ьно что-то происходило,  хотя
что именно,  не могу сказать, но ничего подобного я раньше не испытывал.
Ведь  мы  же встретились:  она,  после долгих лет бессмысленной зубрежки
кончившая гидом,  и я, потерявший годы и годы, ломая автомобили и скучая
до слез по оставленной школе. Мы дополняли друг друга: два неудачника по
бокам третьего - атташе-смертельный-номер,  которого  хотелось  отослать
назад  в  его  страну с письмецом для его жены.  Но я не умею долго быть
эгоистом, возможно, потому, что мне нечего защищать.
   Я выпустил руку Валери.  Одновременно со мной она сжала пальцами  ко-
ленку бредившего Жан-Пьера,  которого мучили кошмары, и этот жест заста-
вил меня полюбить ее еще сильнее. В конце концов именно чего-то подобно-
го  я  от нее и добивался:  чтобы она нянькалась с этим великовозрастным
младенцем вместе со мной, чтобы мне удалось хоть ненадолго почувствовать
себя отцом.  Может, такие желания приходят из детства, не знаю, но и она
тут сыграла не последнюю роль:  я чувствовал, что и ей, и мне необходимо
что-либо поосмысленнее передка, чтобы любить друг друга.
   Я взволнованно пялился на нее,  как вдруг заметил,  что нашего атташе
раздуло.  Да,  такая аллергия - отнюдь не шутка, его отек норовил засло-
нить  нам обзор,  и я отвел глаза (из осторожности,  чтобы не прыснуть).
Валери тоже,  должно быть, вообразила, что он будет раздуваться и разду-
ваться, пока не раздавит нас о бока машины. Послышался какой-то сдавлен-
ный кроличий писк:  она тоже пыталась подавить приступ смеха, и для моих
ушей он прозвучал как сладкая музыка - так хихикают подельщики.  Вероят-
но, в подобную минуту я не имел права чувствовать себя счастливым, одна-
ко никогда не знаешь, где несчастье подкарауливает тебя самого, а потому
счастье следует подбирать везде, где оно плохо лежит. Такова моя филосо-
фия, и хорошо, что теперь есть кто-то еще, кто ее разделяет...
   Поликлиника оказалась  новеньким зданием на холме и выглядела гораздо
роскошнее, чем диспансер Святого Иосифа в Марселе-Северном. Доктор в бе-
зукоризненно  белом халате принял от нас и погрузил пострадавшего на те-
лежку,  а затем возвратился,  чтобы спросить наши имена и заполнить кар-
точку.
   - Это мой приятель, случайный попутчик. - сказал я.
   - А вы кем ему приходитесь? - спросил он у Валери.
   - Я владелица лифчика.
   Он поднял голову и проворчал, что жгут из ее бюстгальтера слишком за-
тянут и пациент рисковал получить гангрену.  Валери  уточнила,  что  он,
кроме всего прочего,  аллергик,  но ей неизвестны противопоказания.  Ну,
укол-то ему уже сделали,  успокоил нас врач,  а дальше будет  видно.  Он
ушел, забыв прихватить заполненные нами бланки.
   Я шепнул Валери на ушко,  что нахожу его странноватым;  она заметила,
что сейчас, слава Богу, не рамадан, а то в прошлом году ее отцу опериро-
вали мочевой пузырь во время поста,  и хирург потерял сознание,  зашивая
разрез.  Чтобы немного отвлечься от дурных предчувствий,  я спросил  ее,
чем занимается ее отец.  Она отвечала, что он тоже врач, но бросил прак-
тику из-за пьянства.  А теперь занимается садоводством.  Нет, не для де-
нег,  а  от отчаяния:  после смерти жены мир для него перестал существо-
вать.
   Меня охватила страшная грусть, так как на ум взбрело, что умри сейчас
Жан-Пьер на своей каталке,  земля не прекратит вращаться. Его Клементина
станет вдовой, что гораздо престижнее развода, а лотарингская родня хоть
и погрустит - не без того, - но они-то помнят семнадцатилетнего будущего
писателя и совсем не знали атташе по гуманитарным проблемам, пентюха-не-
удачника с его чемоданчиком, радиотелефоном и бейсбольной каскеткой; вот
он-то станет моим личным усопшим, я единственный, кто не устанет оплаки-
вать его такого, какой он сейчас; но мне полезно было бы кого-нибудь оп-
лакивать.  На этого,  по крайней мере, я очень рассчитывал, и после него
осталась бы пустота, потому что он бы покинул меня не по своей воле.
  Через полчаса нам его вернули,  уже не раздутого, победно семенящего и
довольного,  что аллергия побеждена,  "между тем как тогда, в Раматюэле,
не поверите, я бредил три дня подряд с температурой под сорок". Потом он
попросил прощения за беспокойство и пожелал во что бы то ни стало  пода-
рить  Валери  новый купальный костюм,  как я заподозрил,  она начала ему
нравиться, и потому я намеренно не стал выходить из такси, когда они де-
лали покупки.  Видимо,  он даже огорчался, что я не разделяю его ликова-
ния,  но мне требовалось какое-то время,  чтобы избыть свою печаль: ведь
всего полчаса назад я его почти что похоронил.