ал их "перерождениями" - они ссорились,  толкались,  менялись  местами,
путая и себя, и меня... Я рождался, болел,  дрался,  жил,  умирал  -  да,  я
умирал! - вместо одной, последней личности, отданной за бессмертие,  во  мне
оживали многие, разные - мои... И кружась в их  водовороте,  я  хватался  за
призывный  спасительный  шелест  Зала  Ржавой  подписи,  выныривал,  набирал
свежего воздуха и снова уходил в поиск. Все глубже и дальше.
   Когда наконец я прорвался,  то  не  сразу  понял  это.  Железная  коробка
подскочила на ухабе - я сразу вспомнил, что коробку зовут  "машина"  -  руль
ударил меня в грудь,  ломая  ребра,  впереди  за  стеклом  мелькнул  красный
заборчик с изображением  землекопа,  закричал  сидящий  рядом  мальчишка,  и
наступила темнота.
   Так повторялось много раз. Я чувствовал, что где-то здесь, совсем  рядом,
есть другой вариант, где руль не крошит кости,  где  не  кричит  женщина  на
заднем сидении, где я успею войти в водителя, успею  сказать,  помочь...  Но
машина подпрыгивала на ухабе, и все повторялось снова.
   - У тебя комплекс, - сказал однажды Даймон. - Ты слишком хочешь  умереть.
Собственно, это и делает тебя опасным для Некросферы, но  подсознательно  ты
выбираешь  только  те  варианты  реальности  своих   перерождений,   которые
заканчиваются гибелью. Когда мы подобрали тебя на плоскогорье Ван-Тхонг...
   И он замолчал.
   - Знаю, - сказал я, и он вздрогнул. - Я был грязен, безумен, небрит, и  в
руке у меня была сабля. Я уже вспомнил, Даймон... А вы потом обнаружили тело
учителя Ли  с  отрубленной  головой  и  решили,  что  его  убил  я.  Кстати,
совершенно правильно решили...
   - Я не хотел тебе этого говорить, - хрипло сказал Даймон.  -  Но  раз  ты
сам...
   - Я сам. Только Отшельники знают, что когда учитель решает уйти из жизни,
то лучший друг или ученик помогает ему. Учитель Ли сделал себе харакири. А я
помог ему уйти без мучений. Может быть, я и не был лучшим учеником, но уж во
всяком случае - единственным. А теперь давай попробуем еще раз...
   И мы попробовали.
   Прискакал гонец, привез известия от Кастора  об  успешных  переговорах  с
Порчеными и переменах в городе. "Потом", - сказал я.
   Сообщили о  прибытии  в  Мелх  освобожденной  лар  Леды  в  сопровождении
настороженной Зу Акилы и невесть откуда взявшегося  Эль-Зеббии,  сияющего  и
довольного. "Потом", - сказал я.
   Передали записку от Фрасимеда. "Нет завтра  и  вчера  -  есть  сегодня  и
сейчас".
   - Здравствуй, Фрасимед, - сказал я. - Но - потом.
   Мы рвались в Отросток. Впервые я понял, что  означают  жизни  Отшельника.
Нет, не жизни - жизнь... И железная коробка в седой  глуши  времен  и  миров
наконец перестала подпрыгивать на ухабе. И  мальчишка  на  сиденьи  рядом  с
водителем болтал  без  умолку,  и  женщина  сзади  листала  яркие  блестящие
страницы, и спал рядом с ней смуглый горбоносый мужчина, похожий на Кастора.
   И наконец настал день, когда машина остановилась у красного  заборчика  с
надписью "Объезд", помедлила и стала  сворачивать  на  боковую  дорогу.  Зал
Ржавой  подписи  возбужденно  зашелестел  у  меня  в  мозгу,  и   я   понял,
почувствовал - вот оно!..
   Мы вошли в Отросток.
   КНИГА ТРЕТЬЯ. ВОШЕДШИЕ В ОТРОСТОК
   А мы пошли - За так, за четвертак,
   за ради бога,
   В обход и напролом,
   И просто пылью по лучу...
