Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
ечный луч упал ему
на голову, сквозь седые волосы заблестела кожа. Он любезно улыбнулся: "Итак,
рад видеть вас вновь. А вы славно похудели, подтянулись. Не то, что я, -
похлопал он по своему брюшку. - Вот беда - совсем мало двигаюсь. Забыл,
когда был на охоте последний раз".
- В клубе поговаривают, будто вы высоко метите, - заметил Брантон. -
Может, со дня на день будете охотиться уже в Мериленде.
- Слухи, мой дорогой, слухи. Ими Вестминстер только и полнится. - Он
вынул из пиджака золотой портсигар и предложил сигарету Брантону.
- Нет, спасибо. - Когда аристократ закурил, полковник вспомнил леди
Джин и вновь убедился, - это чувство не покидало его с той самой минуты, как
он прочел дневник, который Ричард запер у него в сейфе, - что пришел мстить
не за нее и даже не за тех, кого погубил Беллмастер. Он хотел свести с ним
личные счеты, отплатить за неудавшуюся карьеру, за чины, которые получил бы,
не свяжись с Беллмастером. "Да, это себялюбие, - признался Брантон самому
себе, - зато как утешает!"
Между тем Беллмастер перешел на деловой тон: "Значит вы мое письмо
получили. Думаю, Фарли хороший парень, да и Сара очаровательна. И не худо бы
им помочь со свадьбой".
- Пожалуй, - отозвался Брантон и подумал: "Отчего бы не потрафить ему
напоследок?" Хотелось одного - спокойно посидеть и посмотреть на
Беллмастера, сознавая, что его минуты сочтены. - Однако вы знаете - денег у
меня нет. Роскошную свадьбу мне не поднять.
- Это мы уладим без лишнего шума. Ведь вы можете сказать, что разбили
копилку, куда долгие годы откладывали деньги как раз на такой случай. Я
добиваюсь немногого - устроить свадьбу, которая пришлась бы Саре по душе -
она же, не в обиду вам будет сказано, моя дочь.
У Брантона едва не сорвалось с языка: "Неужели?", но он сдержался и
сказал: "Конечно".
- И это главный день в ее жизни. Всякая девушка мечтает отметить его с
шиком.
- Пожалуй. - Не коснувшись подлокотников, Брантон встал с кресла и
подошел к окну. - Однако считаю своим долгом предупредить - может
заупрямиться Ричард.
- Пустяки. Если захочет Сара, согласится и он. Иначе он просто дикарь!
И если Сара похожа на мать хоть немного, он окажется у нее под каблуком.
Брантон кивнул. За окном в парке было чудесно - цветы, деревья с
молодой листвой. "Да, наверно. Впрочем, есть одна загвоздка. Когда они
приехали ко мне в гости, он попросил разрешения положить некий сверток в мой
старый сейф. Сказал, там подарок Саре на день рождения - он у нее... "
Беллмастер раздраженно перебил: "Я не хуже вас знаю, когда родилась
Сара. К чему вы, черт побери, клоните?"
- К свертку. Ричард едва прикрыл его старой газетой, да резинками
перетянул. Несколько дней назад я зачем-то полез в сейф. И хотя это не в
моих правилах, соблазнился заглянуть в сверток. - Откровенно забавляясь
игрой, полковник отошел от окна, чтобы получше разглядеть лицо
Беллмастера... как это он не замечал, что оно становится все брыластее?.. И
разрядил наконец напряжение. - Признаюсь, я развернул его. Вы не слышали о
книге "Беседы души и тела"?
- Нет, не слышал. - Беллмастер вскочил, беспокойно прошелся по комнате
и остановился у камина.
- Да?.. А следовало бы. Ведь вы провели с леди Джин больше времени, чем
даже я. Заголовок - просто отвлекающая уловка. Книга оказалась дневником -
Джин вела его многие годы. Читается - не оторвешься. Я провел с ним весь
день, когда Сара и Ричард ездили к его тетке в Шопшир. Местами чертовски
забавно... и откровенно. И пестрит ее рисуночками. Вы же помните, как
замечательно она рисовала. Есть такие карикатуры и на меня, и на вас, что
закачаешься!.. - С наслаждением видя, как румянец сытой жизни сходит у
Беллмастера со щек, полковник закончить не спешил. - Бог мой, стоило ей
невзлюбить кого-нибудь, и она клеймила его, не стесняясь. Помните того
размазню Арчи Кардингтона - он служил в Королевском полку...
