быть
мой живот.
     Имя его приятеля было не Рэй, а я на него отозвался.
     Язычок  пламени  с  каким-то  слабосильным  щелчком  вылетел  в  моем
направлении, но я уже катился в сторону,  и  пуля  врезалась  в  стену.  Я
вскочил на ноги и задействовал свою пушку с грохотом, от которого  ходуном
заходила вся комната. А потом, не дожидаясь  ответного  выстрела,  кинулся
под кресло, слушая, как парень искал прикрытия поблизости.
     Я не знал, видно  меня  или  нет,  и  только  заставлял  себя  лежать
неподвижно и дышать тихо. Тому парню этого не удавалось. Он  осторожно,  с
хрипом втягивал в себя воздух; потом, испугавшись, что его услышат,  начал
быстро двигаться. Пусть попотеет. Теперь я знал, где он, но не стрелял. Он
снова переменил место, удивляясь моему молчанию и думая, не задел ли  меня
первым выстрелом. У меня свело ногу от напряжения затекла рука.
     Парень, наконец, справился со своими нервами. Я навел револьвер в том
направлении, где, по  моим  ожиданиям,  он  должен  был  появиться  и,  не
фиксируя взгляда на какой-нибудь точке, стал ждать. Из-за задернутых  штор
еле-еле пробивался свет, углублявший тени, и на этом фоне  светлым  пятном
вдруг выделилось лицо. Он был прямо у меня на мушке.
     И тут начал возвращаться к жизни парень в передней. Его ноги засучили
по стенке, ногти заскребли по полу. Он лежал несколько секунд,  вспоминая,
как сюда попал и что случилось, затем выругался и пополз к двери.
     Это словно спустило  пружину.  Прятавшийся  парень  резко  вскочил  и
случайно опрокинул на меня кресло - как раз в тот момент, когда я поднимал
револьвер. Прежде чем я  успел  отбросить  кресло,  комната  опустела.  По
лестнице загрохотали шаги, потом на улице взревел автомобильный двигатель,
и все стихло.
     Преследовать их не было смысла. Я чиркнул спичкой, нашел  выключатель
и зажег свет. Стоило мне оглядеться, как я понял, что  они  здесь  делали.
Одну стену занимал большой  стеллаж.  Половина  книг  лежала  на  полу,  в
беспорядке разбросанные, часть разодрана.
     Я сунул револьвер в наплечную кобуру и продолжил  их  работу  с  того
места, где они остановились, При свете дело пошло  лучше.  Вдруг  одна  из
книг легко раскрылась, и из вырезанной в страницах ниши  выпала  маленькая
книжечка.
     Кто-то крикнул на  улице,  этажом  ниже  хлопнула  дверь.  Я  упрятал
книжечку за ремень сзади, схватив шляпу  и  плащ  и  совершил  сумасшедшую
пробежку по лестнице, причем последний пролет к  открытой  парадной  двери
пронесся, перепрыгивая через две ступени.
     Что-то невообразимо тяжелое ударило меня в щеку и в голове  взорвался
фейерверк  диких  звуков  и  вращающихся  огней.  Тело   больше   мне   не
принадлежало. Оно превратилось в жидкую кашицу: но боли не  было,  а  было
какое-то светло-розовое оцепенение, внезапно нарушенное другим цветом,  но
на этот раз ярко-красным. Я почувствовал удар в грудь и в последний момент
просветления понял, что попал в ловушку - кто-то  в  упор  влепил  в  меня
пулю.
     Сколько я лежал там, сказать не могу. Меня заставил очнуться  звук  -
высокий плачущий вой сирены. Я вскарабкался на ноги,  держась  за  перила,
машинально подобрал  шляпу  и,  пошатываясь,  вышел  за  дверь.  На  улице
собралась толпа, но если меня и заметили, то виду никто не подал. Сейчас я
был рад дождю и мраку, окутавшим меня непроницаемой пеленой, и поплелся на
поиски машины. Найдя же  ее,  свалился  па  сиденье  и  из  последних  сил
захлопнул за собой дверцу. Грудь казалась смятой в лепешку,  а  в  голове,
как в кузнице, с грохотом  работали  гигантские  меха,  раздувающие  языки
пламени по всему телу.
