дет за помощью?
   "В самом деле, - подумал Джек. - Ты прав, Робби. Я рад,
что ты понимаешь".
   - Когда я уйду, ты возьмешь вон тот стул, - сказал он,
указывая на стул в углу, - встанешь на него и будешь
затыкать тряпки в щели вокруг двери так, чтобы бабочки не
смогли залететь. Понятно?
   - Понятно.
   - А потом снова идите в кровать и накрывайтесь одеялами,
как раньше.
   - Ладно.
   - Теперь ты должен пообещать мне заботиться о сестре. Я
ухожу, но я обязательно вернусь. Вернусь утром.
   Робби не ответил. Джек надеялся, что он все понял. Но
когда он встал и посмотрел на детей, на ручьи слез, на
испуганные маленькие личики, он уже не был уверен, что сам
все хорошо понимает.

                     16

   Через несколько минут после въезда в поместье Нейлсон
почувствовал, что совершил ужасную ошибку. Было темно и
страшно, и он так и не встретил ни одной машины на дороге,
которая обычно бывает до отказа загружена транспортом. Но
он не мог сейчас вернуться назад по той же причине, по
которой не мог вернуться и раньше. Если он приедет в
контору и расскажет начальнику о своем страхе, над ним будут
смеяться и подшучивать всю оставшуюся жизнь. Дела на работе
и так шли не блестяще, и он не мог подвергнуть себя подобной
пытке.
   Нейлсон увидел впереди огни городка и успокоился. По
крайней мере он стоял на прежнем месте и не был стерт с лица
земли. Он вспомнил, как однажды смотрел кино. Там целый
город перенесли в другое место и время. Такие сцены больше
всего разжигали его воображение.
   Но поместье лежало перед ним, и это было так же очевидно
как и то, что он к нему подъезжает. Возможно, полиция
перекрыла дорогу - разыскивают преступника или что-нибудь в
этом роде. Наверняка. Да, скорее всего так оно и есть.
   Нейлсон улыбнулся, осознавая, что он сам выдумал все эти
страшные подозрения, которые оказались совершенно
беспочвенными. Конечно, дорога перекрыта. Но потом он
подумал, что если дорогу перекрывают, машины все равно
должны ехать дальше. Их осматривают, проверяют, нет ли
внутри преступника, а потом они едут дальше. Так далеко от
перекрытого участка машины должны уже ехать нормально.
   "Да, это не перекрытая дорога. - Тогда, что же? -
размышлял он. - Может, все- таки не надо туда ехать?
Может, правда, что-то случилось? Может, если я туда въеду,
то уже не смогу выехать обратно?.."
   Но смех начальника, такой ясный и отчетливый, почти
слышимый, подтолкнул Нейлсона вперед, и он поехал в
поместье.
   Он ехал в полной тишине и проклинал слесарей,
обслуживающих грузовики телефонной компании. Один из них
стоял на капитальном ремонте, другому меняли шины, а у
этого, единственного на ходу, не было радио! Так обычно у
них и бывает - вечно что-нибудь испорчено или не так. "А
что мы станем делать, если сегодня будет еще один серьезный
вызов? - удивлялся он. - Чей они заменят грузовик?"
   Но он знал, что местность эта еще недостаточно развита, и
два грузовика никогда не бывают нужны одновременно. А тем
более - три. Большую часть времени они простаивали во
дворе. Да и второй-то грузовик они получили только тогда,
когда было выстроено поместье.
   Фары осветили группу бабочек, типичных для этой местности
в такое время года. Нейлсон знал, что летом их станет
больше. Он любил ездить сквозь группы бабочек, они
напоминали ему снегопад. Конечно, пока не начинали
разбиваться о ветровое стекло. Но сейчас их казалось
слишком много и они стали врезаться в грузовик. Он сбавил
скорость и уже медленнее поехал дальше.
   Бабочки все сильнее заполняли воздух вокруг. Такого он
раньше никогда не видел. Даже когда ему приходилось ездить
летом по пустынным дорогам в полях, где они обычно водились,
он ни разу не видел такого количества бабочек. Их
расплющенные тела залепляли ветровое стекло и постепенно
снижали видимость.
   Нейлсон включил дворники и жал на кнопку, подающую воду.
Дворники заработали, а воды не было.
   "Проклятье, - подумал он. - Опять не заполнили
омыватель, а теперь из-за них бабочки закрыли все стекло".
