. Около него, за соседним столиком
сидела красивая девушка и она была одна и это тоже послужило причиной, что я
остановился здесь. Когда я усаживался, то понял, что она безусловно не
останется одна, только компаньон ее задерживался. Метрдотель заметил, что
потерял меня по дороге. Он вернулся ко мне, он был очень сердит.
    Он заявил мне, что этот столик уже заказан. Я возразил ему, что я хочу
только быстро проглотить бифштекс и уйти. Он стал повышать тон. Персонал
понемногу подтягивался, на случай, если бы произошло бы столкновение.
    Неожиданно позади меня раздался голос:
    - Что здесь происходит?
    - М-р Бруно, этот господин не заказывал столика. Но я хотел провести
его...
    М-р Бруно не был м-ром Бруно. Это был Винцент Салфажио, джентльмен со 114
улицы и Первой авеню. Четыре года тому назад я задержал его за продажу
героина, за ношение без разрешения оружия и нападение. Когда он хотел пустить
в ход свой нож, я бросился на него и прижал его руку к стене. Нападение
выражалось в том, что он ударил меня ногой в живот, но у меня еще хватило сил
ударить в свою очередь и отшвырнуть его. Он ударился головой о пол и потерял
сознание. Потом ему попался очень мягкий судья. А помощник прокурора, тогда
был только что выпущенный из стен университета юнец. Вот он и вылез из беды.
    - М-р Санчес! Вы можете занять какой вам будет угодно столик! Каждый раз,
когда м-р Санчес придет сюда, вы дадите ему все самое лучшее, что есть в
доме! И угощение будет за мой счет! Согласны, м-р Санчес?
    Девица, сидящая за столиком рядом казалась очарованной всей этой сценой.
У нее была очень красивая грудь, я смотрел на нее и она мне улыбалась. Она
была рыжая, а у меня слабость к рыжим. Правда к брюнетками и блондинкам,
тоже. Но все надежды завязать с ней знакомство разлетелись прахом, когда из
туалета возвратился ее кавалер.
    - Как дела, Винни? - спросил я.
    - Бруно. - М-р Санчес, я прошу вас, называйте меня Бруно. Это теперь мое
имя. Я прошу вас об этом как о личном одолжении. - Согласен.
    - Как  дела, Бруно?
    - Хорошо. Очень хорошо. Я покончил с перевозками. Конец промыслу. Я
руковожу этой коробкой совершенно легально. Официант!
    Официакнт галопом поскакал к нам. Я заказал филе из кроваваого мяса,
жаренный картофель и салат.
    - А что вы делаете в этом квартале? - спросил Бруно тоном, который он
хотел сделать небрежным.
    - Я нахожусь здесь по делу. Боже мой, Бруно, спокойнее. Это ничего общего
не имеет с вашим делом. Я находился в этом районе и я не знал, что вы
руководите этой коробкой, и я прошу вас, перестаньте так вертеться.
    Он не поверил ни одному моему слову. Я объяснил ему, что пришел, чтобы
получить сведения об одной ссоре между одним мужчиной и докторшей, которая
произошла несколько месяцев тому назад. Что он об этом знает?
    - Я, ничего. Но я могу спросить у Лиги. Лиги! Подошел Метрдотель.
    - Это настоящий князь, - с гордостью заявил Бруно. - Его предки владели
замком в Тоскане. Вы отдаете себе отчет? Старина, я, бедный крестьянин из
Катании, отдаю приказания настоящему итальянскому князю! Мне все еще это
кажется диким назвать его по имени, но это он настаивал на этом. Лиги, м-р
Санчес хотел бы, чтобы вы ответили на несколько его вопросов.
    - С удовольствием, м-р.
    Лиги внимательно рассматривал вторую пуговицу моего пиджака. Петля
разболталась и пуговица свободно висела. В свою очередь я посмотрел на него.
    - Значит вы не возражаете, Лиги, - сказал я. Такое вступление не очень
понравилось Бруно. Он был шокирован.
    - Послушайте, м-р Санчес, - прошептал он мне на ухо, - ведь он
действительно настоящий князь!
    Если бы он знал, как я недавно обошелся с настоящей герцогиней!