- Брантон!
- Да, милорд?
- Не делайте из меня идиота. Говорите, чего добиваетесь. Вы же не ради
свадьбы Сары приехали, да и мне сейчас тоже не до нее.
- Нет, конечно, нет. Знаете, леди Джин временами бывала очень
несдержанна. Она призналась, что вы несколько раз толкали ее на прямо-таки
грязные дела...
- Джин не надо было толкать. Она и сама святой не была.
- Тем хуже для вас. Ведь она обо всем написала, а зря.
- Обо всем?
Брантон улыбнулся: "Обо всем, милорд. И подробно - на страницах,
которые заложил листиками, по-видимому, Фарли. Там говорится о двух
убийствах - Полидора и Матерсона. Пространно описаны и ваши связи с разными
иностранными агентами... вернее, с агентами иностранных разведок. Особенно с
кубинцем по имени Монтеверде и... "
- Хорошо, Брантон. Разжевывать не стоит. Когда вы уезжали, дневник
оставался в сейфе?
- Да.
- И Фарли вам о нем ни словом не обмолвился?
- Нет.
- Фарли можно купить?
Голос Беллмастера едва не сорвался... в нем зазвучали гнев и, как
показалось Брантону, первые нотки отчаяния. Полковник твердо заявил: "Нет,
или я совсем в людях не разбираюсь".
- Купить можно всякого.
- Только не его, милорд.
Беллмастер внезапно выпятил подбородок, надул губы и зло бросил: "Вы,
черт возьми, торжествуете?"
Брантон кивнул. Впервые в жизни он был так спокоен и доволен собой.
Беллмастер буквально развалился на глазах, поэтому полковник сказал почти с
жалостью: "Да, милорд, торжествую. И по-моему, справедливо. Но пришел я сюда
еще и помочь вам... сделать то, на что у вас самих духу не хватит".
- Послушайте, Брантон, неужели нельзя договориться? Я за ценой не
постою. Можно же как-то уломать Фарли.
Брантон улыбнулся: "Есть только один выход, милорд, Фарли ради вас и
палец о палец не ударит. Не такой он человек. Я сам выручу вас. И,
признаюсь, с величайшим удовольствием, хотя вы, может быть, мою услугу и не
оцените. Тем не менее она сведет наши старые счеты на нет".
Он вынул "Вальтер" из кармана и нажал курок. Выстрел прозвучал громче,
чем ожидал полковник. Пуля попала Беллмастеру в левый глаз, пробила голову
насквозь и вонзилась в картину Алфреда Муннингса на стене. Беллмастер рухнул
на спину, Брантон встал над ним, взглянул на изуродованное лицо равнодушно.
На войне ему часто случалось видеть подобное.
Тихо сказав: "Так и прошла твоя, черт побери, земная слава", полковник
отвернулся и надел перчатки. Из квартиры он спустился на лифте со шляпой в
руке, а когда проходил мимо привратника, поднял ее, словно хотел надеть, и
скрыл лицо.
На улице полковник поймал такси, взглянул на часы, прикинул, сколько
времени оставалось до поезда с Паддингтонского вокзала - оказалось, много, -
и попросил отвезти его к универмагу "Харродз". "Сегодня день особенный, -
решил Брантон. - Надо купить Долли что-нибудь посерьезнее, чем конфеты".
В "Харродз" он приехал в три часа пополудни.
В половине четвертого Кэслейк уже сидел в машине около церкви. На
другом краю поросшей травой площадки стоял всего один автомобиль. Он приехал
позже Кэслейка, оттуда вышла женщина с собакой, заперла дверцу и отправилась
к Маяку. Без двадцати пяти четыре на дороге показалась другая машина, и,
когда она приблизилась, Кэслейк узнал за рулем Фарли. Помахал ему рукой в
перчатке. Фарли развернулся и поставил машину рядом.
Кэслейк пересел к нему на переднее сиденье. Фарли улыбнулся и сказал:
"Рад видеть вас снова. Извините, я немного опоздал - заплутался".
