ал бы  это  тоже.
Он известен, как кинозвезда.  Очевидно,  у  него  сильно  развито  чувство
гордости: то он  преследует  кого-то  за  клевету,  то  лишает  наследства
какого-нибудь  дальнего  родственника  за  посрамление   фамильной   чести
Берин-Гротинов. Месяц назад он пожертвовал миллион долларов на  приют  для
собак и кошек. А, вот еще...
     Она встала и вытащила из груды бумаг газету недельной давности.
     Это была фотография кладбища. На фоне надгробных камней и  монументов
высился наполовину возведенный мавзолей. Рабочие  на  лесах  устанавливали
мраморные плиты. Артур Берин-Гротин хотел  быть  уверенным,  что  и  после
смерти у него будет крыша над головой.
     Вельда положила газету на место.
     - Это клиент, Майк?
     - Нет. Просто случайно встретилось его имя.
     - Ты лжешь.
     - А ты грубишь боссу.
     Я улыбнулся ей, нацепил шляпу  и  вышел.  У  меня  созрели  кое-какие
планы, но некоторое время надо было подождать.
     В баре внизу я заказал пива. Когда третья кружка подходила  к  концу,
мальчишка принес вечерние газеты. Пат поработал хорошо -  фотография  была
помещена на первой полосе, под ней крупно набрано обращение: "Вам известна
эта девушка?" Конечно, мне она известна. Рыжая.
     Сунув газету в карман, я  вышел  к  автомобилю.  На  улицах  было  не
проехать, и мне удалось добраться до Третьей авеню лишь к шести часам. Это
заведение я нашел без труда. Я вскарабкался на табурет  и  положил  газету
возле  себя,  фотографией  вверх.  Коротышка  вертелся  в  стороне,  около
какого-то шалопая; меня он еще не увидел.
     А когда увидел - побледнел.
     - Что угодно?
     - Яйца. Бекон и яйца. И кофе.
     Он бочком подошел к стойке и запустил руку в корзину с  яйцами.  Одно
упало и растеклось по полу. Коротышка, казалось, даже  не  заметил  этого.
Зато шалопай издал серию хлюпающих звуков, выливая суп через  нос.  Позади
жаровни стоял стальной рефлектор  и  я  дважды  поймал  взгляд  Коротышки,
обращенный на меня. Лопаточка была  достаточно  велика,  чтобы  поместился
кекс, а он не мог справиться  с  яйцом.  Каждое  давалось  ему  с  третьей
попытки.
     Коротышку била дрожь. И ему вовсе не стало лучше, когда он  отодвинул
газету, чтобы поставить тарелку, и увидел фотографию Рыжей.
     - У яиц есть одно неоспоримое преимущество,  -  проговорил  я.  -  Их
трудно испортить неуклюжим стряпаньем.
     -  Что  вам  от  меня  надо,  мистер?  -  перебил  Коротышка.  -   Вы
полицейский?
     Мы оба одновременно посмотрели на газету.
     - У меня есть значок... и револьвер.
     - Частная ищейка? - Он становился невежливым.
     Я отложил вилку и поглядел на него. Когда нужно, я могу сделать очень
скверное лицо.
     - Не доводи меня, милый, не то твоя мордашка превратится  в  фарш.  И
чем больше я об этом думаю, тем больше мне нравится эта идея. Мое имя Майк
Хаммер... ты, наверное, слышал. Я люблю играть в такие игры.
     Он снова побелел.
     Я  поднял  газету  и  указал  пальцем  на  вопрос,   помещенный   над
фотографией. Коротышка отлично понимал,  что  это  уже  не  шутки,  и  был
испуган.
     - Заглядывала изредка. Иногда пыталась подцепить кого-нибудь, и я  ее
вышвыривал. Для меня и всех остальных - просто Рыжая. Вот и все, что  я  о
ней знаю. Я схватил его за ворот рубашки и притянул к стойке.
     - Уверен, что стоит полиции немного здесь  покопаться,  как  выплывут
все твои делишки.
     - Честно, Майк, я ничего не знаю об этой даме. Я бы  сказал,  если  б
знал. Я тихий человек и не хочу никуда встревать.
     - Прошлой ночью здесь был один парень,  Финней  Ласт.  Ты  часто  его
видел?
     Коротышка с трудом разлепил губы.
     - Он приходил за рыжеволосой. Никогда даже не ел у  меня.  Отпустите,
а?
     Я разжал руку.
     - Конечно, друг. - Я швырнул на стойку полдоллара. Он был рад  отойти
к кассе, подальше от меня. - Если выяснится, что  ты  знаешь  больше,  чем
сказал, то вскоре сюда пожалует визитер. В красивой синей форме.  Впрочем,
ему придется туго - тебе будет трудно объясняться без зубов.
