зашел  к  ней  в
комнату. Через полминуты она выскакивает из комнаты с  криком: "Ужас! Ужас!"
Мадам движением брови посылает к нему другую. И та то же  самое - выбегает и
кричит:  "Ужас! Ужас!" Ничего не поделаешь,  надо спасать честь заведения, и
мадам сама входит в комнату. Ее нет полчаса, час. Наконец через два часа она
спокойно выходит из комнаты и  равнодушно пожимает плечами: " Ну ужас, но не
ужас, ужас!"
     - Так  что давай сюда твои несчастные глаголы, - предложила я, - сейчас
мы с тобой разберемся, какой это ужас.
     Марина, отхохотавшись, протянула мне тетрадку. С заданием мы справились
за полчаса, и я спросила:
     - Как звали твоего деда?
     - Лева, а что? Опять что-нибудь проверяют?
     - Он Лева был по паспорту? - спросила я с надеждой. Уж очень жалко было
бы, если бы рухнула такая красивая догадка.
     - Нет,  по  паспорту  он  был  Лейба. Просто папу моего все зовут Исаак
Львович.
     - А чем он занимался, твой дед?
     - Папа рассказывал, что он сидел в своем магазинчике и торговал всякими
вкусными штуками, вроде  сливочных тянучек. Он никогда  в  жизни не ел таких
вкусных конфет, как у деда в лавке.
     - Все сходится! - заволновалась я и полезла в сумку за ксероксом купчей
Лейбы Левина. Я предусмотрительно сделала  копии  всех  документов и заперла
папку  на работе в  сейф. - Смотри сюда,  видишь этот документ? Это  купчая,
которую твой  дед подписал в двадцать четвертом году в Ковно. Он купил здесь
землю,  и   если  ты   докажешь  свои  права  на  наследование,  то  станешь
миллионершей. Поняла?
     - Дай посмотреть,  - она выхватила у меня листок и начала всматриваться
в строчки. Потом разочарованно  вернула мне бумагу. - Я ничего не понимаю...
На  каком языке  это  написано? А  может  быть,  это  все липа  или  ты меня
разыгрываешь?
     -  Очень  надо,  - я презрительно хмыкнула. - Теперь  ты понимаешь, что
произошло с твоими метриками? Почему их украли?
     - Нет, какая связь?
     -  Вот  дубина стоеросовая, -  рассердилась я.  - Если  ты  представишь
свидетельство о рождении и докажешь, что ты и есть внучка Лейбы Левина, тебе
полагается солидный куш. А если эту метрику предъявит кто-то другой? И будет
бить  кулаком в  грудь, крича: "Я  -  внучка дедушки Лейбы"?  Что  ты  тогда
скажешь?  Что  метрики в  синагоге украли? Что  документы у  тебя  девяносто
шестого года?
     - А как вообще эта бумага попала к тебе?
     -  Долгая история.  Когда-нибудь расскажу. Теперь понятно,  что  делает
твой Толик Бондаренко около этих мафиози из Москвы. И утопленница...
     - Какая еще утопленница? - испугалась Марина.
     -  Не  хотела рассказывать. В  общем, та женщина, которая  приехала  по
твоим документам  в Израиль, пропала,  а через  несколько  дней из  Кинерета
выловили неопознанную утопленницу.
     - Не нравится мне все это! - твердо заключила Марина. - Жила я спокойно
без всяких  там бумажек, надеюсь  и дальше прожить. А  ты втягиваешь меня  в
дурную аферу, мафиози какие-то, утопленники...
     - Это я втягиваю?! - я чуть не задохнулась от  гнева. - А кто пришел ко
мне и просил разыскать другую Марину Левину? Нашла я тебе аферистку. А тебе,
видите ли, не нравится, что  она утопленница!  Я,  что  ли, ее  утопила?  Не
хочешь - не надо! Я больше не занимаюсь твоим делом! Прощай!
     Не помня  себя,  я выскочила за  дверь  и  побежала  вниз  по лестнице.
Наверху  хлопнула  дверь,  и  я услышала крик:  "Валерия, подожди!  Куда ты?
Стой!"
     Не  замедляя бега, я спустилась вниз и  прошла  через темный вестибюль.
Вдруг  из-за  угла метнулась тень, меня  обхватили крепкие руки,  и, вдохнув
какую-то сладкую гадость, я провалилась в небытие.

x x x
     Голова  разламывалась.  Перед глазами бегали какие-то разводы,  во  рту
стояла великая сушь. По-моему, я где-то лежала. С  трудом разлепив  глаза, я
осмотрелась по сторонам.
