.
     Под рубрикой "Посмеемся  над маловерами" были опубликованы выдержки  из
писем какого-то зоотехника и агронома.
     Зоотехник  вежливо   сомневался,  что   гибрид   даст   поколение,   и,
следовательно, вся затея с  козлотурами не имеет  будущего. По  этому поводу
редакция радостно сообщала, что  козлотур уже  покрыл  восемь козематок и по
всем  признакам  не  собирается  останавливаться   на  этом.  Покрытые  козы
чувствуют себя хорошо, а покрытие продолжается.
     Агроном  оказался  более  желчным.  Он  высмеял все качества козлотура,
вместе взятые и каждое  в отдельности. Особенно досталось прыгучести. Тут он
прямо-таки плясал на костях. Интересно, писал  он, как в  сельском хозяйстве
можно использовать высокую прыгучесть козлотура? Мы не знаем, писал он,  как
избавиться от  прыгучести наших коз,  потому что  от нее страдают кукурузные
поля, а тут еще прыгучесть козлотура.  Кроме того, он пытался острить насчет
того, что не собирается ли редакция выставить на следующих олимпийских играх
козлотура в качестве прыгуна.
     Редакция дала ему достойную отповедь. Сначала в  спокойных тонах Платон
Самсонович ему  разъяснил, что высокая  прыгучесть козлотура -- очень ценное
качество, потому что в будущем стада  козлотуров будут пастись на альпийских
лугах,  на склонах, недоступных для  обычных  домашних коз.  И там благодаря
высокой прыгучести козлотур может сравнительно легко уходить от хищников, от
которых все еще страдает общественный скот.
     Что касается прыгучести колхозных коз,  писал дальше Платон Самсонович,
то редакция никакой ответственности за нее не несет, а несут ответственность
колхозные пастухи, которые, вероятно, целыми днями спят или режутся в карты.
Штрафовать  надо таких пастухов, и не  только  пастухов,  но и ответственных
работников колхоза,  начиная от председателя и кончая агрономом, который все
еще путает альпийские луга с олимпийскими полями.
     Желчный агроном после этого письма,  видимо, больше не пытался спорить,
зато вежливый зоотехник продолжал подавать голос.
     Имя его снова появилось под рубрикой "Посмеемся над маловерами".
     Он  писал,  что ответ  редакции его не  удовлетворяет,  потому что если
гибрид и  сохранил способность покрывать коз,  то это еще  не значит, что он
способен  давать потомство. Кроме того, он считал, что в животноводстве надо
делать  упор  на крупный рогатый  скот, в  частности на  буйволов, тогда как
козлотур, хотя и крупнее козы, все-таки остается мелким рогатым скотом.
     Редакция ему отвечала, что,  напротив, высокая  способность к  покрытию
как  раз  и доказывает,  что козлотур  будет  давать  потомство. В ближайшие
месяцы все  выяснится, время работает  на нас, писала редакция. Что касается
направления  нашего  животноводства,   то,  во-первых,  козлотура  никак  не
назовешь мелким  рогатым скотом, хотя он и меньше, чем крупный рогатый скот,
а  во-вторых,   исключительное  внимание  к  крупному  рогатому  скоту  ясно
показывает, что  зоотехник  все  еще страдает гигантоманией, характерной для
невозвратных времен.
     Через  несколько  месяцев газета  целой  полосой  отметила  праздничное
событие  --  все  козы,  покрытые  козлотуром,  а их  было тринадцать,  дали
приплод,  причем четыре  из  них  дали  двойняшек, а одна  коза  родила трех
козлотурят.
     На огромном  снимке через  всю полосу  было  изображено  многочисленное
семейство козлотура вместе с юными козлотурятами. В центре стоял козлотур, и
морда его теперь не выражала никакого недоумения. Казалось, он нашел себя --
выглядел солидно и спокойно.
     Ко  времени  моего появления в  редакции  "Красных субтропиков"  Платон
Самсонович   стал  первым   газетчиком.   Теперь   он  писал  не  только  на
сельскохозяйственные  темы,  но  и  на  культурно-просветительные,  а  также
передовые   по   отделу  пропаганды.  Его   статья  "Козлотур  --  оружие  в
антирелигиозной пропаганде" была отмечена на доске лучших материалов.
