"Такая мысль приходила мне  в  голову,
мистер Кэслейк.  Мои телефонистки получили указание соединять всех, звонящих
мистеру Кэслейку, со мной".
     - Вы очень проницательны, мистер Гедди. Спасибо.
     - Привычка,  мой  мальчик.  Ведь  вы,  хотя  и  не  подаете вида,  -  и
правильно,  -  знаете,  что когда-то я работал здесь. Сидел как раз на вашем
месте. Но недолго и рад этому, в отличие от вас.
     - Да,  я  в  курсе дела,  -  улыбнулся Кэслейк.  -  Вы тоже служили под
началом Куинта?
     - О,  нет,  что вы!  Это было во  время войны,  Куинта тогда перевели в
Вашингтон.  Я работал на Полидора,  очаровательного грека.  Очаровательного,
возможно,  не для мужчин,  но уж точно для женщин.  Признаться, он обладал и
другими достоинствами.
     - Ничего о нем не слышал.
     - Дорогой  мой  Кэслейк,   здесь  служило  немало  людей,   о   которых
сегодняшнее поколение понятия не имеет. Впрочем, бедняга Полидор давно умер.
Но  раз  уж,  как  писал Кэрролл,  "лукавство никогда не  было в  числе моих
пороков",  сознаюсь,  я его недолюбливал.  А теперь расскажите еще о Ричарде
Фарли. Опишите его характер в общих чертах.
     Кэслейк выложил все,  что знал о  Фарли и его родителях,  закончил так:
"Толком побеседовать с ним мне удалось лишь однажды -  за совместным ужином.
Он  мне  понравился,   хотя  пороху,  по-видимому,  не  изобретет.  Один  из
официантов в гостинице, где я останавливался, обмолвился, что служил у Фарли
- когда тот держал ресторан на побережье.  Фарли был хорошим начальником, но
плохим предпринимателем.  Слишком много давал в  долг приятелям,  и  в итоге
разорился сам.  Он,  наверно,  из  тех,  кто  счастлив жить  одним днем.  Но
женщинами, по словам официанта, не интересовался совсем.
     - Извращенец?
     - Нет.  Просто не глядел на них и  все.  А вы подумали,  зачем ему мисс
Брантон?
     - Нет. - Гедди покачал головой. - Она, как вы бы сказали, только что из
яйца  вылупилась.  Однако Сара  -  дочь  леди Джин,  и  если унаследовала ее
характер хотя бы наполовину,  - он слегка улыбнулся, - то знает себе цену, и
тревожиться за ее жизнь нечего.
     - Так  же,   как  и  за  благосостояние.   Отец  обеспечил  ее  хорошим
содержанием.  А  недавно  она  унаследовала от  матери,  -  Кэслейк постучал
пальцем по  документам,  которые намеревался забрать Гедди,  -  очень ценный
золотой  пояс.  Хотя  и  не  застраховала его  -  решила  подарить  Фарли  в
благодарность за спасение.
     - Неужели?   -   Гедди   помедлил,   вспомнив  поговорку  кэрролловской
герцогини: "Если бы никто не совал нос в чужие дела, мир крутился бы гораздо
быстрее".  И  позволил себе рассказать человеку из Клетки нечто тому явно не
известное:  - "Сомневаюсь, что пояс выручит Фарли. Это красивая вещица ценой
в  несколько сотен,  не  больше.  Ведь  это  копия,  о  чем  леди Джин и  не
догадывалась. Лорд Беллмастер подарил ей оригинал, а потом, когда ему срочно
понадобились деньги,  подменил его.  Я  знаю  об  этом доподлинно.  -  Он  с
наслаждением приметил,  как застыли в  изумлении глаза и  лицо Кэслей-ка.  -
Будучи поверенным в  его делах,  я  сам договаривался о тайной продаже пояса
одному  немцу  -  он  уже  умер  и  завещал  пояс,  по-моему,  какому-то  из
европейских музеев".
