енным
американцем, и, стало быть, его можно было выслать из  страны  на  следующих
основаниях:
     а) он вместе со своей женой Розой - Петронеллой, с которой он в  данное
время разведен, участвовал в мошенничестве грандиозных масштабов,  известном
всему миру под названием "Операции нехватки пальца";
     б) будучи профессором зоологии, а также анимальной филологии и фонетики
университета Плантана, он  прививал  молодым,  невинным  студентам  животные
нормы поведения, и теперь десятки молодых людей ведут себя антиамерикански;
     в) он проник в частный лагерь нудистов для  того,  чтобы  из-за  кустов
подсматривать за нагими женщинами и мужчинами и при  подходящей  возможности
фотографировать их;
     г) собирая пение петухов, он занимался шпионажем в пользу какого-то или
каких-то чужих государств; крайне отягчающим обстоятельством следует считать
то, что он не сумел объяснить, откуда им получен голос русского петуха.
     Сэм Харрисон был поражен, услышав, что его высылают в Финляндию  только
из-за того, что он родился в Финляндии и прибыл оттуда с родителями в США  в
трехнедельном возрасте.
     - Я протестую! - вскричал он.
     Пустые хлопоты.
     В одном пиджачке, без багажа, его выбросили из-под  солнца  Флориды  на
лютый северный мороз. Если вам случится встретить  его  на  улице  Хельсинки
голодным и  нелюдимым,  сгорбленным  и  обтрепанным,  то  приветствуйте  его
радостным лаем, мяуканьем или кукареканьем. Он, понимаете ли, верит животным
больше, чем людям, хотя еще и верит в человечность.


     Божьи угодники

     В один прекрасный день Поэт  почувствовал  в  ногах  странный  зуд.  Он
сменил носки и только тогда заметил, что наступило лето. Короткое, светлое и
обычно холодное финское лето. Но  во  всяком  случае  сегодня  тепло  -  так
объявило радио.
     Профессия Поэта - стихотворство, но  сейчас  распорядок  его  жизни  не
предусматривал лирической дани лету. Дело в том, что он был вынужден жить по
своему графику. Летом он (по заказу редакторов) писал для  десятка  журналов
стихи об осени, осенью сочинял новогодние стихи, в конце года - о  весне,  а
весной - о летнем зное. Среди издателей и редакторов  газет  бытует  мнение,
что поэты должны жить, опережая свое время, и в нужный  момент  убраться  на
тот свет для того, чтобы вознестись к славе.
     Но вернемся к лету,  наступление  которого  заметил  и  наш  рифмоплет,
придумывая стихи о багряной  осени,  буре,  перелетных  птицах  и  остальном
реквизите. И в тот момент, когда портняжный  мастер  лирики  строчил  строфу
"... и первые осенние  заморозки  несут  погибель  слабым  насекомым...",  в
комнату залетела муха и села Поэту на нос.
     В нем проснулся атавистический инстинкт охотника. Он стал  гоняться  за
мухой. Но  последняя,  зная  коварство  и  жестокость  человеческой  натуры,
проникла сквозь дверную щель в шкаф с продуктами. Она была обычной комнатной
мухой, чувствующей себя лучше всего среди людей,  потому  что  и  к  ней  на
протяжении тысячелетий прилипли какие-то крохи человеческого познания.
     Поэт закрыл окно и несколько изменил свое осеннее стихотворение:  "...и
первые осенние заморозки  загонят  слабых  насекомых  в  уютное  тепло  моей
комнаты...".
     Сделав необходимые добавления к стиху о черной  страсти,  просыпающейся
возле каминов, поцелуях и горячей любви к родине, он сунул бумагу в карман и
понес работу заказчику. А мушка вонзила  свой  гибкий  хоботок  в  говядину,
глубокомысленно раздумывая о том, что будущее принадлежит  мухам,  ибо  люди
только и делают, что замышляют, как бы уничтожить друг друга, а  мух  щадят.
.Чем больше атомных бомб, тем меньше мухобоек.
