ход.
     Теперь моя очередь.
     Твое желание удовлетворено, мой юный невежественный друг.
     Война началась.

***

     - Ты что, серьезно? - удивился Саймон.
     Бекки с кофейником в руках повернулась к нему и улыбнулась.
     - А почему бы и нет?
     - Да потому, что ты работала целый день, и у меня не было возможности даже мельком взглянуть на тебя.
     - Если сегодня будет такой наплыв, на какой я надеюсь, я просто не имею права не ходить на работу.
     Было шесть тридцать вечера. Небо за окном еще оставалось голубым, но солнце уже скрылось за домами. Скоро стемнеет.
     - Джек говорил, чтобы мы не выходили на улицу после наступления темноты.
     - А я и не собираюсь сегодня бегать по улицам. Просто я не имею права не работать еще одну ночь. И потом, мы сегодня все-таки немного виделись, - сказала Бекки и улыбнулась.
     Саймон не мог удержаться от ответной улыбки. Да, сегодня они немного виделись, она права. По крайней мере три раза занимались любовью. А может, четыре. Начали снова почти без перерыва. Можно ли считать это за два раза? Наверное, да. Тогда четыре.
     - Твое чувство долга достойно похвал, - сказал Саймон.
     - Но ты его не разделяешь.
     - Нет
     - Вернее, думаешь, что нет.
     - А ты считаешь, наоборот?
     - Судя по тому, чем мы занимались последние две ночи, у тебя очень сильно развито чувство долга.
     - Я называю это инстинктом самосохранения.
     - Будь это инстинкт самосохранения, тебя бы здесь не было. Признай, Саймон, что действовал ты из альтруистических побуждений, а вчера твое поведение было прямой противоположностью инстинкту самосохранения.
     - Вот как?
     - И, конечно, ты клевый парень.
     - Это многие говорили.
     Бекки налила кофе себе и Саймону. Потом наклонилась и поцеловала Саймона долгим теплым поцелуем.
     - Кроме того, - сказала она, - мною движет не только чувство долга. Это ведь моя работа, а мне надо платить за квартиру.
     - Я пойду с тобой.
     Бекки села за стол, улыбнулась и принялась намазывать тост маслом. Она обычно всегда завтракала в это время.
     - Что, сработал инстинкт самосохранения?
     - Да. Я знаю тех, кто туда ходит, знаю, как ты привлекательна, и просто охраняю свои интересы.
     - Ах ты, свиненок.
     - Это точно.
     - Я заставлю тебя сегодня повкалывать.
     Саймон пожал плечами и отпил кофе:
     - Я позвоню Джеку, скажу, где мы будем.
     Бекки кивнула и сосредоточилась на еде. Потом она снова поцеловала Саймона и пошла переодеваться, а Саймон позвонил Джеку и сообщил ему, что они с Бекки сегодня вместе идут в ночлежку. Джек попросил их соблюдать осторожность. Саймон пообещал. Он вынул из сумки Фила распятие, повертел его в руках и, поразмыслив, сунул в карман. Не стоит выходить из дома совсем без оружия.