     Действительно, я лежала на диване в  маленькой спальне.  Всю обстановку
составляли  шкаф  и  маленький  столик.  Пошатываясь, я  подошла  к  окну  и
выглянула.
     Буйная растительность практически  залезала  в окно. Кроме  деревьев  я
усмотрела  кусок  высокого  каменного  забора и ворота.  Около  ворот скучал
охранник. Послышался гул - небо пересек самолет, и снова стало тихо.
     Может, я не в Израиле? У нас страна маленькая, всюду соседи, дети орут.
А здесь такая тишь да гладь...
     Подойдя к двери,  я  стала стучать в нее кулаком. Дверь  открылась, и в
комнату вошел здоровый детина.
     - Чего шумишь? - спросил он по-русски.
     - Хочу пить, - сказала я  на иврите и  показала жестами, будто открываю
бутылку.
     Детина буркнул "Пошли", и мы вышли из комнаты.
     Для  одной  семьи  этот  дом  был  слишком  большим   и  не  производил
впечатления, что здесь  живут. Скорее  он  был похож  на  маленькую  частную
школу, опустевшую после того, как ученики разъехались на каникулы.
     Мы прошли  длинный коридор,  спустились на пару  этажей  вниз и вошли в
просторный кабинет.
     - Вот  привел,  -  мрачно сказал  детина. - Она  проснулась и  в  дверь
стучала.
     Три кожаных дивана стояли буквой "П", меня усадили на средний. Напротив
стоял громоздкий письменный стол черного цвета. На столе кроме телефона была
лишь  металлическая  блестящая  игрушка-модуль.  Шарик  на нескольких тонких
коромыслах качался, как маятник, притягивая взгляд.
     За столом сидел худощавый мужчина лет сорока пяти  в сером костюме.  На
меня смотрели умные усталые  глаза. Из-за его спины  выглядывал "тракторист"
Аркадий.
     Оглядевшись,  я  увидела  двух  охранников,  стоявших  вдоль стены. Все
молчали.
     Мужчина  за  столом протянул  руку и качнул шарик,  колебания  которого
возобновились с новой силой. Потом он обратился ко мне по-французски:
     - Бонжур, Валери, - и произнес еще несколько фраз, по интонации которых
я поняла, что это вопросы.
     К  моему  великому стыду, французского я не  знаю  совершенно. Поэтому,
чтобы немного разобраться в обстановке, я ответила на иврите:
     -  Я не понимаю, о чем вы говорите. Почему  вы схватили меня  и заперли
здесь?
     - Ну и  что будем делать, госпожа Валери? - сказал он уже  по-русски. -
Вы не знаете французского, хотя, по вашим словам, родились в  Алжире.  Мы не
знаем вашего иврита. Может быть, поговорим по-русски? Сдается мне, этот язык
вам прекрасно знаком.
     -  А  прикидывалась,  что  француженка!  - почему-то обиженно,  как мне
показалось, вставил Аркаша. - Селяви, парле ву франсе...
     И он сплюнул в сторону.
     - Хватит, - остановил его худощавый, - расплевался тут...
     - Я хочу пить, - сказала я на этот  раз по-английски, -  и еще таблетку
от головной боли из моей сумочки. Вы меня чуть не удушили какой-то гадостью.
Кто вы  такие?  Я  израильская гражданка, а  вы, если не говорите на иврите,
следовательно...
     - Помолчите, Валери,  или как вас там, - рявкнул  он уже на английском,
но я не дала ему договорить.
     - Это вы обратите внимание на свое поведение! - взорвалась я и вскочила
с  дивана.  -  Вы  думаете,  что находитесь  в своей  криминальной  России?!
По-моему вы крупно ошибаетесь, воображая, что вас  здесь испугаются так, как
в вашей вотчине там...
     Не  успев договорить, я была схвачена двумя молчаливыми охранниками. Не
знаю, что они собирались со мной  делать,  но  дверь внезапно открылась, и в
комнату вошла Марина. Увидев, кто  шел за ней, я вновь упала на  диван -  ее
ввел в кабинет мой бывший муж Борик.
     - О, какая у  нас гостья! - воскликнул хозяин кабинета. -  Валерия, как
зовут вашу  подругу? Мне ее представили как  француженку Мадлен. Но  сдается
мне, что она такая же француженка, как и вы.
     Конечно, глупо  таращить  глаза  -  это совсем не  та  реакция, которая
присуща интеллигентному человеку. Но, впав в состояние  ступора, я сумела не
вскрикнуть  при виде  Бориса.  Хотя чему  было  удивляться? Я знала,  что он
связан с фирмой "Интеллект-сервис".