     Целыми  днями Платон Самсонович  сидел  за  своим  редакционным столом,
окруженный  учебниками по  агробиологии, письмами селекционеров и всяческими
диаграммами. Иногда он делался задумчивым и неожиданно вздрагивал.
     -- Что с вами, Платон Самсонович? -- спрашивал я у него.
     -- Ты знаешь,--  говорил Платон Самсонович,  радостно  приходя в себя и
оживляясь,-- я часто вспоминаю свою первую заметку.  Ведь я тогда еще думал:
давать эту информашку или нет? Чуть было не прошел мимо великого начинания.
     -- А что, если бы прошли? -- говорил я.
     -- Не говори,-- отвечал Платон Самсонович и снова вздрагивал.
     Платон Самсонович отдавал газете все свое время. Он приходил в редакцию
раньше всех и уходил поздно вечером, так что мне даже как-то бывало неудобно
уходить домой после рабочего дня. Впрочем, он всегда радостно меня отпускал.
Дома он не мог  работать, потому  что он жил в одной комнате, а семья у него
была  большая --  жена  и взрослые  дети. Он уже  много лет стоял  в очереди
горсовета, и в конце концов уже при мне  ему выдали новую квартиру. Я думаю,
тут не последнюю роль сыграло возвышение его имени посредством козлотура.
     В день получения квартиры мы все его искренне  поздравляли, намекали на
новоселье,  но он с каким-то  непонятным  упорством  отклонял  эти  невинные
намеки.
     Истинный смысл  его  упорства мы поняли  только  через несколько  дней,
когда  узнали, что он ушел из  семьи и  остался в старой квартире. Потом мне
рассказывали, что и  раньше  он несколько  раз порывался уйти из семьи.  Но,
во-первых,  уйти  было  некуда,  а   во-вторых,  жена  приходила  жаловаться
редактору, и Автандил Автандилович водворял его обратно.
     Она и на этот раз пришла в редакцию и сказала:
     -- Верните мне моего изобретателя.
     Автандил Автандилович  вызвал  Платона Самсоновича  к себе в  кабинет и
начал,  как  обычно, водворять  его.  Но  тот наотрез  отказался вернуться в
семью, хотя помогать ей не отказывался.
     -- Теперь не те  времена,-- сказал ей  Автандил Автандилович,-- решайте
сами свои семейные дела...
     --  Они  смеются надо  мной,-- вставил,  говорят, в  этом месте  Платон
Самсонович.
     -- Как смеются? -- удивился редактор.-- Платон Самсонович занят большой
государственной проблемой...
     --  Они мешают  моей творческой  мысли,--  подсказал,  говорят,  Платон
Самсонович.
     -- Верните мне моего изобретателя,-- повторила жена.
     -- Она и сейчас смеется,-- пожаловался Платон Самсонович.
     -- Он же не требует развода? -- спросил у нее редактор.
     -- Еще этого не хватало,-- сказала, говорят, она.
     --  Считайте, что он живет в отдельном  кабинете,--  заключил  Автандил
Автандилович.
     -- Перед людьми стыдно,-- сказала, говорят, жена его, немного подумав.
     На этом и решили. В  сущности говоря, уходя от семьи, Платон Самсонович
не собирался обзаводиться новой семьей  или тем более  любовницей. Он как бы
удалялся от мирских сует, чтобы полностью отдаться любимому делу.
     После его частичного  ухода из семьи жена все-таки приходила менять ему
белье  и убирать квартиру. Платон Самсонович с  удвоенной энергией продолжал
заниматься своим  детищем. Время от времени он  выискивал новый угол зрения,
под которым можно было рассматривать проблему разведения козлотуров.
     Уже при мне, когда  на  берегу моря рядом  с кофейней  открыли павильон
прохладительных напитков, он добился, чтоб его назвали "Водопой  козлотура".
Он любил посещать это заведение.
     Иногда по вечерам, выходя из  кофейни, я видел его в павильоне. Он  пил
нарзан,  облокотившись  о мраморную стойку с  видом усталого, но  довольного
покровителя.
     Хотя  Платон  Самсонович  был  за  самые  широкие  и  неожиданные формы
пропаганды козлотура, никакого легкомыслия в этом отношении он не допускал.