     У самых дверей он меня окликнул:
     - Эй, Майк!
     Я повернулся.
     - По-моему... но-моему она жила где-то  рядом.  Кажется,  в  соседнем
квартале.
     Он не дождался ответа - слишком был занят вытиранием яиц с пола.
     Сперва я влез в машину; но тут же передумал: на прочесывание  мрачных
каморок, разбросанных поблизости, ушла бы неделя.
     Перед газетным стендом на углу стояли три  типа  в  яркой  спортивной
одежде и  отпускали  грязные  замечания  о  проходящих  мимо  девушках.  Я
направился к ним  и,  расстегнув  пуговицу  на  куртке,  начал  поправлять
рубашку так, чтобы ремень кобуры некоторое время был ясно виден.
     - Здесь где-то живет рыженькая милашка. Не знаете, как ее найти?
     Один из них подмигнул мне как мужчина мужчине.
     - Да, она снимала комнату в заведении старой леди Портер. - Он кивнул
в конец улицы. - Но не тратьте зря время - эту сучку вчера задавило.
     - Ай-ай-ай, как плохо.
     Типчик взял меня под руку и одарил понимающим взглядом.
     - Если вам нужна настоящая женщина, идите по Двадцать третьей и...
     - Как нибудь в другой раз, приятель. - Я сунул ему  бумажку.  -  Купи
ребятам пива.
     Марта Портер оказалась полной дамой на склоне пятидесяти.
     - Вам комнату или девочку? - спросила она.
     - Я уже видел девочку. Теперь я хочу узнать ее имя.
     Сперва она схватила деньги.
     - А зачем?
     - Потому что она украла важные бумаги с того места, где последний раз
"работала", и я должен их найти. Знаете ее фамилию?
     - Вы  совсем  как  ребенок,  мистер.  На  кой  черт  мне  сдалась  ее
фамилия?.. Комната крайняя на втором этаже. Я даже не заходила туда с  тех
пор, как Рыжая умерла. Увидела ее лицо в газетах и сразу поняла, что  этим
заинтересуются.
     Мы поднялись по лестнице, я вошел  в  комнату  и  закрывая  за  собой
дверь.
     Кто-то  учинил  здесь  обыск,  а  точнее  -  настоящий  погром.   Все
принадлежности растормошенной постели были разбросаны по  полу.  Ящики  из
комода валялись вверх тормашками, причем  их  использовали  как  лестницу.
Даже линолеум и обои были оторваны.  Можно  подумать,  что  здесь  бесился
полный энергии молодой слон.
     Ветер швырнул мне в лицо остатки набивки матраса, и я подошел к окну.
Она  выходило  на  пожарную  лестницу,  рама   была   выдавлена   каким-то
инструментом. Ничего не могло быть проще. На  полу  у  подоконника  лежала
белая  пластмассовая  расческа  с  несколькими  темными  волосками  вокруг
зубцов. Я поднял ее и понюхал. Масло для волос. Тот самый сорт.
     ...Когда я влез с утра в новый костюм и прошелся щеткой по  ботинкам,
то если и не выглядел одним из  "четырехсот  первых"  колонистов,  то,  по
крайней мере, вполне  сносно,  чтобы  встретиться  с  представителем  этой
славной плеяды.
     Я нашел имя Берин-Гротина  в  телефонной  книге  Лонг-Айленда,  этого
уголка, столь милого сердцу влюбленных и затворников. Доллары помогли  мне
быстро подготовить автомобиль, и в полдесятого  я  мчался  по  автостраде,
вдыхая свежий океанский бриз.
     Под колесами захрустел макадам, затем гравий и  наконец  передо  мной
вырос один из самых удивительных домов после Букингемского дворца. Особняк
мог служить символом роскоши, но был совершенно лишен  кричащей  показухи.
Маленькая медная кнопка глубоко ушла в дверную раму. Едва я прикоснулся  к
ней,  раздалась  мелодичная  трель  электронного   звонка.   Когда   дверь
отворилась, я подумал, что это автоматика, но ошибся. Дворецкий был  такой
маленький и старый, что еле доставал до дверной  ручки  и  внешне  не  был
достаточно силен, чтобы  долго  удерживать  дверь  открытой:  вооружившись
улыбкой, я поспешил войти, прежде чем ее захлопнет ветер.
     - Я бы хотел видеть мистера Берин-Гротина.
     - Да, сэр. Как доложить?
     Голос дворецкого потрескивал, будто заигранная пластинка.
     - Майк Хаммер из Нью-Йорка.
