торых, меня обнаружит тот
мерзавец, который смертельными пытками вырвал у Ив нужные ему сведения.  Ему
ничего не стоит совершить еще одно убийство, а у  меня  даже  нет  при  себе
оружия. Я так спешил отделаться от этого Шутника,  что  даже  забыл  поднять
выпавший у него из рук револьвер.
   К тому же меня тревожило то, что убийца Ив услышит шум моей  моторки  или
увидит, как она приближается, спрячется,  чтоб  подпустить  меня  поближе  и
всадит мне пулю в лоб. И все равно отступать нельзя: тогда на бумаги наложит
лапы Торелли, а я останусь при пиковом интересе. И не только я, а еще  много
разного народу. У Торелли эти бумаги назад не получишь.
   Я снова оглянулся, боясь пропустить момент, когда на  горизонте  появится
лодка, может даже  несколько,  с  моими  преследователями.  До  сих  пор  на
горизонте как будто бы было  чисто,  однако  теперь  я  находился  на  таком
расстоянии от берега, что видно было далеко не все.  Неумолимо  приближались
Птичьи острова, и я стал сбавлять обороты мотора, чтобы  подплыть  бесшумно.
На третьем по счету острове  в  воздух  поднялась  целая  туча  пронзительно
орущих чаек. Это облако двигалось к  центру  острова,  и  я  догадался,  что
убийца там.
   Это был самый большой из всех островов шириной  примерно  в  полмили  или
даже больше и расположенный приблизительно в четырехстах ярдах от ближайшего
маленького островка. Возможно, Ив облюбовала его по той простой причине, что
здесь можно спрятать тысячу разных коробок или папок с документами, которые,
если точно не знать где они лежат, можно искать полгода. Я и  не  знал,  где
нужно искать, но все равно нацелил нос лодки  на  этот  остров.  В  двадцати
ярдах от берега, откуда уже были слышны хриплые крики чаек, я заглушил мотор
и лег в Дрейф.
   Птичий гомон становился все громче и громче. Как только лодка ткнулась  в
берег, свет застлало белым мельтешением, а гомон  казался  таким,  что  меня
явно никто не мог слышать. Я видел не дальше, чем на двадцать ярдов  вперед,
за исключением тех редких  мгновений,  когда  в  густом  хаосе  птичьих  тел
образовывался небольшой просвет. На острове были скалы и несколько маленьких
кривых деревцев и кустиков. И никакой другой растительности.  Повсюду  землю
покрывал толстый слой  птичьего  помета.  И  куда  ни  взгляни  были  птицы,
беспрестанно и громко кричащие.
   Я постарался установить, с какого места начался  этот  птичий  переполох,
который я наблюдал, подъезжая к островам. Оказалось,  что  справа  и  совсем
рядом от меня. Он  распространялся  почти  что  по  прямой  линии  к  центру
острова, выходит, тот тип направился туда. Но в данный момент мне был  нужен
не он, а лодка, на которой он  сюда  прибыл.  Я  шел  вправо  кромкой  воды,
вспугивая по мере продвижения тучи птиц, пока  не  увидел  лодку.  Она  была
почти такой же, как моя, только чуть поменьше.  В  ней  никого  не  было.  Я
отошел от нее ярдов на пятнадцать и решил дождаться его  здесь.  Он  вот-вот
вернется, неся с собой бумаги, за которые  Винсент  Торелли  готов  отвалить
пять  миллионов  долларов  или  загубить  несметное  множество  человеческих
жизней. Те самые бумаги,  которые  необходимы  мне,  без  которых  не  может
прожить Джо, которые не прочь бы поиметь Министерство Обороны и ФБР.  Ну,  а
профсоюзные боссы кое-кто еще отдали бы за них все на свете. Этот ирреальный
остров был странной декорацией того, что вот-вот  неминуемо  случится  и  от
чего зависят сотни, тысячи и даже миллионы человеческих жизней.
   Минуло пять томительных минут. Я знал, что у убийцы есть  оружие,  я  был
уверен, что живым отсюда уйдет лишь один из нас. И был  необычайно  спокоен:
ведь рано или поздно такая минута должна была наступить, и мне было радостно
от того, что она наконец наступила. Я рассчитывал застать  убийцу  врасплох,
что, как известно, наполовину увеличивает шансы к победе.
   Птицы заслоняли от меня солнце, их беспокойные тени  другой  раз  подолгу
маячили на одном месте. Сверху  сыпались  перья,  а  то  вдруг  какая-нибудь
большая чайка касалась крылом моего лица.  В  пронзительных  птичьих  криках
растворялись все иные звуки, даже шум моря.