   К каким порогам приведет дорога?
   В какую пропасть напоследок прокричу?!.
   (Из сохранившегося)
 
   Не везет мне в смерти
   - Повезет в любви!..
   (Оттуда же)
 
   Из разреза растоптанной нами судьбы
   Вырывается рев реактивных турбин...
   (из несохранившегося)
   ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ. АНДРЕЙ
   ...Серая лента  шоссе  весело  неслась  нам  навстречу,  солнце  уверенно
плавило асфальт, и ветер,  врывавшийся  в  кабину  через  открытое  ветровое
стекло, был горячим, терпким, с привкусом пыли,  дороги,  пожухлых  сосен  у
обочины, выгоревшего блекло-голубого неба... Отпуском пахло, братцы!  Причем
самым началом  отпуска.  Мотор  нашего  "жигуленка"  ровно  урчал,  я  мягко
выворачивал   руль   на   поворотах,   и   вообще   все   вокруг   было   до
неправдоподобности замечательным.
   Виталька увлеченно  глядел  в  окно,  время  от  времени  поливая  редких
прохожих из здоровенного водяного пистолета, хотя подобное  варварство  было
ему строго-настрого запрещено. Сомлевший Арсен, свесив голову  набок,  сопел
на заднем сиденьи, а Нина  по  третьему  разу  листала  глянцевый  журнал  с
недосягаемыми для нас модами. Ничего, до моря уже рукой подать... К  вечеру,
пожалуй, доберемся.  Каких-нибудь  пять-шесть  часов,  и  -  да  здравствуют
дикари!
   Одинокие  дачные  домики  весело  подмигивали  из  темной  зелени  садов,
смолистые кроны уступали место причудливым живописным оврагам,  и  я  видел,
как Виталька провожает их завистливым взглядом - в таких вот урочищах, да  с
пацанами со двора - и в  войну...  да,  папа?!  В  городе  похожих  мест  не
сыскать... - солнце добросовестно поливало землю  своими  лучами,  и  я  уже
привык к "зеркальным" пятнам на шоссе с висящим над ними маревом, и  поэтому
не сразу обратил внимание на ЭТО.
   Странное туманное образование появилось у поворота  дороги.  Тоже,  вроде
бы, марево - но какое-то не такое, да и не  над  асфальтом,  а  я  сроду  не
видал, чтобы оно висело над обычной землей. Поначалу  оно  имело  вид  почти
правильной прозрачной сферы метров четырех в диаметре,  удобно  устроившейся
на лысине банального пригорка. Видение быстро приближалось к нам  -  вернее,
это мы быстро приближались к нему - и по мере  сближения  туман  уплотнялся,
сгущался, застывая в самых причудливых формах...
   Огромный,  четырехметровый,  выбеленный  солнцем  и  временем,   частично
растрескавшийся череп стоял на пригорке и пристально глядел на  нас  черными
провалами глазниц, за которыми почему-то  не  было  задней  стенки,  а  была
жуткая бархатная пустота, бесконечность Вселенной,  и  мне  даже  почудились
россыпи едва различимых искорок - звезды, что ли...
   Мираж, галлюцинация или что оно там было - но я счел за  благо  побыстрее
проскочить мимо неподвижно скалящегося  феномена.  Педаль  газа  резко  ушла
вниз, но в следующее мгновение асфальт  впереди  раскололся  широкой  щелью,
зигзаги трещин поползли во все стороны, из них повалил густой серный  дым...
Завизжали тормоза, и я чудом остановил автомобиль у самого провала. Виталька
подпрыгнул на сиденьи, треснулся головой о стекло и с нескрываемым восторгом
вытаращился  на   разверстый   дымящийся   асфальт   и   гигантский   череп,
покачивавшийся на пригорке.
   - Ух ты!.. - негромко выдохнул он.