     Старичок  взял  мою  шляпу;  провел   меня   в   просторную   комнату
облицованную панелями из мореного дуба, и махнул рукой на кресло.
     -  Пожалуйста,  подождите  здесь,  сэр.  Я  сообщу  хозяину  о  вашем
прибытии. Сигары на столе.
     Я поблагодарил и утонул в большом обитом кожей кресле, оглядываясь по
сторонам - интересно, как живут  в  высшем  обществе.  Совсем  недурно.  Я
выбрал сигару и откусил кончик. Затем поискал место  куда  его  выбросить.
Единственной пепельницей, похоже, служило настоящее произведение искусства
из фарфора. Осквернить его плевком было выше моих сил. Может быть, жизнь в
обществе не слишком-то хороша, в конце концов...  Послышались  шаги,  и  я
проглотил этот заклятый кончик, чтобы избавиться от него.
     Когда Артур Берин-Гротин вошел в комнату я  встал.  Есть  люди  перед
которыми  невольно  преклоняешься.  Годы  не  наложили  на  него  тяжелого
отпечатка. Копна благородных белых  волос  венчала  его  голову,  а  глаза
блестели, как у мальчишки.
     - Мистер Берин-Гротин? - спросил я.
     - Доброе утро, сэр. - Он  протянул  руку,  и  мы  обменялись  крепким
рукопожатием. - Пожалуйста, ограничивайтесь только первой частью - двойные
семейные фамилии всегда действовали мне на нервы,  а  с  тех  пор,  как  я
остался  один,  стало  возможным  сократить  ее.  -  В   противоположность
дворецкому, у него был густой сильный голос. Он подвинул ко мне  кресло  и
кивнул, приглашая садиться. - Итак, чем обязан?
     Я начал прямо.
     -  Я  детектив,  мистер  Берин-Гротин.  Вчера  в  городе  была  убита
безымянная рыжеволосая проститутка.
     - Помню, видел в газетах. А что вас интересует?
     - Я пытаюсь установить ее личность. Скверно умереть  так,  что  никто
этого не заметит.
     Берин-Гротин утомленно прикрыл глаза.
     - Понимаю, мистер Хаммер, прекрасно понимаю... Я пережил жену и детей
и боюсь, что когда кончу свой век, разве что  случайный  прохожий  прольет
слезу на мою могилу. Вот и возвожу тщеславно монумент, который  запомнится
людям. Наверное, я кажусь вам выжившим из ума?
     - Ничуть.
     - Дома строят для различных этапов жизни... почему не для смерти? Моя
глупая двойная фамилия уйдет со  мной  в  могилу,  но,  по  крайней  мере,
останется на виду у многих поколений. Честь семьи, гордость за  пройденный
путь... Впрочем, вы говорили...
     - О Рыжей. Перед самой гибелью ее пытался подцепить в одном из  баров
ваш шофер.
     - Мой шофер?
     Берин-Гротин от изумления широко раскрыл глаза,  густые  белые  брови
сошлись вместе.
     - Да. Его имя Финней Ласт.
     - А вы откуда это знаете?
     - Он вел себя очень грубо, и я вынужден был вмешаться. Тогда он решил
пустить в ход револьвер, и мне пришлось сдать его в полицию.
     - Он... хотел убить вас?
     - Не знаю. Я старался не предоставить ему такой возможности.
     - Ласт действительно был в городе той ночью, я знаю.  Никогда  бы  не
подумал, что он способен  на  подобное!..  Очень  сожалею  о  случившемся,
мистер Хаммер. Пожалуй, я его рассчитаю.
     -  Как  угодно.  Если  вам  нужен  крепкий  парень,  то  в   качестве
телохранителя...
     - Мой дом несколько раз взламывали. Я не держу на руках много  денег;
но у меня ценная коллекция диковинок и редкостей, и не хотелось бы,  чтобы
ее похитили.
     - Где он был в день гибели девушки?
     Старый джентльмен понял, о чем я думаю, и медленно покачал головой.
     - Боюсь, вам придется отбросить  эту  мысль,  мистер  Хаммер.  Финней
вчера весь день был со мной. Днем  мы  поехали  в  Нью-Йорк,  где  у  меня
состоялось несколько деловых встреч. Вечером мы  были  в  "Альбино-клубе",
откуда отправились в шоу, затем снова в "Альбино-клуб" и домой. Финней  не
отлучался ни на минуту. - Я читал в  газетах,  что  девушка  пала  жертвой
пьяного водителя.  Видимо,  предыдущая  ее  встреча  с  Финнеем  -  просто
совпадение.
     Он провел рукой по лицу и медленно поднял взгляд.