     - Вы сообщили об этом в Клетку?
     - Зачем?  Я тогда уже не был с ней связан.  Я и сейчас вернулся сюда, -
заметил он с грустной усмешкой,  -  лишь потому, что меня буквально к стенке
приперли.  Не  люблю  я  Беллмастера,  потому и  решил донести вам  об  этом
удивительном пустячке. Но уверен - верхам Клетки он известен.
     Когда Гедди откланялся,  Кэслейк подошел к окну. Озеро в парке налилось
свинцом,  рябило под  напором ливня.  Кэслейк был  благодарен Гедди,  хотя и
понял теперь,  почему тот не задержался в  Клетке -  он был слишком похож на
старуху-сплетницу.

     Кэслейк по-прежнему стоял  у  окна,  когда  дверь распахнулась и  вошел
Куинт в плаще и шляпе.  "Обожаю дождь, - весело сказал он. - Воздух чище, да
и  моим мехам легче.  Сейчас за нами приедет машина.  Вы поработали отлично,
посему мы  едем  обедать в  ресторан.  Как  наш  дорогой Гедди?  По-прежнему
цитирует Льюиса Кэрролла?"
     - Так вот что это были за присказки!
     - Не только были,  но и есть. Однажды он заявил мне, что наше ведомство
лучше назвать не Клеткой,  а  Крокодилом:  "И скромно улыбаясь,  он кильку в
гости звал".
     - Не только кильку, но и акул, сэр.
     - Верно, нас не пугает ни величина, ни сезон, когда рыбачить запрещено.
     Заметив в  окно,  что у подъезда остановилась машина,  Кэслейк радостно
пошел к вешалке за шляпой и пальто - эти несколько секунд позволят собраться
с мыслями -  и сказал:  "Он признался,  что когда-то работал у нас.  С неким
Полидором".
     - Правда?  Он и впрямь работал с...  вернее сказать, на Полидора. Никто
никогда не работал с Полидором. Люди или подчинялись ему, или руководили им.
- Куинт  замолк,  поглядел,  как  Кэслейк  надевает пальто,  сухо  хмыкнул и
продолжил:  -  Пожалуй,  после  обеда я  принесу досье на  него.  Вам  стоит
прочесть.  Потом доложите свои  соображения,  -  вдруг просиял:  -  Полидор,
знаете ли,  давным-давно погиб.  Несчастный случай.  Настоящая трагедия. Ну,
пойдемте.  -  Он  по-отечески взял Кэслейка под  руку и  вывел из  кабинета.
Кэслейк повиновался начальнику со  счастливой улыбкой.  Впервые ему  обещали
дать прочесть досье на сотрудника Клетки,  и,  зная Куинта, он понимал - это
не  просто награда за  службу,  и  вызвана она  не  мимолетным расположением
начальника к подчиненному.

     Фарли,  в пижаме и халате,  толкнул бедром полуоткрытую дверь и вошел в
спальню,  неся на подносе завтрак.  Сара сидела в постели,  накинув на плечи
коротенькую ночную рубашку.
     - Завтрак,  сеньорита,  -  проговорил Ричард,  улыбаясь.  - И еще раз с
добрым утром.  -  Он  поставил поднос на кровать и  легонько поцеловал Сару.
Налил кофе в две чашки, взял одну и уселся за столиком у окна.
     - Ричард, закрой дверь, - попросила Сара. - Фабрина увидит.
     Он  повиновался и  сказал:  "Ради нее не  беспокойся.  Она уже в  курсе
дела".
     - Откуда ты знаешь?
     - Тебе и впрямь нужно объяснить?
     - Да, и, кстати, ты что, есть не собираешься?
     - Нет.  Кофе выпью и все.  Она догадалась потому, что влюбленных выдают
глаза. Да и не так она глупа, чтобы не отличить постель, в которой спали, от
просто скомканной.  А  если хочешь,  чтобы наши отношения выглядели для  нее
нормально,  скажи ей,  что  мы  собираемся пожениться.  На  свете нет  такой
страны, где бы влюбленные не забегали вперед.
