене.
   - Я сейчас упаду и не встану! Ну ты даешь, Кешка!
   - Меня зовут Иннокентий. Мой отец умнее тебя и разговаривал  со  мной
как с человеком. А ты женщина. Всего лишь, - добавил он после паузы.
   Анна встала и  прошла  на  кухню.  В  комнате  можно  задохнуться  от
спертого кошмарного воздуха. Кешка последовал за  ней.  Теперь  они  оба
сидели на табуретках и могли разговаривать на равных.
   - Ты хочешь, чтобы я отвезла тебя в прокуратуру?
   - Надо выждать. Я еще не принял окончательного  решения.  Тут  сплеча
рубить нельзя. Ошибешься и ничего не поправишь. Руку оторвал от фигуры -
ход сделан.
   - Это как?
   - В шахматы играешь?
   - Я на нервах у мужчин играть умею.
   - Уже заметно.
   -  Ты  выжидать  собираешься,  а  мне  действовать  надо.  Я  же  без
документов.
   Понимаешь? Тебя заберут и в  детскую  комнату  отправят,  а  меня  за
решетку. А у меня нет желания возвращаться на нары.
   - Тихо!
   Мальчишка вскочил с места, взял Анну  за  руку  и  повел  в  детскую,
показывая пальцем на входную дверь. Анна услышала звон  ключей,  щелкнул
замок. Они едва успели спрятаться за оконную штору, как дверь открылась.
Оба затаили дыхание. В квартиру  кто-то  зашел.  На  подоконнике  стояло
зеркало, и девушка видела в нем отражение. В  дверном  проеме  мелькнуло
плечо с милицейским погоном.
   Чувствовалось, что гость был человеком высоким и крепким. Минут  пять
пришелец находился в гостиной, потом очень тихо ушел.
   - Это не обыск, - облегченно вздохнул мальчик.
   - Боюсь, ты прав, Иннокентий. Видел его?
   - Краем глаза, плохо.
   - Тот самый капитан, что отца забрал?
   - Похож. Тот же запах пота. Надо уносить ноги.
   - Погоди, дружок. Этот тип не просто так заходил сюда. Идем глянем.
   Обыск пришлось производить самим. Анна знала, где искать, и  нашла  в
серванте за  стеклом  в  пустой  сахарнице  три  маленьких  целлофановых
пакетика с белым порошком. Она даже раскрывать  их  не  стала,  высыпала
порошок в унитаз и спустила воду.
   - Что это? - спросил удивленный Мальчишка.
   - Так, гадость всякая. Меня подловили на ту же удочку,  я  их  методы
знаю.
   Теперь пусть обыскивают. Пора убираться, мы и так задержались.
   - На возьми. - Иннокентий протянул ей паспорт.
   - Что это?
   - Мамин. Они его не нашли, он в белье лежал.
   - Схожесть, как у луны с солнцем.
   - Фотографию переклеить можно. Ни ней нет печати.
   - Посмотрим. - Анна сунула паспорт в карман плаща. - В одном ты прав,
Иннокентий, в милиции тебе делать нечего.
   Они покинули квартиру так же тихо, как и ушедший  ранее  капитан.  На
улице им никто на глаза не попался, кроме дворничихи, но если она  их  и
заметила, то не сразу.  Мальчик  плохо  видел  и  привык  ходить,  держа
кого-то за руку. Он едва поспевал за своей новой подругой, но не решался
обнаружить собственную слабость и за руку брать ее не хотел.

***

   Бил он его от души. В камере временного содержания спрятаться  негде,
и Тимохин  выкладывался  на  полную  катушку.  Ушаков,  которого  мучило
похмелье, успел понять только то, что его жена и дочь убиты  и  от  него
требуют признания в их убийстве. Голова слишком плохо соображала,  чтобы
отвечать на вопросы. К тому же этот костолом и не  ждал  ответов,  -  он
спрашивал и тут же бил кулаком в лицо так, что искры из  глаз  сыпались.
Озверевший капитан не успокоился, пока клиент не потерял сознания.
   С ним случилось несчастье: погибли жена и дочь. В его  сознании  этот
кошмар пока не укладывался. Ни у  него,  ни  у  Нинки  не  было  врагов.
Убивать не за что.
   Жили тихо и никому не мешали.  Теперь  это  обстоятельство  обернется
против него.
   Ярлык "бытовухи" повесить проще простого, если нет иного  объяснения.