- Ничего. Я тем временем насладился природой и солнцем. - Кэслейк
рассмеялся. - Итак, вы что-то с собой привезли, верно? - Он вошел в роль
молодого преуспевающего стряпчего. Раньше она ему нравилась. Он сыграет ее и
сегодня, но по-иному - ведь это прощальная гастроль. Не снимая перчаток, он
положил на колени папку.
Фарли помрачнел: "Знаете, я жалею, что заварил эту кашу. Век бы не
видеть проклятого дневника. Надо было сжечь его, не сказав никому ни слова.
Но вот он. Бог знает, что с ним делать".
- Ну, это не ваша забота. И не моя. Когда мы впервые встретились, он
уже был у вас? - Ни ради дела, ни ради самого себя Кэслейку торопить события
не хотелось.
- Да, хотя я этого еще не знал. Он то ли у Сары на столе валялся, то ли
в книжном шкафу стоял. Она получила его от бывшей служанки матери вместе с
поясом Венеры. Слава Богу, что она его не прочла и уже никогда не увидит.
- Она может спросить о нем. И вам надо придумать что-нибудь в ответ.
- Не беспокойтесь. Выкручусь. Сейчас у нее голова забита днем рождения,
свадьбой и будущей гостиницей.
- Вы хотите открыть гостиницу? Где? - "Пусть говорит, - подумал
Кэслейк, - а я стану изображать доброжелательного стряпчего". Над травой
пронеслась сорока и уселась около последней лунки поля для гольфа. Дурная
примета.
- О, в Шопшире. Хотя ничего еще окончательно не решено. Место чудное.
Отменные земли, река, неподалеку проходят главные туристские маршруты. Сара
от этой затеи без ума, даже рекламный проспект начала писать, хлопочет о
таких вещах, как занавески и прочее.
- Что ж, если дело выгорит, успехов вам, - сказал Кэслейк и не
удивился, что слова прозвучали искренне. Они - как шлюхи, готовы угодить
всем прихотям клиента.
- Спасибо.
- Надеюсь, дневник вы не забыли?
- Он на заднем сиденье. - Фарли обернулся и достал сверток. Положил на
колени и продолжил: - Так что же вы с ним собираетесь делать?
- В Челтнеме - ничего. - Кэслейк улыбнулся. - Наверно, мистер Гедди
передаст его в Министерство внутренних дел. Там у него есть связи. Не
пойдешь же с ним в полицию, верно?
- Согласен. Потому я и обратился к мистеру Гедди. Он - стреляный
воробей. И мне понравился.
- Да, старик что надо. - Одинокий игрок в гольф послал мяч в последнюю
лунку и сорока улетела. Последним напутствием Куинта было: "Играйте свою
роль, а о развязке спектакля не задумывайтесь". Легко сказать...
- Ну, дайте взглянуть на него, - с улыбкой попросил Кэслейк. - Мы,
конечно, вам верим. И все же... Словом, вы не представляете, какую чушь
подчас выдумывают люди.
- Еще бы. - Фарли снял резинки, развернул газету, сказал: - Сейчас не
самое подходящее время восторгаться рисунками леди Джин, и все же скажу -
некоторые чрезвычайно любопытны. Три из них я даже листиками заложил.
Прочтите то, к чему они относятся, и вы поймете, отчего у меня волосы встали
дыбом.
Кэслейк положил кожаную книжечку на колени и прочел первую заложенную
страницу, где леди Джин рассказывала, как лорд Беллмастер сделал ее
соучастницей убийства Полидора и как это убийство произошло.
Когда он закончил и собирался перейти к следующей закладке, Фарли
спросил: "Веселенькое дело, а? Впрочем, в том мире, где они вращались... в
мире шпиков и фискалов... все это в порядке вещей. Боже, когда читаешь о
подобном в романах, воспринимаешь, как сказку для взрослых. Но и в жизни,
оказывается, бывает такое. Что же они за люди? Просто душу воротит...
Матерсона убрали так же грубо".
Кэслейк не ответил. Он открыл дневник на второй закладке и некоторое
время глядел на унизанные старомодным почерком строки, не понимая их. Его
захватил маленький рисунок чернилами. На нем бодались два оленя-самца, а на
заднем плане за ними наблюдала олениха. У оленей были человеческие лица. В
одном без труда угадывались черты лорда Беллмастера. Другое было Кэслейку не
знакомо - очевидно, оно принадлежало Матерсону. Лицо самки на заднем плане
очень походило на лицо леди Джин с портрета, висевшего на лестнице виллы
Лобита. "Что же они за люди?" - вопрошал Фарли. Да такие же, как Кэслейк.