     - Ты очень прямолинеен.
     - Знаю. Это от счастья. Тебе придется с этим смириться.
     - Ты и впрямь хочешь свадьбы?
     - Нет, если у тебя найдется мысль получше.
     - Откуда?!
     - Значит,   решено.   Или   тебе  хотелось  услышать  более  напыщенное
предложение руки и сердца?
     - Нет, дурачок. Сойдет и такое. Ричард, я просто не верю своим ушам.
     - Я  всегда говорю правду.  Знай,  мне можно верить.  И  я не сторонник
полумер. Если крашу бассейн, то полностью. И так во всем. Поговорим серьезно
или просто насладимся завтраком и вдоволь наглядимся друг на друга?
     - Мне на тебя за всю жизнь не наглядеться.  Как, по-твоему, у нас будет
ребенок?
     - Неужели ты  думаешь,  что нет,  -  рассмеялся он,  -  если мы  станем
продолжать в том же духе?
     - Ты снова прямолинеен.
     - Хорошо,  стану практичным.  Ты,  надеюсь,  понимаешь, что я женюсь на
тебе и  из-за  денег тоже?  Ведь кроме двух тысяч эскудо,  штанов и  машины,
давно пережившей лучшие дни, у меня ничего нет.
     - Перебьемся.  У меня есть вилла,  рента от отца... да и за пояс Венеры
можно кое-что выручить.
     - А я стану опять баклуши бить? Нет, так дело не пойдет.
     - Как же быть?
     - Не знаю.  Надо подумать.  - Он помолчал немного, сознавая, что это не
пустые слова, которыми прикрывают истинные планы на будущее. Ему не хотелось
пока  обсуждать,   разбирать  происшедшее  между  ним  и   Сарой.   Время  и
обстоятельства открыли их друг другу.  И их любовь крепнет с каждой минутой.
И  точка.  Не  в  его характере оспаривать случившееся.  Главное -  оба рады
такому раскладу. Вот Сара сидит и смотрит на него - все та же и вместе с тем
совсем другая.  Да и он уже далеко не прежний Ричард Фарли.  Неведомые ранее
чувства изменили их,  вывели на  новую  ступень,  где  ждало  непредвиденное
счастье.  Теперь она стала женщиной,  а  он -  мужчиной в полном смысле этих
слов.  Они  воистину расцвели.  И  грешно было  бы  разбирать случившееся по
частям,  пытаясь понять,  как оно зародилось и  чем дышит.  Иначе можно и не
собрать его потом.
     И Сара -  она,  казалось, уже обрела способность читать мысли Ричарда -
сказала:  "Не стоит торопить события. У нас уйма времени обдумать и устроить
нашу жизнь".
     - Верно,  -  улыбнулся он.  -  А  пока давай просто повитаем в облаках.
Земными делами займемся потом.
     - И  все-таки надо написать обо  всем отцу.  Ведь он  мой  единственный
близкий родственник и - несмотря на прошлое - отнесся ко мне со всей душой.
     - Конечно...  -  Он  чуть отвернулся,  чтобы она  не  увидела его  лица
полностью.  Уже без мук -  кошмары кажется,  оставили его -  он подумал, как
обрадовались бы  они  такому письму,  если  бы  были  живы.  Мать обожала бы
Сару...  а отец однажды сказал бы:  "Если будешь ее обижать,  я с тебя шкуру
спущу".  Он слегка смутился и,  по-прежнему скрывая лицо,  повертел в  руках
взятую со стола книгу,  прочел название на переплете:  "Беседы души и тела -
Святая Катерина Гэнуэзская".
     Не выпуская ее из рук, он повернулся к Саре и продолжил: "Не слишком ли
это серьезное для тебя чтение?"
     - Отнюдь. - Сара расхохоталась. - Это дневник матери. Я привезла его из
Эсториля вместе с  поясом.  Мать назвала его,  наверное,  так,  чтобы никого
чужого не прельщало заглядывать туда. Она обожала подобные розыгрыши.
