й вы, смело пущусь я в путь:
                30 Средь волн Босфора бешеных буду, плыть,
                      На Ассирийском побережье
                         Странником в жгучих песках скитаться.

                   Узрю пришельцам грозный британцев край,
                   Конканов племя, пьющее кровь коней;
                      Узрю я невредимо дальний
                         Дон и носящих колчаны скифов.

                   Едва успеет Цезарь великий вновь,
                   В бою уставших, воинов в град вернуть,
                      Труды военные закончив,
                40       В гроте у вас он находит отдых.

                   Вы кротость в мысли льете ему и, влив, -
                   Благие, - рады. Знаем мы, как толпу
                      Титанов страшных, нечестивых,
                         Молнии ринув, сразил Юпитер.

                   Смиряет землю твердою он, морей
                   Волненье, грады, мрачный подземный край;
                      Богами и толпами смертных
                         Правит один справедливой властью.

                   Ему внушило страх поколенье то
                50 Младое, силой гордое рук своих,
                      И братья, на Олимп тенистый
                         Гору взвалить Пелион пытаясь.

                   Но что Тифей и мощный Мимант могли
                   Иль грозный видом Порфирион свершить,
                      И Рет и Энкелад, метавший
                         Груды исторгнутых с корнем вязов, -

                   Когда Паллада мощный простерла щит
                   Навстречу дерзким, пылкий Вулкан стоял
                      Вот здесь, а там Юнона-матерь,
                         Бог Аполлон, неразлучный с луком;

                   Кудрям дав волю, моет их влагой он
                   Кастальской чистой; любит он в рощах жить
                      Ликийских иль в лесу родимом,
                         В храме на Делосе, иль в Патарах.

                   Коль разум чужд ей, сила гнетет себя,
                   С умом же силу боги возносят ввысь;

                      Они же ненавидят сильных,
                         В сердце к делам беззаконным склонных.

                   Что это правда, могут примером быть
                70 Гиант сторукий иль Орион: за то,
                      Что тщился обольстить Диану,
                         Был укрощен он стрелою Девы.

                   Земля страдает, чудищ своих сокрыв;
                   Скорбит, что дети ввергнуты в бледный Орк
                      Стрелами молний; пламень Этны
                         Быстрый горы сокрушить не может.

                   И вечно коршун Тития печень жрет
                   За невоздержность, сидя на нем как страж,
                      И Пирифоя, женолюбца,
                80       Триста цепей в преисподней держат.

                   Пер. Н. С. Гинцбурга


        "5"

                   Юпитер, громы мечущий - верим мы -
                   Царит на небе: здесь на земле к богам
                      Причтется Август, покоривший
                         Риму британцев и персов грозных.

                   Ужели воин Красса, в постыдный брак
                   Вступив с парфянкой, в вражеской жил стране?
                      О курия! О порча нравов!
                         В доме состарились тестя, персов

                   Царю покорны, марс, апулиец там,
                10 Забывши тогу, званье, священный щит,
                      Забыв огонь пред Вестой вечный,
                         Хоть невредимы твердыни Рима?

                   Опасность эту Регул предрек, когда
                   Не соглашался мира условья он
                      Принять и дать пример, что влек бы
                         Гибель для Рима в грядущем веке,

                   Коль без пощады, сдавшихся в плен, на смерть
                   Не обрекли бы: "Стяги я, - молвил он, -
                      Прибитые к пунийским храмам
                20       Видел, доспехи, что с римлян сняты

                   Без боя; граждан римских я зрел, кому
                   К спине свободной руки скрутили; там
                      Ворота без запоров; пашут
                         Вновь, разоренные нами, нивы.

                   Храбрее разве, выкуплен златом, в бой
                   Вернется воин?.. Вы прибавляете
                      К стыду ущерб: слинявшей шерсти
                         Пурпур не может вернуть окраски;

                   И раз отпавши, истая доблесть вновь
                30 Идти не хочет к тем, кто отверг ее.
                      Как лань, изъятая из сети,
                         Бросится в бой, так храбрей тот станет.

                   Кто, вероломный, вверил себя врагам,
                   Сотрет пунийцев в новой войне, кто мог
                      На скрученных руках покорно
                         Узы терпеть, убоявшись смерти.