   Арсен во время торможения сильно стукнулся  лбом  о  спинку  Виталькиного
сиденья и, не открывая глаз, выдал спросонья что-то весьма нелестное  в  мой
адрес, а заодно и в адрес тех, кто выдал мне права. Потом Арсен явно  открыл
глаза и подавился очередным ругательством. В зеркальце я видел бледную,  как
мел, Нину. Мне не было страшно, а только до ужаса обидно - мы-то  с  Арсеном
ладно, а вот Нина с Виталькой... и до моря не доехали...
   Нижняя челюсть  черепа  с  хрустом  приоткрылась,  и  я  услышал  усталый
скрипучий голос, который,  казалось,  шел  из  плохо  работающей  телефонной
трубки.
   - Здравствуйте, - сказал череп.
   - Здравствуйте, - машинально ответил Арсен и закашлялся.
   - Здрасьте, - пискнул вежливый Виталька и, подумав, добавил, - дядя...
   - Добро пожаловать в Отросток, люди энд джентльмены, - похоже, череп  был
эрудированный, языки знавал...
   Только сейчас я заметил, что череп выглядит несколько деформированным, не
совсем человеческим - и не  только  потому,  что  редко  попадаются  люди  с
черепами четырех метров в диаметре. Необычные костные наросты  под  скулами,
острые ребра основания, шишка на темени...
   - Что еще за Отросток? И вообще, ты кто такой?!
   Наверное, мой вопрос прозвучал донельзя глупо.
   - Разрешите представиться. Я - Атмосферный Череп.  Порождение  Природы  и
Отростка, - ответил череп, проигнорировав первый вопрос.
   Я уже начал  привыкать  к  болтливой  галлюцинации,  и  поэтому  нахально
поинтересовался:
   - Ну, и чего тебе от нас надо?
   - Время ответов еще не пришло,  -  философски  констатировал  Атмосферный
Череп, - но, я полагаю, мы еще свидимся,  и,  возможно,  я  смогу  быть  вам
полезен.
   - Сомневаюсь, - пробурчал с заднего сиденья еще  не  вполне  пришедший  в
себя Арсен.
   Череп снова проигнорировал реплику.
   - Счастливого пути, - проскрипел он.
   Основание черепа поползло вверх, выворачивая пласты сухого дерна... Череп
приподнялся над землей, подарив нам на прощанье свою обаятельную  улыбку,  и
медленно растворился в воздухе.
   Я перевел взгляд на шоссе. Асфальт перед нами был совершенно цел, и  лишь
слегка попахивало серой.
   - Массовая галлюцинация, - постарался произнести я как можно беззаботнее,
оборачиваясь к жене и к Арсену. Нина все еще находилась в шоке, но Арсен уже
пришел в себя и тут же попытался выдвинуть собственную версию.
   - Или атмосферная линза, - заявил он. Впрочем, особой уверенности  в  его
голосе не было.
   - Никакая не линза, - безапелляционно оборвал его  Виталька,  -  а  самый
настоящий Атмосферный Череп!
   Он весь прямо сиял от  удовольствия,  с  которым  произносил  эти  слова:
"Атмосферный Череп"!
   - Не спорь с дядей Арсеном! - одернула его Нина.
   - Хорошо-хорошо... - попытался найти я компромиссный вариант. -  Главное,
что он нам всем привиделся. Нина, с тобой все в порядке?
   Я перегнулся через спинку и взял ее за руку.
   - Не знаю, - ответила Нина. - Кажется, все... А вы  что,  тоже  видели...
это?
   Несмотря  на  странность  вопроса,  мы  дружно  закивали  головами,   как
китайские болванчики.
   - Но... но ведь оно нам просто привиделось, правда?!
   - Разумеется! - заявил я бодро и фальшиво, похлопывая Нину по руке. - Еще
как привиделось!
   -  Конечно,  мама,  -  присоединился  ко   мне   Виталька,   -   конечно,
привиделось... Это было привидение. Атмосферный Череп называется.
