поп-расстрига.
Поколесив по знойной пустыне, разлинованной  следами  танковых  гусениц,  мы
набрели, наконец, на этакую берлогу, сооруженную из  старых  ящиков,  кусков
жести и верблюжьих шкур. Рядом стояли еще два таких же шалаша,  а  невдалеке
на открытом месте верблюды жевали сухие  колючки.  Жизнь  поводила  меня  по
трущобам, я видел лачуги  бедных  и  отверженных,  но  такого  человеческого
жилья, пожалуй, не встречал никогда.
     Бедуины отнеслись к нам холодно. Не ответили  на  мое  приветствие,  не
хотели сперва вступать в разговор. Один из них подозрительно спросил:
     - Ты не из этих... не из наблюдателей ООН?
     - Нет, я журналист. Прибыл из северной  страны,  хотел  бы  для  начала
познакомиться с марками ваших автомашин.
     Моему спутнику пришлось нелегко, пока он растолковывал  вопрос  хозяину
лачуги. Наконец, тот захохотал и показал на лежавшего рядом верблюда.
     - Вот она, наша любимая автомобильная марка. Других марок не знаю.
     С разрешения бедуина я заглянул внутрь шалаша.  Подумалось  трафаретной
фразой: "убого, но чисто". У стены лежали сложенные друг на  друга  матрацы,
их к ночи расстилали на полу. ,Этим и ограничивались  все  удобства  жилища.
Хозяин хотел было  вскипятить  чай,  но  я  вежливо  отклонил  гостеприимное
предложение и попросил рассказать о жизни племени.
     - А чего о ней рассказывать. Для  них,  -  собеседник  показал  куда-то
вверх, - мы, бедуины,  люди  третьего  сорта.  Наш  дом  пустыня.  Здесь  мы
рождаемся, пасем овец и умираем...
     - Но живется, конечно, лучше, чем до 1967 года?
     - Все шутите, - усмехнулся бедуин. - Раз приехали - смотрите сами.
     Я смотрел во все глаза, но как ни напрягал зрение, не мог разглядеть на
шкуре  верблюда  никелированного  значка  автофирмы  "мерседес-бенц",  а   в
первобытной архитектуре лачуги  -  обещанных  листовкой  дворцовых  аркад  и
колонн.

     5. Пророки есть, а будущее?..

     Читатель помнит, что эту хронику своего паломничества в Израиль я начал
с рассказа о царящем там "библейском буме". Выдранные из  Ветхого  завета  и
размноженные в миллионах экземпляров карты, которыми торгуют на каждом углу,
иллюстрируют "первую в истории супердержаву". Они  воспроизводят  библейский
Ханаан,  который  занимал  -  это-то  и  приводит  в  восторг  тель-авивских
географов - практически весь Ближний Восток и большую часть Египта.
     Мифологические карты и статьи на темы  из  священной  истории  призваны
освятить недавний и вполне реальный захват арабских  территорий.  Израиль-де
только вернул себе земли, которых его лишили древние вавилоняне, ассирийцы и
прочие, не отмеченные милостью божьей "варвары".
     По подсказке властей над библейской темой здесь бьется и  научный  мир.
Даже собственные фельетоны не  веселили  меня  так,  как  диалог  с  местным
сионистом - он же хозяин отеля и двух ресторанов,  -  всерьез  утверждавшим,
что израильтяне в свое время взяли Иерихон, трубя в трубы.
     - Вы своими глазами можете увидеть развалины этих стен, - горячился он.
     - Уже видел, - ответил я. -  Меня  лишь  удивляет  разрушительная  сила
труб.
     - Что тут удивительного? Наши ученые  исследовали  вопрос  и  пришли  к
заключению, что народ, избранный господом богом,  уже  тогда  владел  силами
расщепленного атома.
     Моя скептическая улыбка словно подхлестнула хозяина одного отеля и двух
ресторанов. Неожиданно он спросил:
     - Симон Визенталь вам знаком?
     - Слышал это имя. Не он ли заправляет австрийским филиалом  израильской
разведки?