   Он снизил скорость, всматриваясь в свободные места
стекла, и стал ехать еще медленнее. Через минуту чистых
мест на стекле не осталось. Нейлсон посмотрел на спидометр
- пятнадцать миль в час. Потом на секунду глянул в боковое
стекло.
   Боже! Откуда они взялись?
   Ладно, неважно. Через несколько секунд он выедет из
этого места, а потом остановится и протрет стекло, чтобы
можно было ехать дальше.
   Но он уже не мог вести машину - через их тельца ничего не
было видно. Нейлсон открыл окно и высунулся из кабины,
чтобы посмотреть, куда его несет.
   Он не мог даже представить себе, что их здесь окажется
так много. Они стали попадать ему прямо в лицо. И хоть они
и были маленькими, но удары получались довольно болезненные.
Откуда, черт возьми, они появились?
   Он притормозил, закрыл окно и решил переждать, пока они
улетят. Но, выглянув в окно еще раз, он просто поразился
тому, что увидел. Тысячи крошечных насекомых ползли по
стеклу, и больше ничего не было видно. И так было повсюду
вокруг. Он даже не мог разглядеть бокового зеркальца.
   Вдруг резкая боль, как от укуса, обожгла его ногу, и
Нейлсон вскрикнул от неожиданности. Он машинально хлопнул
себя по ноге, а когда убрал руку, то увидел на ней
раздавленную бабочку. "Но бабочки не кусаются!" - подумал
он,
   Еще укус, теперь в руку. Нейлсон удивился еще больше.
Он хлопнул себя по руке, и боль стихла. Тогда он понял, что
бабочки проникли в грузовик. Наверное, они залетели, когда
он открыл окно, чтобы посмотреть, куда ехать.
   Он повернулся спиной к дверце и осмотрел кабину. Их было
не так уж и много. Еще укус, опять в ногу. Он раздавил и
эту тоже, но в тот же момент почувствовал новый укус на шее.
   Казалось, что бабочек стало больше. Но каким образом?
Ведь все окна были закрыты! Вдруг он ощутил сразу несколько
укусов, на щиколотках и лодыжках. Нейлсон нагнулся, и тогда
они напали на его шею и лопатки. Он начал вертеться, впадая
в панику и пытаясь раздавить их всех сразу. Но они уже
кусали его и в поясницу, и в ноги, и в плечи, и он увидел
даже несколько штук, направляющихся к лицу.
   - Нет! - закричал он..
   Но если даже бабочки слышали его и понимали, они все
равно не послушались. Количество их постоянно
увеличивалось, и он начал махать руками, беспорядочно хлопая
ладонями по рукам, щитку в потолку кабины. Он боролся с
ними изо всех сил, пытаясь понять, в чем дело, и не мог
поверить, что все это происходит наяву.
   Он был как во сне, в своих фантазиях, но теперь это был
уже кошмар, который он никогда бы не смог себе вообразить.
Боль заставляла его подпрыгивать на сиденье и кричать о
помощи, о жалости и милосердии. Но бабочки не обращали на
это внимания. Нейлсон перекатился на соседнее сиденье,
потом опять на свое, топча их ногами.
   А потом боль резко усилилась. Это было невыносимо. Она
началась в одной точке и разлилась по всему телу, будто его
подожгли и огонь побежал во все стороны. Он не мог вынести,
не мог выдержать такого!
   Нейлсон распахнул дверцу машины и понял, что все кончено.
   В кабине бабочек было так мало по сравнению с той волной,
которая ударилась об него, когда он открыл дверь. И он
просто застыл на месте, потрясенный, не веря своим глазам и
стараясь хоть что-нибудь понять. Он говорил им какие-то
слова, затем в агонии стал кричать о своей боли, пока они
плотным слоем обсаживали его лицо. Он инстинктивно подался
назад, ретируясь вовнутрь машины, и уперся спиной в
противоположную дверь. А они продолжали влетать...

   Они стояли у ворот, усталые и голодные, но все еще живые.
Гарри был сказочно рад тому, что все они дошли до аэропорта.
Ведь это было путешествие из сущего ада, поход, который он
больше всего хотел поскорее забыть, настоящий подвиг,
которого ему уже никогда не повторить. Он знал, что
выглядит сейчас так же ужасно, как и все остальные, и был
счастлив, что поблизости нет зеркала. Под смятыми бабочками
на лицах друзей он не мог разглядеть их выражения, но знал,
что они улыбаются. Хотя улыбки эти были преждевременными.
