а  моя  болезнь.  Мне  предоставили
комнату в доме, и я опять оказалась в деле. В конечном итоге  -  больница.
Когда я вышла оттуда, дом сгорел, Нэнси убили, и появился ты.
     Она откинулась в кресле и в изнеможении закрыла глаза.
     - Теперь имена, Лола, - сказал я.
     Почти не открывая глаз, она проговорила шепотом:
     - Мюррей Кандид. Он владеет несколькими ночными  клубами,  но  всегда
находится в "Зеро-Зеро". Это посредник. Кандид составляет все встречи,  но
не он главный. Город разбит  на  секции,  и  он  руководит  секцией  моего
района. Это очень опасный человек.
     - Я тоже не безобиден.
     - Что ты теперь собираешься делать?
     - Не знаю, крошка. Я не могу обвинить  его  без  доказательств,  даже
если уверен в своей правоте. Закон на стороне  подозреваемого.  Мне  нужны
факты... Как его уличить?
     - Есть книги, Майк... если их найти. Они бы  предпочитали  обходиться
без книг, но не могут, потому что не доверяют друг другу.
     Я встал, налил себе и выпил.
     - Ну, Лола, спасибо. Теперь я представляю, с чего начать. И можешь не
тревожиться - ты тут не при чем. Живи спокойно, а я время от времени  буду
тебя навещать.
     Лола медленно встала с кресла и обвила руку вокруг  моей  талии.  Она
положила голову мне на плечо и задышала в шею.
     - Будь осторожен, Майк. Пожалуйста, будь осторожен.
     Я поднял ее подбородок и улыбнулся.
     - Я всегда осторожен, сладость моя. Не волнуйся.
     - Ничего не могу с собой сделать. Майк, я без ума от тебя.  -  Прежде
чем я заговорил, она опустила палец на мои губы. - Молчи! Я не набиваюсь -
только позволь мне любить тебя. Без обязательств,  мистер  Хаммер,  просто
знай рядом кто-то, кому ты очень нужен,  к  кому  можешь  придти  в  любой
момент.. Ты чудесный парень, Майк.  Если  бы  у  меня  хватило  ума  вести
нормальную жизнь, никуда бы ты от меня не ушел.
     На этот раз я не дал ей  говорить.  Горячее  тело  трепетало  в  моих
руках. Я прижимал Лолу к себе, чувствуя, как дрожь  возбуждения  пробегает
по ее спине. Сочные губы раскрылись полыхающим пламенем, и кем бы  она  ни
была, все забылось.
     Мне пришлось оттолкнуть ее. Мы остановились, судорожно  дыша,  и  мой
голос мне не повиновался. Наконец я выдавил:
     - Сохрани это для меня, Лола. Только для меня.
     - Только для тебя, Майк, - повторила она. Она стояла посреди комнаты,
высокая и красивая, со страстно вздымающейся  грудью,  когда  я  вышел  за
дверь.
     Клуб "Зеро-Зеро" находился в самом начале шестой  авеню;  незаметное,
со скромной неоновой вывеской заведение, затерявшееся среди себе подобных.
Но посетители его жаловали -  в  четверть  двенадцатого  зал,  практически
скрытый завесой сигаретного дыма, был уже набит битком.
     У входа какой-то тип с  поклоном  и  протягиванием  руки  играл  роль
портье и я дал  ему  двадцатипятицентовик,  чтобы  он  запомнил  меня  как
мелкого  спекулянта.  В  противоположность  большинству  местечек,   здесь
обходились без стандартных дешевок  и  хромированной  мишуры.  Стены  были
обиты благородным красным деревом, столики сгруппированы  вместе,  в  нише
рядом с площадкой для танцев помещался оркестр.
     Судя по лицам, нью-йоркцев было мало, по крайней мере,  что  касается
мужчин. В основном, приезжие,  вышедшие  вечером  на  поиски  развлечений.