   Я не слышал его шагов, но птичьи крики стали громче и тревожней, а  белый
хаос  вокруг  пришел  в  неистовое  движение.  Я  приготовился  к   встрече,
подчиняясь какому-то внутреннему инстинкту, широко расставил ноги и  стиснул
кулаки. Во рту у меня пересохло, а сердце готово было выскочить наружу.
   И тут я его увидел.
   Сперва лишь на короткое мгновение: он  был  в  тридцати  ярдах  от  меня,
вокруг него кишмя кишели птицы. Но я его узнал, ибо Джорджа  Мэдисона  я  не
мог не узнать. Ну да, я рассчитывал встретить именно его, Джорджа  Мэдисона,
который вел "переговоры" от имени Торелли, вероятно, с  тем,  чтобы  вернуть
расположение Торелли. Я был рад, что это именно он. Я хотел, чтобы  это  был
он, тем более что нам рано или поздно придется выяснить отношения, а  Джордж
Мэдисон  был  из  тех,  кто  может  выстрелить  в  спину.  Наконец  мы  были
один-на-один с Джорджем, и во мне вскипела ярость  при  мысли  о  вынесенных
благодаря ему унижениях, на нее отозвалась каждая  клеточка  тела.  Снова  в
ноздрях был запах горелого мяса, почти такой же острый, как  в  тот  момент,
когда я переступил порог спальни Ив.
   Все эти ощущения я пережил за какую-то долю секунды. Я медленно  двинулся
ему навстречу, стараясь не прозевать просвета в хаосе, чтобы ударить первым.
Стремительный удар - вот мой девиз, иначе Мэдисон успеет догадаться, что  на
острове кто-то есть и примет необходимые меры.
   Я снова его увидел - теперь он был на расстоянии  шестидесяти  футов,  то
есть всего почти двадцати ярдов. Я оттолкнулся изо всей  силы,  провалившись
по щиколотку в мягкую почву и совершил прыжок в его сторону. Он увидел меня,
когда я был уже в тридцати футах от  него.  Он  нес  в  правой  руке  черную
коробку. Ту самую, которую я видел до этого у Ив Уилсон.
   Джордж  Мэдисон  вскинулся,  ошарашенный  моим  появлением  буквально  из
ниоткуда, а точнее из шумного хаоса снующих взад-вперед белых и серых тел  и
хлопающих крыльев. Одному Богу известно, что  пришло  ему  в  голову  в  тот
момент: то ли он решил, что я встал со дна  морского,  чтобы  свести  с  ним
счеты, то ли его неповоротливый умишко просто определил мою личность  и  так
же неповоротливо приказал ему действовать.
   Мой замысел удался. Повинуясь рефлексу самообороны, Джордж швырнул в меня
коробкой, сам попытался освободившейся рукой достать из-под пиджака  оружие.
Коробка попала мне в лицо, но я не почувствовал никакой боли. Мое тело  всей
своей массой, помноженной на скорость, стукнулось о его тело. Звук был точно
такой, как при ударе топором по стволу дерева. Он пошатнулся, упал на  спину
и покатился. Я удержался на ногах, сделал шаг в его сторону  и  нацелился  в
него обеими ногами.
   Он был поражен натиском, но тоже знал, что дело идет о жизни или  смерти,
поэтому когда я еще был в воздухе, он успел чуть-чуть откатиться в  сторону.
Я заметил, что он поднял руку и, извиваясь подо мной как змея, нацелился мне
в горло растопыренными пальцами. Я мотнул головой, схватил  его  за  руку  и
стал ее выкручивать, пытаясь повалить его на  землю  и  навалиться  на  него
сверху. Он с трудом удержался на коленях. Его рука дернулась за оружием.
   Я схватился за рукав  его  пиджака  и  изо  всей  силы  потянул  вниз.  Я
прекрасно понимал, что эта драка не похожа на мою драку с Шутником,  который
брал лишь своей силой. Джордж был борец под стать мне.  Судя  по  предыдущим
ударам, он знал кое-какие приемчики и мог в  считанные  секунды  убить  меня
голыми руками. Так же, как и я его.
   Я вцепился в его рукав, пытаясь не позволить руке дотянуться до  рукоятки
револьвера, другую руку занес над его головой, целясь ему в  переносицу.  Мы
стояли на коленях, утопая в вонючем иле. Джордж быстро  наклонился,  и  удар
скользнул по лбу. Теперь Джордж нацелился мне в  солнечное  сплетение,  и  я
знал, что от удара его растопыренных пальцев может лопнуть мое сердце.