     Поэт отнес свою осеннюю лирику редактору журнала и возвращался домой  с
новым заказом. У него была готова уже и  тема:  перелетные  птицы  оставляют
Финляндию. Бродя по улицам летнего Хельсинки, он убеждался,  что  перелетные
птицы еще только прилетают в Финляндию. Но  разница  между  их  прибытием  и
отлетом в  конце  концов  не  так  уж  и  велика,  да  и  кто  разберется  в
направлениях полета. Поэт присел на скамейку, вынул блокнот и карандаш  и  с
головой ушел в сочинение оды для октябрьского номера журнала "Друзья птиц".
     Он лишился вдохновения только тогда, когда с ближайшей улицы  донеслась
звучная  мелодия,  передаваемая  громкоговорителем   рекламной   автомашины:
чудесные вирши - "пришла любимая пора и лето золотое...".
     Поэт поднялся и стал читать огромные плакаты рекламной машины:  "Вместе
с перелетными птицами в нашу страну залетел посланец божий! Приходите все  в
парк слушать проповедь".
     Поэт отправился слушать, ибо он страдал человеческим любопытством.  Ему
не терпелось воочию увидеть нового чрезвычайного посла,  о  котором  динамик
сообщал:
     "Приходите и смотрите Аса Алонцо  Аллена,  обладающего  чудодейственной
силой, прибывшего в нашу  страну  по  просьбе  широкой  публики  с  далекого
Запада. Он творит чудеса во всех частях света.  Его  шатер  -  крупнейший  в
мире".
     Шатер Аса Алонцо Аллена не был цирковым шатром, да  и  сам  Аса  Алонцо
Аллен не был циркачом. Он был американским проповедником,  которого  финские
братья во Христе выписали в нашу страну для проповеди нового евангелия.
     Снаружи шатра стояли двадцать мужчин-зазывал, которые во всю силу своих
богатырских легких приглашали публику. И она шла: кто же откажется  побывать
в самом большом в мире шатре,  да  еще  приветствовать  небесного  посланца!
Когда все расселись по местам, на помосте появился Бенни Замбах,  в  прошлом
боксер-тяжеловес, первым делом заявивший, что в нем 130 килограммов веса. Он
продемонстрировал  свою  могучую  мускулатуру  и  на  раскатистом   западном
диалекте сказал:
     - Видите эти железные руки? Скольким они свернули  нос,  выбили  глаза,
пригвоздили диафрагму к позвонкам! Но больше  мы  не  бьем.  Я  "прозрел"  и
теперь веду кулачные бои только с Сатаной. Я свидетель Божий  и  сопровождаю
Аса Алонцо Аллена в его турне вокруг света. У Аса налажен прямой  контакт  с
небом. Недаром он всюду творит чудеса. Заставляет калек  плясать,  глухих  -
слышать, слепых -  прозревать.  Скоро  и  вы  познакомитесь  с  божественным
исцелителем Аса Алонцо Алленом.
     Сводный  оркестр  из  шестидесяти  музыкантов   грянул   торжественными
фанфарами, а затем исполнил "Марш  тореадора"  и  "Под  звездным  знаменем",
которые публика выслушала стоя. Под звуки марша  на  помост  вышел  сам  Аса
Алонцо Аллен. Он вяло поднял руку, бросил воздушный поцелуй женщинам первого
ряда и сказал, что счастлив познакомиться со столицей Финляндии. Он скрестил
свои руки, и тотчас же хор, предусмотрительно записанный на  пленку,  пропел
за кулисами: "Аминь!".
     Аса  Алонцо  Аллен  скинул  пиджак,  завернул  обшлага  брюк  и  одарил
присутствующих улыбкой кинозвезды,  рекламирующей  зубную  пасту.  Потом  он
попросил  публику  повернуться  к  сидящим  сзади  и  поздороваться  с  ними
следующими словами: "Здравствуй, дорогой друг. Сегодня мы отлупим Сатану!".
     Публика повернулась и  повторила  сказанные  слова,  а  Аса,  кокетливо
мигнув, продолжал:
     - Неправда ли, братья и сестры, разделаем нечистого!