   Он чувствовал гордость так же, как и все, и ничуть этого
не стеснялся. Пройти такое расстояние через столько преград
было очень непросто. Даже при лучших условиях пройти
столько мог только сильный и здоровый человек, особенно по
тому маршруту, который выбрали они, а они прошли его. Гарри
знал, что он не один ощущает сейчас приятное чувство
безопасности и свободы. Они выбрались оттуда живыми.
   Все это, конечно, приятно, но знал Гарри и другое - он с
самого начала говорил себе, что добраться до аэропорта
живыми, проделав такой долгий путь, будет трудно. И очень
опасно. И все же самая опасная часть путешествия еще
впереди. И удача или провал зависели теперь от него одного.
Он был пилотом, это был его самолет, и по этим причинам все
напряжение, которое несла в себе последняя часть похода,
целиком ложилось на его плечи. И никто не мог разделить его
с ним, как и не мог понять полностью всю меру опасности и
ответственности. Но он и не обижался. Он ведь положился на
их помощь по дороге в аэропорт, а теперь пусть они полностью
доверятся ему как пилоту. И его способности и искусство
должны их вызволить отсюда. В конце концов лететь на
самолете предложил он сам.
   Но насколько хороша была эта мысль?
   Хороша или плоха, но все они уже были готовы к полету. И
нравится это ему или нет, теперь он должен будет лететь с
ними отсюда, и он поступит именно так.
   Кивком головы Гарри указал, чтобы все следовали за ним и
по бетонной дорожке пошел вперед к своему самолету.
Постойте-ка! А почему к своему? Почему не к другому,
побольше и помощнее, который без напряжения сможет поднять
всю группу? Конечно, это будет воровством - в этом нет
сомнения, - но заявит ли об этом владелец? Да и жив ли он
сейчас? Жив ли хоть один человек, кроме них?
   А полиции он все объяснит потом. Даже если его обвинят в
краже, ни один суд не признает его виновным при таких
обстоятельствах. В некоторых случаях и при некоторых
обстоятельствах почти все становится возможным. Вы же не
называете убийцей человека, который убивает в целях
самозащиты. Не накажете же вы женщину, которая своровала
еду для своих детей, умирающих от голода. Так или нет?
   И Гарри зашагал к ангару, где держали более крупные
самолеты. С тех пор, как они вышли из опасной зоны, Филлис
все время шла рядом с ним, бок о бок.
   В ангаре было темно, значит, внутри мало активных
бабочек. Следовательно, входить в самолет будет безопасно.
Гарри подошел к служебному входу и открыл его, потом выждал,
пока подойдут остальные. С Фредом что-то случилось, видимо,
он изнемог от усталости, и теперь тащился позади всех.
   - Что с тобой? - спросил Гарри, когда Фред наконец
подошел.
   - Все в порядке.
   Гарри кивнул. Хорошо, если у них все в порядке,
следующий шаг - выбрать самолет. Они вошли в темный ангар.
   Даже при тусклом свете взошедшей луны Гарри отчетливо
различал контуры самолетов. Он подошел к самому первому из
них и, увидев, что тот с легкостью поднимет всех пятерых,
вскарабкался по крылу и открыл кабину. Включив приборную
доску, он убедился в том, что самолет заправлен и все
остальное у него тоже в порядке. Ну хорошо, тогда почему бы
не выбрать его?
   Гарри высунулся из кабины и сказал Джиму, чтобы тот
открыл ворота, а потом велел кем влезать в самолет. Пока
Джим распахивал тяжелые створки ворот и все занимали места в
салоне, Гарри еще раз проверял приборы и стал готовить
самолет к взлету. Так много всяких мелочей надо было
проверить и перепроверить еще раз!.. Раньше он никогда не
летал на таких самолетах. Но самолет есть самолет, думал
он, неважно, два у него двигателя или один. Конечно же, все
будет хорошо, уверял он себя. Но только все было не так-то
просто. Была все-таки очень существенная разница между
одномоторными и двухмоторными самолетами. Но, невзирая на
то, был ли у него опыт полетов на двухмоторных машинах или
нет, Гарри твердо решил лететь и вывезти их отсюда.