     - Может быть, но он занимается кое-чем еще. Это исследователь,  историк
и писатель. Рекомендую вам обязательно прочесть его "Паруса надежды".
     - Роман или путевые заметки?
     - Напротив, это достоверный  исторический  труд  об  открытии  Америки.
Визенталь доказывает, что крещеный  еврей  Христофор  Колумб  отправился  за
океаны исключительно на поиск новых земель  для  тех  же  евреев.  Пионерами
американских прерий были, таким образом, евреи... Они-то и отвоевали  страну
у варваров.
     - Значит у вас две "святые земли"? - заметил я. Собеседник заговорил  о
погоде. На этом встреча закончилась.
     Мифы - стержень духовной жизни израильтян. Об этом  заботятся  раввины,
которые частенько ходят здесь в погонах.  В  октябре  1972  года,  например,
главным раввином  Израиля  был  избран  генерал-майор  Шолом  Горен.  Циники
острили тогда, что между богом и Шоломом Горе-ном остался только Моше  Даян.
Горен во всех отношениях больше  солдат,  чем  раввин.  Военное  руководство
глубоко чтит центральный принцип его учения - "огнем и кровью".
     В то же время религиозные секты евреев бесконечно ссорятся по вопросу о
том, как отправлять те или иные обряды. Ортодоксальные иудеи  следуют  букве
законов  Моисея,  по  которым,  в  частности,  пост  обязателен.  Но  полное
соблюдение поста порой затруднительно.
     Характерный пример: на окраине Хайфы построена на  американские  деньги
современная  мельница  с   огромными   элеваторами.   Во   время   поста   в
зернохранилищах не должно быть зерна - по поверью, оно может  закиснуть.  Но
опорожнить элеваторы просто так, одной веры ради, дорого и сложно. И  хозяин
нашел поистине гениальный выход. Вся мельница с  зернохранилищами  продается
до окончания поста неевреям, а затем покупается обратно.
     Атомный век и  тысячелетние  суеверия  -  таким  предстал  передо  мной
сегодняшний Израиль. Правда, молодое поколение израильтян пробует идти своим
путем  и  пытается  строить  то,  что  модно  здесь  называть  "государством
равноправия". Однако это лишь голубые мечты.
     Ну, а как в наши дни представляют  рядовые  израильтяне  будущее  своей
страны? В поисках ответа на этот вопрос я провел серию интервью с "человеком
с улицы".
     - Будущее? - мрачно переспросил швейцар ресторана в Иерусалиме.  -  Оно
во мраке неизвестности. Обстановка  немыслимо  запутанная.  Ближний  Восток,
словно адская машина с часовым механизмом, - взрыв может произойти  в  любой
момент...
     -Молодой фотограф,  только  что  сменивший  военное  обмундирование  на
штатский костюм, отвечал на мои вопросы скептически посмеиваясь:
     - Я вам не пророк. Отправляйтесь туда, в старую часть Иерусалима, там и
найдете ясновидцев.
     - Кто они? - не понял я.
     - Те одержимые, кто проводит дни у Стены плача. Они верят, что  чтением
Торы можно решить все проблемы. Но  плачем  тут  не  поможешь.  Мы  живем  в
огнеопасной зоне. Как уверяет правительство, война закончена, но нашу  армию
держат в состоянии боевой готовности, налеты  на  соседей  продолжаются.  На
прошлой неделе убит в бою мой друг детства... Да  что  там  говорить,  лучше
купите-ка у меня почтовых открыток...
     Торговец резьбой по дереву, араб, отвечал на мои вопросы неохотно, то и
дело поглядывая по сторонам.
     - О будущем лучше помалкивать, - отрезал он. - Сам-то я не  жалуюсь.  У
отца маленькая мастерская, где мы вырезаем эти  игрушки.  Ждем  не  дождемся
мира. Но миру не быть, пока миллион палестинцев без родины...  Кстати,  вам,
случайно, платит не ООН?
     В Израиле меня спрашивали об этом не впервые. Я покачал головой: "нет".