     За кулисами хор опять прогудел: " Аминь! ""
     Присутствующие сели, и Аса .начал проповедь.  Он  говорил  о  том,  как
американским исследователям космического  пространства  удалось  установить,
что небеса значительно больше, чем полагали. Там  хватит  места  всем,  кто,
следуя примеру его, Аса, объявит войну Сатане. И даже негры имеют шанс  быть
принятыми на небо, но перед этим их нужно избавить от лукавого.  Проповедник
провозгласил трехкратную здравицу во славу неба. А затем был  проведен  сбор
денег на  богоугодные  дела.  Их  собирали  тридцать  красавиц  в  купальных
костюмах в посуду, в которой обычно ставят шампанское  на  лед.  В  связи  с
инфляцией сбор денег был повторен, а затем проведен еще и в третий  раз  для
приобретения атомной бомбы. Аса считал, что против Сатаны в ход должны  быть
пущены все средства,  включая  атомные  бомбы.  Последние,  на  его  взгляд,
наиболее подходящи, так как могут  низвергнуть  Сатану,  а  заодно  отворить
людям врата небесного царства: За кулисами опять послышалось "Аминь!". После
этого Аса стал творить чудеса. На  помост  внесли  женщину  в  кровати.  Аса
приказал нечистому оставить больную. Нечистый, по-видимому, убрался,  потому
что убралась и женщина, спеша к запасному выходу шатра, радостно  крича:  "Я
выздоровела!".
     Спектакль продолжался. За полчаса Аса "исцелил" около  сотни  немощных,
избавив их от Дьявола и денег тоже, потому что исцеление стоило 500 марок  с
носа.
     В промежутке на помосте снова  появился  менаджер  Асы,  Бенни  Замбах,
чтобы дать небольшую  передышку  божественному  посланцу  доброй  воли.  Аса
поспешил в фургон-квартиру, где у него была  своя  закусочная,  и  пропустил
подряд три стаканчика виски. Он был доволен выручкой, на которую можно  было
не один раз кутнуть в ночном кабаре  в  веселой  компании  девиц  -  сборщиц
пожертвований.
     А тем временем, пока Аса Алонцо Аллен  сосал  виски  в  своем  фургоне,
Бенни Замбах поведал  пастве  волнующую  историю  своей  жизни.  Однажды  на
золотом Западе он мчался на собственной машине. Он  был  так  пьян,  что  не
заметил красного сигнала светофора и переехал двух пешеходов. Когда  полиция
настигла его, он был  способен  выговорить  лишь  одно  слово  -  "аллилуя".
Полисмены, приняв Бенни за духовного пастыря, разрешили ему продолжить путь.
     - С тех пор я все гоняюсь за Сатаной, - сказал серьезно Бенни Замбах. -
Как в пьяном угаре, так и в трезвом виде.
     Верующая  братия  восторженно  приветствовала  Бенни  -  его   окружили
фотокорреспонденты. Финские проповедники вручили  сильному  духом  служителю
божьему дополнительные дары - бутылку финской  водки,  серебряный  нательный
крест, большую финку и молитвенник. Один состоятельный делец, которого  тоже
укусила религиозная муха, поспешил на помост и заявил:
     - Вот это действительно верный способ  изгнать  Сатану  в  преисподнюю.
Предлагаю провести национальный сбор средств в пользу Аса  Алонцо  Аллена  и
Бенни Замбаха. Они настоящие перелетные птицы, которые принесли  нам  весну.
Наш долг помочь им и в приобретении атомных бомб, потому что иначе  черта  с
два мы попадем в райский сад...
     За кулисами хор гремел: "Аминь!".
     Публика постепенно входила, в  раж,  а  наш  служитель  музы  незаметно
бочком выбрался из балагана и понуро побрел прочь. Придя домой и усевшись за
рабочий стол, он заметил на окне безобидную комнатную мушку, которая  искала
выход. Поэт распахнул ставни и выпустил ее  на  свободу.  А  затем  он  едва
слышно выдохнул:
     "Да здравствует царствие насекомых..."