     - Неужели?  Она,  видимо,  была очень интересной женщиной.  При  случае
расскажи мне о ней.
     - Конечно,  расскажу,  но  почему бы  тебе не  прочесть ее дневник?  Он
расскажет о матери гораздо лучше меня.
     - Но разве можно заглядывать в чужой дневник?
     - О,  Ричард,  не будь таким щепетильным, - Сара вновь расхохоталась. -
Читай на  здоровье,  если хочешь.  Мать завещала его мне,  а  все мое теперь
принадлежит тебе.
     - Ладно,  когда-нибудь.  -  Он положил дневник на место и  повернулся к
Саре всем лицом;  поглядел,  как  она намазывает на  хлеб масло,  а  потом -
персиковое варенье. Любовь к ней согрела его. "Какая она красивая девушка...
нет,  теперь уже женщина...  полногрудая,  страстная... Господи, сколько лет
она  потеряла.  Глупая затея,  все  эти монастыри...  Неужели Богу нравится,
когда люди отрекаются от мира?"  -  Он отогнал эти мысли и  с легким сердцем
заметил:  -  Ты вареньем всю постель закапала. А я на липких простынях спать
не люблю.
     - Не беспокойся.  -  Она улыбнулась. - Я их переменю. Иди сюда, поцелуй
меня и я добавлю тебе кофе.
     Он  подошел к  ней,  а  она тем временем положила бутерброд на поднос и
вытерла губы салфеткой.  Он  поставил поднос на  пол  и  скользнул к  ней  в
постель.
     - Ричард, ты что! О, Ричард!
     - Сара... милая Сара...

     Полковник Брантон стоял спиной к Гедди,  разглядывал проспект за окном.
Молодые листочки на  деревьях трепетали под  ветром,  солнце рябило на  них,
словно на реке.  Не за горами май.  Все растет,  все волнует и  волнуется...
ягнята и озимые... молодые девушки и девушки уже не столь молодые... молодые
люди и несчастные старики -  такие,  как он сам. Брантон улыбнулся мыслям. И
заговорил:
     - Дела привели меня в Челтнем,  вот я и решил заглянуть к вам, показать
ее письмо.  А она даром время не теряет. Восемь лет просидела в монастыре...
однако,  едва сбежав оттуда,  влюбилась и собралась замуж. Есть в ней что-то
от Евы, чем ее мать обладала в избытке. Вы знакомы с этим парнем?
     Гедди оторвал взгляд от  письма Сары,  которое только что  дочитал:  "Я
наслышан о  нем.  Один  из  моих подчиненных ездил к  мисс Брантон улаживать
денежные дела и  встречался с ним.  Говорит,  хороший парень,  но не слишком
честолюбивый.  Его  отец служил в  ВМФ,  вышел в  отставку капитаном второго
ранга".
     - Это уже кое-что.
     - Кстати, именно он вытащил ее из моря.
     - Неужели?  Тогда  все  ясно  как  божий день.  Что  еще  может сильнее
взволновать такую простушку,  как Сара?  Они намереваются вскоре приехать ко
мне. Он, видимо, хочет сделать все честь по чести. Просить руки моей дочери,
как в старые времена...  и я не против. Признаться, я даже тронут. Мне часто
казалось,  будто леди  Джин  сызмальства настраивала Сару  против меня.  Бог
знает, почему. Кстати, не забудьте рассказать обо всем Беллмастеру.
     - Разумеется.
     - Возможно,  он  подготовит брачный контракт.  -  Брантон улыбнулся.  -
Через меня, конечно.
     - Вряд ли.
     - Пожалуй,  вы правы.  Странная птица, этот Беллмастер. Так и не могу в
нем разобраться.  До сих пор не понял,  почему он не женился на леди Джин. У
него и  без той американской хрюшки денег хватало.  Наверно,  он считал леди
Джин чересчур непредсказуемой.  Не созданной для замужества.  Уж слишком она
была,  как говорится,  до мужчин охочая.  -  Брантон подошел к  столу,  взял
письмо. - Желаете скопировать его?