     Визжали тормоза полицейских машин, слышался  топот  ног,  возбужденно
гудела толпа, разрастающаяся с каждой минутой... Терпеть  больше  не  было
сил. К дьяволу все и вся. Я позволил глазам  закрыться  и  свалился  вниз,
ткнувшись носом в залежи пыли.
     ...Струйки дождя били в открытое окно и ручейками стекали по телу.  С
трудом разлепив веки, я уперся руками в пол и  с  грехом  пополам  сел  за
руль.
     Толпа разошлась, полиции не было, улица опять опустела. Только  дождь
- потоки воды, омывающей тротуары, - и  черные  квадраты  окон.  Мой  мозг
медленно очищался от тумана. Я сунул руку под пиджак и вытащил  револьвер,
вернее то, что от него осталось.
     Пуля угодила в спусковой механизм и сплющилась  в  опасную  уродливую
амебу. В груди горело адское пламя, но кожа не была даже поцарапана.
     А кто-то думал, что мне каюк.
     Я потянулся к поясу - книга была на месте. Прошло еще десяток  минут,
пока я не почувствовал себя в состоянии держать руль.  Я  врубил  мотор  и
зажег фары.
     Кольцо Рыжей не блеснуло мне в тусклом  свете  приборной  панели.  На
моем пальце, откуда его в спешке  содрали,  красовалась  свежая  царапина.
Кольцо исчезло. За ним пришли раньше, чем я ожидал.



                                    10

     Время ничего не значило для Лолы. Она сказала,  что  будет  ждать,  и
ждала. Во всем доме светилось только ее окно, и я видел, как дважды падала
на шторы ее тень.
     Я шел от машины и жалел, что на  тротуаре  нет  ковра,  который  хоть
немного смягчил бы боль в ногах. Каждый  шаг  отдавался  в  голове,  будто
горящей огнем, а когда я закурил, дым  судорогой  свел  легкие  и  тысячью
ножей впился в ребра.
     Лестница казалось длиной  в  милю.  Я  поднимался  на  пару  ступенек
отдыхал, затем снова поднимался. Добравшись до двери, нажал на  звонок  и,
не отпуская кнопки, привалился к косяку.
     Послышались торопливые шаги. Дверь распахнулась.
     Я не предполагал, что выгляжу так плохо. Лола вздохнула:
     - О, Майк! - и нежно погладила мое лицо. Потом взяла меня за  руку  и
ввела в комнату.
     - Я сейчас не совсем в форме.
     Мне нелегко было улыбаться.
     Лола посмотрела на меня и покачала головой.
     - Когда-нибудь... - ты придешь ко мне... когда не будешь нуждаться  в
больничном уходе?
     Она была прекрасна, эта женщина, почти такая же  высокая,  как  я,  в
зеленом  переливающемся   платье   под   которым   при   каждом   движении
вырисовывались контуры ее тела. Я любовался ей, вдыхая запах ее духов.  Ее
мягкие нежные волосы волной спадали на плечи. И хотелось закрыть  глаза  и
зарыться в них лицом. В Лоле появилась новая красота; или эта красота была
всегда, а сейчас раскрылась с особой силой.
     Я медленно притянул ее к себе... Ей не надо было говорить, что она  -
моя. Я знал это.
     - Майк...
     - Что, милая?
     - Я люблю тебя, Майк. Молчи!.. Мне предстоит большой путь...