     - Мистер Хаммер, мог бы я посодействовать... например, позаботиться о
погребальной процедуре? У меня есть все, а у нее...
     Я остановил его, покачав головой.
     - Лучше это сделаю я. Но, в любом случае, спасибо.
     - Если вам  понадобится  какая-нибудь  помощь,  обращайтесь  ко  мне,
мистер Хаммер.
     Вошел дворецкий с подносом. Мы взяли по бокалу  бренди,  чокнулись  и
выпили. Это был на редкость хороший бренди. Я поставил  бокал  на  столик,
презирая себя  за  то,  что  все  кончилось.  Почти  кончилось.  Оставался
Масляная голова,  он  мог  знать  личность  рыжеволосой.  И  я  предпринял
последнюю попытку.
     - Как вы нашли этого Ласта?
     -  По  рекомендации  фирмы,  которая  однажды   воспользовалась   его
услугами. Какое отношение он мог иметь к покойной?
     - Не знаю. Может, просто входил в число ее клиентов. А где он сейчас,
мистер Берин?
     - Рано утром уехал на кладбище с именной доской для мавзолея. Я велел
ему присмотреть, чтобы ее правильно установили. Вряд ли он вернется раньше
полудня.
     Я поблагодарил его, и мы снова пожали друг другу  руки.  Из  ниоткуда
вдруг появился маленький старый дворецкий и подал мою шляпу. Мистер  Берин
сам открыл мне дверь, и я сбежал по ступенькам к машине. Он все еще  стоял
на пороге, когда я отъехал.


     ...Мраморные колонны поднимались вверх на пятнадцать футов и затеняли
массивные бронзовые двери, испещренные греческими  письменами.  В  граните
был  высечен  трилистник  -  эмблема  королевской  семьи...  или   доброго
американского виски. Чуть ниже - несколько  латинских  слов,  два  из  них
"Берин-Гротин". Очень просто, очень благородно.
     Масляная голова отчитывал кого-то  из  рабочих.  Я  тихонько  подошел
сзади, достал из кармана пластмассовую расческу и подбросил к  его  ногам.
Через минуту он повернулся, заметил ее, поднял, повертел в  руках,  провел
по волосам и положил себе в карман.
     Лучшего доказательства мне не надо было. Масляная голова  -  вот  кто
разгромил комнату рыжеволосой. Он не замечал меня, пока я не произнес:
     - Привет, Финней.
     Тогда зубы его оскалились в  зловещей  гримасе,  а  уши  отодвинулись
назад.
     - Грязный сукин сын! - прорычал он.
     Его оскал перешел в сардоническую усмешку, а тем временем рука как бы
случайно скользнула в карман. Он, наверное, думал, что я  болван.  Так  же
случайно я расстегнул свой пиджак и прислонился к стене.
     - Чего тебе нужно?
     - Тебя, Масляная голова.
     - Думаешь, меня просто взять?
     - Уверен.
     Он продолжал ухмыляться.
     - Что ты искал в комнате у  Рыжей,  Финней?  -  Мне  показалось,  что
сейчас он взорвется от ярости, так он взбесился. Сумасшедший огонек прыгал
у него в глазах. - На полу у окна осталась лежать расческа. Та, которую ты
только что подобрал.
     Он выдернул руку из кармана и щелкнул  сверкнувшим  лезвием  ножа.  Я
сорвал пиджак и швырнул ему в лицо.  На  секунду  это  его  ослепило.  Нож
полетел в сторону.
     Финнея Ласта взять было непросто. Он прыгнул на меня  прежде,  чем  я
успел защититься. Я получил в висок и в  челюсть,  но  вмазал  ему  правой
прямо в нос; потом поймал его ногу, и он со смачным  звуком  шлепнулся  на
землю. У меня хватило сил захватить его кисть в замок. Финней лежал  лицом
вниз и стонал, потому что я вывернул его руку почти к шее.
     - Что тебе от нее надо было, Финней? Кто она?
     - Клянусь богом, не знаю. Боже... прекрати!
     Чуть посильнее нажим наружу и снова Финней  начал  говорить.  Я  едва
разбирал слова.
     - Проститутка... Я приходил к ней... Как-то раз она у меня  украла...
я хотел получить обратно...
     - Что украла?
     - Кое-что на одного парня. Его засняли в номере с девицей. О, боже...
     Он потерял сознание. Тут сзади послышались  шаги,  и  рядом  возникли
двое рабочих. Один из них, с синяком под глазом, сжимал в руках молоток.
     - Вы возражаете, ребята?
     Парень с подбитым глазом покачал головой.