   Я отпрянул в сторону. Моя правая рука еще не  совсем  преодолела  инерцию
удара, так что тело ничем не было защищено. Мне удалось сделать рывок вперед
и влево. И все равно его  пальцы  буквально  вспороли  мою  грудную  клетку,
пронзив все мое существо нестерпимо острой болью.
   В тот момент Джордж мог без особого труда справиться  со  мной,  если  бы
снова не потянулся за оружием. Я сделал подкат, встал на  колени  и  рубанул
его изо всей силы по руке. Я слышал  звук  своего  удара  и  видел,  как  он
выронил оружие.
   Никто из нас не рискнул его поднять, этот  тяжелый  автоматический  кольт
45-го калибра, который теперь лежал между нами,  поскольку  мы  оба  боялись
сделать хотя бы одно неверное движение. Мы хорошо  представляли  возможности
друг друга и отдавали себе отчет в  том,  к  чему  может  привести  хотя  бы
малейшая оплошность. Стоя на коленях в грязи, мы не спускали  друг  с  друга
глаз. Совсем как два первобытных существа, ведущие  борьбу  за  выживание  в
девственном болоте, над которым гомонят и кружатся птицы.
   Джордж слегка подался назад в надежде,  что  я  попытаюсь  дотянуться  до
оружия и окажусь на какое-то время беззащитным. Я подтянул  к  себе  ноги  и
встал одновременно с ним.  Мы  двигались  навстречу  друг  другу:  медленно,
осторожно, кругами, как это делают звери в джунглях, выжидая подходящий  для
нападения момент.
   Он сделал выпад левой рукой.  Я  отступил  на  шаг  назад  правой  ногой,
чувствуя как ко мне потихоньку возвращается уверенность в собственной  силе,
поколебленная тем жутким ударом. Внезапно коленку пронзила острая боль - это
была  та  самая  коленка,  которой  я  ударил  Шутника  в  челюсть,  -  и  я
почувствовал, что ей не выдержать моего веса.  Мои  растянутые  сухожилия  и
связки не слушались меня, я стал заваливаться вперед, но в последний  момент
ухитрился приземлиться на колено и выпрямиться. Боль была нестерпимой, но  я
забыл про нее, увидев как Джордж размахнулся и  прицелился  мне  в  лицо.  Я
выбросил вверх левую руку и сумел поймать его запястье.  Он  упал  прямо  на
меня, я еще сильней стиснул его запястье. Мы покатились по земле, в какой-то
момент ему удалось схватить меня свободной рукой за правое запястье. Он  его
тут же выпустил, и я сумел привстать на одно колено. Я затряс головой,  дабы
прочистить мозги, но тут же у меня померк перед глазами свет, и я рухнул  на
спину, сраженный внезапным ударом.
   В двух футах от себя я видел его  искаженную  бешенством  физиономию.  Он
сделал движение левой рукой, в ней  тускло  блеснул  металл  автоматического
кольта. Вот, оказывается, чем он меня ударил - когда мы катались  по  земле,
он нащупал свой кольт и, схватив его, использовал как дубинку.
   Дуло смотрело на меня, готовое в любой момент выплюнуть смерть. Да, всего
через секунду кто-то из нас двоих окажется  на  том  свете.  Упершись  левой
рукой в землю, я выбросил  вперед  правую,  нацелив  окостеневшие  пальцы  в
мягкое, ни чем не защищенное место под его грудной  клеткой.  Дуло  смотрело
мне прямо в глаза, он уже нажимал на курок, когда мои  пальцы  вошли  в  его
податливую плоть. Я тут же их отдернул, рывком откатившись в сторону, но все
равно у меня было ощущение, будто моя рука по локоть вошла в его живот.
   Он так и не успел спустить курок. Он медленно опрокидывался навзничь, и я
видел, как его лопнувшее сердце сжалось в последний раз. Я знал, что Джорджу
остается жить считанные секунды.
   Так оно и вышло.
   Он умер, лежа на спине с подвернутой под  себя  ногой.  Сжимавшие  оружие
пальцы разжались. Я подхватил кольт и присел, чтобы перевести  дух  и  унять
дрожь, периодически сотрясавшую все мое тело. Над  нами  с  криками  кружили
чайки. Некоторые из них садились на землю и передвигались по ней смехотворно
неуклюжими шажками.