     - Нет, детка. Забудь все, что было. Кто я, черт побери, такой,  чтобы
поучать других? Я  делал  то  же  самое,  но  для  мужчины  это  почему-то
считается естественным. Главное не то, что делаешь, а то, что думаешь.  Да
я встречал бродяг  в  притонах,  готовых  сделать  для  тебя  больше,  чем
половина прихожан в церкви!
     - Но я хочу, чтобы все было по-другому. Я так стараюсь быть хорошей!
     Я притянул к себе ее лицо и поцеловал закрытые глаза.
     - Ты всегда была хорошей, Лола. Я знаю тебя недолго, но ручаюсь,  что
ты все а была хорошей.
     Она сжала мою руку и улыбнулась.
     - Благодарю вас, мистер Хаммер. С вами так  легко...  Поэтому  я  вас
люблю. - Пальчиком она закрыла мне рот. - Но все-таки  мне  еще  предстоит
долгий путь. Я хочу быть достойной твоей любви.
     Я попытался поцеловать ее в нос, но сделал резкое движение и невольно
сморщился. Лола сразу все поняла. Озабоченные линии появились в уголках ее
глаз. Она указала мне на кресло.
     - Опять, Майк?
     - Опять.
     - Плохо?
     - Могло быть хуже. Целились в грудь,  но  пуля  попала  в  револьвер.
Теперь никогда не буду оставлять Бетси дома. Угостили меня и ударом по шее
- чуть не оторвали голову.
     - Кто... кто это сделал?
     - Ха. Было темно, а нас в спешке забыли представить.
     Лола ослабила мне узел галстука и расстегнула ворот рубашки, села  на
подлокотник кресла и погладила меня по шее. пальцы, длинные и  прохладные,
ласкали раны и убирали боль. Я откинул голову и закрыл глаза,  наслаждаясь
прикосновениями, ее близостью. Она напевала песню, низким грудным голосом,
пока я совсем не расслабился.
     - Они отняли кольцо Нэнси.
     - Да.
     Это был не вопрос, а, скорее, утверждение,  что  она  готова  слушать
меня, когда я смогу говорить.
     - Я разыскал пристанище Мюррея. Двое его ребят рылись там  в  книгах.
Он, наверное, не успел им сказать, где это лежит.
     - Нашли?
     - Нет, нашел я.
     Ее руки гладили мои плечи, массируя мышцы.
     - Что же это?
     - Книжка. Маленькая книжка, спрятанная внутри другой книги.
     Не открывая глаз, я потянулся и вытащил  ее  из  кармана.  Послышался
шорох страниц.
     - Здесь какая-то тарабарщина.
     - Не удивительно.
     Я отвел с шеи руку Лолы, поцеловал ее и взял книжку.
     Блокнот в кожаном переплете, как раз по размеру  внутреннего  кармана
пиджака. Строчки шли по странице прямо,  будто  проведенные  по  невидимой
линии. Почерк мелкий и аккуратный.
     Буквы, числа. Заглавные буквы,  маленькие  буквы.  Бессмысленные,  на
первый взгляд, знаки. И все же во всем этом чувствовался порядок. Я быстро
пролистал страницы Примерно четверть книжки оставалась пустой.
     Лола смотрела через мое плечо.
     - Что это, Майк?
     - Код.
     - Ты можешь его прочесть?
     - Нет, но специалисты смогут. А может и тебе удастся.  Посмотри,  нет
ли чего-нибудь знакомого.
     Прикусив нижнюю  губу  Лола  внимательно  следила  за  моим  пальцем,
скользящим по строчкам. В конце каждой страницы она качала  головой,  и  я
переворачивал на следующую.
     Она знала не больше меня. Я уже собирался закрыть  книжку,  когда  ее
рука сжала мое запястье.
     - Что, это? - подсказал я.
     - Нет, не может быть.
     Лола нахмурилась.
     - Скажи мне, детка.
     Ее палец дрожал, указывая на значок.