И алиби у него тоже нет. В любое другое  время  он  нашел  бы  достойное
алиби, но только не на этот раз. Сами посудите: звонит старый  кореш  по
зоне, в Москве проездом, не  виделись  года  четыре.  Дружок  успел  имя
сменить. Специально ради предстоящей  встречи  крюк  дал  через  Москву.
Мужик на серьезное дело собрался,  ему  помощник  с  хорошими  руками  и
головой потребовался. Дело того стоило, куш серьезный.
   Встретились, выпили, "за жизнь" поговорили,  не  откажешь,  три  года
вместе на баланде сидели.  В  шесть  тридцать  утра  у  дружка  самолет.
Уговаривал до последнего, но так и не уговорил. Слово дал Нинке,  а  она
ему. Все, завязали, детей на ноги ставить решили.  Нинка  и  пить  стала
вдвое меньше, но до конца еще в руки  себя  не  взяла.  Важно  другое  -
хотела и старалась, а так просто от  этой  заразы  не  избавишься.  Иных
проблем не существовало.
   Дружок обиды не таил, пожалел,  плечами  пожал  -  и  в  аэропорт.  А
Ушакова даже  в  такси  сажать  отказались.  Развезло  мужика  прилично,
собутыльник он слабый, вот и потопал  домой  пешком  через  весь  город,
вытирая стены домов, падая и поднимаясь. Только вот до  дома  так  и  не
дошел. И какое он может предъявить алиби? Дружка завалить?  Захотел  бы,
не смог. Где тот жил и в какие края на дело поехал,  они  не  обсуждали.
Вот если бы ударили по рукам,  другой  разговор.  Такие  люди  не  любят
языком по асфальту мести. Одним словом, у Ивана никакого алиби  не  было
Лейтенант подошел к дежурному и спросил:
   - Жора, а Бычара не появлялся?
   - Профилактикой занимается. Добычу свою трясет. Не завидую я  ему.  А
чего тебе?
   - Хозяин вызывает, отчитываться пора. Клеопатра уже приехала.
   - Видел. Хороша баба, но гонора слишком  много.  На  кривой  козе  не
объедешь.
   - А ты как думал! Папочка - прокурор области, да и сама  подполковник
в тридцать семь лет.
   - Вот потому и без мужа.
   - Да мужики сами от нее  шарахаются!  Может,  она  и  не  против.  Ты
посмотри, как она одевается. Ходит на шпильках, прическа отпад, а  духи?
С ней рядом лучше  не  сидеть,  обалдеешь.  Бычара  давно  на  нее  глаз
положил, да кишка тонка. Он как пасть свою раскроет, так из нее  кирпичи
сыплются. У нее давно на Бычару аллергия выработалась.
   - О, легок на помине.
   В коридоре появился Тимохин. При нем рта не разевали, боялись  больше
самого начальника райотдела.
   - Товарищ капитан,  -  обратился  Савченко,  -  следователь  Задорина
приехала, ждет вас в кабинете начальника. Меня за вами послали.
   - Эксперты сдали свои отчеты?
   - Все на столе у полковника.
   - Тогда пошли.
   Прозвучало это так, словно, не будь результатов  экспертизы,  Тимохин
послал бы полковника куда подальше, С Саранцевым, вне службы разумеется,
у капитана были приятельские отношения. Полковник ходил  к  капитану  на
дни рождения, и наоборот.  Даже  на  рыбалку  ездили  вместе,  а  вот  в
присутствии  Ксении  Задориной  оба  испытывали  некоторую  скованность.
Женщина действовала на них, как удав на  кроликов.  И  то,  что  Тимохин
называл  ее  Ксюшей,  скорее  выглядело  своеобразной  защитой,   а   не
панибратством. Правда, капитан всех  называл  на  "ты"  и  не  признавал
авторитетов, невзирая на должности и звания. Ему  прощали.  Сын  лесного
егеря из спецзаказника для особо важных персон рос в диких условиях.  Во
времена своего детства и  отрочества  он  повидал  многих  титанов.  Еще
мальчишкой самого Брежнева  называл  дядей  Леней  и  на  "ты".  У  отца
научился. Знатный был  егерь,  все  Политбюро  олениной  и  медвежатиной
кормил и в бане по голым задницам веником хлестал. Какие  уж  там  могут
быть авторитеты, если ты с маршалами Советского Союза водку  хлестал,  а
сын ее из сугробов холодненькую таскал!
   Маршала из Тимохина  не  получилось,  но  амбиций  капитану  было  не
занимать.