Резчик опять оглянулся и шепнул:
     - Наши сионисты плевать хотели на ООН. Боюсь, как бы война не  охватила
всю страну. Слышали: на Fo-ланских высотах вчера опять грохотало?  Вот  так.
Возьмите эту безделушку. Она стоит  шестнадцать  фунтов,  но  вам  отдам  за
четырнадцать.
     Я купил  верблюда,  вырезанного  из  дерева.  Было  бы  неосмотрительно
продолжать дебаты, когда за спиной у меня  уже  маячил  израильский  военный
патруль. Солдаты внимательно прислушивались к нашему торгу.
     Где святые земли, там, понятно, нет недостатка в ясновидцах. Но кто  из
них   может   сегодня   предсказать   будущее   израильского    государства,
собирающегося скоро праздновать свое 25-летие? Простой трудовой люд  -  будь
то иудеи, мусульмане или христиане - жаждет мира и лучшей жизни. А эти  дали
им застилает сейчас туман сионистских идей и гарь бомбовых взрывов.


     Когда Мартти Ларни смеется

     (Послесловие)

     Трудно точно определить, когда человек обнаружил, что смех (а некоторые
толковые  словари  скромно  определяют   его   как   "короткие   и   сильные
выдыхательные  движения  при  открытом  рте,  сопровождающиеся  характерными
прерывистыми звуками"), что этот обыкновенный смех -  тоже  оружие,  что  он
может разить наповал не хуже меча  или  секиры.  Уже  Гомеру  было  известно
выражение "сардонический смех". Оно обязано  своим  происхождением  названию
ядовитого растения Sardonia herba, произраставшего на острове Сардиния, ядом
которого древние пропитывали наконечники  стрел  и  поражали  своих  врагов.
Отравленный умирал в страшных судорогах с  лицом,  обезображенным  гримасой,
напоминающей смех.
     Иными словами, уже в те далекие времена люди знали опасную силу  смеха.
Знали и умели ею пользоваться.
     С тех пор прошло не одно тысячелетие. Боевые топоры и  мечи  давно  уже
сданы в музей, стали музейными экспонатами и целые поколения  огнестрельного
оружия. Но общественное воздействие  "сардонического  смеха"  или,  что  все
равно, политической сатиры, осталось неизменным. Даже в наш атомный век  это
древнейшее оружие применяется столь же успешно,  как  в  век  бронзовый  или
железный.
     Одну из причин  столь  завидного  долголетия  верно  подметил  в  своих
лекциях по эстетике Гегель. Благородный дух,  добродетельное  сердце,  писал
великий немецкий философ, которым отказано в осуществлении своего сознания в
мире порока и глупости, обращают то более  страстное  возмущение,  то  более
тонкое  остроумие,  то  более  холодную  горечь  против  противостоящей   им
действительности, негодуют или издеваются над миром, прямо противоречащим их
абстрактной идее добродетели и правды.
     Если сделать поправку на то, что нет  абстрактных  идей  добродетели  и
правды - любая такая идея носит классовый характер, то станет ясно:  сатира,
как правило, была оружием безоружных,  угнетенных  в  их  вековой  борьбе  с
угнетателями.
     Так это было во времена Гомера. Так это остается и по сей день.
     Но есть еще одна причина того, что сатира не заржавела  и  не  сдана  в
музей.
     Изобретательный человеческий ум в конечном счете находил защиту  против
любых  материальных  средств  уничтожения.  Против  меча  и  топора  человек
выдвинул щит, от снарядов и пуль он сначала укрылся за толстыми  крепостными
стенами, а затем зарылся в землю, против ракет с  ядерными  боеголовками  он
конструирует противоракеты. Но за  какими  щитами,  крепостными  стенами,  в
каких подземных убежищах, за какими системами противоракет может он укрыться
от невидимых стрел,  наконечники  которых  пропитаны  Sardonia  herba?  "Это
оружие очень сильное, - писал великий русский сатирик Салтыков-Щедрин, - ибо
ничто так не обескураживает порока, как сознание, что он угадан,  и  что  по
его поводу уже раздался смех".