     Когда   наш   фельетонист   сравнил   одного    многоженца,   злостного
неплательщика алиментов, с козлотуром, Платон Самсонович выступил на летучке
и  заявил,   что   такое  сравнение   дискредитирует  в  глазах  колхозников
всенародное начинание.
     -- Навряд ли здесь есть  серьезная  ошибка, но прислушаться к замечанию
стоит,-- примирительно заключил Автандил Автандилович.
     Платон Самсонович разработал  рацион кормления  козлотуров и  предлагал
колхозникам придерживаться  его.  В то  же время он открывал дорогу и личной
инициативе  колхозников, советуя им прикармливать козлотуров  сверх  рациона
другими продуктами и о результатах писать в газету.
     --  Первая  ласточка,--  как-то  сказал Платон Самсонович,  с нежностью
показывая на обложку иллюстрированного журнала, который он держал в руках.
     Я  посмотрел  и  увидел  снимок  козлотура со всем его семейством,  тот
самый,  который был у  нас в газете,  только этот  был  исполнен в  цвете  и
выглядел еще более празднично.
     Вскоре одна из  московских газет дала статью под заголовком "Интересное
начинание, между прочим",  где рассказывалось о нашем  опыте по  выращиванию
козлотуров.
     Газета  рекомендовала колхозам центральных и черноземных областей нашей
страны изучить этот опыт и без излишней паники, не забегая вперед и  в то же
время не теряя драгоценного времени, поддержать это новаторское начинание.
     Предугадывая возражения насчет разницы климата, автор статьи напоминал,
что козлотур  не должен бояться холода, так как вырос по отцовской  линии  в
суровых условиях высокогорной зоны альпийских лугов.
     Платон Самсонович тихо торжествовал. На последней  летучке  он довольно
неожиданно заявил, что пора объявить штату Айова, с которым мы соревновались
по производству кукурузы, соревнование по разведению козлотуров.
     -- Но ведь они не разводят  козлотуров?  --  сказал редактор не  совсем
уверенно.
     -- Пусть попробуют в  условиях фермерского хозяйства,--  ответил Платон
Самсонович.
     --  Надо  посоветоваться  с  товарищами,--  сказал  редактор  и включил
вентилятор в знак того, что летучка окончена.
     Вентилятор  стоял  на  столе  напротив  него,  и  каждый  раз,  начиная
совещание,   Автандил  Автандилович  выключал  его,   и   голова  его  прямо
возвышалась  над жирными лопастями вентилятора, и  он  был похож на  пилота,
прилетевшего  издалека. Кончая совещание, он  включал  вентилятор, лицо  его
каменело, и тогда казалось, что он неподвижно улетает в нужном направлении.
     На следующий  день он сказал  Платону  Самсоновичу, что со штатом Айова
следует подождать.
     --  Между  нами  говоря, перестраховщик,-- Платон  Самсонович  кивнул в
сторону редакторокото кабинета.
     Однажды под рубрикой "По тропе козлотура"  появилось  письмо работников
сельскохозяйственного   научно-исследовательского   института   с  Северного
Кавказа. Они писали о том, что с интересом следят за нашим начинанием и сами
уже скрестили северокавказского тура с козой.
     Первый турокоз, писали они, чувствует себя превосходно и быстро растет.
     Комментируя письмо, Платон Самсонович от имени закавказских энтузиастов
поздравил северокавказских  коллег с большим  успехом.  При этом он добавил,
что  успех   будет  еще  значительней,  если   они  и  в   дальнейшем  будут
придерживаться разработанного им рациона кормления  нового животного. Платон
Самсонович писал, что всегда был уверен, что именно они, северокавказцы, как
наши ближайшие соседи и братья, первыми подхватят передовой опыт.
     Письмо пошло в  номер без  всяких  изменений,  кроме  того, что  Платон
Самсонович слово "турокоз" заменил на принятое у нас "козлотур".