                   Не зная, как бы жизнь сохранить свою,
                   С войной смешал он мир. О, какой позор!
                      О Карфаген великий, выше
                40       Стал ты с паденьем постыдным Рима!"

                   Жены стыдливой он поцелуй отверг
                   И малых деток, ибо лишился прав;
                      И мужественно взор суровый
                         В землю вперил, укрепить желая,

                   Душой нетвердых, членов сената: сам
                   Им дал совет, не данный дотоль нигде,
                      Затем - изгнанник беспримерный -
                         Быстро прошел меж друзей печальных.

                   А что готовил варвар-палач ему,
                50 Он знал, конечно. Все же раздвинул так
                      Друзей, что вкруг него стояли,
                         Всех, что пытались уход замедлить,

                   Как будто, тяжбы долгие он решив,
                   Клиентов споры, суд покидал, спеша,
                      Чтоб путь держать к полям Венафра
                         Или в спартанский Тарент на отдых.

                   Пер. Н. С. Гинцбурга


        "6"

                    За грех отцов ответчиком, римлянин,
                    Безвинным будешь, храмов пока богам,
                       Повергнутых, не восстановишь,
                          Статуй, запятнанных черным дымом.

                    Пред властью вышних, помни, бессилен ты:
                    От них начало, к ним и конец веди:
                       Как много бед за небреженье
                          Боги судили отчизне скорбной.

                    Мон_е_з и Пакро натиск отбили наш,
                 10 Веденный дважды с волей богов вразрез, -
                       Гордятся, пышную добычу
                          К пронизям скудным своим прибавив.

                    Объятый смутой, чуть не погиб наш град:
                    Уж близко были дак, эфиоп: один
                       Летучими стрелами сильный,
                          Флотом другой быстроходным грозный.

                    Злодейства полный, век осквернил сперва
                    Святыню брака, род и семью; затем,
                       Отсюда исходя, потоком
                          Хлынули беды в отчизну римлян.

                    Едва созревши, рада скорей плясать
                    Ионян танец дева, и с нежных лет
                       Искусно мажется, заране
                          Мысль устремляя к любви нечистой.

                    А там любовник, лишь бы моложе, ей
                    За пиром мужним сыщется: нет нужды
                       Искать тайком, кому преступно
                          Ласки дарить, удалив светильник;

                    При всех открыто - тайны от мужа нет -
                 30 Идет, велит ли следовать ей купец,
                       Зовет ли мореход испанский,
                          Срама ее покупатель щедрый.

                    Иных отцов был юношей род, что встарь
                    Окрасил море кровью пунийской, смерть
                       Принес лихому Антиоху,
                          Пирру-царю, Ганнибалу-зверю.

                    Сыны то были воинов пахарей,
                    Они умели глыбы земли копать
                       Сабинскою мотыгой, строгой
                 40       Матери волю творя, из леса

                    Таскать вязанки в час, когда тени гор
                    Растянет солнце, с выи ярмо волам
                       Усталым снимет и, скрываясь,
                          Ночи желанную пору близит.

                    Чего не портит пагубный бег времен?
                    Отцы, что были хуже, чем деды, - нас
                       Негодней вырастили; наше
                          Будет потомство еще порочней.

                    Пер. Н. С. Гинцбурга


        "7"

                  Астерида, зачем плачешь о Гигесе?
                  Ведь с весною его светлый Зефир примчит
                     Вновь с товаром вифинским,
                        Верность свято хранящего.

                  Лишь на небо взошла злобной Козы звезда,
                  К Орику отнесен Нотом, он там в слезах
                     Не одну, сна не зная,
                        Ночь провел одинокую,

                  Искушала хотя всячески хитрая
               10 Няня Хлои его, гостеприимицы,
                     Говоря, что пылает
                        Так к нему, к твоей радости.

                  Сказ вела, как жена, вины облыжные
                  Вероломно взведя, Прета подвигнула
                     Против Беллерофонта,
                        Чтоб сгубить его, чистого;

                  Как чуть не был Пелей передан Тартару,
                  Ипполиту когда презрел, магнезянку,
                     И другие рассказы
                        О любовных грехах вела, -

                  Втуне, ибо пока глух он к ее речам,
                  Как Икара скала... Лишь бы тебя саму
                     К Энипею соседу
                        Не влекло больше должного.