     Финский писатель Мартти Пханнес Ларни принадлежит именно к  той  плеяде
прогрессивных литераторов Запада,  которые  одинаково  легко  владеют  всеми
видами этого древнего оружия - от добродушного  юмора  и  тонкой  иронии  до
убийственного  сарказма  и  испепеляющей  сатиры.  Широкую   известность   в
Финляндии Ларни получил еще в довоенные годы как поэт,  прозаик,  журналист.
Настоящая  слава  пришла  к  нему  после  1957  года,  когда  появился   его
роман-памфлет "Четвертый позвонок, или Мошенник поневоле".
     В 1948-1949 и в 1951-1954 годах Ларни жил в  США,  и  в  основу  романа
легли его личные наблюдения над  "свободным  миром"  американского  образца.
Столь злой и беспощадной сатиры  на  этот  хваленый  образец  давно  уже  не
видывал видавший виды цех мировой сатиры. "Четвертый позвонок" был переведен
на многие языки (в том числе в 1959 году  на  русский)  и  завоевал  широкую
популярность среди читателей. Написанный Ларни  несколькими  годами  позднее
другой роман-памфлет "Прекрасная свинарка,  или  Воспоминания  экономической
советницы Минны Карлссон-Каннанен" предал мучительной казни осмеяния финских
поклонников   американского   образа   жизни,    ханжество    и    лицемерие
предпринимательства. Этот роман окончательно закрепил за Мартти Ларни звание
одного из гроссмейстеров сатиры.
     Работу  над  крупными  сатирическими  полотнами  Ларни  всегда  успешно
сочетал и продолжает сочетать с беспокойным трудом  газетного  фельетониста,
вторгающегося в самую гущу политических событий. И  здесь  его  (чаще  всего
сардонический) смех также слышен далеко за пределами Финляндии. Фельетоны  и
памфлеты Ларни широко печатаются в ряде европейских стран. Уже много лет  он
активно сотрудничает и с Агентством печати Новости.
     Конечно,  ничто  так  не  украшает  газетную  полосу,  как   остроумный
фельетон.  Но  мне  кажется,  что  печатные  органы  не  жалеют  места   для
произведений Ларни не только потому, что его фельетоны остроумны. В западном
мире есть немало людей, умеющих  писать  фельетоны,  Но  при  прочих  равных
условиях произведения  Ларни  привлекают  своей  четкой  и  бескомпромиссной
политической позицией.
     На Западе частенько бывает так, что оказаться в героях фельетона -  это
значит получить своеобразную рекламу, если хотите,  популярность.  Продолжая
традиции средневековых феодалов, иные герцоги  доллара  содержат  при  своих
дворах шутов, даже позволяют им говорить дерзости. Больше  того.  Доподлинно
известно,  что  некоторые  сиятельные  особы  коллекционируют  фельетоны   и
карикатуры, посвященные их персонам. Считается, что  объем  такой  коллекции
прямо пропорционален политической значимости данного лица.
     В этих коллекциях вы не найдете фельетонов Мартти Ларни. В  отличие  от
большинства  своих  западных  коллег  он  понимает,  что  на   укоренившиеся
социальные и политические язвы  капитализма  лекарственный  смех  производит
эффект не больший, чем звуки военной трубы на глухого  пацифиста.  Здесь  из
своего богатого арсенала Ларни выбирает  единственно  действенное  оружие  -
разящую сатиру.
     Почти каждая политическая миниатюра Мартти  Ларни  создана  в  связи  с
вполне конкретным политическим событием или посвящена какой-либо  совершенно
конкретной персоне. Но вот что удивительно: проходят годы, уходит за  кулисы
истории повод, послуживший толчком  к  выступлению  Ларни,  а  фельетон  его
продолжает жить и действовать в изменившихся обстоятельствах.
     Это заключение - не комплимент , а констатация конкретных фактов.