    - Лиги, - вежливо начал я, - несколько месяцев тому назад, один господин
и дама здесь поссорились. Мужчина был красивым, лет сорока человеком, с
короткими серыми волосами остриженными под щетку: он хирург в "Генеральном
Грине". Дама, докторша, около тридцати пяти лет, не очень красивая. Она также
работает в том же учреждении. О чем они говорили?
    Лиги посмотрел на мои ногти. Я обстригал их ножницами когда вырастали и
никогда не делал маникюра. Но я держал их в полной чистоте. Плохо ухоженные
ногти вероятно вызывали в нем чувство тошноты.
    - Кто вы такой? - спросил он.
    Бруно закрыл глаза. Я показал ему мою бляху. Он был не слишком
воодушевлен этим.
    - Лиги, нервно проговорил Бруно.
    - Нет, - ответил Лиги. - Никаких воспоминаний.
    - Никаких?
    - Никаких.
    - Они пришли откуда-то поблизости, - сказал я. - И они поругались.
    - Нет, м-р. Я абсолютно ничего не помню.
    - А, может быть, ваши люди помнят?
    - Нет, боюсь, что нет.
    - А как вы можете это сказать, если вы об этом их не спрашивали?
    Лиги безусловно лгал. Любой метрдотель всегда в курсе всех происшествий,
а особенно таких ссор. Такие вещи быстро распространяются среди служащих.
    - М-р Бруно, - сказал Лиги.
    - Что-о?
    - Закон вынуждает меня отвечать на эти вопросы?
    Бруно повернул глаза в мою сторону. Он тяжело дышал.
    - Ну нет, что вы, - сказал я. - Я конечно мог бы дейсвтовать совершенно
иначе, но это очень усложнило бы мне жизнь, выписывание этих бумаг и прочее.
Вы тогда будете вынуждены отправиться в Манхеттен, где могли лгать или
говорить правду. Я тотчас же опросил бы всех ваших людеей и кончил бы тем,
что произошло. Но конечно, это заняло бы определенное время. А небольшой
разговор, который мог бы у нас состояться здесь, сделал бы лишним ездить в
Манхеттен, не говоря уж о последствиях всего этого.
    Я давал ему эти объяснения самым любезным тоном и самым доброжелательным
тоном, тогда как мне очень хотелось ударить его ногой в определенное место.
Но это, в общем, ошибка, показывать себя доброжелательным с аристократами. Они
видят в этом вашу слабость по отношению к ним, избранникам господа бога, со
всеми их титулами, и совершенно игнорируют демократический строй страны.
    - А! - выдавил Лиги. - А почему бы не заполнить все эти необходимые
бумаги? Я охотно проведу несколько часов по своим делами в Манхеттене, после
нашего небольшого разговора перед трибуналом.
    Он рассчитывал увидеть, что я рассержусь.
    Но я удовольствовался тем, что очень вежливо спросил:
    - Брукс Бразер?
    Он согласился коротким кивком головы. - Вы знаете, Лиги, - продолжал я, -
я думаю, что Клейн будет еще лучшим местом для вас. У него не было никакого
чувства юмора и у меня уже не было времени забавляться. Я вынул свою записную
книжку и встал.
    - Благодарю, Лиги, - сказал я.
    Я потребовал от Бруно правила. С обеспокоенным видом он вынул их из ящика
стола, а я перешел на кухню и стал измерять расстояние между входной дверью и
плитой. Я измерил диаметры мусорных ящиков и расстояние, которое их разделяло
до холодильников. Я записывал все цифры. Я измерил расстояния между кухонными
столами и между экстинкторами.
    Если бы выполнялись все правила, предъявленные гигиеной, а также правила
пожарной безопасности города Нью-Йорка, восемьдесят из ста ресторанов, должны
были бы закрыться.
    - Сколько у вас мусорных ящиков? - спросил я Бруно, который все больше
расстраивался.
    - Пять, а?
    Я наморщил брови и нацарапал несколько слов в своей книжке. Я обследовал
расстояние до металлического колпака над кухонным очагом. Бруно все время
следовал за мной. Я не имел ни малейшего представления о всех этих правилах,
но можно довести человека до кризиса нервов, проделывая все, что я делал и
записывая что-то в памятную книжку, морща при этом брови.
    - Бруно?
    - Да, м-р Санчес?
    - Я уже отметил четыре серьезных нарушения. Я знаю, что вы руководите
респектабельным учреждением. Мне будет жаль, если его придется закрыть.