   Я обвел взглядом  окружавший  меня  пейзаж,  потом  сосредоточил  его  на
лежавшем рядом теле. Довольно странное место для чей бы то ни было могилы. И
лишь по чистой случайности этот остров станет могилой  Джорджа,  а  не  моей
собственной. Когда я отсюда уйду, на его труп  усядутся  чайки,  похожие  на
грязно-белых стервятников, и жизнь снова войдет в привычную колею.  Вероятно
чайки поначалу будут проявлять интерес к человеку, который неподвижно  лежит
на земле, но скоро перестанут обращать на него внимание и будут, как обычно,
кружиться с криками в воздухе, а может даже топтать его застывающее  тело  и
восковое лицо. Со временем он превратится в такой же ил.
   Черт с ним. Он это заслужил.
   Я встал, направился к тому месту, где лежала черная коробка и,  взяв  ее,
вернулся к Джорджу. - Обшарив его карманы, нашел серебряный ключик,  который
подходил к замку в коробке, положил его себе в карман и направился  к  своей
лодке, не забыв прихватить  Джорджев  кольт.  Коленка  вроде  бы  вела  себя
нормально, если я не перетруждал ее излишними движениями. Но у меня  страшно
болел бок, а тело, казалось, превратилось в один сплошной синяк.
   Увидев  лодку  Джорджа,  я  взял  правее,  влез  в  свою  лодку  и  начал
отталкиваться от берега. И только сейчас окинул взглядом окрестности.
   Сражаясь с Джорджем, я забыл обо всем на свете, тем более о них.  Но  они
были  рядом.  Они  спешили  ко  мне,  уверенно  рассекая  океанскую   гладь.
Вооруженные силы Торелли.

Глава 17

   Они увидели меня, а я их. Они сидели в двух лодках, по трое в каждой,  то
есть всего шесть  против  одного  меня.  Черт  побери,  у  меня  было  шесть
патронов, может даже семь, так что мне предстоит  сущая  безделица:  одолеть
шестерку профессиональных убийц а потом  их  перестрелять.  Даже  еще  может
остаться пуля для мага и  волшебника,  ибо  нужно  быть  настоящим  магом  и
волшебником, чтобы одолеть эту шестерку.
   Разумеется, узрев этих бандюг, я не стал стоять  на  месте  и  дожидаться
нападения. Я точно псих ринулся в глубину  острова,  вздымая  на  пути  тучи
чаек. В одной руке я сжимал черную коробку, в  другой  автоматический  кольт
45-го калибра. Я понимал, что мне нужно как можно скорей отделаться от  этой
коробки. Мои шансы уйти отсюда живым равнялись нулю,  но  несмотря  на  это,
черная коробка казалась мне важнее собственной жизни. Мне оставалось  только
надеяться на то, что они ее не заметили - ведь с такого расстояния я сам был
всего лишь неясным пятном. Если они ее не заметили,  я  мог  куда-нибудь  ее
задевать и поклясться, что не видел никакой коробки в глаза.  Потом  за  ней
явится мой призрак.
   Я бежал изо всей мочи. Бежал просто так, лишь бы быть  от  них  подальше,
как вдруг меня осенило, что в случае если мне  удастся  уйти  отсюда  живым,
неплохо бы знать, где искать коробку. Я  стал  приглядываться  к  местности,
стараясь найти подходящее местечко, но видел лишь чаек.
   Я замедлил свой бег, приметив впереди искривленное дерево, самое  высокое
на всем острове. На его верхушке были три причудливо сросшиеся ветки. Вполне
подходящее место, тем более, что в данный момент бессмысленно  держаться  за
эту коробку. Прислонившись спиной к стволу дерева, я отмерил двадцать шагов,
нагнулся и вырыл руками ямку фута в два глубиной. То, что  называлось  здесь
землей, было очень легко рыть голыми  руками.  Я  положил  коробку  в  ямку,
присыпал землей и утоптал ногами. Зарытый клад. Наверняка никто  никогда  не
зарывал клады в такой земле, в какой я зарыл этот.
   Я вернулся  к  дереву  и  дулом  кольта  нацарапал  на  стволе  маленькую
закорючку себе на память, потом, чтобы запутать следы, стал топтаться  возле
дерева. Я протоптал от него тропинки в  двух  противоположных  направлениях,
чтобы сбить преследователей с толку. Завершив сей  блистательный  маневр,  я
еще раз обежал вокруг дерева и только тогда серьезно задумался над тем,  что
мне делать.
