жек стал
яростно давить бабочек, сидевших на стенах, на полу, на
кровати и на нем самом. Он все больше уставал и не знал,
сколько времени еще может сопротивляться:
   Внезапно он вспомнил о наборе гантелей и книжке с
инструкциями по занятиям с ними, которые теперь лежали в
подвале. Он бросил заниматься через три недели и теперь
пожалел, что перестал соблюдать режим и забросил тренировки.
   И все же он замечал, их стало меньше - всего несколько
тысяч или несколько сотен. Он не мог сказать точнее,
сколько этих проклятых тварей находится с ним в комнате.
   Одна из бабочек залетела ему в ухо, и он сильно
перепугался, не ожидая такого нападения. Невольно вскрикнув
от боли и страха, он на секунду открыл рот, и несколько
бабочек залетели ему в горло, и он чуть не задохнулся, пока
выплевывал их.
   Забыв обо всем на свете, Джек бросился очищать комнату.
Ему показалось, что прошло уже несколько часов, но зато их
стало значительно меньше. Он осознал это, когда заметил,
что теперь ему приходится гоняться за каждой оставшейся.
Наконец он тяжело опустился на кровать, вдыхая
отвратительный запах мертвых мотыльков, и стал ждать, когда
последние оставшиеся в живых сядут на него.
   "Пока я жду, можно позвонить", - подумал он, снял трубку,
поднес ее к уху" но гудков не было
   Телефон молчал.

                         3

   По длинной тропинке Кэрол Баннер пошла вверх к своему
дому. Некоторое время она стояла перед входом, держась
рукой за огромную медную ручку и чувствуя, что ее грубо
отвергли. Она повернулась назад, наблюдая, как Джек
направляется домой с Аланом на плечах. Она горестно
вздохнула, подумав о том, как приятно было бы иметь такого
ребенка, как Алан, и такого мужа, как Джек. Кэти была
счастливой, и Кэрол спросила себя, осознает ли Кэти,
насколько она счастлива? Но Кэрол сделала свой выбор много
лет назад - либо карьера, либо семья, и только теперь
подумала, что, может быть, она смогла бы иметь и то и
другое.
   Да, она ошиблась, послушавшись Макса, своего менеджера.
Он говорил так гладко, так убедительно, что она отвергла
предложение молодого человека, которого действительно любила
и который сделал бы все, чтобы не помешать ее карьере. Но с
тех пор прошли годы, и Крэг нашел кого-то еще, женился, и
теперь у него была своя семья.
   А ведь она могла бы поступить по-своему: прислушаться к
голосу своего сердца, а не своего менеджера.
   Кэрол открыла дверь и вошла в дом.
   У нее было много чего показать в доме: дорогие вещи,
ценные картины и скульптуры - обстановка стоила почти
столько же, сколько и сам дом. Но в нем не было теплоты, и
она не чувствовала, что это был действительно ДОМ. Войдя
через центральный вход, Кэрол подумала, что сможет переждать
бурю в комфорте, в комнате с кондиционерами, и при этом
включить отопление.
   Она поднялась по лестнице, покрытой роскошными коврами,
скользя рукой по гладкой поверхности тяжелых махогоновых
поручней и бросая взгляды на громадные картины, развешанные
по обе стороны лестницы. Сначала эти шедевры заставляли ее
чувствовать, что она живет в музее, но постепенно она
привыкла к ним и просто перестала их замечать.
   Кэрол закрыла окна в бывшем кабинете, превращенном теперь
в спальню, в двух других никому не нужных спальнях, в своей
спальне и в комнате для шитья. Стоя в этой комнате и глядя
на швейную машинку в углу, которую так ни разу и не
использовали, она подумала, как это было наивно, когда она
сообщила художнику по интерьерам, что хочет иметь в своем
доме комнату для шитья. Что она собиралась шить? Одежду
для себя? Платья, которые надевала бы в Лас-Вегасе? Или,
может быть, вечернее платье, в котором она появится на
телевидении? Кэрол улыбнулась и представила себе такую
сцену:
   "Какое прекрасное платье, Кэрол". - "Спасибо, Джонни. Я
сшила его сама вот по этой выкройке"... - И миллионы
телезрителей смотрят на нее с восхищением и недоверием.