     Конечно,  Борик меня  заметил, но,  в  отличие  от меня, он флегматик и
лучше умеет владеть нервами. Наш  мгновенный обмен взглядами не дал никому в
комнате  повода   заподозрить,  что   мы  знакомы  и   где-то  даже   бывшие
родственники.
     Марина бросилась ко мне:
     - Лера! Что все это значит? Ты что-нибудь понимаешь?
     - Успокойся, Марина, - сказала  я на этот раз по-русски. - Мы попали  к
воспитанным  людям. С нами прекрасно обращаются, пригласили в гости, уложили
спать...
     И я с вызовом посмотрела на парочку за столом.
     Аркадий чуть  не  задохнулся от изумления. Он громко  вдохнул воздух, а
выдохнуть не  смог,  только  вращал глазами. Вид у него был преглупейший.  А
худощавый в  костюме видимо  предугадывал такой поворот событий,  поэтому он
только слабо улыбнулся.
     На лицах охранников и моего бывшего мужа, стоявших вдоль стен кабинета,
вообще ничего не отразилось.
     -  Ах  ты... - наконец выдохнул побагровевший Аркадий, - придуривалась,
значит, переводить просила. А сама-то все секла...
     - Представь себе, - огрызнулась я, - и про ножки, и про койку, и как вы
с  Малявиным  денежки тратите на  этих,  как их,  прошмандовок  из массажных
кабинетов.
     Аркаша  не  ожидал  от  меня такой  прыти.  Он  испуганно  покосился на
худощавого и ничего не ответил.
     - Интересно, - протянул худощавый, -  смотрю я на вас, милые дамы, и не
нарадуюсь.  Что еще новенького расскажете? Кстати,  дорогая,  вы  так  и  не
сказали, как к вам обращаться, - он усмехнулся, глядя на мою подругу.
     Если бы мы сидели за  столом, я бы успела  наступить Марине на ногу. Но
мы сидели на диване, поэтому я была ограничена  в средствах воздействия. Но,
как ни странно, она меня поняла.
     - Какое ваше дело?  - буркнула  Марина. - Я  совершенно не  хочу с вами
знакомиться.
     - Ну это легко устроить, у нас есть кое-кто, близко с  вами знакомый...
- он поднялся с дивана, подошел к двери и приказал:
     - Натана ко мне!
     Через несколько секунд в комнату вошел Натан. Увидев Марину, он подошел
к ней и взял ее за руки:
     - О! Какая встреча! Мариночка, дорогая, дай я тебя поцелую! С приездом!
     -  Уйди, подлец! - она отпрянула от него. - Это все  из-за тебя! Какого
черта  тебе  понадобились  мои  метрики?  Мало  мне  было   неприятностей  в
аэропорту, так ты еще и здесь влез! Что вам от меня надо?
     - Ты была такая красивая девочка, когда мы встретились около "Машбира".
Я тебя сразу и  не признал!. А потом все думал и думал, где мог видеть такую
примадонну?
     - Хватит выламываться, противно! - бросила я.
     Голос Натана из приторно-сладкого тут же стал угрожающим:
     - Заткнись, сука. Довыпендриваешься у меня... Живо тебя обломаем, еще и
понравится.
     Мне нечего было терять, и я обратилась к худощавому:
     - В конце концов, это неприлично. Вы, хотя и не по нашей воле,  привели
нас к себе, но до сих пор я не знаю, с кем имею честь...
     - Можете обращаться ко мне Алексей Алексеевич, - осклабился он.
     Вот так  номер! Это  был Круглов  собственной персоной. Не хотелось бы,
чтобы он  знал о  том,  что  я знаю,  что он знает  о важности документов  в
папке... Я запуталась окончательно и сказала:
     - Мы  здесь не  привыкли к таким длинным именам. Не  обидитесь, если  я
буду называть вас просто Алексей?
     Марина  сидела  на диване,  ерзая, как на  сковородке.  Наконец  она не
выдержала и захныкала:
     - Я тебе  говорила, не вмешивай меня  в твои дела.  Я боюсь! Что теперь
будет?
     - Перестань!  - сказала  я в сердцах. - Взрослая барышня, а  распустила
нюни, ведешь себя, как трусливая собачонка.
     -  А ты  знаешь,  кто они? -  заорала Марина, тыкая пальцем почему-то в
Борика. Видимо, он произвел на  нее неотразимое впечатление. - Это же мафия!
Ты давно уехала, в твое время еще не было таких, а я знаю, чего можно от них
ожидать! Убьют, зарежут и...
     - Никто  не узнает, где могилка  моя...  -  вдруг  пропел  "тракторист"
Аркадий.