Сразу выделялись женатые. Они сидели у стойки и потягивали коктейли,  один
глаз держа на жене, а другой не сводя с ошивающихся вокруг  них  заблудших
девиц.
     Да, атмосфера здесь была... Клуб возвращал во времена салунов  Дикого
Запада, и денежной публике это нравилось. Рассеянные среди посетителей,  в
толпе ходили "хозяйки", следящие за тем, чтобы никто не скучал. Я  сел  за
угловой столик, где уже веселилась компания ползунков, заказал подошедшему
официанту хайбол и стал ждать.
     Через пять минут меня заметила "хозяйка" - крутобедрая блондинка. Она
одарила меня широкой улыбкой слишком красных губ и сказала:
     - Хочешь позабавиться?
     - Не очень.
     Я потянулся и выдвинул ей стул. Она огляделась по сторонам и села.  Я
подал знак официанту, и тот, не спрашивая, принес ей "Манхеттен".
     - Это не чай,  дружок.  Ты  платишь  за  хорошее  виски,  -  заметила
блондинка.
     - Положено предупреждать?
     - Все эти  простофили  слишком  много  читали  о  "хозяйках",  пьющих
исключительно холодный чай.
     Не было смысла убивать  время  за  праздной  болтовней.  Я  прикончил
выпивку заказал еще порцию и спросил:
     - Где Мюррей?
     Блондинка бросила  на  меня  острый  взгляд,  посмотрела  па  часы  и
покачала головой.
     - Он никогда не приходит раньше полуночи. Ты его друг?
     - Не совсем. Мне нужно с ним повидаться.
     - Обратись к Баки. Он замещает Мюррея, когда того нет.
     - Вряд ли он мне поможет.
     - Ты помнишь Нэнси Сэнфорд?
     Блондинка опустила бокал и стала водить им по столу, оставляя влажные
круги.
     - Помню. Она мертва, ты знаешь?
     - Да. Я хочу выяснить, где она жила.
     - Зачем?
     - Послушай, детка, я детектив. У  нас  есть  основания  считать,  что
Нэнси Сэнфорд была не той, за кого себя выдавала. Мы знаем о ней  все.  Но
надо еще кое-что прояснить.
     - Почему же ты пришел сюда?
     - Нам известно, что она работала здесь.
     В глазах блондинки появилась печаль.
     - Она работала в доме...
     - Он сгорел, - прервал я ее.
     - Затем, мне кажется, переехала на квартиру. Я не знаю, куда, но...
     - Ты проверили. Там Нэнси обреталась только самое последнее время.  А
где она жила раньше?
     - Понятия не имею. Я потеряла ее след, когда она отсюда ушла.  Боюсь,
что помочь не могу.
     - Между прочим, за  информацию  назначена  премия,  -  заметил  я.  -
Пятьсот долларов.
     При этих словах ее лицо прояснилось.
     - Ладно, придержи денежки. Я постараюсь что-нибудь узнать.
     Она допила коктейль, махнула мне рукой и удалилась. Ясно,  крошка  не
прочь подработать. Не совсем то, ради чего я сюда пришел,  но  тоже  может
что-нибудь дать.
     Через полтора часа появился Мюррей Кандид. Я  никогда  не  видел  его
раньше, но по тому, как  засуетились  посетители,  ставшие  подмигивать  и
выкрикивать приветствия в ожидании  ответной  улыбки,  которая  произведет
впечатление на подружку, можно было догадаться, что пришел босс.
     Мюррей Кандид не походил на содержателя притона. Низенький и толстый,
розовощекий, с лучащимся скромностью лицом, он был похож на  какого-нибудь
любвеобильного дядюшку. По его пятам  следовали,  как  члены  семьи,  двое
типов, к  которым  единственно  подходило  слово  "мордоворот".  Оба  были
молоды, одеты в безупречно сшитые смокинги. Они сочились улыбками  и  жали
руки знакомым - сильные, смелые, с уверенными взглядами.  Работа  им  явно
нравилась. Готов поспорить, что они не пьют и не курят.