   Она спустилась вниз, чтобы закрыть окна и там. Когда с
этим было покончено, Кэрол вернулась в гостиную и нажала
кнопку на краю стола. Мягкая тихая музыка полилась и
заполнила комнату, вытесняя из головы ненужные грустные
мысли. Она сняла туфли и на минуту расслабилась в кресле,
приготавливаясь переждать ненастье. У понедельник ей нужно
было лететь в Нью-Йорк для очередной поездки по стране,
чтобы сделать рекламу своей новой пластинки. Как будто она
нуждалась в рекламе! Неделя на прилавках магазинов - и диск
станет почти золотым. Макс хотел, чтобы она выехала в
пятницу, но Кэрол уговорила его отложить ее первое
выступление до понедельника, чтобы пару дней отдохнуть на
севере от назойливых репортеров, фотографов и поклонников.
   Кэрол ненавидела бури, а та, которая надвигалась сейчас,
похоже, должна была быть очень сильной. Небо стало совсем
черным - гораздо темнее, чем при обычной грозе в этой
местности. Обычно, когда Кэрол была одна и начиналась
гроза, она звонила кому-нибудь по телефону, чаще всего
Максу, и разговаривала до тех пор, пока дождь не пройдет.
Этот непонятный страх у нее был с детства: однажды родители
оставили её одну, уехав по какому-то срочному и неотложному
делу, и в это время пошел дождь. Ей стало страшно, и она
позвонила матери своей подружки, плача в телефон и боясь
даже услышать слова с другого конца провода. Но она
услышала голос, успокаивающий ее, и этого оказалось
достаточно. Когда ее родители вернулись домой, они еле
отыскали свою дочь. Чисто случайно они заметили телефонный
провод, который тянулся в туалет. Кэрол сидела там,
сжавшись в комок от страха, дрожала и прижимала к себе
телефонную трубку.
   Снаружи стало еще темнее, и она подумала, что сейчас
самое время кому-нибудь позвонить. Ей нужно было обсудить с
Максом последние детали, и это было вполне достаточным
поводом для звонка. Кэрол дотянулась до телефона и набрала
номер.
   Рабочий, который приходил устанавливать телефон,
удивился, Когда узнал, что аппараты должны быть поставлены
во всех комнатах. Он даже спросил, не произошла ли здесь
какая-нибудь ошибка. Когда Кэрол ответила, что никакой
ошибки нет, он сделал свою работу быстро и тихо, и ей
показалось, что он хочет как можно скорее выбраться из этого
дома.
   Телефон прозвонил несколько раз, а потом затих. Кэрол
подумала, что она просто не слышит гудки, и сильнее прижала
трубку к уху, но трубка молчала. Она повесила ее (пусть
повисит немного на своем месте), а потом подняла опять. Но
поднеся ее к уху, она сразу же поняла, что что-то случилось.
Телефон не работал.
   Проклятье. Именно этого ей сейчас и не хватало!
   А темнота все сгущалась, тени от деревьев в саду исчезли.
Кэрол увидела, как что-то метнулось за окнами, а потом пошел
снег - совершенно горизонтально. Горизонтально? Это еще
что такое? Это же невозможно!
   Она встала и подошла к окну. За то время, которое
понадобилось ей, чтобы вылезти из глубокого кресла и подойти
к окнам, воздух на улице наполнился хлопьями - белыми,
коричневыми, серыми - так густо, что она уже не могла
разглядеть своего двора. И эти хлопья двигались. Когда они
приблизились к стеклу, Кэрол увидела, что это были бабочки.
Бабочки?! Хотя это было совершенно нелепо, но все же более
вероятно, чем горизонтальный снегопад. "Горизонтальный
снегопад", - подумала она и постаралась представить его
себе. Может быть, в буран. При очень сильном ветре может
показаться, что снег падает сбоку, хотя всегда должен быть
хоть небольшой наклон вниз.
   Но, что бы там ни было, внутри она по крайней мере была в
безопасности, не то, что ее машина во дворе. Ведь они
покроют ее полностью и могут повредить лак. Конечно, она
может купить себе новую машину или отремонтировать эту, но
все равно это было непростительно. Она должна была
поставить ее в гараж, когда вернулась после дел вчера
вечером. Но представив, как эти бабочки забираются ей в
волосы, ползают по ее одежде, Кэрол подумала, что уж лучше
пусть пропадает лак на машине. Пусть лучше пострадает
машина, чем она сама.