     - Не ерничай!- остановил его Круглов.
     На него этот  выпад Марины, казалось, не произвел никакого впечатления.
Алексей поднялся,  обошел стол  и сел на диван  напротив нас. Повернувшись к
охране, он  жестом приказал всем выйти.  Аркаша попытался было замешкаться в
дверях, но  поняв, что  приглашения  "А вас, Штирлиц..." не последует, вышел
вслед за другими.
     Мы остались втроем. Алексей  достал из кармана  пачку сигарет, закурил,
неторопливо выдохнул дым и обратился к нам:
     - Так вот, милые дамы, здесь вы не по своей воле, и делать вам придется
то, что я скажу.  Иначе...  - он замолчал,  но само это молчание было  таким
угрожающим, что я невольно поежилась.
     - Не понимаю, чего вы от нас хотите, - начала я, но он меня оборвал.
     -  Прекрасно  понимаете,  дорогая  Валерия.  Судя  по вашему поведению,
запугать вас  крайне  проблематично,  поэтому  оставим  этот  метод  решения
вопросов и постараемся договориться, как цивилизованные люди.
     - Не ходите вокруг да около, объясните, что вам от меня надо!
     - Папку с документами, которую передал вам ваш приятель.
     -  Он ничего не передавал  мне, -  и я  не  обманывала,  поскольку сама
стащила папку у Дениса из комода.
     - Передавал или вы сами взяли, неважно, - сказал Алексей, словно угадав
мои мысли. -  Папка сейчас у вас и, отдав  ее, вы тут же вернетесь  домой  и
забудете о всех волнениях.
     - Не слушай его, -  вдруг мрачно проговорила Марина, - ты видела, какие
у  него  головорезы. (Видимо,  она  не  могла  забыть моего  бывшего  с  его
цыганской внешностью.) Сначала  заберут  у  тебя  папку,  а потом  всех  нас
прирежут...
     - Это становится интересным,  -  усмехнулся Алексей.  -  Откуда вы, моя
дорогая, знаете, что папка действительно существует? Вы ее видели?
     - Я вам не дорогая и ничего не видела! - упрямо заявила Марина.
     Меня беспокоил Борис. Я отгоняла от себя мысль, что он стал законченным
подонком и  за деньги готов на все.  Меня успокаивало только  то, что  он не
подал виду, что мы  знакомы  и даже более  чем. Может быть, у него были свои
причины не открывать  этого? Чтобы его не отстранили  от дела  и  не  лишили
части лакомого куска? Еще решат, что он будет мне помогать!
     Мои размышления прервал вопрос Алексея:
     - Валерия, я повторяю: где папка?
     - И я повторяю: я не знаю, где она, и требую нас отпустить!
     - Вы останетесь здесь, пока не ответите на мой вопрос. Сейчас мы с вами
обращаемся нежно. Но это ненадолго. Дальше будет хуже.
     И он позвал охранников.
     Борис вошел в комнату  вместе с остальными.  Я поняла, что время шутить
кончилось, и через силу произнесла:
     - Папка в сейфе у меня на работе.
     - Где это?
     - Улица Соколова, дом три. Второй этаж. У меня бюро по переводам.
     -  Ты  и  вот ты, - Круглов показал на  Бориса и еще на одного парня, -
поедете, куда она сказала. Вот  ключи  от ее кабинета и  от сейфа. Принесете
мне папку. И смотри, - он повернулся ко мне, - не будет папки - вам обеим не
жить...
     Охранники вышли из комнаты.
     В затылке словно бухал молот, и я, стиснув ладонями виски, взмолилась:
     -  Ну  просила же вас,  как людей: дайте  из  моей сумочки таблетку  от
головной боли. Ведь сил нет терпеть.
     Круглов взял мою сумочку. Раскрыв ее,  он размашистым жестом высыпал на
стол  содержимое.  Сколько раз я обещала  себе навести в сумочке  порядок, и
вот: такой бардак, что перед бандитами стыдно.
     - Интересно,  -  задумчиво  протянул Круглов. -  Говорят, по тому,  что
хранится в сумочке, можно узнать все тайны ее хозяйки.
     Он  окинул  насмешливым  взглядом  разбросанные по столу вещи. Поднес к
глазам  телефонную  книжку,  перелистал  пару страниц,  и  вдруг  его  брови
поползли вверх. Он протянул мне фотографию, которая находилась внутри.
     - Кто это? - с изумлением спросил Круглов.
     - Таблетку и воды...
     Получив требуемое,  я  проглотила таблетку  и,  зная, что  эффект будет
ощутим через пятнадцать минут, немного успокоилась.