***

     Пакетик был пуст. Он был пуст еще с полудня и с тех пор лежал, пустой, на кофейном столике. А она почти весь день просидела, тупо на него глядя. Пиво давно кончилось. И деньги - осталось, может, долларов пять. Этого мало. А на улице становилось темно. Конни разорвала пакетик, поднесла обрывки к носу и вдохнула. Никакого эффекта. Она с ужасом подумала о предстоящей ночи. Пивной хмель уже почти выветрился. Впереди ее ожидала длинная трезвая ночь. Ее бил озноб и болело все - глаза, ногти и даже волосы. Но больше всего ее пугала предстоящая трезвая ночь. Она уже раз пятьдесят пыталась дозвониться до Вилли, но то было занято, то никто не брал трубку. Один раз телефон прозвонил семьдесят пять раз, она считала. Но Вилли все равно не ответил. Конни сделала очередную попытку и начала считать гудки. На пятнадцатом гудке она повесила трубку и выругалась. Закуривая, она с ужасом сообразила, что осталось всего три сигареты. Как же это она не заметила раньше? Три штуки. В лучшем случае на полчаса. Она глубоко затянулась и медленно выпустила дым. Затяжка немного ее успокоила, но совсем чуть-чуть и ненадолго. Она снова подняла трубку и набрала номер Вилли. Четыре звонка. Пять.
     - Да?
     Она чуть не уронила трубку:
     - Вилли?
     - Ну?
     - Это Конни.
     - Ты где?
     - Дома. Мне нужен пакетик. Маленький.
     - А чего ты не на работе? Ты и вчера сачковала.
     - Знаю, знаю, но я была занята. А сегодня я... В общем, мне нужен пакетик.
     - Выходи на работу. Я буду проходить мимо и принесу тебе кое-что.
     - Я не могу сейчас выйти, Вилли.
     - Тогда иди к черту!
     Гудки. Конни сидела, уставившись на трубку в руке. Затянулась сигаретой, но та уже догорела до фильтра. Черт подери. Она сунула окурок в переполненную пепельницу и снова набрала номер Вилли. Десять звонков. Двенадцать. Пожалуйста, Вилли, возьми трубку, сукин ты...
     - Да?
     - Вилли, это Конни. Мне надо...
     - Выходи на улицу. Я занесу.
     - Вилли.
     - Выходи. Через полчаса. Что тебе нужно, я принесу, но ты должна работать.
     Он повесил трубку. Конни уставилась на телефон. Зажгла сигарету. У нее тряслись руки. Дым казался горьким, во рту стоял железный привкус. Она вспомнила вчерашнюю ночь. Вот дерьмо. Снова понюхала обрывки пакетика. Дерьмо.
     - Какая же ты сволочь, Вилли, - пробормотала она и пошла в спальню одеваться.
     Конни надела свой обычный рабочий наряд. Сетчатые колготки, красная кожаная юбка. Расчесала волосы. Что ж, с виду неплохо. Накрасилась и промокнула губы салфеткой. На салфетке остался яркий красный отпечаток.
     - Трахаться хочешь? Еще бы!
     Она проверила сумочку. Косметика, презервативы, перочинный ножик. Потом вернулась в спальню и вынула из резной шкатулки распятие - подарок сестры - и повесила его на шею. Раньше Конни его не носила, потому что оно смущало клиентов. Она снова подошла к зеркалу и оглядела себя. Бледное лицо, воспаленные глаза, дрожащие губы. Она вспомнила про Саймона, вспомнила его лицо, его глаза и чуть было не заплакала, чуть было не бросила сумочку и не пошла обратно в спальню. Но ей было очень нужно кое-что. Жалкая сука. Она просто должна выйти на улицу. Другого выхода нет.
     Скорей бы пришел Вилли. Скорей бы пришел этот чертов ублюдок.
     Конни застегнула молнию на куртке и вышла из квартиры.

***

     - Я ненадолго, - сказал Ли.
     Мартин сидел на диване и смотрел в телевизор так, словно видел это устройство впервые. На слова Ли он лишь кивнул с отсутствующим видом. Он смотрел повтор сериала "Стар Трек. Следующее поколение" и последние пятнадцать минут повторял про себя каждую фразу, сказанную актерами.
     Ли покачал головой.
     - Никуда не выходи, - сказал он.
     Мартин повернул к нему голову и нахмурился:
     - А куда ты собрался?
     - Надо перегнать машину сменщику. Он привезет меня назад. Я туда и обратно.
     Мартин снова кивнул. На нем были штаны и рубашка Ли. В его одежде он был похож на ребенка. Его собственные шмотки ждали стирки в мешке для мусора. При ближайшем рассмотрении Мартин оказался моложе, чем решил Ли при первой встрече. Лет восемнадцать. Маленький, тощий говнюк. Если бы не гнилые зубы, он выглядел бы вполне обычным парнем.
     - Так что сиди тут и никуда не выходи. Если уйдешь, я тебя все равно отыщу и вышибу из тебя все дерьмо.
     - Слушай, да в чем дело-то?
     - Ты сам знаешь, в чем дело, поэтому оставайся в квартире.
     - Да я никуда и не собирался.
     - И не вздумай лазить по всем углам. Замечу беспорядок - убью.
     Мартин покачал головой:
     - Слушай, у тебя действительно проблема с мозгами. Ты... Даже не знаю, как и сказать. Ты сумасшедший.
     - Ты когда-нибудь видел фильм "Таксист"?
     - Ну. - Мартин, снова нахмурившись, посмотрел на него.
     - Помнишь, чем он кончается? Большой стрельбой.
     - Ну, - буркнул Мартин уже не так уверенно.
     - Вот и не забывай про это.
     - Ты просто псих.
     - Я скоро вернусь, - сказал Ли и вышел за дверь.
     Темнело. Вокруг все было спокойно. Ли оглянулся на дом. Мартин в роли сторожевой собаки. Он усмехнулся этой мысли, обошел дом, сел в машину и завел двигатель. Ему очень не хотелось никуда ехать. Особенно после того, что произошло вчера. Джек прав. Надо отсидеться всем вместе под защитой надежных стен. Эта тварь до сих пор бродит где-то по темным улицам. Он включил передачу и выехал на дорогу. Внезапно он поймал себя на том, что напряженно всматривается во все тени.
     - Черт! - разозлился Ли сам на себя и нажал на педаль газа так, что взвизгнули шины.