   Отчаянный крик донесся до ее ушей, и дрожь пробежала по
спине. Крик шел со стороны соседнего дома, в котором жили
Кэти и Джек, точнее, с их двора. Кэрол с трудом сглотнула
и, глубоко дыша, вышла из гостиной. Она быстро вернулась в
кухню, утопая босыми ногами в пушистых шерстяных коврах.
Никогда в жизни она не слышала ничего подобного - такого
жуткого, истошного и надрывного крика.
   Но не успела она дойти до черного хода, как услышала
громкий плач ребенка, а потом то, что показалось ей совсем
уж невероятным - дикий вопль, еще более исступленный и
страшный, чем первый, который оборвался посередине.
   Кэрол побледнела, представив себе, что могло произойти.
И все же она знала, что даже самое страшное, что она могла
вообразить себе, было только наполовину так жутко, как то,
что случилось на самом деле там, снаружи. Она знала это,
ощущала всем своим существом, хотя и не могла разглядеть
ничего снаружи. Никто еще не выживал после такого крика.
   И ребенок Джека, и Кэти тоже были там.
   А Джек? Может быть, он тоже с ними на улице. Она
надеялась и молилась, чтобы его там не было. "В конце
концов неважно, что произошло с ними, - подумала она. -
Главное, что я в доме, в безопасности и уюте".
   Она не была близка с Джеком, хотя давно уже делала
отчаянные попытки сблизиться с ним. Но при этом она никогда
не желала зла Кэти.
   Внезапно Кэрол почувствовала, что вся дрожит, и зябко
поежилась. Снаружи ничего не было видно, кроме плотной
стены трепещущих крыльев и телец, пытающихся пробиться через
мелкую сетку на окнах. "Слава Богу, что я закрыла окна и
включила кондиционер", - подумала Кэрол, и вдруг заметила,
что звук работающего кондиционера изменился. Ровное гудение
сменилось на напряженное рычание. Она посмотрела вверх на
отдушины и увидела, что мелкие хлопья спускаются через
металлическую решетку в потолке. С ужасом Кэрол осознала,
что это были за хлопья. Но тут же напряженное рычание
прекратилось, и дом погрузился в полную тишину.
   Она знала, что случилось - бабочки попали во входной
клапан кондиционера и забили его. Знала она также и то, что
через несколько мгновений по воздуховодам они проникнут в
дом. Ей надо было закрыть отдушины, но они были слишком
высоко и слишком во многих комнатах. Может быть, если она
просто отключит систему, входные отдушины закроются
автоматически?
   Бросившись в переднюю, Кэрол заметила, что несколько
бабочек уже внутри и порхают по холлу, подбираясь к ней.
Она вскрикнула и в ужасе замахала руками. Потом добралась
до кнопки выключателя, нажала ее и повернулась к холлу.
Бабочки были уже в доме, хотя и не в таком количестве, как
на улице.
   Но все же они летали сотнями и каждая из них пыталась
сесть на нее. Привычно набрав в тренированные легкие
побольше воздуха, она изо всех сил закричала.
   Бабочки стали садиться на ее руки и грудь, она брезгливо
стряхивала их, с отвращением чувствуя под пальцами смятые
тельца. Потом бросилась к двери, ведущей в подвал, в
надежде убежать от ужаса, преследующего ее в холле. Внизу
был запас еды, телефон и небольшая кухня - она смогла бы
оставаться в подвале до тех пор, пока они не покинут дом, а
когда станет безопасно выходить на улицу, она наконец сможет
выбраться из этого Богом забытого поместья Стоул.
   Кэрол рывком открыла дверь и сбежала вниз по лестнице, не
забыв закрыть дверь за собой. Внизу их было меньше, и она
подумала, что здесь ей будет намного легче.
   Она посмотрела на свои руки, на нежную, почти прозрачную
кожу, которую любила даже больше, чем Крэга: руки занимали
в ее карьере такое же место, как и голос. К своему ужасу
Кэрол обнаружила, что руки ее исколоты и кровоточат.
Пройдет несколько недель, прежде чем она снова сможет
появиться на сцене.
   Появиться на сцене? О чем она думает - появиться на
сцене! Ей еще повезет, если она вообще выберется отсюда
живой.
   Нет. Она выберется отсюда. Она должна выбраться. В
конце концов, ее обязывало уже то, что она была Кэрол Баннер
- знаменитая певица, звезда экрана и сцены.
   У нее были поклонники, обожатели и люди, которым она
давала работу и платила.