     Мне, в  частности,  вспоминаются  некоторые  события,  разыгравшиеся  в
Московском пресс-центре во время официального визита президента США  Ричарда
Никсона в СССР. Для освещения этого визита  в  советскую  столицу  съехалось
несколько сот журналистов, представлявших самые различные органы  прессы.  У
подавляющего  большинства   собравшихся   внимание   было   целиком   занято
'важнейшими событиями, происходившими в Москве.  И  лишь  несколько  человек
слонялись по обширному помещению пресс-центра с индифферентным видом обритых
наголо мужчин в шикарной дамской парикмахерской. Их ничто  не  интересовало,
кроме пресловутого "еврейского вопроса" в СССР. И  какой  бы  теме  ни  были
посвящены пресс-конференции, будь то совместные советско-американские шаги в
области ограничения стратегического оружия или перспективы развития  Москвы,
они задавали один и тот же вопрос: "А как это отразится на судьбе  советских
евреев?..".
     Они точно появились на свет из фельетона Ларни "Лига защиты  лысых",  и
уже по одной этой причине являли собой зрелище вдвойне комическое и  жалкое:
порок был угадан заранее и по его поводу уже раздался смех.
     А когда рядом с Ларни встали два  знаменитых  советских  сатирика  Илья
Ильф и Евгений Петров, то  представители  "лиги  защиты  лысых"  были  убиты
окончательно. Вот как это случилось.
     Отвечая на их дежурный вопрос, главный редактор  "Литературной  газеты"
Александр Чаковский процитировал диалог советского журналиста  Паламидова  и
американского  журналиста  Бурмана  из  романа  Ильфа  и  Петрова   "Золотой
теленок", вышедшего сорок лет назад.
     Помните?
     "Для разгона заговорили о Художественном театре... Мистер Хирам  Бурман
уклончиво заметил, что в СССР его, как  сиониста,  больше  всего  интересует
еврейский вопрос.
     - У нас такого вопроса уже нет, - сказал Паламидов.
     - Как же может не быть еврейского вопроса, - удивился Хирам.
     - Нету. Не существует.
     Мистер Бурман взволновался. Всю жизнь он писал в своей газете статьи по
еврейскому вопросу, и расстаться с этим вопросом ему было бы больно.
     - Но ведь в России есть евреи? - сказал он осторожно.
     - Есть, - ответил Паламидов.
     - Значит есть и вопрос?
     - Нет. Евреи есть, а вопроса нету...".
     Зал ответил на это гомерическим хохотом, после  которого  два  наиболее
ретивых мистера бурмана чувствовали себя так, как  если  бы  они  проглотили
изрядную дозу Sardo-nia herba,
     - Лига не понимает шуток, - откомментировал  это  поучительное  зрелище
сидевший рядом со мной коллега...
     Я рассказал обо всем этом для того, чтобы еще раз подчеркнуть: истинная
сатира не стареет. И через годы, и через десятилетия  она  остается  грозным
оружием в  политической  борьбе.  Данный  сборник  фельетонов  и  памфлетов,
составляющий лишь малую толику из  написанного  Мартти  Ларни  за  последнее
десятилетие, лишний раз подтверждает эту истину.
     И еще одно замечание.
     Все сказанное выше об убийственной силе смеха нисколько не противоречит
той  не  раз  высказывавшейся  медицинскими  светилами  истине,   что   смех
продлевает жизнь людей, ибо он сопряжен с положительными  эмоциями,  придает
силу, даже улучшает обмен веществ. И, зная немного нашего финского друга  (а
Мартти Ларни, несомненно, является другом советских  людей),  беру  на  себя
смелость утверждать, что и он разделяет эту точку зрения.
     Да, когда Мартти  Ларни  смеется,  это  продлевает  жизнь  миллионам  и
миллионам людей в различных уголках земли. А  если  кое  на  кого  его  смех
действует подобно Sardo-nia herba, то это  тоже  хорошо.  Без  "героев"  его
фельетонов и памфлетов жить на земле спокойнее и веселее.

     Примечания

     Нейти - барышня. - Прим. переводчика.