     Компания приближалась. В тусклом свете я  видел,  как  они  прошли  в
альков, направляясь к месту, которое меня  интересовало  -  к  конторе.  Я
подождал, пока кончился танец, посмотрел номер со стриптизом и в полумраке
пробрался к алькову. Там  был  короткий  коридор  с  двумя  дверями.  Одна
стеклянная, с надписью "Выход"; другая -  металлическая,  выкрашенная  под
дерево, без ручки. Контора  Мюррея.  Я  прикоснулся  к  кнопке,  и  где-то
прозвенел звонок, которого я не услышал, но через несколько  секунд  дверь
отворилась, и мне коротко кивнул один из телохранителей.
     - Я бы хотел видеть мистера Кандида. Он Здесь?
     - Да. Ваше имя?
     - Мартин. Говард Мартин из Де-Мойна.
     Он протянул руку к стене и снял трубку внутреннего телефона. Пока  он
звонил, я ощупал дверь. Она была  в  три  дюйма  толщиной,  с  обивкой  из
звукопоглощающего материала. Приятное местечко.
     Парень повесил трубку и отошел.
     - Мистер Кандид примет вас.
     У  него  был  особенный  голос:  невыразительный,  лишенный  малейшей
окраски, дающий возможность говорить, не выделяя ни  одного  слова.  Дверь
сзади меня с тихим звуком закрылась,  телохранитель  открыл  другую,  и  я
вошел в кабинет.
     Я находился посреди комнаты, когда обернулся на  шум  и  увидел,  как
закрывается еще одна дверь. В этом месте было слишком много  дверей,  зато
не было и признака окон.
     Мюррей  Кандид  сидел  за  массивным  письменным  столом,  занимавшим
большую часть стены. За его спиной висели фотографии "хозяек" и  студийные
портреты  десятка  знаменитостей,  все  с  автографами.  Кроме  нескольких
стульев и дивана, на котором развалился еще  один  мордоворот,  в  комнате
больше ничего не было.
     - Мистер Кандид?
     - Мистер Мартин из... э-э... Де-Мойна, верно? - Он с улыбкой поднялся
и протянул руку. - Присаживайтесь. Чем могу быть полезен?
     Типчик на диване, едва взглянув в мою сторону, равнодушно бросил:
     - У него револьвер, Мюррей.
     Он чуть было не застал меня врасплох.
     - Точно, приятель, - согласился я. - Я полицейский, полиция Де-Мойна.
     Однако меня это чертовски разозлило. Заметить кобуру  под  специально
пошитым костюмом... Да, ребята знают свое дело.
     Мюррей лучезарно улыбнулся.
     - Вы, офицеры, без оружия чувствуете себя голыми. Слушаю вас.
     Я закурил, собираясь с мыслями.
     - Нельзя ли пригласить несколько девушек на вечер? В начале месяца  у
нас в городе съезд, и мы хотим хорошо провести время.
     Брови Мюррея изумленно полезли вверх,  и  он  в  недоумении  постучал
пальцами по столу.
     - Я не совсем понимаю. Вы говорите... девушки?
     - Ага.
     - Но как я?..
     Я одарил его полу-улыбкой, полу-усмешкой.
     - Послушайте, Кандид. Я полицейский. Ребята из Нью-Йорка посоветовали
обратиться к вам.
     Лицо Мюррея выражало полнейшую растерянность.
     - Ко мне? Да, я имею дело с туристами, но какая может быть  связь?...
Как я могу обеспечить вас девушками? Я ведь не.... не...
     - Мне советовали обратиться к вам.
     Он снова улыбнулся.
     - Похоже, здесь какая-то ошибка, мистер Мартин. Сожалею, но ничем  не
могу вам помочь.