     Почему-то  авторы  письма  обиделись  на  это  невинное  исправление  и
прислали  на имя редактора  опровержение, где писали, что  они и не думали в
кормлении своего турокоза придерживаться нашего рациона, а кормили и будут в
дальнейшем  кормить  его,  строго   придерживаясь   метода,   разработанного
собственным научным  аппаратом  института. Кроме того, они сочли необходимым
заявить,  что  название "козлотур" антинаучно, ибо сам факт (а факты упрямая
вещь!) скрещивания  именно тура с козой, а  не козла  с  турицей,  говорит о
гегемонии тура над  козой, что и должно быть  отражено в названии животного,
если  к  вопросу  подходить  с научной  точностью. Только  если  вам удастся
скрестить  козла с турицей,  писали  они,  название  "козлотур" можно  будет
считать оправданным,  и  то с  некоторой  натяжкой.  Но  в этом  случае наши
разногласия сами по  себе  отпадут, потому что речь  будет идти о двух новых
животных, полученных  принципиально различными способами,  что, естественно,
будет  отражено  в  двух  различных  названиях.  Таким  образом,  вы  будете
продолжать свои  эксперименты со своими козлотурами, а мы как стояли,  так и
будем стоять  на своих  турокозах. Примерно так звучало письмо  товарищей  с
Северного Кавказа.
     -- Придется поместить,  все-таки  научные работники,--  сказал Автандил
Автандилович, показывая  письмо Платону Самсоновичу. Он сам его принес к нам
в отдел, как срочный материал.
     Платон Самсонович пробежал его глазами и отбросил на стол.
     -- Только под рубрикой "Посмеемся над маловерами",-- сказал он.
     --  Не  имеем  права,--  возразил   Автандил  Автандилович.--   Научные
работники  выражают свое  мнение. К тому же в  первой  заметке вы  допустили
отсебятину...
     -- Страна  знает  козлотура,-- твердо  возразил Платой  Самсонович,-- а
турокоза никто не знает.
     -- Это верно,-- согласился Автандил Автандилович,-- и в республиканской
прессе принято наше название, но откуда вы взяли, что они пользовались нашим
рационом?
     -- Каким же они могли пользоваться? -- сказал Платон Самсонович и пожал
плечами.-- Пока что все пользуются нашим рационом...
     --  Ну хорошо,--  согласился Автандил Автандилович,  немного подумав,--
приготовьте  толковый ответ,  и  мы дадим оба материала в  порядке дружеской
дискуссии.
     --  Сегодня  же  подготовлю,--  оживился  Платон  Самсонович и,  достав
красный  карандаш, придвинул  к  себе  письмо научных  работников.  Автандил
Автандилович вышел из кабинета.
     -- Яйцо курицу учит,-- неопределенно  кивнул головой Платон Самсонович,
так что я не понял, то ли он имеет в виду редактора, то ли своих неожиданных
оппонентов.
     Через  несколько дней  обе  статьи  появились  в газете.  Ответ Платона
Самсоновича   назывался   "Коллегам  из-за   хребта"   и   был   выдержан  в
наступательном духе.
     Он начал издалека. Подобно тому, писал Платон  Самсонович,  как Америку
открыл Колумб, а названа она Америкой в  честь авантюриста Америго Веспуччи,
который, как известно, не открывал Америки,  так и северокавказские  коллеги
пытаются дать свое название чужому детищу.
     Когда  в  первом  письме  наших  коллег  мы исправили неблагозвучное  и
неточное  название "турокоз" на благозвучное  и общепринятое  "козлотур", мы
считали, что это просто описка, тем более  само  наивное и в известной  мере
незрелое содержание письма таило в себе возможность  такого рода описки  или
даже ошибки. Все это мы видели с самого начала, но все-таки поместили письмо
в  газете,  потому что  считали своим долгом  поддержать  пусть  еще робкое,
слабое,  но все-таки  чистое  в  своей  основе  стремление  быть  на  уровне
передовых опытов нашего времени.
     Но что же оказалось? Оказалось, то, что мы принимали за описку или даже
ошибку,  было  ложной, вредной, но все-таки  системой взглядов, а с системой
надо бороться, и мы подымаем перчатку, брошенную из-за хребта.
     Может быть, продолжал Платон Самсонович,  название  "турокоз", при всей
своей  бестактности, с научной точки зрения  более  точно отражает  существо
нового животного? Нет, и здесь промахнулись коллеги из-за хребта!
     Именно  в названии "козлотур" наиболее точно отражается существо нового
животного, потому  что в нем удачно подчеркивается первичность  человека над
дикой природой,  ибо домашняя коза,  прирученная еще древними  греками,  как
более разумное начало, стоит в  нашем  варианте на  первом  месте, тем самым
подтверждая, что именно человек завоевывает природу, а не наоборот, что было
бы чудовищно.