   Он один знал, кто и как  должен  жить  на  этом  свете.  Около  сотни
задержанных лично им особо опасных преступников - это о чем-то говорило.
Не так он прост, этот капитан. В своем доме в двери не стучат, и Тимохин
ввалился в кабинет как в собственную спальню.
   - Здравия желаю всем присутствующим.
   Медэксперт замолк и подождал, пока капитан сядет, потом продолжил.
   Лейтенант Савченко остался  стоять  в  дверях.  Отсутствовал  эксперт
Лепехин, остальные прибыли по первому требованию.
   - В итоге нам удалось установить, что кровь на кухне, в коридоре,  на
лестнице  и  на  найденном  в  подъезде  полотенце  принадлежит  Дмитрию
Грачкину.
   Грачкин и Лаврушина были убиты ножом,  найденным  в  квартире  в  два
пятнадцать.
   Они умерли почти  одновременно,  но  все  же  разница  есть.  Ранение
Грачкина не было смертельным. Он умер  от  потери  крови.  Возможно,  он
прожил после получения удара ножом около часа. Наверняка мог  двигаться.
А Лаврушина умерла мгновенно.
   - А вы что скажете, Ксения Михална?  -  спросил  полковник,  смущенно
глянув на следователя.
   - По логике вещей, Грачкина ранили в другом месте. Он пришел с улицы,
следы в подъезде  это  подтверждают.  Потом  сидел  на  кухне,  а  затем
перебрался в кровать. Сам себя он ранить не мог, разумеется. Значит, нож
принадлежал не ему, а убийце, который впоследствии покончил с хозяйкой и
ее дочерью. Убийца, возможно, ушел через  окно.  Не  берусь  утверждать.
Меня смущает найденное в подъезде полотенце. Но  возможно,  Грачкин  уже
пришел с полотенцем и бросил его внизу, а потом поднялся  наверх.  Перед
тем как приехать к вам, я опросила соседей. К сожалению, никто ничего не
видел и не слышал, все спали. Но я думаю,  что  убийца  присутствовал  в
доме, пока Грачкин истекал кровью  на  кухне.  Человек  по  доброй  воле
умирать не станет. А раз у  него  еще  оставались  силы,  он  вызвал  бы
"скорую помощь". Телефон в квартире работал на момент моего прибытия.
   Значит, он "е мог воспользоваться такой возможностью. Извините, но  я
пока не могу разложить все по полочкам.
   - А ты что скажешь, Андрей  Ильич?  -  полковник  перевел  взгляд  на
Тимохина.
   - Как вы  установили  имя  убитого?  -  вопросом  на  вопрос  ответил
капитан. - В его карманах ничего не нашли.
   - Труп  дактилоскопировали,  отпечатки  нашли  в  картотеке.  Дмитрий
Васильевич  Грачкин,  судим  дважды.  Профессиональный  домушник.  Вышел
полгода назад. Но на этот раз дверь он не вскрывал. Замки в  квартире  в
полном порядке.
   - Зачем ему вскрывать дверь? Лаврушина сама его  впустила.  А  Ушаков
любовничка своей жены поджидал внизу. Как только тот  спустился,  так  и
получил перо в бок, а потом он его за шкирку  притащил  обратно  в  дом,
допросил на кухне, тот ему во  всем  сознался,  и-Ушаков  прирезал  свою
жену, а тут и этот концы отдал. Вот он и уложил их рядышком, как Ромео и
Джульетту, а сам смылся.
   - Ушаков - вор, - тихо сказала следователь. - На мокруху не пойдет, и
вы забываете, что убита девочка, которую он  воспитывал.  Исчез  мальчик
восьми лет.
   И наконец - след на подоконнике от обуви  сорок  четвертого  размера.
Ушаков носит сорок второй. Но может быть, вы уже допросили сами Ушакова,
капитан, и он во всем чистосердечно признался?
   - Так, предварительная беседа без протокола. Пьяный в стельку, что от
него услышишь.
   - Я попрошу вас, Николай Николаич, выделить мне  кабинет  и  привести
задержанного.
   - Уж лучше, Ксюша, допрашивай его в камере, незачем такое чудовище по
коридорам таскать, народ пугать.
   В кабинет вошел майор Лепехин.
   - Вовремя, Василь Семеныч! - обрадовался Саранцев. Он очень не  любил
находиться между двух огней. - Что удалось узнать?