     - Я вас спрашиваю, Валерия, кто это? - Круглов протянул мне фотографию.
     Мы  с Денисом, веселые и  загорелые, стояли на фоне заснеженных склонов
Хермона.  Он обнимал  меня  за плечи,  а я  держала в  руке огромный снежок,
который намеревалась  затолкнуть ему за  шиворот, как только щелкнет  затвор
фотоаппарата.  Это была моя  самая любимая фотография, сделанная примерно за
два месяца до того,  как Денис увлекся роковой блондинкой. В последнее время
я не часто доставала ее из пластиковой обложки, чтобы не бередить рану.
     - Его зовут Денис Геллер.
     - А вам он кто?
     На язык просились гадкие выражения типа  "дед Пихто", "конь в  пальто",
но я сдержалась и ответила:
     - Это мой бывший друг и любовник.
     - Почему "бывший"? - спросил Круглов.
     - Потому что его увела  московская блондинка по имени Татьяна, - мне не
хотелось рассказывать этим головорезам, что я знаю о том, что Татьяна убита.
     Круглов молчал, на его  лице  было написано изумление. Вдруг он упал на
стул и начал громко хохотать. Мы с Мариной непонимающе переглянулись. На шум
в комнату  заглянул  озабоченный Аркадий,  но шеф  махнул ему рукой,  и  тот
скрылся.
     Сквозь судорожные всхлипы Круглов проговорил:
     - Знал ведь, что мир тесен, но чтобы так! Мы вербуем девицу, чтоб  была
и красавица, и умница. Ведь к вам, евреям, без высшего образования даже и не
подходи, смотреть не будете.
     - Вы о чем? - спросила я недоверчиво.
     - И вот, мы такую находим, - продолжал он, не  замечая моего вопроса, -
блондинка, высокая, статная,  языки  знает.  Платим  ей фантастическую сумму
только для того, чтобы  она приехала  в  Израиль, охмурила твоего приятеля и
выкрала папку. И что эта идиотка делает? - Круглов смотрел на нас с Мариной,
как  адвокат  на присяжных  заседателей.  -  Она в  него  влюбляется!  В ней
просыпаются  муки  совести,  она  уже  готова  рассказать  ему  об  "ужасном
заговоре" и провалить все дело! А тут передо мной сидит барышня, - он сделал
жест в мою  сторону, - ничем не  хуже,  и  я думаю, что  за  разумную  плату
готовая сделать нам то же самое?
     - Еще чего! - фыркнула я. - Ищите дураков в другом месте.
     Круглов молча курил, я лениво  потягивала минеральную воду  из бутылки.
Так  прошли  несколько  минут.  Наконец  дверь  распахнулась,  и  в  комнату
стремительно вошли Борик с охранником. В руках у них ничего не было.
     - Где папка? - нетерпеливо спросил шеф.
     Вместо ответа Борик протянул записку. Круглов пробежал ее глазами и зло
посмотрел на меня.
     - Чей это почерк? - спросил он.
     На листке было написано:
     "Где ты шляешься? Ведь сказала, что будешь на работе в четыре. Я ухожу.
Папку  забираю с  собой,  хочу  пролистать  ее  дома на досуге.  Может  быть
появятся какие-нибудь идеи."
     Подписи не было.
     - Не знаю, - я пожала плечами.
     -  Что?!  -  взревел  Круглов.   С  него  мгновенно   слетело  показное
спокойствие.  Он нервными  шагами  зашагал по комнате, при поворотах задевая
охранников, стоявших у стены.
     Набегавшись, он сел возле меня и сказал:
     - Ничего не надо  мне говорить. Ваша  помощь  мне не  понадобится.  Эту
записку  написал Геллер. Мне знаком  его  почерк. Только непонятно, откуда у
него ключи от сейфа в вашем кабинете. Вы же расстались...
     - Да, расстались, -  с вызовом сказала я, - просто ключи я не  успела у
него забрать.
     - Поедешь с нами, - приказал Круглов. - А она останется тут. Если через
час  папки не будет, вам обеим не жить. Говорю тебе совершенно серьезно. Так
что  моли  бога,  чтобы  твой  дружок действительно  сидел дома и  читал эту
драгоценную папку. Уведите девицу и заприте ее наверху.
     Марина  заорала  и стала биться в истерике. В одиночку  дюжий парень не
смог вытащить ее в коридор, и второй охранник пришел  ему  на помощь. Вдвоем
они выволокли ее из комнаты.
     - Иди, - приказал Круглов, - покажешь дорогу.
     В   пут