     - Очень давно...  я  как  раз  зашла  в  контору  Мюррея,  когда  ему
позвонили. Он поговорил и что-то записал в блокноте.  Мне  кажется...  мне
кажется, вот это. - Позже он сообщил мне о "задании".
     - Кто это был?
     - Я... я должна?
     Она молила меня не заставлять ее вспоминать.
     - Только сейчас, крошка.
     - Имени не помню, - быстро проговорила Лола. - Он был не  из  города.
Жирный и скользкий; я ненавидела его. Майк, пожалуйста, не надо больше, не
надо.
     - Хорошо, хватит.
     Я закрыл книжку и положил  ее  на  стол.  Мяч  пошел  в  игру;  скоро
покатятся головы. Я потянулся за телефоном.
     Пат был в постели, но не спал. В его голосе сквозило напряжение.
     - Я ждал твоего звонка. Что происходит?
     - Хм, недурно бы знать. Может, поделишься?
     - Конечно. В конце концов, эту кашу заварил ты.
     - Осложнения, Пат?
     - Еще какие. Мы допросили Мюррея. Естественно, тот ни сном ни  духом.
По его словам, Энн Минор  -  взбалмошная  истеричка.  Он  давно  хотел  ее
рассчитать и уверен, что она почувствовала это и еще больше взбесилась. Не
был удивлен, когда мы сказали, что она покончила самоубийством.
     - Ясно.
     - Конечно, Мюррей сообразил, что дело не  только  в  Энн  Минор,  что
здесь кроется нечто большее. Через тридцать минут после того, как  мы  его
отпустили, как будто ад взорвался. И все  шишки  посыпались  на  меня.  До
сегодняшнего дня я не  подозревал,  что  политики  настолько  грязны.  Да,
заварил ты кашу, братец.
     - Я ее и расхлебаю. А в квартире Энн... никаких отпечатков?
     - Практически ничего. Ванна чиста, как зеркало.  Нашли  несколько  ее
волосков, но все остальное смыто. Мы взяли пробу воды. Сработало  -  следы
того же Мыла.
     - Вы расспрашивали о предсмертной записке?
     - Черт побери, у меня не было времени! Двое моих людей начали болтать
кое  с  кем  из  "Зеро-Зеро",  но  их  сразу  же  позвали  к  телефону.  И
посоветовали не ввязываться в это дело во избежание неприятностей.
     - Ну, а они?
     В тоне Пата появилась злость.
     - Не испугались. Выяснили, что звонили из автомата у метро. Тогда они
связались со мной, и я велел действовать смелее и напористей.
     Я засмеялся.
     - Ага, сердишься?
     - Еще как! Люди платят за защиту. Интересно, за  кого  они  принимают
полицию? За частную прислугу?
     - Некоторые, да, - раздраженно подтвердил я. - Слушай,  Пат,  у  меня
тут кое-что для тебя есть. Понимаю, уже поздно и все такое прочее, но дело
важное. Приезжай поскорее, хорошо?
     Он не задавал вопросов.  Я  продиктовал  ему  адрес  Лолы  и  повесил
трубку.
     Лола сходила на кухню за  пивом,  открыла  бутылку  и  протянула  мне
большой стакан.
     - Что там? - спросила она, устроившись в кресле напротив.
     - Думаю, кое-кого мы хорошенько потрясем.
     - Мюррея?
     - И его тоже.
     Мы молча потягивали пиво. Лола переместилась на диван, соблазнительно
свернувшись калачиком.
     - Ты? пойдешь ко мне, или я пойду к тебе? - шаловливо улыбнулась она.
     - Я пойду к тебе.
     Лола подвинулась, освобождая для меня место.
     - Одну руку мы удержим от осложнений.
     - А что с другой рукой?
     - Пускай попадает в осложнения..
     Я рассмеялся и с такой силой прижал ее к себе, что она засопела в мое
плечо:
     - Майк... это довольно приятно.