     - Наоборот. Хотели убедиться, что  он  свое  получил.  Слишком  любит
корчить из себя начальника и пускать в ход кулаки. Если бы мы  не  боялись
потерять хорошую работу, давно бы разобрались с ним сами.
     Я встал и поправил то, что осталось от моего  нового  костюма,  затем
поднял Финнея и  перекинул  его  через  плечо.  Как  раз  поблизости  была
свежевырытая могила, и Финней  Ласт  полетел  вниз.  Надеюсь,  его  найдут
прежде, чем опустят гроб...
     Когда я выезжал, к машине подошел привратник. Но  взглянув  на  меня,
застыл с раскрытым ртом.
     - Здесь у вас недружелюбные покойники, - сказал я.



                                    3

     Я въехал в Нью-Йорк в  самом  разгаре  ужасного  ливня.  Дома  сменил
одежду и пропустил бутылочку  пива,  потом  перекусил  на  скорую  руку  в
забегаловке и направился к себе в контору.
     Уже темнело, но Вельда была еще там. И Пат. Он с усмешкой взглянул на
меня и поприветствовал.
     - Что ты здесь делаешь? - спросил я.
     - Есть новости. Мы нашли парня, убившего Рыжую.
     Мое сердце бешено заколотилось.
     - Кто?
     - Один юнец. Был нетрезв, ехал быстро и проскочил на красный свет; он
вспоминает, что кого-то сбил, но не остановился, а помчался дальше. -  Пат
рассмеялся и добавил: - Теперь дело передано  другому  отделу,  и  я  могу
успокоиться...  Тебе  следовало  быть  полицейским,  Майк.   Ты   бы   нам
пригодился.
     - Да, боюсь только, что  я  слишком  часто  использовал  бы  дубинку.
Послушай, почему ты так убежден в виновности этого парнишки?
     - У нас есть его признание. Лаборатория обследует машину, вмятины  на
бампере и  ее  одежду,  но  еще  раньше  он  предупредил,  что  постарался
уничтожить  все  следы,  которые  могли  остаться.  Специалисты  полагают:
необычная природа повреждения вызвана тем, что Рыжая,  получив  скользящий
удар, сломала шею, упав на край мостовой. Отсюда же ссадины,  царапины  на
щеках и коленях.
     - Установили ее личность?
     - Пока нет. Над этим работает Бюро розыска. И вообще, почему  ты  так
стремишься узнать ее имя!? В городе тысячи  подобных  бродяжек,  и  каждый
день с ними что-нибудь случается.
     -  Черт  возьми,  я  тебе  уже  объяснял.  Мне  она  понравилась.  Не
спрашивай, почему - сам не знаю. Но будь я проклят, если не закончу дела!
     Я сунул в рот сигарету. Пат подождал, пока я закурю, потом  поднялся,
подошел ко мне и положил руку мне на плечо.
     - Майк, ты все еще думаешь, что она была убита?
     - Угу.
     - Какие-нибудь, хоть сомнительные, основания?
     - Нет.
     - Хорошо. Если что-нибудь выяснишь, дашь мне знать?
     Я выпустил в потолок струю дыма и кивнул.
     - Она сейчас в морге? - Пат наклонил голову. - Я хочу ее видеть.
     ...Внутри старого кирпичного здания  царил  холод.  Но  не  тот,  что
приходит со свежим воздухом прохладным утром, а холод, пахнущий  химией  и
смертью.
     Пат попросил у служащего список личных вещей  покойной,  и  пока  тот
искал его, роясь в бумагах, мы молча ждали.
     Губная помада, пудра и немного денег;  несколько  ничего  не  стоящих
безделушек, которые обычно носят в сумочке женщины.
     - И это все? - спросил я, возвращая список.
     - Все, что у меня есть, мистер, - зевнул служащий. -  Хотите  на  нее
взглянуть?
     - Да, пожалуйста.
     Служащий пошел вдоль стеллажей, касаясь их пальцами. Дойдя  до  ряда,
помеченного табличкой  "Личность  не  установлена",  он  сверил  номер  со
списком в руке и отпер второй ящик снизу.
     Смерть не изменила Рыжую, только  убрала  напряженность  с  лица.  Ни
синяки на шее, ни ссадины от падения не казались фатальными. Люди попадают
под  колеса  подземки  и  поднимаются   на   платформу   испуганными,   но
невредимыми; другие врезаются на автомобиле в скалу и спокойно выходят  из
него. Ее слегка задело - а шея сломана.
     - Когда вскрытие, Пат?
     - Теперь его не будет. Это не убийство.
     Пат не видел моего лица. Я смотрел на ее скрещенные на груди  руки  и
вспом