   Нужно было мотать отсюда как можно скорей, однако  для  этого  существуют
лишь три пути: земля, воздух, вода. Ни одним из  них  я  воспользоваться  не
мог. Годится лишь какой-то четвертый путь, то  есть  измерение.  Ведь  земля
обрывается в океан, по воздуху я ходить не умею, а проплыть  несколько  миль
мне попросту не позволят. Так что выбор средств у меня весьма ограничен. Все
лодки с той стороны, откуда теперь наяривает эта шестерка торпед  <Торпедами
в  Америке  называют  гангстеров-телохранителей.>.  Вот  именно,  мне  нужен
торпедный катер. Увы, этот маленький остров подвергает человека испытанию на
сверхвыносливость.
   Я повернул назад,  решив  обогнуть  остров  по  берегу  и  таким  образом
очутиться возле лодок. Через пять  минут  я  уже  был  поблизости  от  лодки
Джорджа. Там стоял один из этих торпед, к  счастью,  спиной  ко  мне.  Всего
один. Может, мне повезет. Пока я усиленно соображал, то ли мне выстрелить  в
него и таким образом  привлечь  внимание  его  дружков,  то  ли  подкрасться
незаметно и шарахнуть его по голове. Но кто-то шарахнул по голове меня.

***

   Я чувствовал, будто в каждой артерии, питающей мой  мозг,  стучит  молот.
Вместе с кровью эти удары достигали моего темени,  которое  вдруг  сделалось
мягким - с  каждым  ударом  сердца  там  точно  что-то  шевелилось.  Ко  мне
возвращалось сознание, ибо я уже видел розовый свет, просачивающийся  сквозь
мои опущенные веки.
   Я не сразу сориентировался. Мне и раньше случалось терять сознание, и для
того, чтобы прийти в себя, я глядел  ,  на  потолок.  Сейчас  я  смотрел  на
скопище глупых суетливых птиц. Птицы,  небо,  птицы...  Очень  все  странно.
Похоже, я слишком часто теряю сознание.
   Я попытался повернуть голову влево, чтобы оглядеться по сторонам, но  тут
же получил сильный удар  в  челюсть,  поэтому  мне  расхотелось  глядеть  по
сторонам. Теперь челюсть болела сильней затылка. Я приложил к ней  ладонь  и
нащупал опухоль. Зубы были целы, но во рту было полно крови.
   - Повернись, Скотт! - потребовал чей-то скрежещущий голос, и я как  дурак
повиновался. Бац! Снова удар. Раздался взрыв смеха. Ну да, очень смешно.
   - Вставай! - потребовал тот же  скрежещущий  голос.  Еще  чего  захотели!
Тогда бросьте мне веревку, я вцеплюсь в нее зубами и  попытаюсь  встать.  Но
так или иначе мне удалось  сесть.  Я  огляделся.  Все  шестеро  были  здесь.
Кошмар.
   Редкостное скопление кретинов. Самцы, у которых ум заключается в  мышцах,
завсегдатаи пляжей, гоняющие мяч на  виду  у  девушек.  Любители  выделывать
всяческие трюки на турниках и скалить зубы в ответ на  восхищенные  взгляды.
Достойное сожаления сборище.
   - Вставай! - снова потребовал скрежещущий голос.
   Я нашел его обладателя и вперился в него взглядом. Мамочка,  лучше  бы  я
его никогда не видел.
   Это было существо, которое разве что может пригрезиться в страшном бреду.
Одна половина его физиономии была меньше другой, и если та, меньшая половина
казалась не так безобразна, то лишь потому, что была  меньше.  В  довершение
всего у него был абсолютно голый череп и маленькие черные глазки, похожие на
двух мушек, усевшихся на вершине огромного расплющенного  носа.  Из  ноздрей
свисали космы жестких черных волос, похожие на заблудившиеся усы.
   Судя по всему, Торелли отправил сюда самые сливки своего общества,  чтобы
запугать меня до смерти.
   - Ну, Скотт, где же бумаги? - вопрошал Скрежещущий Голос.
   Итак, мы переходим к делу.
   - Какие бумаги?
   - Послушай, Скотт, не напрашивайся. Если я задаю тебе вопросы, ты  должен
отвечать на них без запинки и без вранья.
   Дело принимало поганый оборот. Я подумал про  зарытую  неподалеку  черную
коробку и про то, что случится, если эти субъекты ее отроют. Они теперь  все
сбились в кучу вокруг Скрежещущего Голоса и не спускали с меня глаз. Все как
один вооружены, а у одного на груди болтается полевой бинокль. И у всех  без
исключения зверские физиономии. Конечно, я постараюсь  протянуть  как  можно
дольше, но если Скрежещущий Голос возьмется за меня по-настоящему, все равно
рано или поздно заго