Обыкновенные - вот только занимаются грязными делами, без которых нашему
грешному миру не обойтись. Когда Кэслейк поступал на службу в Клетку, ему
прочитали целую лекцию, где объяснили - и очень убедительно, - почему там
царит своя мораль. Начинаете с борьбы со злом, но в конце концов
оказывается, что пользуетесь средствами самого дьявола, а благие цели давно
забыты.
Кэслейк вдруг рассердился на собственные мысли, взял себя в руки и
прочел:
"Белли, конечно, знал, чего добивается Матти - он потом честно в этом
признался. Беллмастер уехал из Конари, сказал, отправляется на юг,
собирается успеть на вечерний поезд в Лондон из Инвернесса. Ту ночь я
впервые провела наедине с Матти. Он - душка, но завяз так же глубоко, как и
Беллмастер. А еще он быстро пьянеет, Ушел от меня часа в три ночи. Слава
Богу, он умер, полный приятных мыслей - упал с лестницы в башне и свернул
себе шею. Я уже спала и ничего не слышала. Обо всем узнала в семь утра, от
служанки.
В восемь позвонил Беллмастер, сказал, что в пути сломалась машина и на
вечерний поезд он опоздал, но надеется уехать на утреннем и спросил, как
дела. Я ответила, что ничего ему неизвестного сообщить не могу, он
рассмеялся и заявил: "Если у мужчины от любви звезды в глазах, надо смотреть
под ноги". Через два дня мы снова встретились, и он рассказал, что вернулся
и дождался, когда Матерсон выйдет из моей спальни. У Беллмастера было не
меньше десятка способов вернуться в Конари незамеченным. Матти кремировали.
На поминках Беллмастер подарил мне изумрудное ожерелье, я его вскоре
продала. С тех пор ненавижу изумруды".
Кэслейк захлопнул дневник, произнес: "Пожалуй, дальше я читать не
стану".
- И правильно. Стоило ей смолчать о Полидоре, как она оказалась у
Беллмастера под каблуком. Знаете... иногда все это кажется просто кошмаром.
Я гляжу на Сару и - хотите верьте хотите нет - радуюсь, что она ушла в
монастырь. Останься Сара при них, Бог знает, в кого бы она превратилась.
Этот Беллмастер - настоящий вампир. Так пусть получит по заслугам. Беспокоит
меня другое - если записи леди Джин предать огласке, случится крупный
скандал, который затронет и Сару. Черт, как это все противно.
- Я уверен, она поймет. Ведь вы лишь выполняете свой долг. - Кэслейк
сунул дневник в папку. - Мы передадим его нужным людям, а об остальном
позаботятся они сами. Возможно, им и удастся не упоминать ни вас, ни Сару.
- Это бы меня вполне устроило. Я хочу только отвязаться от дневника и
все забыть. Делайте, что хотите.
- Да, конечно. - Кэслейк сунул руку в карман плаща. "То, что сейчас
свершится, - подумал он, - будет злом не меньшим сотворенного Беллмастером,
сколько бы Клетка ни твердила обратного. Я не лучше, а наоборот, много хуже
того, кто однажды ночью перебил отцовских голубей. Однако Беллмастер - тот
наслаждался своими преступлениями: они утоляли его честолюбие и жадность.
Эх, мне бы его хладнокровие... или он просто чуть-чуть помешанный, считает
себя полубогом, к которому мерки морали неприемлемы?" Кэслейк ощутил, как
согревается в руках сталь пистолета... словно из тумана донеслись слова
Ричарда: "... если выгорит дело с гостиницей в Шопшире. А почему бы и нет? И
хорошо бы вашей конторе взяться за его юридическую сторону".
- Согласен, - рассеянно ответил Кэслейк.
Держа руку в кармане, он, ничего по-настоящему не понимая, слышал, как
Ричард бубнил: "Там и детей можно отменно воспитать... Только с рекой надо
поосторожней, пока они плавать не научатся. Помню, как-то раз на Момбасе
один дурак заснул, а его карапуз... "
В три часа Куинт получил распечатку подслушанного в квартире
Беллмастера. Обычно они бывали утром и в половине шестого вечера. Появление
ее в другое время означало - материал важный, взглянуть на него нужно
немедленно.