    - М-р Санчес...
    Я поднял руку.
    - Я могу предупредить инспектора по гигиене и он будет здесь через три
четверти часа. И мне потребуется еще меньше времени, чтобы оповестить
инспектора по пожарной охране. Мы вынуждены будем закрыть ваш ресторан по
причинам невыполнения санитарных норм и пожарной безопасности. Вы это знаете?
    По всему его виду было заметно, что он это отлично знал. Я поздравил себя
с тем, что он недостаточно хорошо знал свое дело. И у меня не было ни
малейшего желания встретить его на темной улице теперь, когда он получил
новую причину ненавидеть меня.
    - Да, конечно, я знаю, что вы можете заставить меня закрыть, но Лиги
настоящий.
    - Я знаю. А я, настоящий детектив. У меня нет охоты разбудить его завтра
в одиннадцать часов утра и отправить его в его шелковой пижаме...
    Бруно улыбнулся.
    - Откуда вы знаете, что у него шелковая пижама?
    - Все князья носят шелковые пижамы. Когда я привезу его в комиссариат, я
буду вынужден быть с ним грубым. Это ему совсем не понравится. Я вернусь в
зал и буду есть этот превосходный бифштекс в то время, как вы будете
обдумывать этот вопрос.
    Я вернулся к своему столу и пообедал. Отличный пианистиграл мелодии из
Гершвина. Штекс был десяти сантиметров толщиной и был так же мягок, что я мог
есть его без помощи ножа. Бруно руководил заведением первого класса и мне
начинало становиться стыдно, что я так бесцеремонно шарил по его кухне и
рассказывал ему разные небылицы, чтобы добиться своего.
    Девица, сидящая за соседним столиком, продолжала бросать на меня
заинтересованные взгляды, когда кавалер ее отсутствовал. У этой рыжей было
велоколепное шасси и если бы я не был занят своей работой, я бы пожертвовал
одним долларом, который дал бы девушке у дамского туалета, чтобы она передала
ей мою записку.
    Я был на половине своего обеда, когда к столику подошел Лиги.
    Маленькое красное пятно пылало на каждой его щеке.
    - Садитесь.
    - Спасибо, я предпочитаю стоять, - ответил он, глядя куда-то поверх моей
головы.
    Я пожал плечами. Так трудно заставить понять себя.
    - Они приходили сюда раз или два раза в неделю. Она держала его за руку.
Он позволял ей это. Она обеими руками держала его руку, она была очень
влюблена, эта женщина. Это было видно, это было написано на ее лице. Мы
особенно хорошо помним этих двоих, потому что он всегда оставлял очень жидкие
чаевые, как многие богатые люди, которые знают, что деньги не растут под
деревьями. Она заставляла его прибавлять чаевые. Она говорила и видела только
его, а он зевал и смотрел на других женщин. Он скучал. Он скучал ужасно и не
слушал ее, или слушал одним ухом. Я, когда мне надоедает женщина, сразу
обрываю связь. Пфф, и все! Но тут, это продолжалось все время. До самой этой
ссоры здесь прошлой осенью.
    Об этом видимо мне и говорил Морисон.
    - Она обвиняла его, что он интересуется другими женщинами. Она немного
выпила лишнего. Она стала кричать немного истеричным голосом. Он ударил ее по
щеке и она осталась неподвижной, побледневшая и ошеломленная. Потом он встал
и ушел. Через некоторое время она последовала за ним, ни слова не говоря. Они
всю зиму больше не приходили сюда.
    А потом, в марте, они снова появились. В течение месяца они были здесь
три или четыре раза. Все происходило также как и раньше, за исключением того,
что у нее было теперь обручальное кольцо... на правой руке.
    - А вы уверены, что это было на правой руке? - Да. Абсолютно уверен.
Метрдотели всегда замечают такие вещи. Это наша работа, как детективов
интересоваться тем, что в цивилизованных странах называется личным дело. Я не
прерывал его. Бруно видимо очень серьезно поговорил с ним там, на кухне.
    - Это было очень интригующе, эта ситуация, - продолжал он. - Не только
потому, что она носила обручальное кольцо, но потому, что носила его одна
она. Они не производили впечатление женатых людей.