***

     Веронике приснился кошмар. Открыв глаза, она увидела темноту и закричала. Что-то обхватило ее и она, опять заорав, заколотила во все стороны кулаками.
     - Ронни, это же я.
     Голос она узнала. Бобби. Всю ночь и весь день они просидели в ее квартире, в спальне. Он не оставлял ее ни на минуту. Она заплакала. Бобби включил свет и обнял ее. Его короткие, жесткие, как щетка, светлые волосы мерцали в слабом свете лампы.
     - Это всего лишь сон. Все хорошо. Ты спала, и тебе приснился дурацкий сон. Все хорошо, - утешал он ее.
     Несколько минут Ронни плакала, спрятав лицо у него на груди, но потом взяла себя в руки и успокоилась. Когда она отстранилась, Бобби посмотрел ей в глаза, протянул руку и погладил ее по щеке.
     - Ну как, ты в порядке?
     - Да. Это был только сон.
     - Есть хочешь?
     Когда он спросил, она поняла, что действительно хочет есть, и кивнула.
     - Я тоже, - сказал Бобби. - Сейчас чего-нибудь принесу.
     Он встал с кровати и зажег верхний свет. Когда он открыл дверь спальни, Ронни увидела, что в квартире темно, и поняла, что опять наступила ночь. Ее охватил приступ страха, и она тоже слезла с кровати.
     - Ты куда?
     - У тебя в холодильнике пусто. Я хотел пойти к себе и опустошить мой.
     - Нет, не оставляй меня одну.
     Бобби остановился у двери, затем повернулся и подошел к ней:
     - Я не собираюсь тебя оставлять.
     - Снова стемнело.
     - Да, но мы же вместе. Все будет хорошо.
     Ронни глубоко вздохнула.
     - Хочешь, пошли со мной? - предложил он.
     Она улыбнулась и кивнула. Он взял ее руку.
     - Я не говорил тебе, что однажды написал весьма жизнерадостные стихи?
     - Нет.
     - Хочешь послушать?
     -Угу.
     - Пошли. - Он открыл дверь и снова повернулся к ней: - Все будет хорошо.
     - Наверное, раз ты так говоришь.
     - Да, я так говорю.

***

     Карниш раздвинул портьеры. За окном была темнота. Он увидел свое отражение в стекле и поспешно отвернулся. В отличие от вампиров из романов он вполне четко видел свое отражение в зеркале, но это зрелище не доставляло ему удовольствия. Ничего особенного, просто он сам себе надоел. Вот и все. Он выключил верхний свет, затем подошел к столу, выключил настольную лампу и открыл окно настежь. В комнату ворвался порыв холодного ветра. Портьеры зашевелились, со стола на пол слетели бумаги. Карниш придвинул кресло к окну и сел. Темнота снаружи, темнота внутри. Его дом стоял на небольшом холме, и вид из окна открывался великолепный. Он видел Орлиное озеро - темное гладкое пятно, усыпанное отражениями огней, а вдалеке возвышались здания центральной части Миннеаполиса.
     Карниш обвел взглядом панораму города и закрыл глаза. То, что он собирался сделать сейчас, он не делал уже очень давно. Несколько десятков лет. Не было необходимости, и потом, это занятие отнимало слишком много сил. Он выпустил свою тьму и распростер ее над городом. Но на сей раз он искал не врагов, а союзников. Зверей.
     Царство, где он был господином, открылось ему. Они чувствовали, что он не совсем человек, эти твари, и ждали его приказа. Над городом вознесся собачий вой. Громко орали коты. Карниш улыбнулся про себя. Были там и другие звуки. Хлопанье крыльев. Шуршание насекомых, пробирающихся сквозь траву и опавшие листья. Стук когтей по асфальту.
     Они знали его. Они подчинялись ему. Они перед ним преклонялись.
     Он чувствовал их голод. Он чувствовал их инстинкты и страхи, во многом сходные с его собственными.
     И он дал им то, чего они так жаждали, в чем так сильно нуждались.
     Он вложил в них собственные желания.
     Он разделил с ними свой план.
     Он командовал ими.
     Ночь становилась все темнее, тучи закрыли звезды, и Карниш почувствовал, как звери, подчиняясь его приказу, зашевелились, выискивая его врагов.