   Она подождет, пока стемнеет, пока бабочки улетят или
заснут (а спят ли вообще бабочки?), а потом сядет в машину и
уедет из этого проклятого места. Да. Это она и сделает:
дождется темноты и уедет.
   Кэрол беззвучно засмеялась и слегка притронулась к своей
кровоточащей коже краями кофточки.
   Но тут же перестала смеяться и тихо заплакала.

                         4

   Гарри Мейер положил маленькую карточку на свой игровой
лист и стал ждать, когда выкрикнут следующий номер. В клубе
было мало народу, потому что в воскресенье должен был
состояться дневной футбольный матч, и Гарри это нравилось.
Он не любил толпу, она раздражала его и он не мог полностью
наслаждаться игрой.
   - У тебя уже партия, - сказала его жена.
   - Да, уже, - ответил Гарри и улыбнулся.
   - Так выкрикни и объяви всем, - сказала она.
   - Пусть какой-нибудь бедолага выиграет. Мне не нужны
пятьдесят долларов.
   - Но это нечестно. Это же обман! - не унималась она.
   - Филлис, будь серьезной. Если я хочу обманывать их и
при этом проигрывать, то кто же будет жаловаться?
   Выкрикнули следующий номер, и жена Гарри повернулась к
своему листку. Гарри снова надвинул на нос огромные очки в
черной роговой оправе и посмотрел на свои номера. И этот
номер у него тоже был, но он не удивился. Так шла вся его|
жизнь - одна удача за другой. "Как и та удачная сделка,
благодаря которой мы смогли переехать в поместье Стоул", -
подумал он. Покупка конгломерата обошлась его компании в
сумму чуть больше шести миллионов долларов, зато он смог
укрыться от налога и обладать при этом завидным состоянием.
В возрасте пятидесяти двух лет он собирался прожить остаток
дней в роскоши, а его дом в поместье должен был служить ему;
центром для всякого рода сделок и развлечений. Он купил
себе новый "Пайпер Каб" вместо старого одномоторного
самолета и часто летал на нём, стартуя с частного аэродрома.
Иногда он просто летал вместе с женой, осматривая
окрестности и не имея в голове никакого определенного плана.
Он любил приятно проводить время в воздухе, описывая
огромные ленивые круги над поместьем.
   Несмотря на все его богатства, подстригала его только
Филлис, каждые две недели подравнивая прилизанные волосы
своего мужа на моряцкий манер. Коротенькие щетинистые бачки
у Гарри уже начинали седеть, но это его не беспокоило.
Филлис же выглядела молодо, будто ей только что исполнилось
сорок лет.
   - Партия! - выкрикнул кто-то.
   "Ну и слава Богу", - подумал Гарри.
   Филлис смахнула карточки с листа и посмотрела на него.
Он видел, что она расстроена, поэтому улыбнулся и взял ее за
руку.
   - Неважно, дорогая. Мы ведь выигрываем покрупнее, мы с
тобой вместе.
   Она улыбнулась, и Гарри заметил, что напряжение исчезает
с ее лица. Она вздохнула и нагнулась, чтобы поцеловать его
в щеку.
   - Сыграем еще разок? - спросила Филлис.
   - Нет. Сыграй одна, а я посмотрю. Мне больше по душе
наблюдать, чем играть самому.
   - Ладно. Все равно, когда ты покупаешь игровые листы,
это то же самое, что выбрасывать деньги.
   Она сказала это беззлобно, и он знал, откуда исходят эти
слова. Практичная, несдающаяся Филлис - ей удавалось
сводить концы с концами даже с помощью той мизерной
зарплаты, которую он приносил лет двадцать тому назад. Но
она никогда не жаловалась. И с годами это стало частью ее -
бережное, аккуратное отношение к деньгам. Даже когда он
продал свою компанию и объявил ей, сколько теперь у них
стало денег, и что им не придется больше думать о деньгах
никогда в жизни, она, казалось, не поверила, вообразив себе,
что если начнет брать деньги из банка и распоряжаться ими по
своему усмотрению, то вдруг раздастся телефонный звонок, и
ей сообщат, что тут произошла ошибка, и она тратит чьи-то
чужие деньги.
   Возможно, он торопил события, желая, чтобы Филлис
побыстрее привыкла сознавать, что они наконец-то
действительно разбогатели. Гарри настаивал, чтобы она
носила драгоценности всегда и везде - даже когда они ходили
к пруду загорать, - причем драгоценности эти были настолько
дорогие и красивые, что она чувствовала себя в них неловко.