   - Привиделось и прислышалось... - задумчиво произнес Арсен.
   Утешили, называется!..
   - Давайте уедем отсюда поскорее, - по лицу Нины было видно, что она  едва
сдерживается, чтобы не расплакаться.
   - Да, да, конечно, - засуетился я.
   Мотор заурчал, мы тронулись с места.  Руки  у  меня  немного  дрожали,  и
поэтому поначалу я ехал медленно. Мы завернули  за  поворот  и  почти  сразу
уперлись в стандартный красный заборчик с корявым изображением  землекопа  и
надписью "Объезд".
   Я с удивлением обратил внимание, что, несмотря на разрытую за  заборчиком
дорогу с кучами свежей земли по краям, по дороге удалялся автомобиль,  очень
похожий на мой собственный. И как он ухитрился туда попасть?! Слева - кювет,
справа... Справа начинались сады и ухабистая проселочная грунтовка, у въезда
на которую стоял облупившийся плакат: "Счастливой  дороги!  Колхоз  "Светлый
Путь".
   Чуть ниже - наверное, мальчишками - был выцарапан  череп  со  скрещенными
костями. И надпись: "Прудя - козел!"
   На первом же километре "Светлого Пути" мы прокололи шину...
   И БЫЛ ВЕЧЕР. АРСЕН
   ...Везет нам, как утопленникам!  Сперва  мираж  этот  заупокойный,  потом
объезд, после Витальку укачало, и Андрей с полчаса приводил парня в чувство,
как и положено примерному  папаше...  Ну  а  когда  камера  полетела,  стало
совершенно ясно, что до моря мы сегодня не доберемся. Колесо-то мы залатали,
но к тому времени уже стемнело, и пришлось заночевать на опушке то ли  леса,
то ли сада, в  котором  сосны  соседствовали  с  яблонями...  Нет,  конечно,
приятно посидеть  вечерком  у  костра,  в  хорошей  компании,  не  требующей
светских бесед; когда маленькие  призрачные  язычки  пробегают  по  трещащим
сосновым веткам, сливаясь в оранжевые огненные плети, озаряющие  все  вокруг
мерцающим теплым светом - а там, за деревьями,  притаилась  темнота,  ожидая
своего часа, возможности броситься к костру, выплеснуть из себя нечто...  Но
оно не бросится, потому что его нет, а костер есть, и темноте все не удается
переступить запретную черту у края мрака...
   Кажется, я становлюсь романтиком. Разве только Татьяна, небось, заждалась
уже - зря я ее одну вперед отпустил... Вот Андрей молодец - если  уж  ехать,
то всем вместе. А я, балбес - дела, дела... К черту дела! Ладно,  один  день
роли не играет...
   ...И был день, и был вечер, и будет  утро,  которое  вечера  мудренее.  А
места здесь хорошие. Только намусорили мы вокруг - банки консервные, окурки,
огрызки, бумага, да и от костра пятно выгоревшее останется. Свиньи  мы  все,
свиньи! Все люди братья, потому что свиньи, кроме тех людей, что сестры...
   УХАБЫ БОЛЬШОГО ПУТИ. АНДРЕЙ
   Совершенно непонятно,  куда  запропастилось  море.  С  утра  мы  проехали
километров  пятьдесят  -  шестьдесят,  но  ни  шоссе,  ни  моря  отнюдь   не
наблюдалось. И куда ж это "Светлый Путь" нас завел?!
   А завел он нас в  какой-то  городок.  Небольшие  дома,  до  трех  этажей,
черепичные  крыши,  белые,  салатные,   розовые,   голубые   стены,   зелень
деревьев... Не городок, а леденец! Братья Гримм от зависти бы померли... Вот
только бензин на исходе, и неясно, есть ли в этом раю заправка...