Распечатка походила на кусок пьесы, но без указаний на выражение лиц, с
каким говорилось то или иное слово, кто и как при этом двигался; остался
лишь диалог и фамилии беседовавших. Куинт читал, перескакивая через
отдельные строки, пытался как можно скорее докопаться до сути.
"Брантон: Признаюсь, я развернул его. Вы не слышали о книге "Беседы
души и тела" какой-то святой девы?
Беллмастер: Нет, не слышал".
Не отрывая глаз от распечатки, Куинт потянулся к телефону, снял трубку
и сквозь звучавший в голове разговор Беллмастера и Брантона услышал гудок.
"Беллмастер: Купить можно всякого.
Брантон: Только не его, милорд".
Он читал, ясно представляя себе двух мужчин под картиной Рассела
Флинта, скрывавшей микрофон, который работал круглые сутки - уж очень в
Клетке хотели скомпрометировать Беллмастера.
"Беллмастер: Послушайте. Брантон, неужели нельзя договориться? Я за
ценой не постою. Ведь можно же как-то уломать Фарли!
Брантон: Есть только один выход, милорд. Фарли ради вас и палец о палец
не ударит. Не такой он человек. Я сам выручу вас... "
Взгляд Куинта перепрыгнул на конец распечатки. Там значилось в скобках:
"Выстрел. Калибр оружия небольшой. Значительная пауза. - И уже без скобок: -
Брантон: Так и прошла твоя, черт побери, земная слава".
Куинт придвинул телефон ближе и стал набирать номер конторы Гедди в
Челтнеме. Было пять минут четвертого. В половине четвертого Кэслейк
встречается с Фарли неподалеку от Пейнсуика. Положим двадцать минут на
разговоры. Значит, за сорок пять минут Гедди должен попасть в Пейнсуик. Под
рукой ли у него машина? Сколько от Челтнема до Пейнсуика - миль восемь -
десять? Времени в обрез, но успеть можно. Жаль, Гедди не умеет быстро
ездить. Дай Бог, чтобы Кэслейк не поторопился. В нем Куинт уверен не был -
он даже поспорил с Уорбойзом (они всегда ставили на новичка пятерку), что у
Кэслейка не хватит духу. Куинт считал его мягкотелым провинциалом. Что ж,
будем надеяться. Впрочем, чужая душа - потемки. А если Гедди все-таки не
успеет, спектакль придется закончить тяжелым непроницаемым занавесом. И
Брантон вывернется. После звонка в контору к Гедди придется послать
кого-нибудь к Беллмастеру и все устроить. Превратить это убийство в
самоубийство можно в два счета. Гедди, Гедди, где же ты? Что же сказать ему?
"Только что объявили - лорд Беллмастер покончил с собой. Я ехал в машине,
услышал это по радио и сразу бросился звонить вам. К чему распинать
мертвого? Дневник лучше просто уничтожить... " И Гедди тотчас возьмется за
дело...
Куинт услышал, как на другом конце подняли трубку и всегда бесстрастный
голос проговорил: "Гедди у телефона".
А Фарли разглагольствовал по-прежнему: "... И когда все устроится, вы
приедете к нам в гости".
- С удовольствием. А что за рыба водится в реке? Лосось?
- Лосось и форель. Сейчас ее там, наверное, прорва.
Кэслейк сидел, слушал, тронутый воодушевлением Фарли, вспоминал
собственное детство на реке Тау и понимал - убить Ричарда не сможет. Ну и
что? Лишь немногих в Клетке выбирали на роль ликвидаторов, и половина
избранных оказывалась на нее не способна. Одни уходили из Клетки, зная, что
их в любую минуту могут возвратить, иные оставались. Им хватало другой
работы. Однако, как говорит Куинт, если хочешь дослужиться до верха, должен
окреститься кровью. Пистолет в потной руке Кэслейка стал совсем теплым. "Но
хочу ли высоко взлететь? - спрашивал себя Кэслейк. - Может быть, взять да
уволиться?" Он выпустил пистолет и вытер руку о ткань кармана.
Фарли между тем говорил: "Столько лет я потратил впустую? Но теперь
обрел опору в жизни, решил заняться настоящим делом. - Он улыбнулся. - Смело
сказано, а? В