     Он встал, показывая, что разговор окончен, но руки  на  этот  раз  не
предложил. Мальчики любезно кивнули мне, когда я выходил, и  дверь  позади
меня захлопнулась. Я не знал, что думать, поэтому прошел в бар и, держа  в
руке бокал, тупо смотрел, как поднимаются и лопаются пузырьки.
     ...Там ничего не было, никакого сейфа, где симпатичный мистер  Кандид
мог бы хранить книги. Что ж, раз их нет здесь, то они  в  другом  месте  -
если вообще существуют.
     Допив коктейль, я взял шляпу и очистил славное  заведение  от  своего
присутствия. Воздух на улице был не очень чист, но после духоты клуба  пах
получше миллиона зелененьких. Напротив через дорогу  находился  "Прибежище
моллюска" - приятный погребок, специализирующийся  на  морской  пище,  где
можно спокойно посидеть и одновременно понаблюдать за  улицей.  Я  заказал
пива и начал ждать..
     Я не рассчитывал, что это произойдет так скоро. У меня оставалось еще
полпорции моллюсков, когда у выхода из "Зеро-Зеро" появился Мюррей Кандид.
Он постоял немного и важной походкой  направился  вверх  по  улице.  Через
минуту я уже следовал за ним по другой стороне, футах в пятидесяти сзади.
     Вскоре я понял, куда он идет. Впереди, на  моей  стороне,  находилась
автостоянка,  и  Кандид  шел  наискосок,  срезая  угол;  я   не   мог   не
ухмыльнуться.  Даже  если  он  меня  засечет,  то  лучшего  объяснения  не
придумать - моя машина тоже там запаркована.
     Вслед за Кандидом я зашел на стоянку. Служащий взял мою  квитанцию  и
вручил мне ключи от машины, стараясь не заснуть,  прежде  чем  получит  на
чай.
     Не слышалось ни одного звука, кроме шороха моих шагов  по  гравию.  В
воздухе разливался только  напряженный  гул  джунглей  города  и  стальное
безмолвие, когда тигр затаился и готов прыгнуть.
     И  вдруг  неподалеку  кто-то  слабо  вскрикнул.  Через  секунду  крик
повторился, и я сорвался с места.
     В узком темном коридоре из хрома и металла машин на  мое  лицо  мягко
опустилась тяжелая рукоять револьвера. Не  было  времени  ускользнуть,  не
было времени развернуться, перед тем, как последовали мощные удары в грудь
и в голову. Ноги крушили мои ребра, а торец револьвера  методично  молотил
лицо.
     Из моих губ вырывались  звуки  -  низкие  звуки  боли,  закипавшей  в
легких. Я хотел приподняться, схватиться за что-нибудь, все равно, за что,
но  получил  жестокий  удар  носком  ботинка  в  подбородок.  Моя   голова
откинулась назад и врезалась в металл, и больше я не мог двигаться вообще.
     Лежать было почти приятно. Боли я  не  чувствовал.  Только  толчки  и
ощущение рвущегося мяса. Потом издалека донесся голос:
     - Хватит на этот раз.
     Другой голос заспорил, утверждая, что вовсе  не  хватит,  но  победил
первый. Толчки прекратились. Затем исчезли и звуки.



                                    6

     Меня разбудили первые косые лучи солнца. Они упали  на  крыши  домов,
отразились в стеклах  и  хроме  машин,  вырвали  меня  из  благословенного
онемения и вонзились тысячами игл острой боли.
     Мое тело облепил гравий, а пальцы так впились  в  ладони,  что  их  с
трудом удалось разжать. Пот,  обильно  заливавший  лицо,  пока  я  вылезал
из-под машины, смывал ручейками засохшую кровь.