   Оказалось  -  есть!  И  очередь  небольшая  -  побитый  зеленый  "УАЗик",
жигулевская "шестерка", какой-то иностранный рыдван ярко-желтого  цвета,  на
котором еще Наполеон из Москвы спасался, и телега с мерно жующей клячей.  На
телеге высилась средних  размеров  бочка,  на  бочку  был  кинут  заношенный
ватник,  и  завершалась  композиция  небритым  мужиком  в  потертом  грязном
пиджаке, стоптанных кирзовых  сапогах  и  неожиданных  импортных  спортивных
штанах с пумой на  ягодице.  Мужик  хладнокровно  дымил  папиросой,  изредка
поглядывая на бензоколонку - мол, знай наших! - и методически щелкал  кнутом
над равнодушной лошадью.
   - Он что,  кобылу  заправлять  собрался?  -  заинтересованно  пробормотал
Арсен.
   - Ага, - деловито сообщил Виталька, как истинный горожанин. - У  нее  под
бампером дырочка такая есть, так туда...
   Нина не дала развить  до  конца  эту  техническую  идею.  Пока  обиженный
Виталька дулся, я пристроился за телегой и заглушил мотор. Арсен  вместе  со
мной выбрался из машины и направился прямиком к мужику.
   - Здорово, дед! За чем стоим? - весело осведомился Арсен.
   - За херосином, - небрежно буркнул мужик.
   - За чем - синим? - опешил Арсен.
   Мужик долго смеялся, кашляя и брызжа  слюной.  Арсен  медленно  наливался
краской, но молчал. Отсмеявшись, мужик сдвинул кепку  на  бритый  затылок  и
продолжил беседу.
   - Один хрен! - сказал мужик непонятно по отношению к чему. - Чего  дадут,
того и налью, - он похлопал по дощатому краю бочки. - Лишь бы горело...
   - А до моря отсюда далеко? - вмешался я.
   - До моря? - искренне удивился мужик. - Это до какого-такого  моря?  Нету
тута морей... Речка есть, Блеснуха, ну, пруд там  еще  под  Колотищами...  А
моря нет. Вам-то какое море нужно?
   - Черное, - булькнул Арсен, и, глядя на него, я понял, как выгляжу сам. -
Самое черное в мире...
   - Хороший парень, - сообщил мне мужик, тыча кнутом в Арсена. - Веселый...
Ишь ты - Черное... Такого моря и нету вовсе. Белое есть.  Это  вам  туда,  -
мужик указал окурком на северо-восток.
   Мы с Арсеном переглянулись и  молча  отошли  обратно  к  машине.  Нина  с
Виталькой уже успели выбраться наружу и теперь с интересом осматривались  по
сторонам. Правда,  Витальку  в  основном  интересовала  лошадь,  на  предмет
наличия в ней дырочек для шланга.
   - Ну что, разобрались с дорогой? - спросила Нина, поправляя волосы.
   - Да чушь какую-то несет - пьяный, что  ли?..  Потом  еще  у  кого-нибудь
спросим.
   Бензоколонка находилась на небольшой площади.  С  одной  стороны,  позади
будки диспетчера, высился серый забор с  ржавой  колючей  проволокой,  через
которую  вполне  мирно  перевешивались  ветки  с  уже  начавшими  наливаться
яблоками; с другой стороны виднелись несколько пыльных витрин, возле крайней
из них стояла внушительная очередь.
   - Пошли, пройдемся, - предложил я  Арсену,  доставая  сигареты.  Нина  не
возражала, а Виталькин слабый протест  был  не  в  счет.  Мне  почему-то  не
хотелось брать его с собой.
   Первый магазин был продовольственным. На его двери красовался здоровенный
амбарный замок без каких бы то ни было пояснений;  да  их,  в  общем,  и  не
требовалось.  Над  вторым  болталась  довольно  зловещая  вывеска:  "Раскрой
черепов". В витрине лежали два топора: один - мясницкий, другой - маленький,
кухонный; и три черепа, два свиных и один человеческий, аккуратно расколотые
на почти  равные  половинки.  Из  дверей  магазина  выбрался  подозрительный
субъект со сплющенной физиономией и избыточной комплекцией борца в отставке.