     Я не мог с ней не согласиться. Когда пиво  кончилось,  Лола  принесла
еще и вернулась в мои объятия. Возможно, мне  следовало  думать  о  Нэнси,
что-то организовывать, куда-то спешить, но было так хорошо просто сидеть с
ней рядом, смеясь над глупостями... Такая девушка может  вернуть  вам  то,
что, казалось, давным-давно потеряно.
     Пат приехал слишком  быстро.  Лола  с  улыбкой  открыла  дверь,  а  я
крикнул:
     - Лола, познакомься с Патом Чамберсом, прекраснейшим из прекрасных.
     - Привет, Лола, - произнес Пат, входя в комнату  и  швыряя  шляпу  на
диван. Он не собирался тянуть время. - Выкладывай. Что там у тебя?
     Лола взяла со стола книжку и я вручил ее Пату.
     - Из коллекции Мюррея. Шифр. Вы сможете разобраться в нем?
     Его губы сжались в узкую бледную линию.
     - Код памяти. Проклятье!
     - Что?
     - Что код памяти, ставлю руку на отсечение. Каждый символ  обозначает
вещь, известную только одному человеку.
     Я опустил стакан.
     - Ребята в Вашингтоне ведь разгадали шифр япошек, а?
     - Да, но это совсем  другое  дело.  -  Пат  покачал  головой.  -  Вот
представь себе. Предположим, ты сказал мне слово, значения которого  я  не
понимаю. Как мне догадаться? Если ты не будешь  повторять  его,  используя
различные символы и сочетания букв, которые ты  держишь  в  памяти,  я  не
смогу даже подступиться.
     - Нужна хорошая память?
     - Собственно, запоминать не так-то много. - Пат постучал по книжке. -
При известном усердии может каждый.
     Я потянулся за стаканом  и  плеснул  в  него  то,  что  оставалось  в
бутылке.
     - Похоже, Лола узнала один  из  знаков.  Мюррей  употреблял  его  для
обозначения некоего "заказчика". Эта маленькая книжица - список клиентов и
здесь бюджет.
     Пат вскочил на ноги, и в его глазах сверкнул огонь.
     - Где ты ее достал?
     - На квартире Мюррея в Виллидже. Пока вы  задавали  ему  вопросы,  он
послал за ней своих ребят. А я их там застал. Из-за этого проклятого шифра
они пытались меня пристукнуть.
     - Можешь сказать, кто "они"?
     - Нет, лиц я не видел. Но у  одного  должен  быть  порез  на  руке  и
красный синяк на лбу. Порасспрашивай в  клубе.  Думаю,  это  телохранители
Мюррея.
     - Я передам книжку экспертам. Если  что-нибудь  получится,  сразу  же
сообщу.
     - Хорошо.
     - Как мне с тобой связаться?
     - Я сам с тобой свяжусь.
     - Не понимаю, Майк. Ты?..
     Он замолчал, увидев выражение моего лица.
     - Меня считают мертвым.
     - Боже мой!
     - Там у Мюррея было трое парней. Один  -  отдельно.  Ему  нужно  было
только кольцо Рыжей. Он стрелял в меня и весьма удивится, обнаружив, что я
жив.
     Пат сообразил сразу.
     - Тот же парень убил блондинку, обыскал твою  квартиру  и  следил  за
тобой, пока не представился удобный случай.
     - Ага. В темном подъезде.
     - И его интересовало только кольцо?
     Да. У меня была эта книжка, но он даже не удосужился поискать.
     - Итак, существуют две группы.  Обе  охотятся  за  тобой,  однако  по
разным причинам.
     -  Возможно,  причина  одна,  но  им  это  неизвестно.  По  его  лицу
расплылась усмешка.
     - Они желают увидеть твое тело.  Они  захотят  узнать,  что  с  твоим
телом.
     Я кивнул.