     Чувства  возвращались  медленно,   пропорционально   усилению   боли,
повсеместной и нескончаемой.  Голова  буквально  раскалывалась,  в  глазах
двоилось. Я уже кое-что вспомнил  и  начал  соображать,  из  разбитых  губ
вырвались проклятья.
     Тяжесть, тянувшая меня вниз, оказалась моим револьвером. Он  все  еще
был под мышкой. Я так и не воспользовался  им.  Кретин,  угодить  в  такую
ловушку! Круглый идиот, вполне заслуживающий того, чтобы ему набили морду!
     Каким-то чудом уцелели часы, и теперь стрелки стояли на 6.15; значит,
я провалялся здесь всю ночь...
     Подняться не удалось, ноги не держали меня, и я привалился  спиной  к
машине, пытаясь отдышаться.
     Адская  боль  не  позволяла  шелохнуться.  От  одежды  остались  одни
лохмотья. С лица свисали кусочки содранной кожи, а притронуться к  затылку
вообще было невозможно. В груди стучал и разрывался гигантский молот. Я не
мог определить, сломано ли у меня какое-нибудь ребро... судя по  боли,  не
было ни одного целого.
     Не знаю, сколько  я  так  сидел,  бездумно  пропуская  сквозь  пальцы
гравий. Может, минуту, а может,  и  час.  Потом  мне  надоело  процеживать
гравий, и я стал кидать мелкие камушки в  колесо  автомобиля  напротив.  С
коротким тонким звуком они ударялись в декоративный  колпак  и  падали  на
землю.
     Затем вдруг раздался совсем другой звук" и я потянулся  за  камушком,
чтобы попробовать снова. Но это был не камень. Это было  кольцо.  Знакомое
кольцо с гравировкой, поцарапанное и помятое.
     Неожиданно я забыл про усталость, забыл про боль. Я вскочил на  ноги,
и  скверная  широкая  ухмылка  разлепила  мои  губы,  потому  что   кто-то
поплатится жизнью, когда попытается забрать  у  меня  кольцо  Рыжей.  Этот
"кто-то" умрет медленно и мучительно, и ставлю его проклятую  голову,  что
пока он будет умирать, я буду смеяться.  Моя  машина  дожидалась  меня  на
своем месте. Я открыл дверцу и рухнул на сиденье, стараясь устроиться так,
чтобы тело меньше горело и ныло. Выезжая из ворот, я протянул в окошко два
доллара в уплату за превышение времени стоянки. Парень взял  их,  даже  не
подняв глаз.
     Тысячи ножей вонзались в мою плоть, ноги отказывались жать на педали.
Чудом никого не задавив, я добрался до Пятьдесят шестой улицы. У дома Лолы
была стоянка, я въехал и вырубил мотор. Когда волна боли немного схлынула,
я слез с сиденья и поплелся к парадной.
     Лестница оказалась пыткой, у  меня  еле  хватило  сил,  чтобы  нажать
звонок. Дверь открылась, и глаза Лолы округлились.
     - Боже мой, Майк, что произошло?
     Она схватила меня за руку и провела в  комнату,  где  я  свалился  на
диван.
     - Майк... с тобой все в порядке?
     Я с трудом сглотнул.
     - Полный ажур.
     - Я вызову врача!
     - Нет.
     - Но, Майк...
     - Я  сказал  нет,  черт  побери!  Оставь  меня  в  покое.  Мне  нужно
отдохнуть.
     Лола расшнуровала мои ботинки и  подняла  ноги  на  диван.  Она  была
взволнована, но, как всегда, прекрасна, в другом черном платье, казавшемся
на ней нарисованным.
     - Куда-то собралась, детка?
     - На работу, Майк. Теперь, конечно, не пойду.
     - Я тебе дам "не пойду"! Сейчас это важнее всего. Только разреши  мне
остаться здесь, пока я немного не оклемаюсь. Такие переделки для  меня  не
впервой, чепуха. Иди.
     - У меня еще час.