18

     Наплыв начался ровно в восемь. Саймон сидел рядом с Бекки за столом регистрации. Он старался быть незаметным, но ничего не получалось. Почти каждый окидывал его подозрительным взглядом, но никто не удостоил даже словом. Саймон чувствовал себя каким-то уродом. Отщепенец среди отщепенцев. Он облокотился на подоконник и выглянул в окно. Со всех сторон к ночлежке стекались люди. Одни торопились, другие шли не спеша. Саймон не мог удержаться от того, чтобы не глазеть на них, когда они подходили к столу. В большинстве своем это были мужчины тридцати - сорока лет. Но все выглядели старше своих лет. Лица у них были шершавые и обветренные. Некоторые были одеты даже приличнее, чем Саймон, но в основном они выглядели так, будто только что вылезли из могил, в которых пролежали не один год. Они подходили к столу и останавливались там, как требовали правила, и под пристальным, почти враждебным взглядом Генри подписывали регистрационный лист, который давала им Бекки. Они аккуратно, почти любовно брали предложенную авторучку. Некоторые, подписываясь, очень близко наклонялись над столом, другие, наоборот, старались держаться подальше. Были и такие, кто быстро царапал ручкой какие-то каракули, и Саймон подумал, что это не подписи, а просто закорючки. Рядом с такими каракулями, когда человек уходил, Бекки обычно-что-то приписывала. Возможно, настоящее имя. А некоторые выводили свое имя медленно, как будто умение его написать было предметом их особой гордости. Один человек, лет пятидесяти, с рюкзаком за плечами, показал им экземпляр "Уличного листка". Бекки, взглянув на "Листок", улыбнулась и кивнула. Он тоже кивнул. Она подала ему регистрационный лист и пальцем указала, где расписаться. Мужчина поставил крестик и с надеждой посмотрел на Бекки. Она снова кивнула ему и улыбнулась. Он перевел взгляд на Саймона и тоже улыбнулся, обнажив беззубый рот, лиловые десны и язык, покрытый белым налетом. Потом, издав какое-то кудахтанье, он повернулся и пошел в спальный зал, а Бекки напротив креста написала имя.
     - Я рада, что он пришел, - сказала Бекки, обращаясь к Генри. - Давно его не было видно.
     Генри лишь фыркнул.
     Среди нуждающихся в ночлеге были и женщины, правда, не очень много. Они выглядели измотанными и пристыженными. Ни одна из них не посмотрела на Саймона, и лишь немногие обменялись взглядами с Бекки. Некоторые пришли с детьми. Одна из женщин держала за воротник маленького мальчика; пока она расписывалась в регистрационном листе, он стоял у стола и глазел на Саймона. Даже когда, расписавшись, мать потянула его к входу в спальный зал, он то и дело оборачивался и снова смотрел на него.
     Уже к девяти ночлежка была полна. Генри пошел в зал и, вернувшись, покачал головой:
     - Все, мест больше нет.
     - Сегодня мы должны пускать всех, - сказала Бекки.
     Генри пожал плечами, не очень довольный такой перспективой, но спорить не стал. До десяти часов ночлежка приняла еще около двадцати человек. Бекки предупредила их, что коек больше нет, но они все равно расписались в регистрационном листе, и Генри отвел их в зал, где на свободном от кроватей участке пола были постелены одеяла. Саймон подумал о кровати у себя дома и о той, которую они делили с Бекки. Ему стало стыдно. Он никогда не считал себя особо обеспеченным человеком, но по сравнению с этими людьми у него было все. Бекки откинулась на стуле и улыбнулась ему.
     - По-моему, наш план сработал. Если в других ночлежках сейчас такой же наплыв, то сегодня на улицах бродяг практически не останется.
     Саймон кивнул, а про себя подумал: "Сегодня не останется, а как насчет завтра?"
     - Что-то Мартина не видать, - вслух сказал он.
     - Он не придет.
     - Не пойму я его. Ты предложила ему место, и он должен быть благодарен.
     Бекки покачала головой.