    Она опять пропала на некоторое время, а потом, дней десять тому назад, они
снова появились. Теперь она носила обручальное кольцо на левой руке. Очень
широкое кольцо. - Мне не приходится на этот раз сомневаться в его словах. - Я
подумал, что она связалась с другим человеком и что она хотела ясно показать,
что не свободна. Так мне, по крайней мере показалось, но правды я не знаю.
    - Ничего больше? - вежливо спросил я, не думая, что я смогу узнать еще
что-нибудь новое, чего мне не говорил доктор Морисон.
    - Нет. Была эта ссора.
    - Другая ссора? - Морисон видимо ничего не знал о второй ссоре. Ресторан
Бруно видимо служил ареной для ссор обоих врачей. - А по какому поводу они
ссорились на этот раз?
    - Она хотела быть вместе с ним на судне. А он сказал ей, что ему осточертела
навигация, осточертели места, где он плавал. Ему осточертел госпиталь, страна
и осточертела она.
    - Как это вам удалось услышать все это?
    - В сущности, я восстановил весь разговор по рассказам официантов и по
тому, что услышал сам, потому что мой стол находится совсем близко от их
излюбленного столика. А потом, так как он слишком много пил, он говорил
громко, даже если думал, что говорит шепотом. Продолжать?
    - Да.
    - Он сказал, что хочет продать судно, а она спросила его, что он будет
делать летом без судна. Он ответил, что ему совершенно наплевать, простите
меня за выражение, что она собирается делать, но что сам снял дом, в котором
он не собирался принимать ее.
    - А он сказал, где этот дом?
    - В этот момент она встала и кинула ему свой стакан в лицо.
    - А потом?
    - Если бы они были одни, он вероятно убил бы ее. Я видел его лицо.
    Я внимательно слушал.
    - Он держал в руке вилку в тот момент, когда она бросила ему стакан в
лицо. Я видел как он поднял эту руку, вооруженную вилкой. В течение секунды я
думал, что он пронзит ею ее лицо. Но он забрал себя в руки и положил вилку.
Рука его дрожала.
    - А потом?
    - Потом он достал из бумажника билет в двадцать долларов. Счет был на
четырнадцать долларов. Он ушел, не ожидая сдачи. Это самые большие чаевые,
которые он когда-либо оставлял. Вот потому все люди так хорошо запомнили этот
случай. Она стучала пальцами по столу, когда этот человек уходил. Она
вызывала жалость. Потом она заказала кофе и выпила его. У нее была своя
гордость. Потом она нагнулась, чтобы подобрать осколок стекла, который
официант не заметил. Она положила его на стол, потом ушла. Я больше никогда
их не видел с тех пор.
    - Вы видели его лицо?
    - Да. Когда она бросила ему свой стакан в лицо, а ей это не легко далось,
я понял, что женщина доведенная до крайности, может стать опасной. Это была
очень умная женщина. Мне тогда стало жалко его. Я был уверен, что она
отомстит ему ужасным образом.
    У него было желание прочитать мне лекцию о женщинах. Он заявил мне, что
женщины думают при помощи задницы и по этой причине мужчина и поступает с
ними нужным образом.
    Я поблагодарил его за сведения, которые он сообщил мне. Когда я выходил
на улицу, ко мне подошла одна женщина:
    - Добрый вечер, - сказала она. - Вы мне нравитесь. - Я обернулся. То была
моя соседка за столиком. - Друг, с которым я сегодня была, в настоящий момент
выводит машину из стоянки, - быстро проговорила она. - Я скажу ему, что у
меня мигрень и таким образом он не поднимется ко мне. Через полчаса
приходите. Мы сможем послушать пластинки и поболтать.
    - Отличная идея.
    Я почувствовал, как мне в руку сунули кусочек бумаги, потом около нас
остановилась машина. Она вошла в нее, сказала несколько слов своему кавалеру,
потом поднесла руку ко лбу.
    На бумажке было написано: "Апрт 3А,1716 Мезон". Очень удобно. В десяти
блоках отсюда в трех блоках от госпиталя "Генеральный Грин". О том, чтобы
звонить в агентства по сдаче в наем помещений относительно их жильцов раньше
девяти часов завтрашнего дня, не могло быть и речи. Эта дама попалась очень
удачно. Мне было очень приятно при мысли, сделать ей визит. Я стал
представлять ее себе в раздетом виде.
    Усовершенстовать свои знания будет не лишним.