     Ее нежные руки опустились на мой галстук" развязали его и убрали. Она
вытащила меня из пиджака и рубашки без особых  для  меня  страданий,  и  я
удивленно посмотрел на нее.
     - Патриотизм, прошла курсы медсестер. Сейчас я тебя вымою.
     Лола прикурила сигарету и сунула ее мне в рот, затем прошла на кухню,
и я услышал шум воды. Появилась она с кипой полотенец.
     Мои мышцы застыли, и я не мог вынуть окурок  изо  рта,  пока  это  не
сделала Лола. Достав ножницы, она разрезала мою майку.  Мне  было  страшно
смотреть,  но  я  себя  не  пересилил.  По   груди   расходились   полосы,
приобретающие густой багровый оттенок. Лола слегка надавила на ребра,  ища
перелом, и даже это прикосновение заставило меня напрячься. Но зато мы оба
убедились, что кости не торчат, все обошлось.
     Вода казалась обжигающе горячей и в то же время мягкой.  Я  лежал,  а
Лола протирала мне лицо, плечи, грудь, руки, обрабатывала раны и ссадины..
Я уже почти спал, когда почувствовал, как пальцы расстегивают ремень.  Мои
глаза приоткрылись.
     - Эй, что... - начал я, но получилась жалкая пародия на речь, и  Лола
не послушалась. Боль не давала шелохнуться, и мне оставалось лишь  закрыть
глаза  и  позволить   раздеть   себя.   Ее   пальцы   нежными,   ласковыми
прикосновениями  словно  легчайшими  перышками  уносили  боль,   ручейками
горячей мыльной воды смывали грязь.
     Это было замечательно. Это было так хорошо, что  я  заснул,  а  когда
проснулся, было четыре часа, и Лола уже ушла. На столе у  изголовья  стоял
кувшин воды с почти растаявшими кубиками льда, пачка "Лакиз" и записка.
     Потянувшись за ней, я обнаружил, что боль поутихла. Записка  гласила:
"Майк, дорогой, оставайся здесь до моего прихода. Все твои  вещи  пошли  в
помойку, так что не пытайся от меня убежать. Я взяла ключи  и  захвачу  из
твоей квартиры одежду. Револьвер под диваном, но, пожалуйста, в комнате не
стреляй, не то меня отсюда выставят. Веди себя хорошо. Люблю, Лола."
     Одежда! Черт, неужели она выбросила... там  ведь  кольцо!  Я  откинул
простыню и вскочил, несмотря на возникшую  боль.  Впрочем,  это  оказалось
лишним. Мой бумажник, мелочь и кольцо лежали совсем  рядом,  на  столе  за
кувшином.
     Но, по крайней мере, я смог без дополнительных  усилий  позвонить.  К
телефону подошел мистер Берин-Гротин.
     - А, это вы, Майк, добрый вечер. Как дела?
     - Хвалиться нечем. Только что из меня едва не выбили дух.
     - Что? Что такое?
     - Я попал в ловушку. Сам виноват... В следующий раз буду умнее.
     - Что произошло?
     Я услышал, как он тяжело сглотнул. Насилие было  противно  самой  его
натуре.
     - Меня направили к некоему Мюррею Кандиду. Не найдя у него того,  что
искал, я последовал за ним к автостоянке и там влип. Один из этих подонков
думает, что проявил снисходительность, позволив мне  жить,  но  я  начинаю
сомневаться в его доброте.
     Мистер Берин потерял самообладание.
     - Боже мой! Майк... возможно, вам не стоит... я имею в виду...
     Я рассмеялся, но  в  моем  голосе  звучало  все,  что  угодно,  кроме
веселья.
     -  Они  избили  меня,  но  не  запугали.  Так,  урок  на  будущее.  В
определенном смысле я даже рад, что это случилось.
     - Рады?!  Боюсь,  мне  непонятна  ваша  точка  зрения,  Майк.  Так...
чудовищ