     - Вряд ли ты на его месте вел бы себя по-другому. Когда у тебя нет ничего и кто-то пытается дать тебе что-то, это почти оскорбление. Никто не бывает благодарен, если вынужден пользоваться благотворительностью.
     - И все же.
     - Мартин, наверное, с Ли, если, конечно, он не совсем дурак.
     - Он совсем не дурак. Не сомневайся.
     Саймону почудилось какое-то движение на улице, но когда он взглянул повнимательнее, то ничего не увидел. Несколько мгновений он всматривался в темноту. Проехала машина, завернула за угол. И вновь тишина.
     - Что такое? - спросила Бекки.
     - Да нет, ничего. Слушай, может, мне сделать что-то полезное, или я так и буду всю ночь сидеть в этом кресле?
     - Да, так и будешь сидеть, - сказал Генри и поднялся.
     Бекки пожала плечами, а Генри пошел в спальный зал. Когда он скрылся из виду, Бекки встала со стула и, подойдя к Саймону, села к нему на колени. Она обняла Саймона за шею и, наклонившись, провела языком по его губам.
     - Как, по-твоему, это достаточно полезное занятие? - спросила она.
     - О да!
     Она еще раз поцеловала его, потом встала, поправила волосы и блузку и снова села за стол. Потом бросила взгляд в направлении зала и нахмурилась. Что-то черкнув в блокноте, она опять посмотрела в сторону зала, встала из-за стола и, прислонившись к стене, скрестила руки на груди. В эту минуту она была невероятно мила. Просто красавица.
     - Хочешь, пойду позову его? - спросил Саймон.
     - Хочу.
     - Для тебя - все что угодно. Я мигом.
     - Вот, возьми, - сказала Бекки, вынимая из ящика стола фонарик. - Только постарайся никого не разбудить. - Она с благодарностью посмотрела на Саймона и улыбнулась.
     Саймон подошел к залу и заглянул внутрь, но Генри нигде не увидел. Только ряды кроватей, уходящие в темноту. Может, Генри в дальнем конце? Саймон оглянулся, улыбнулся Бекки и вошел внутрь. Жизнь на улице изматывает человека. Бездомные постоянно находятся на ногах, стоит им на минутку присесть на скамейку в парке или на тротуар, как тут же появляется полицейский. Если ты пришел из ниоткуда, то тебе и пойти некуда. Никому не нравится, когда возле него отирается бездомный. Саймон часто видел бродяг, бездумно шляющихся туда-сюда по тротуару, но до сих пор не особенно задумывался, каково им приходится. Сил уже нет, а ты все ходи и ходи, целый день напролет.
     В зале все спали. Спали как убитые. Саймон прошел до дальнего конца, но Генри все равно не нашел. Он подошел к углу, где спали женщины и дети. Мальчик, который смотрел на Саймона во время регистрации, лежал на одной койке с матерью. Она повернулась к нему спиной и мягко похрапывала, но мальчик не спал. Он лежал, засунув в рот большой палец, и внимательно наблюдал за Саймоном. Саймон кивнул ему:
     - Привет, тигр.
     Мальчик промолчал.
     - Я тут ищу кое-кого, того парня в униформе. Ты его не видел?
     Мальчик вынул палец изо рта и кивнул.
     - Где он?
     Мальчик приподнялся и через плечо матери показал пальцем на запасный выход. Саймон посмотрел в том направлении.
     - Он пошел туда? - переспросил он.
     Мальчик снова кивнул.
     - Спасибо.
     Саймон неслышно прошел мимо коек. Запасный выход был закрыт. Лампочка над ним тревожно мигала. Саймон протянул руку и хотел уже было толкнуть дверь, как вдруг кто-то потянул его за рукав. Он резко обернулся. Возле него стоял тот маленький мальчик и сосал палец. Саймон медленно выпустил из легких воздух, и сердце перестало так бешено колотиться.
     - Ты напугал меня, тигр.
     - Там что-то шумело, - сказал мальчик. Голос его был тихим и мягким.
     - Где?
     Мальчик кивнул на дверь:
     - Он пошел посмотреть, что там.
     - Человек в униформе?
     Мальчик снова кивнул. Саймон присел рядом с ним на корточки:
     - Ты возвращайся в кровать, а я пойду взгляну, в чем дело, хорошо?
     Мальчик в очередной раз кивнул, повернулся и пошел к своей кровати.
     Саймон протянул руку и, дотронувшись до двери, тут ж