   Джим забрался в кабину и нашел свободное место. Гарри
закрыл за ним дверь и теперь, когда они уже были отрезаны от
внешнего мира, начал яростно срывать обертку, покрывающую
его голову.
   - Что ты делаешь?! - закричал Джим.
   - Снимаю этот проклятый скафандр, - спокойно ответил
Гарри.
   - Я вижу. Но почему?
   - Послушай, Джим, мы уже в безопасности. Сейчас мы
вырулим и взлетим. Нет больше смысла находиться в этом
барахле.
   - А ведь ты прав!
   И все начали снимать с себя предохранительные оболочки.
Гарри вздохнул с огромным облегчением, когда голова его
очутилась на свежем воздухе. Наконец-то маска была снята и
он мог нормально дышать! Остальную часть покрытия снимать
было труднее, но он накинулся на нее с таким рвением, что
через несколько минут уже полностью был свободен.
   Вся его одежда насквозь промокла от пота, и от
прохладного ночного воздуха он покрылся мурашками, но сейчас
все это было очень даже приятно. Гарри ослепительно
улыбнулся и повернулся к друзьям.
   - Какое облегчение!
   - И не говори. Я уж думала, что никогда больше не
выберусь из оберток. Весь последний час я только и мечтала
об этом, - ответила Филлис.
   - Оо-оо! - простонал Фред. - Слушайте, как это все-таки
здорово.
   - А все же обертки нам помогли, не так ли? - гордо
спросила Лиз.
   - Конечно, дорогая, как ничто другое в мире не смогло бы
помочь, - обнял ее Фред.
   - Мы выбрались! - радостно воскликнул Джим.
   - Придержи свое восхищение, - заворчал Гарри. - Мы еще
далеко не выбрались. Мы выбрались только к самолету, а
теперь он нас повезет дальше.
   - Это ты нас повезешь, - сказал Джим, продолжая
улыбаться.
   - Надеюсь на это.
   - Ты же частенько летал на этой штуковине и знаешь, как
это делается. В чем сомнения? - удивился Фред.
   Гарри посмотрел на Филлис.
   - Это не наш самолет, - сказала она.
   - Чей? - не понял Фред.
   - Это не наш самолет, - повторила она... - И Гарри на
таком раньше не летал.
   - Это правда? - спросил Джим.
   - Правда, - ответил Гарри.
   - Но почему? Почему же мы сели не в твой самолет? - не
унимался Джим.
   - Особенно в такое время... - пробурчал Фред.
   - Спокойно, - сказала Лиз. - У него наверняка есть
причины. Гарри не делает глупостей, раз он так поступает,
значит, у него есть на это серьезные причины. Правда,
Гарри?
   - И самая серьезная из них, - угрюмо ответил Гарри, - это
то, что мой самолет не взлетит со столькими пассажирами на
борту. Если бы мы сели в мой, то скорее всего, вообще не
долетели бы. А в этом самолете у нас куда больше шансов.
   - Что ты имеешь в виду? - настороженно спросила Лиз.
   - А вот что: выбор такой, - или сесть в этот самолет,
или оставить кого-то из вас здесь. Мой самолет слишком
маленький, он не вместит пятерых. А этот может вместить и
поднять гораздо больше людей, он более мощный, - сказал
Гарри.
   - Вот видите? Я же говорила, что он знает, что делает, -
успокоилась Лиз.
   - Поэтому я и вышла за него замуж, - улыбнулась Филлис.
   - Хорошо, тогда давайте поскорее выберемся отсюда, -
предложил Фред, - и у нас с Гарри будет по второму медовому
месяцу.
   Все рассмеялись, и Гарри завел моторы. Сначала они никак
не хотели включаться, чихали и кашляли, но потом разошлись и
заработали так громко, что у них чуть не лопнули барабанные
перепонки. Гарри знал, что когда они выедут из ангара на
открытую местность, шуму поубавится. А когда поднимутся в
воздух, рев двигателей покажется и вовсе приятным бархатным
рокотом, напоминающим о постоянном приближении к
безопасности и свободе.
   Он прибавил газу, чтобы самолет прогрелся, проверил руль
направления, элероны, рули высоты, а затем снял тормоз, и
они легко выкатились из ангара на бетонное поле.
   - Не могу поверить, что сделали эти бабочки с бедными
людьми, - вздохнула Лиз.