   - Привет, Гарри.
   Гарри обернулся и поднял голову. Пришел Фред Тревер,
один из первых его друзей, которых они с Филлис приобрели,
переселившись сюда.
   - Привет, - ответил Гарри. - Присаживайся. Хочешь
выпить со мной?
   - Не думаю, что мы уместимся здесь вдвоем, - улыбнулся
Фред и выдвинул для себя стул.
   Гарри стало неприятно, но он все-таки тоже улыбнулся в
ответ. Прежде всего Фред был торговцем, и только зная это,
можно было правильно понимать его поступки.
   Гарри нажал кнопку на крышке стола, и они стали ждать
вызванного официанта.
   - Тебе везет сегодня? - спросил Фред.
   - Как всегда, прекрасно. Не жалуюсь.
   - Жаль, что не могу сказать о себе того же.
   - В самом деле?
   - Возможно, нам придется переехать. Дела идут неважное и
у меня не хватает средств.
   - Это весьма неприятно. Ведь Филлис и я очень любим тебя
и Лиз. Если я чем- нибудь могу помочь, то я всегда готов...
   - Спасибо. Нам с Лиз здесь очень нравится. Гарри знал,
что Фреду приходится много работать и заниматься очень
трудными сделками по продаже имущества, чтобы платить за дом
и поместье Стоул. У Фреда был один недостаток - физический,
который при его профессии мешал бы ему очень сильно, если бы
не его опыт и необычайные способности - у него были глаза,
напоминавшие бусинки.
   - Не волнуйся, Фред. Бывает, что все меняется именно
тогда, когда ты меньше всего этого ожидаешь. Появилась
официантка, и Гарри заказал вина.
   - А где Лиз?
   - Где-то здесь. Но только одному Богу известно, где
именно.
   - Филлис наверняка найдет ее. Она пошла за новыми
картами для бинго, и, вероятно, ее кто-то отвлек. Ты видел
Джима?
   - Да, он тоже тут. Наверное, как всегда смотрит, как
другие играют и развлекаются.
   - Послушай, давай-ка его отыщем и сыграем в карты, -
предложил Гарри.
   - Неплохо бы.
   Принесли вина, и Гарри сказал, чтобы официантка записала
все на его счет. Держа в руках стаканы, они отправились
разыскивать Джима, худощавого блондина, специалиста по
компьютерам. Гарри не боялся оставлять Филлис одну в этом
огромном шумном месте: когда ему захочется поехать домой,
она быстро найдется.
   Пробираясь к игровым столикам, они услышали объявление,
переданное через все громкоговорители клуба: "Внимание!
Приближается довольно сильная буря. Всех, кто оставил окна
своих машин открытыми, предупреждаем об опасности. Спасибо
за внимание".
   Гарри посмотрел в левое окно веранды, но ничего не
увидел, потом посмотрел направо. Да, с севера действительно
надвигались черные тучи. Наверное, будет очень сильная
гроза.
   - Хорошо, что мы закрыли все в доме, когда собирались
сюда, - сказал Гарри.
   - Да. И мы, слава Богу, тоже.
   Дойдя до игровых столов и площадок, они увидели там
Джима: тот перегнулся через бортик для наблюдателей и
внимательно следил за двумя игроками.
   Джим был примерно одного роста с Гарри и Фредом, но самым
худым из них. Разговаривал он всегда тихо и медленно, и это
вводило собеседников в заблуждение, потому что в нужный
момент он всегда мог вставить остроумную и мудрую фразу.
   - Эй, Джимбо! - сказал Фред, когда они подошли поближе.
- Как насчет того, чтобы перекинуться с нами в карты? Джим
с улыбкой повернулся в их сторону:
   - Я так и знал, что рано или поздно вы попросите меня об
этом.
   - Если это правда, то почему же ты сам нас не нашел? -
дружелюбно смеясь, спросил Гарри.
   Джим пожал плечами и улыбнулся.
   - Знаете, я как раз только успел об этом подумать, когда
вы подошли.
   - Давайте лучше поищем свободный столик, - предложил
Фред.
   - Это не составит особого труда. Похоже, что народ
отсюда валит стаями, как саранча, - сказал Джим.
   - Конечно. Если один решит, что надо закрыть окна
машины, т