     - Нет,  спасибо. Но прочел с радостью. Надеюсь, Сара будет счастлива, а
вы напишите ей об этом.
     - Нет, старик, займитесь этим сами. По праву поверенного в делах семьи,
- Брантон  расхохотался,   -   добряка-нотариуса...   благоразумного,  всеми
уважаемого. Бьюсь об заклад, вам уже приходилось разгребать грязь.
     Гедди подавил раздражение и спокойно ответил:  "Да... так же, как и вам
в армии, верно?"
     - Не  только  разгребать,  но  и  жить  в  ней.  Дураков  возвышали над
классными парнями на  каждом шагу...  Однако мне  пора ехать,  забирать свою
дьяволицу из  парикмахерской.  Ох  уж  эти женщины...  Слава Богу,  женщин я
люблю, но чтобы держать их в узде, нужна твердая рука. Впрочем, признаюсь, с
леди Джин мне было не совладать - да упокой, Боже, ее ирландскую Душу.
     Когда Брантон уехал, Гедди позволил себе закурить. Сегодня он почему-то
остался недоволен полковником. Итак, Сара собирается замуж. Что ж, по словам
Брантона,  лучшего для нее и желать нельзя.  "Может быть,  именно поэтому, -
осенило Гедди,  - он и язвил? Конечно же! А у меня ума не хватило догадаться
сразу. Еще бы ему не злорадствовать! А ведь Беллмастер поставил все точки на
"i",  окончательно испоганил ему жизнь.  Ведь Брантону больше всего на свете
хочется сына или дочь -  любить их и лелеять. Да и отец из него получился бы
отменный. Бедный Брантон, продался за деньги и обещание быстрой карьеры. Как
это похоже на Беллмастера - обманывать людей, посулив им самое желанное".
     Он потянулся к прямому телефону и позвонил в Клетку. Этого можно было и
не делать, но его толкнула недавно возрожденная старая привычка. Поговорив с
Кэслейком,  Гедди позвонит лорду Беллмастеру.  Хотя Беллмастера новости вряд
ли заинтересуют.
     Когда  позвонил Гедди,  Кэслейк читал досье на  Полидора.  Поговорив со
стряпчим,  он написал Куинту коротенькое донесение,  ввел начальника в  курс
дела. Сведения есть сведения - они всегда пригодятся. Видимо, Фарли - парень
что надо.  Не проныра и не стяжатель. Скорее всего, с Сарой они уживутся. По
сути своей он честный и умный.  Хотя,  возможно,  немного ленивый. Да и Сара
неплоха.  Впрочем,  она не в его,  Кэслейка, вкусе. Ему глянулись такие, как
Маргарет -  маленькие,  живые брюнетки.  Время от  времени он вяло спрашивал
себя,  стоит ли Клетка тех жертв,  которые требует.  Ведь он пробился бы и в
полиции... женился на Маргарет... обзавелся домом... детьми...
     Он вернулся к досье на Полидора,  дочитал его. Оно заканчивалось скупым
некрологом.

     "Погиб во  время прогулки на яхте лорда Беллмастера "Морской лев".  Был
шторм,  катер, в котором леди Джин, лорд Беллмастер (за штурвалом) и Полидор
направлялись от яхты к  берегу,  перевернулся.  Леди Джин и  лорд Беллмастер
добрались до берега вплавь.  Полидор плавать не умел,  а спасательного круга
на  катере не  оказалось.  Тело выловили через неделю.  Череп утонувшего был
проломлен -  Полидор,  очевидно,  ударился при падении об угол борта катера.