    Моя машина стояла впереди всех остальных, как я об этом и просил. Садясь,
я приветствовал рукой служащего сидящего в своей будке. Он держал около
своего уха транзистор, который выдавал какую-то музыку. Зачем ему было надо
так близко прижимать транзистор к уху, было непостижимо; вероятно в его ушах
скопилось много серы. С видимым удовольствием он направил свой взор к потолку.
    Ольдс отказался дальше ехать. Бензин был, батареи не сели. Я открыл
капот. Там были оборваны все провода, ведущие к свечам. А кто может
разобраться во всем этом? Во всяком случае, только не я. Я соединил их наугад
и снова попробовал отъехать. Никакого результата. Я направился к будке
служащего. Он вышел.
    - С моей машиной произошел странный случай, - сказал я.
    - Ах, да? Что? - спросил он с заинтересованным видом.
    - Все провода сразу порвались.
    - Ах, да? - удивленно протянул он.
    - Как паутина весной.
    - Да?
    Он показался мне слишком удивленным, чтобы играть роль. Если бы он был в
такой степени способен изображать удивление, с его пустым взглядом и открытым
ртом, он не был бы вынужден служить на стоянке для машин, а играл бы в
драматическом театре на Бродвее. И жил бы себе припеваючи.
    Лиги или Бруно? Разве настоящий князь, предки которого владели замком и
располагали жизнями сотен крестьян, способен сделать подобное? А почему бы
нет? Борджии проводили свое время, забавляясь тем, что отравляли людей
окружавших их и совершенно не считали себя виноватыми.
    Кроме того, мне не верилось, чтобы Бруно решился на такой мелкий
поступок, к тому же легко обнаруживаемый. Он мог подпилить на половину
стойку руля, чтобы тот сломался в моих руках, когда я повернул бы его немного
резче. Этот жест мог быть своего рода местью со стороны Бруно, который
позволил бы ему заснуть с удовлетворенным сознанием выполненной пакости. А
оборванные провода, это не было в характере Бруно.
    Должен ли я вернуться в ресторан и заняться опросами служащих? Небольшая
победа немного облегчила бы мне мое пониженное настроение. Лиги будет
отрицать. Бруно будет отрицать, а эти проклятые провода знающий человек
сможет привести в порядок в течение пяти минут.
    О! Проклятие! Я поручу сделать это какому-нибудь гаражисту завтра утром,
а счет предъявлю Бруно. Во всяком случае, он ответственен за сохранность
машин его клиентов, стоящих на его стоянке. Я оставил машину на стоянке.
    В этот момент мимо меня проезжало пустое такси. Я сделал ему знак
остановиться, сунул доллар служащему, чтобы он улыбнулся мне, когда я уеду и
влез в такси. На один день уже достаточно забот. Мне очень понравилась
манера, с которой неизвестная дама, поцарапала мне ладонь кончиками своих
ногтей, когда совала записку.
    Пока мы ехали по темным улицам, я думал о герцогине. Я не хотел ее. Она
совершила вторжение в мои мысли без моего желания.
    
                              Глава 23.
    
    Как только я позвонил у 3А, дверь отворилась. Видимо она держала палец на
кнопке, открывающей замок. Но ведь она вряд ли так торопилась, как я.
Поднимаясь по лестнице, я пытался вспомнить сколько времени я уже не танцевал
матросскую польку. Три недели. Очень давно.
    Я только что съел огромный штекс. А теперь закончу его приятным визитом.
    Я нажал на звонок двери в квартиру. Раздался звон, совсем как в
музыкальной шкатулке. При последнем звуке, она открыла дверь. Видимо она
ждала за дверью. Холодная, полностью владеющая собой. Это мне нравится.
Полная противоположность герцогине. Никаких вспышек настроений, никаких
хлопаний дверями. Никаких ругательств.
    Таинственная дама была одета в какое-то странное платье. Бледно зеленого
цвета, оно очень гармонировало с ее глазами цвета изумруда, более темного. На
полу лежал ковер. У нее были голые ноги и ногти их были выкрашены в зеленый
цвет.
    Она медленно приблизилась ко мне: верхушка ее головы достигала моего
носа. Я глубоко вздохнул: она очень хорошо пахла. Я уже где-то ощущал этот
аромат, но где это было и когда? Она находилась слишком близко от меня, чтобы
я мог спокойно вспоминать это. Я стал рассматрива