   - Моя бредовая идея обрела живые  формы,  а  именно:  Ушаков  и  ныне
покойный Грачкин отбывали срок в одной колонии на протяжении двух лет  с
тысяча девятьсот девяносто пятого по девяносто  седьмой  год.  Не  знать
друг друга они не могли.
   - Ну а я о чем! - засмеялся  Тимохин.  -  Никаких  случайностей,  все
закономерно. Вор - не убийца?! Черта лысого! Он не просто вор. Он  Афган
прошел и медаль получил не за кашеварство, а теперь Приплюсуйте к  этому
пять лет зоны и пьяные мозги. Да его к стенке ставить пора!
   - Успокойся, Андрей, - вмешался полковник.
   - Еще одна деталь, - продолжил эксперт. - Полотенце. На  нем  ярлычок
от прачечной с тем же номером, что есть на другом белье в квартире.
   - Правильно! - вновь возбудился капитан. - Сначала спьяну следы начал
смывать, потом плюнул и решил свалить. Полотенце бросил  внизу,  погулял
малость, проветрился и про нож вспомнил. Приметная штука, решил  за  ним
вернуться, тут я его и накрыл. Кто-то может  предложить  более  реальную
версию?
   Про дядю с улицы можно говорить сколько угодно, только где  вы  этого
дядю возьмете в два часа ночи, которому тут же  дверь  откроют  и  дадут
себя прирезать, а он после этого подождет, пока  все  передохнут,  и  со
спокойной совестью уйдет, причем ничего не тронув. В серванте  золотишко
цело, а в белье шестьсот баксов нетронутыми остались.
   - А если у Ушакова есть алиби? - спросила Задорина.
   - Я так думаю, у него было время подговорить какую-нибудь телку.  Она
вам с пеной у рта будет доказывать, что он всю ночь не слезал с нее. Его
хоть самого... - дальше он продолжать не стал,  напоровшись  на  гневный
взгляд Ксении.
   - На ногах не держался, а всех перерезал как щенят. Ну просто Геракл!
   - Геракл не Геракл, а нож держать умеет. Не забывайте его биографию.
   - Извините, товарищ полковник, я тут вспомнил кое-что, - подал  голос
Савченко.
   - Говори, лейтенант.
   -  Тут  речь  заходила  о  мальчишке.  Когда  мы  прибыли  на   место
происшествия, в первую очередь осмотрели двор и подъезды. Я поднялся  на
последний этаж. Там сидел мальчишка на  ступеньках,  лет  восьми-девяти.
Курил, между прочим. Я как-то не придал этому значения, просто спросил у
него, видел ли он  кого-нибудь,  но  он  отрицательно  покачал  головой.
Выхода на чердак там не было, и я спустился.
   - Отправляйтесь в квартиру, лейтенант, поищите фотографии! - приказал
полковник. - Парня надо искать. О нем мы забыли. Ведь с Ушаковым его  не
было.
   Нужен его снимок. Раззявы!
   - Возьми с собой пару ребят и понятых не забудь пригласить, -  строго
добавил Тимохин.  -  Мы  провели  слишком  беглый  осмотр.  Покопайся  в
квартире как следует. И не забудь сфотографировать  и  запротоколировать
все, что вы там найдете. Вперед!
   - Скажите, - не обращаясь ни к кому конкретно,  заговорила  Задорина,
после того как вышел лейтенант, - а кто  вызвал  милицию?  Я  опрашивала
соседей, но те ни о чем  понятия  не  имеют.  Кто-то  звонил  дежурному,
значит, есть свидетели?
   - Сказали женским голосом,  -  ответил  Тимохин,  -  что  в  квартире
убивают людей, назвали адрес и бросили трубку.
   - Любопытно... - протянула Ксения. - Мальчик на лестнице, женщина  по
телефону и сбежавший человек через окно. Куча свидетелей, а мы гадаем на
кофейной гуще. С тем материалом, что мы имеем, можно  год  топтаться  на
месте.
   Без свидетелей нам не обойтись.
   - Обойдемся, - усмехнулся капитан. - Ушаков  сознается.  Поверь  мне,
Ксюша.
   - Из человека можно выбить что угодно, а меня правда интересует, а не
результат. И создайте мне условия, капитан, для допроса задержанного.
   Ксения Задорина представляла себе Ушакова совсем другим. Он  оказался
очень приятным молодым человеком,  если,  конечно,  убрать  с  лица  все
синяки и царапины.