При  расследовании лорд  Беллмастер присутствовал лично,  а  леди Джин из-за
болезни прислала письменные показания.  Была  засвидетельствована смерть  от
несчастного случая. РНП. "

     "Любопытно,  - подумал Кэслейк. - Не потому ли Куинт и позволил мне его
прочесть? Ведь РНП означает "Расследование не прекращено". Одно дело - вывод
патологоанатома о смерти от несчастного случая и совсем другое -  исходивший
из Клетки приказ не прекращать расследование".


ГЛАВА СЕДЬМАЯ

     Ричард был на  распутье.  Саре начали приходить деньги от отца в  банк,
который она выбрала в  Фаро.  Стряпчий выслал ей паспорт.  И вот сегодня она
уехала покупать платья для поездки в Англию - они оба согласились, что перед
свадьбой надо навестить ее отца.  А может быть,  -  Ричард не возражал,  для
него это значения не  имело -  и  обвенчаться там.  Зная,  что Ричарду будет
скучно  слоняться по  дамским магазинам,  Сара  вместо него  взяла  с  собой
Фабрину (в знак благодарности) и Марию (за шофера). Ричард согласился - свою
старую  машину ему  не  жаль  было  одолжить и  самому скверному водителю на
свете.
     И  вот в  десять утра он сидел на веранде,  потягивал пиво и размышлял,
что  делать дальше.  К  праздности не  привык.  Пусть  у  него  не  было  ни
честолюбия, ни ясной цели в жизни, однако безделье угнетало. Конечно, любовь
и  свадьба с  Сарой скрасят жизнь.  Но  все  сильнее хотелось ему  заняться,
овладеть чем-нибудь дельным,  чем  можно  было  бы  поистине гордиться,  что
превратит его,  беззаботного простофилю, в подлинного мужа, отца, кормильца.
О  чем это он говорил однажды с Сарой?  Об усадьбе в Дордони,  которую можно
переделать под  гостиницу.  Еще  недавно это  была  пустая фантазия.  Но  не
теперь.  Вдвоем они бы справились. Ведь ни он, ни Сара ничем с Португалией в
общем-то  не  связаны,  в  Англию уезжают без  сожалений.  А  по  пути можно
заскочить в Дордонь,  разыскать ту усадьбу. И не беда, если не хватит денег.
При  нужде  берут  ссуду в  банке.  Главное -  зацепиться,  взяться за  дело
всерьез,  а не так,  как он работал у себя в ресторане. И никому не давать в
долг.  Если раньше он  жил  сам  по  себе и  мог такое позволить,  то  скоро
придется заботиться о жене,  а потом и о детях.  Это ему еще в диковинку, но
уже нравится.  Может,  и к лучшему,  что пояс Венеры оказался,  черт побери,
подделкой.  Ведь это здорово -  надеяться только на  себя,  не  ждать помощи
свыше, создавать все своими руками. И все же какой сволочью был Беллмастер -
да и сейчас он,  наверное,  не лучше... "Сразу и не сообразишь, куда ехать и
что взять с собой отсюда,  -  размышлял он.  - Кстати, виллу можно продать -
вот и  деньги.  Как же  я  сразу не  догадался?  Да ведь я  никогда ничем не
владел. И на чужие средства не рассчитывал".
     Ричард встал. Решил пройтись по вилле. Миссис Ринджел Фейнз ее порядком
запустила. Многое придется ремонтировать.
     Новым  взглядом оглядел он  нижний этаж  здания.  Краска на  кухне и  в
комнатах слуг  сильно облупилась.  Кое-где  отошел кафель,  один  из  кранов
протекал,  рамы потрескались.  Словом, накопилась прорва дел. Все это должен
был устранять Марио,  но  если в  доме нет истинного хозяина,  то и  у  слуг
опускаются руки.
     Ричард остановился на  лестнице,  оглядел портрет кисти  Августа Джона.
Дочь похожа на мать, но лишь внешне. Сара, вставшая на ноги, становилась все
рассудительней и  практичней.  А леди Джин,  казалось,  плыла,  едва касаясь
каменных ступеней,  вознесшись силой бьющего через край