                  Хоть и нет никого, кто б с той же ловкостью
                  Гарцовал на коне по полю Марсову
                     И чрез Тусскую реку
                        Переплыл с той же скоростью.

                  Ночь придет - дверь запри и не выглядывай
               30 Из окна, услыхав флейты звук жалобный,
                     И хотя бы жестокой
                        Звали, будь непреклонною.

                  Пер. Г. Ф. Церетели


        "8"

                     Ты смущен, знаток языков обоих! -
                     Мне, холостяку до Календ ли марта?
                     Для чего цветы? С фимиамом ящик?
                             Или из дерна

                     Сложенный алтарь и горящий уголь?
                     Белого козла и обед веселый
                     Вакху обещал я, когда чуть не был
                             Древом придавлен.

                     В этот светлый день, с возвращеньем года,
                  10 Снимут из коры просмоленной пробку
                     С амфоры, что дым впитывать училась
                             В консульство Тулла.

                     Выпей, Меценат, за здоровье друга
                     Кружек сотню ты, и пускай до света
                     Светочи горят, и да будут чужды
                             Крик нам и ссора.

                     Брось заботы все ты о граде нашем, -
                     Котизона-дака полки погибли,
                     Мидянин, наш враг, сам себя же губит
                  20         Слезным оружьем.

                     Стал рабом кантабр, старый друг испанский,
                     Укрощенный, пусть хоть и поздно, цепью,
                     И, оставя лук, уж готовы скифы
                             Край свой покинуть.

                     Брось заботы все: человек ты частный;
                     Не волнуйся ты за народ; текущим
                     Насладися днем и его дарами, -
                             Брось свои думы!

                     Пер. Г. Ф. Церетели


        "9"

                    Прежде дорог я был тебе,
                       И руками никто больше из юношей
                    Шеи не обвивал твоей,
                       И счастливей царя был я персидского!

                    - Прежде страстью горел ко мне,
                       И для Хлои забыть Лидию мог ли ты,
                    Имя Лидии славилось,
                       И знатней я была римлянки Илии.

                    - Мной для Хлои забыто все,
                 10    Нежны песни ее, сладок кифары звон;
                    За нее умереть готов,
                       Лишь бы только судьба милой продлила век.

                    - Мне взаимным огнем зажег
                       Кровь туриец Калай, Орнита юный сын;
                    За него дважды смерть приму,
                       Лишь бы только судьба друга продлила век.

                    - Если ж прежняя страсть придет
                       И нас свяжет опять крепким, как медь, ярмом;
                    К русой Хлое остынет пыл,
                 20    И откроется дверь снова для Лидии.

                    - Хоть звезды он красивее,
                       Ты ж коры на волнах легче и вспыльчивей
                    Злого, мрачного Адрия,
                       Я с тобой хочу жить и умереть с тобой.

                    Пер. Н. С. Романовского


        "10"

                   Если Дона струи, Лика, пила бы ты,
                   Став женой дикаря, все же, простертого
                   На ветру пред твоей дверью жестокою,
                           Ты меня пожалела бы!

                   Слышишь, как в темноте двери гремят твои,
                   Стонет как между вилл, ветру ответствуя,
                   Сад твой, как леденит Зевс с неба ясного
                           Стужей снег свеже-выпавший?

                   Брось же гордость свою ты, неприятную
                10 Для Венеры, чтоб нить не оборвалась вдруг;
                   Ведь родил же тебя не Пенелопою
                           Твой отец из Этрурии!

                   И хотя бы была ты непреклонною
                   Пред дарами, мольбой, бледностью любящих
                   Между тем как твой муж юной гречанкою
                           Увлечен, все же смилуйся

                   Над молящим! Не будь дуба упорнее
                   И ужасней в душе змей Мавритании;
                   Ведь не вечно мой бок будет бесчувственен
                20         И к порогу и к сырости!

                   Пер. А. П. Семенова-Тян-Шанского


        "11"

                    О Меркурий-бог! Амфион искусный,
                    Обучен тобой, воздвигал ведь стены
                    Песней! Лира, ты семиструнным звоном
                              Слух услаждаешь!