     Но,  может  быть,  название "турокоз"  соответствует  хорошим традициям
нашей  мичуринской  агробиологии? Опять  же  не  получается,  коллеги  из-за
хребта! Возьмем для примера  новые сорта яблок, выведенные Мичуриным, такие,
как бельфлер-китайка и кандиль-китайка, названия их давно приняты и одобрены
народом.  Здесь,  как  и  в нашем  случае, дикое китайское  яблоко  занимает
достаточно почетное, подобающее ему второе место.
     Что  касается предложения скрестить турицу  с козлом, то выглядит оно в
устах научных работников довольно странно, писал дальше Платон Самсонович.
     Во-первых, совершенно очевидно, что ввиду нежелательных и даже пугающих
козла размеров турицы вероятность покрытия приближается к нулю.
     Но допустим, такое покрытие произойдет. Что мы и  наше  хозяйство будем
от  этого  иметь?  На  этот  вопрос  легко  ответить,  если мы  обратимся  к
международному, а также отечественному мулопроизводству.
     Многовековой опыт мулопроизводства  ясно доказывает, что от скрещивания
жеребца с ослицей получается лошак, тогда как от скрещивания осла с  лошадью
получается  мул. Лошак,  как известно,  животное недоразвитое,  болезненное,
слабое,  к тому же проявляет склонность  кусаться,  тогда как мул отличается
хозяйственно  полезными   свойствами  и  высоко  ценится  в  нашем  народном
хозяйстве, особенно в южных республиках. Вопрос о продвижении  мула на север
и выведении зимостойких пород сейчас нами не рассматривается. Хотя известный
пробег  мулов от Москвы до  Ленинграда, запряженных в сани  с полной кладью,
проделанный ими  за десять дней  в условиях морозной зимы,  о многом говорит
каждому  непредубежденному  наблюдателю  (см. БСЭ,  том  II, стр.  206).  Из
сказанного  становится совершенно  ясно, что козлотур --  это  тот же лошак,
если   мы  его   будем   выводить  методом,  предложенным  северокавказскими
коллегами, тогда как козлотура  можно  и нужно приравнять к мулу,  если  его
выводить  нашим  уже   неоднократно  проверенным  способом.  Вот  почему  мы
опровергаем  предложение  северокавказских  коллег,  как  попытку  --  пусть
невольную, но все-таки попытку  -- направить  наше животноводство по ложному
идеалистическому пути.
     По мнению коллег  из-за хребта,  получается,  что  все  наши  нозлотуры
шагают  не  в ногу и  только  единственный северокавказский турокоз шагает в
ногу. Но с кем?
     Таинственный   лаконизм    последней    фразы   звучал    как   грозное
предупреждение.
     Недели  две  после  этого  мы  ждали  ответа  северокавказцев,  но  они
почему-то замолчали, и это сильно обеспокоило редактора.
     -- А  может,  у них  козлотур  умер  и  они теперь  стыдятся продолжать
дискуссию? -- предположил однажды Платон Самсонович.
     --  А  вы  позвоните в  институт  и  все  выясните,-- приказал Автандил
Автандилович.
     --  А  не получится, что  мы сдаем позиции, если первыми  позвоним?  --
сказал Платон Самсонович.
     -- Наоборот,-- возразил Автандил Автандилович,-- это только  подтвердит
нашу уверенность в правоте.
     Соединившись с институтом,  Платон  Самсонович узнал, что турокоз жив и
здоров,  а  дискуссию  они  прекратили, решив  делом  доказать, чьи турокозы
окажутся более жизненными.
     -- Чьи  козлотуры,--  поправил Платон Самсонович  и  положил  трубку.--
Проглотили,-- подмигнул он мне и, потирая руки, сел на свое место.

     Мне  не  терпелось  наконец своими глазами  увидеть  настоящего  живого
козлотура, но Платон Самсонович, хотя и одобрял  мой план, все  же не спешил
посылать меня в деревню. Наконец наступило время.
     До этого только один раз я был в командировке, и то не совсем удачно.
     На рассвете мы вышли в море с передовой бригадой рыболовецкого колхоза,
расположенного рядом с городом. Все было чудесно: и сиреневое море, и старый
баркас, и ребята, ловкие, сильные, неу