   - Лучше уж с ними, чем с нами, - ответил Фред.
   Никто не стал продолжать разговор. Об этом было страшно
вспоминать, хотя все это и было правдой, и все они еще
чувствовали этот страх, думали об этом и надеялись на скорое
избавление.
   Гарри вырулил к началу взлетной полосы. Бетонка была
прямая и чистая, никаких помех на ней не было видно. Он
поставил самолет на тормоз и еще раз проверил моторы,
убеждаясь, что они исправны, прежде чем доверить им свою
жизнь! и жизнь своих товарищей. Гарри внимательно изучил
показания приборов - все казалось нормальным. Все, кроме
давления в левом масляном коллекторе. Оно было низковато,
но все же в пределах нормы. Гарри посмотрел из окна на
крылья, на вращающиеся винты, улыбнулся, мысленно
перекрестился и снял тормоз. Все затаили дыхание.
   Самолет быстро набирал скорость и, прежде чем они успели
опомниться, Гарри потянул штурвал на себя и колеса
оторвались от бетона. Машина мягко поднялась в воздух -
легко, плавно и величественно.
   Он развернул самолет на юг, к маленькому городку, где им
могли оказать помощь. И тут стрелка манометра, указывающая
давление в левом коллекторе, стала дергаться и вертеться.
   Почувствовались рывки, и самолет начал нырять,
уставившись носом в землю. Гарри делал все, чтобы только
выровнять машину. Ему удалось немного приподнять нос, но
тут он услышал, как левый мотор чихнул и стал затихать.
   Скорость резко упала. Самолет уже не слушался рулей, как
полагается. Гарри знал, что у него нет опыта полетов на
двухмоторных самолетах с одним работающим двигателем. Ну
почему из всех машин он выбрал именно эту? Почему именно с
испорченным мотором?
   Он взялся за сектор газа, надеясь, что большая мощность
справа компенсирует недостаточную тягу левого двигателя, и
попытался выровнять самолет.
   Но все было безуспешно.
   Они были уже слишком низко и продолжали терять высоту.
   Казалась, что все в самолете поняли свою судьбу.
   Гарри увидел, как навстречу стремительно несется река, и
в этот момент он думал только об одном: "Все мы прошли
долгий путь. И пришли в никуда..."

                         17

   Джек вышел на улицу, но их горькие всхлипывания
продолжали эхом доноситься до него. С каждым шагом,
отделяющим его от Дианы и Робби, он все больше чувствовал,
что предает их, оставляя одних встречать страшную смерть. В
голове у него звучали их умоляющие голоса. Робби говорил
ему, что он не вернется, что их отец тоже обещал вернуться,
но так и не пришел. Обвинения, шедшие из уст детей, были
куда страшнее тех, которые, могли бы представить взрослые.
В них была только правда, чистая правда без всякого
сочувствия, приукрас и мнимого понимания, которые приходят с
возрастом.
   И все же он знал, что у него нет выбора. Он ничего не
мог придумать, чтобы взять их с собой. Если бы он их
забрал, то они наверняка погибли бы. Сейчас же по крайней
мере у него была возможность пойти за помощью и привести
сюда спасателей, которые помогут немногим выжившим,
догадавшимся спрятаться в укромном месте и ждать.
   По крайней мере это что-то реальное.
   Хорошо уже, что он попытался помочь.
   Стоул подождет. Визит к нему теперь откладывался, в этом
не было сомнений. Зато люди, которые ждали Джека с помощью,
стали уже не абстрактными понятиями - это была живые люди из
плоти и крови, такие же, как Робби и Диана.
   Неважно, как сильно хотелось ему сжать пальцы на горле
Стоула, Стоулу придется подождать. "Сначала самое главное,
- додумал Джек. - Да поможет мне Бог спасти этих людей, а
удовольствия будут потом".
   Иметь дело со Стоулом представлялось ему крайне приятным.
   Шагая вперед, он встречал на пути тело за телом, аварию
за аварией, я все это постоянно напоминало ему об ужасной
реальности, жестокости происходящего, и его решимость росла
вместе с ненавистью. Ничто теперь уже не могло остановить,
никакие нападения бабочек не были ему страшны. Он был
защищен и знал кое-что о них. Джек чувствовал, как что-то
подталкивает его вперед, но он еще не осознал полностью
того, что его толкала необходимость вернуться, помочь,
спасти лю