                    Ты беззвучна встарь, нелюбима, - ныне
                    Всем мила: пирам богачей и храмам!..
                    Дайте ж песен мне, чтоб упрямой Лиды
                              Слух преклонил я,

                    Словно средь лугов кобылице юной,
                 10 Любо ей сказать; не дает коснуться;
                    Брак ей чужд; она холодна поныне
                              К дерзости мужа.

                    Тигров ты, леса за собою властна
                    Влечь и быстрых рек замедлять теченье;
                    Ласкам ведь твоим и привратник ада,
                              Грозный, поддался

                    Цербер-пес, хотя над его главою
                    Сотня страшных змей, угрожая, вьется;
                    Смрадный дух и гной треязычной пастью
                 20           Он извергает.

                    Вняв тебе, средь мук Иксион и Титий
                    Вдруг смеяться стал; без воды стояли
                    Урны в час, когда ты ласкала песней
                              Дщерей Даная.

                    Слышит Лида пусть о злодейках-девах,
                    Столь известных, пусть об их каре слышит!
                    Вечно вон вода из бездонной бочки
                              Льется, хоть поздно.

                    Все ж виновных ждет и в аду возмездье.
                 30 Так безбожно (что их греха ужасней?),
                    Так безбожно всех женихов убили
                              Острым железом!

                    Брачных свеч была лишь одна достойна.
                    Доблестно отца, что нарушил клятву,
                    Дева ввесть в обман приняла решенье,
                              Славная вечно.

                    "Встань, - она рекла жениху младому, -
                    Встань, чтоб вечный сон не постиг, откуда
                    Ты не ждешь. Беги от сестер-злодеек,
                 40           Скройся от тестя!

                    Словно львицы, вдруг на ягнят напавши,
                    Так мужей своих они все терзают;
                    Мягче их - тебя не убью, не стану
                              Дверь запирать я.

                    Пусть за то, что я пощадила мужа,
                    Злой отец меня закует хоть в цепи;
                    Взяв на судно, пусть отвезет в пустыню,
                              В край Нумидийский.

                    Ты ж иди, куда тебя ноги ль, ветры ль
                 50 Будут мчать: шлют ночь и Венера помощь.
                    В добрый час... А мне над могилой вырежь
                              Надпись на память..."

                    Пер. Н. С. Гинцбурга


        "12"

             Дева бедная не может ни Амуру дать простора,
             Ни вином прогнать кручину, но должна бояться дяди
                Всебичующих упреков.

             От тебя, о Необула, прочь уносят шерсть и прялку
             Трудолюбицы Минервы сын крылатый Кифереи
                И блестящий Гебр Липарский.

             Лишь увидишь, как смывает масло с плеч он в водах Тибра,
             Конник, что Беллерофонта краше, ни в бою кулачном
                Не осиленный ни в беге.

             В ланей, по полю бегущих целым стадом, он умеет
             Дрот метнуть и, быстр в движеньи, вепря, что таится в чаще,
                На рогатину взять смело.

             Пер. Г. Ф. Церетели


        "13"

                   О Бандузии ключ, ты хрусталя светлей,
                   Сладких вин и цветов дара достоин ты;
                      Завтра примешь козленка
                         В жертву - первыми рожками

                   Лоб опухший ему битвы, любовь сулит
                   Но напрасно: твои волны студеные
                      Красной кровью окрасит
                         Стада резвого первенец.

                   Не коснется тебя жаркой Каникулы
                10 Знойный полдень; даешь свежесть отрадную
                      Ты бродячему стаду
                         И в_о_лу утомленному.

                   Через песни мои будешь прославлен ты:
                   Ясень в них воспою, скалы с пещерами,
                      Где струятся с журчаньем
                         Твои воды болтливые.

                   Пер. Н. С. Романовского


        "14"

                 Цезарь, про кого шла молва в народе,
                 Будто, как Геракл, лавр купил он смертью,
                 От брегов испанских вернулся к Ларам
                              Победоносцем.

                 Радостно жена да встречает мужа,
                 Жертвы принеся справедливым Ларам,
                 И сестра вождя, и, чело украсив
                              Белой повязкой,

                 Матери юниц и сынов, не павших.
              10 Дети же всех тех, что