     - Пусть помучаются. Пусть думают, что полиция специально держит все в
тайне. Пусть решат, что у  вас  козырной  туз  в  рукаве.  Посмотрим,  что
выйдет.
     Пат  удовлетворенно  хмыкнул  и  направился  к  двери,  на  ходу  уже
прикидывая различные варианты. Он повернулся, рассеянно махнул и вышел.
     Лола взяла пустую бутылку и искоса посмотрела на меня.
     - Если  ты  такой  мертвый,  то  мне  не  терпится  дождаться  твоего
воскрешения.
     Я послал ей воздушный поцелуй, и она пошла на кухню. Вернулась Лола с
несколькими бутылками пива и уже в другом настроении.
     - Ты можешь рассказать мне... об обыске?
     Я описал, опуская некоторые детали, самое  основное,  что  произошло.
Она  буквально  впитывала  каждое  слово,  пытаясь  следовать   за   моими
рассуждениями. Я закончил и дал ей время переварить информацию.
     - Детская одежда, Майк... Сходится.
     - Что сходится?
     - У Нэнси на животе были следы  операции.  Я  никогда  не  спрашивала
ее...
     - Ребенок родился мертвым.
     - Отец?
     - Неизвестен.
     Лола о чем-то задумалась, покусывая ногти.
     - Фотографии, которые были украдены...
     - Ее снимки в юности.
     - Не это.
     - А что тогда?
     - Тот тип, что тебя подстерег, такой небрежный... ты сказал, он  взял
только кольцо... не искал книжечку, которая была у тебя...
     - Он не знал, что она у меня.
     - Нет, я не то имею в виду. Может быть, он  просто  взял  фотографии.
Взял, не глядя.
     Я начал понимать, но хотел убедится.
     - К чему это ты, Лола? -  У  Нэнси  была  камера  -  одно  время  она
работала в фотоателье "Момент". Может, они искали  карточки,  которые  она
снимала.. А эти прихватили случайно.
     Разумно. Я поцеловал ее в шею.
     - Но, умница моя, ты же сказала, что Нэнси не пойдет на шантаж.
     - Я сказала: думаю, что Нэнси не пойдет на шантаж.  Я  и  сейчас  так
считаю. Однако, кто знает?
     - Понимаешь, мы опять выходим на Финнея Ласта!
     Лола накрыла мою руку своей, погладила пальцы.
     - Майк,  не  горячись.  Надо   все   хорошенько   взвесить.   Обычный
головорез...
     - Нет, это он. Возможно, я  его  недооценил.  Итак,  у  Нэнси  имелся
материал для шантажа... По словам Финнея, фотографии одного типа в отеле с
девочкой. Кто этот тип и кто крошка? Может, сама Нэнси?  Если  у  нее  был
хороший аппарат, съемка могла вестись  автоматически,  через  определенные
интервалы времени. Финней пронюхал об этом и решил заполучить снимки. Черт
побери! Они вместе могли задумать этот шантаж!
     Одно мы знаем: Финней обыскал ее комнату.  Ублюдок  не  брезговал  ни
малейшей возможностью. Но вот загвоздка: у Финнея есть алиби. Когда  Нэнси
была убита, он сопровождал Берин-Гротина.
     - К тому же полиция уверена, что парень наехал на Нэнси  случайно,  -
добавила Лола. - Как ты это совместишь?
     У меня снова заболела грудь, и я откинулся на спинку дивана.
     - А, не знаю. Какая-то белиберда! Если это несчастный случаи, то  кто
и зачем снял кольцо? И почему так необходимо было  получить  его  обратно?
Какова роль кольца?
     Я закурил  сигарету,  глубоко  затянулся  и  закрыл  глаза...  Тишину
нарушила Лола.
     - Майк, послушай. У Нэнси были какие-то важные снимки. Их искали в ее
квартире и, очевидно не нашли. Тогда переворошили твою квартиру и  забрали
фотографии, которые, судя по в