   Ксения считала себя неплохим-физиономистом и  психологом  и  доверяла
своей  интуиции.  Встречаясь  с  преступником,  она   спрашивала   себя:
испугалась бы она сидевшего перед ней человека, окажись она вместе с ним
в лифте в поздний час, и сунула бы  руку  в  карман  плаща,  где  носила
газовый баллончик.  В  зависимости  от  ответа  на  этот  вопрос  Ксения
выбирала тактику собственного поведения и стратегию допроса.  Сейчас  ее
метод не "работал". Ушаков, кроме жалости, никаких чувств не вызывал.  К
тому же сбивали его глаза, голубые и чистые, как у ребенка.
   - Вы знаете, Иван Игнатьевич,  что  произошло  в  вашей  квартире?  -
спросила она тихим голосом.
   - Настолько, насколько капитан сумел вдолбить мне это  в  голову  при
помощи кулаков.
   - Убиты ваша жена и приемная дочь, мальчик  пропал.  В  квартире  его
нет.
   Версия  с  ограблением  не  прошла.  В   качестве   орудия   убийства
использована  финка,  очевидно,  выполненная  на  заказ   высококлассным
специалистом для крупного авторитета лет двадцать назад,  сейчас  такими
не пользуются. Преступление совершено в два часа  ночи.  Что  вы  можете
сказать по этому  поводу?  -  Мне  нечего  вам  сказать.  Моя  забота  -
похороны, ваша - убийцы.
   - Вы подпадаете под категорию подозреваемых. У вас есть алиби?
   - Лень преступников искать? Куда проще козла отпущения найти.  Нет  у
меня алиби. Пьяным был весь вечер, а где меня носило,  не  помню.  Я  не
обязан обеспечивать  себя  всякими  алиби.  Не  люблю  шумных  компаний,
предпочитаю одиночество. Если  у  вас  есть  доказательства  моей  вины,
предъявляйте, доказывайте и сажайте. Если  нет,  то  какого  черта  меня
здесь держать? Кулаками  вы  из  меня  ничего  не  выбьете.  Подписку  о
невыезде я подпишу. Мне ехать некуда.
   - Я бы так и сделала, но во время задержания вы оказали сопротивление
и дворник  был  тому  свидетелем.  На  этот  счет  есть  соответствующее
заявление.
   - Вы меня-то видите? Промойте глаза борной кислотой или чаем.  Я,  да
еще  пьяный  в  стельку,  оказал  сопротивление  быку,  килограммов   на
пятьдесят тяжелее меня?! Вот поэтому и сижу перед вами с разбитой мордой
и перекошенной челюстью!
   - Мы можем провести медэкспертизу.
   - Конечно, но только капитан скажет, что я таким  родился.  Я  напишу
заявление, а он оторвет мне голову. А она  мне  еще  пригодится.  Больше
пятнадцати суток вы мне не дадите. Глупо. Мне сына надо искать и жену  с
дочерью хоронить.
   Родственников у меня нет.
   - Мальчика уже объявили в розыск.
   - Толку что! Что вы о нем знаете? В чужие руки он не сдастся и к  вам
не придет. Если он уцелел, то вы его не найдете. Мальчик  развит  не  по
годам и очень гордый. С ним сюсюкать бесполезно, я  разговаривал  с  ним
как с равным.
   - Вы правы, он уцелел. Один из оперативников видел его в подъезде, но
не придал значения этому факту. Мы еще не знали, кто живет в квартире. В
этом деле есть еще одна закавыка. Рядом с вашей женой на  кровати  лежал
труп мужчины,  убитого  тем  же  ножом.  Этого  человека  звали  Дмитрий
Васильевич Грачкин. Вы не можете его не знать, так как  в  течение  двух
лет сидели в одной колонии. Этим ваша проблема усугубляется.
   Ушаков долго молчал и смотрел в окно. Задорина  его  не  трогала.  Ей
показалось, что ее сообщение потрясло Ивана.
   - У меня ответа нет, - произнес он хриплым голосом. -  Грачкин  моего
адреса не знал, и я его не видел после освобождения.
   - У вас есть враги?
   - Я живу среди них.
   - А друзья?
   - Не знаю, что это такое. Из близких у меня только жена и дети.  Ради
них я и прозябал на этом свете. Они во мне нуждались.
   - Где вы работаете?
   - Постоянно нигде. Выполняю заказы  коммерческих  фирм  на  установку
электронной техники. Жили небедно.
   Задорина немного помолчала.
   - Мне бы очень хотелось, Иван Игнатьич,