На субъекте висел некогда  белый  фартук  с  бурыми  засохшими  пятнами.  Он
заговорщически подмигнул нам с Арсеном и поманил внутрь, но мы переглянулись
и решили не любопытствовать.
   В третий магазин стояла очередь, но мы так и не смогли выяснить, за чем -
ответы постояльцев колебались от галош до видеомагнитофонов "Тошиба".  Потом
из  магазина  вывалился  краснолицый  прапорщик  в  расстегнутом  кителе   и
полковничьей каракулевой папахе, тащивший на плече  увесистую  сумку.  Рядом
сердито бибикнул грузовик, стоявшая в очереди предпоследней  толстая  усатая
тетка  шарахнулась  в  сторону  и  налетела  на  не   успевшего   увернуться
прапорщика.
   - Хам! Милитараст! - завизжала тетка. - Оккупант! Проходу от них нету!
   Прапорщик  удивленно  поправил  папаху  и,  воззрившись  на  это  вопящее
недоразумение, потер вспотевшую шею.
   - И каждая жаба считает себя подводной лодкой, - задумчиво проговорил  он
и пошел прочь, бренча сумкой.
   Тетка застыла с открытым ртом, очередь грохнула дружным хохотом, и  мы  с
Арсеном, утирая слезы, вернулись к машине. И вовремя, потому  что  подходила
наша очередь.
   Подавая в квадратное окошечко  деньги  и  талоны  на  бензин,  я  вежливо
поинтересовался:
   - Вы не подскажете, как нам к морю проехать?..
   Диспетчер испуганно на меня посмотрел и,  ничего  не  ответив,  захлопнул
окошечко.
   Колонка барахлила, стрелка счетчика с противным дребезжанием  плясала  на
отметке "13", потом почему-то поползла назад. Разозлившись, я  пнул  колонку
ногой, и стрелка  бешено  закрутилась,  отсчитывая  кубометры  и  декалитры.
Наконец тонкая струйка бензина иссякла, и,  так  и  не  узнав,  сколько  его
попало в бак, я хлопнул дверцей.
   И леденцовый городок, и весь "Светлый Путь" нравились мне  все  меньше  и
меньше.
   Счастливой дороги!..
   - А все-таки у нее дырка есть! - торжествующе дохнул мне в ухо Виталька.
   - У кого? - рассеяно спросил я.
   - У лошади! - рассмеялся мой сын. - Даже две дырки. Вторая - для масла...
   ЕВАНГЕЛИЕ ОТ ПОПУТЧИКА. НИНА
   ...Сколько раз говорила Андрею: не бери попутчиков! Мало ли кто... Вон  у
Ленки муж - таксист, так она одни ужасы рассказывает - сядут  двое,  с  виду
вроде приличные, а потом тело в канализацию, а машина уже  перекрашена...  У
них в таксопарке даже бастовать думали, да  сперва  не  собрались,  а  потом
зарплату повысили...
   Правда, нас все-таки четверо, а он - один.  Ну,  мы  с  Виталькой,  ясное
дело, не в счет, но все  же...  Да  и  то  сказать,  не  мог  же  Андрей  не
остановиться, когда этот тип прямо  под  колеса  вылетел.  А  теперь  сидит,
косится - рожа бандитская! Небрит, рубаха  порвана...  хорошо,  хоть  Арсюша
между нами...
   - Вам, собственно, куда?
   Это Андрей. Мог  бы  и  раньше  спросить.  Может,  ему  совсем  в  другую
сторону...
   - Мне, собственно, туда, - и Этот машет рукой куда-то вперед и вверх.
   - И далеко?
   - Нет. Мне уже недолго осталось.
   Запах сивушного перегара до некоторой степени объяснил странность ответа.
Ну, Андрюша...
   - В смысле - недолго?
   - В том смысле, что путь к концу подходит. И грядет предначертанное...