     Специалист

     Нью-Джонсон был небольшим идиллическим городком, в котором  никогда  не
рождались великие люди. Там появлялись на свет только  младенцы.  В  городке
насчитывалось десять тысяч жителей, тридцать церквей  и  полсотни  кабачков.
Добрая половина населения городка родилась пешеходами - им не  хватило  мест
для парковки автомашин. Нью-Джонсон  не  привлекал  к  себе  туристов,  хотя
путеводитель превозносил его прекрасные виды и, особенно,  его  экзотических
женщин, обладательниц самых широких бедер  и  тончайших  в  мире  талий.  По
официальной статистике, в городе обитали только  богатые  и  только  бедные.
Одну половину своей жизни бедный люд проводил в одалживании денег, другую  -
в выплачивании долгов. Доходы  богатых  шли  на  покрытие  четырех  основных
статей: налогов, платы психиатрам и адвокатам, а также на содержание прежних
жен.
     Нью-Джонсон славился своим прекрасным климатом, типичным для  западного
побережья, который поэты сравнивали  с  мордой  молодой  лошади:  "такой  же
бархатный, теплый и влажный". Летом жители ходили  под  зонтами  от  солнца,
зимой от дождя, или же прозябали в вечной тени,  подобно  кротам  и  летучим
мышам. В городке не было ни одного небоскреба или ресторана  со  стриптизом,
не было в нем и лагеря нудистов или  книжного  магазина.  Мужчины  ходили  в
рубашках, а женщины в прекрасных платьицах размером с мужской галстук. Самый
известный филателист города одевал свою супругу  в  бальный  наряд  из  трех
почтовых марок, а мэр города  потчевал  гостей  избитыми  анекдотами.  Итак,
Нью-Джонсон был местом поистине прекрасным для всех  его  обитателей,  кроме
почтальонов. Дело в том, что каждый, кто имел собственный дом и сад, имел  и
собаку. Для сбора неуплаченного собачьего налога  городу  пришлось  учредить
пять дополнительных должностей  сборщиков  налога,  форма  которых  ошибочно
напоминала одежду почтальонов. Поэтому-то у последних и была самая опасная в
городе профессия. Ежедневно на прием к доктору Фордхему  являлось  несколько
из них с разорванными штанами и следами собачьих клыков на икрах.
     В общем, случаи не были тяжелыми. Время залечивало раны, а доктору  шел
гонорар. Других пациентов у доктора Фордхема почти не было, поскольку он был
узкий специалист по собачьим укусам и  зуду,  вызываемому  укусами  комаров,
Поэтому,  естественно,  доктор  Фордхем  любил  собак,  которые   продолжали
поставлять ему пациентов.
     Однажды жены  почтальонов  провели  совещание,  на  котором  единодушно
постановили: а) что их мужья должны сами чинить  свои  штаны,  б)  что  злых
собак должны держать на привязи и в) что почтальонов следует одеть  в  новую
форму - такую, которая не напоминала бы одежду сборщиков  собачьего  налога,
приводящую собак в состояние бешенства. Собрание избрало депутацию  из  трех
дам во главе с  г-жей  Сандерс,  муж  которой  подвергался  нападению  собак
одиннадцать раз. Депутация нанесла визит вежливости городскому шерифу. Когда
разговор коснулся разорванных брюк почтальонов, шериф нашел нужные слова:
     -  Уважаемые  дамы!  Ваши  жалобы  вполне  уместны.   Обязанности   жен
заключаются не только в том, чтобы латать мужнины штаны  или  втирать  мазь,
прописанную д-ром Фордхемом, в седалищные  мускулы  своих  супругов.  Только
одинокие  мужчины  вправе  утверждать,  что  мужчина  -  глава  семьи.  Брак
напоминает штаны: в верхнем конце они в единственном числе, а книзу  уже  во
множественном, а множественное как раз и правит семейными делами.
     - Но  не  у  нас,  -  заметила  г-жа  Уайт,  которой,  говорят,  всегда
приходилось мириться с волей супруга. - Мой муж презирает демократию. К тому
же он всегда так спешит...  Ему  некогда  даже  помыть  посуду,  поэтому  он
предпочитает есть прямо из котла. Но если он разносит почту, то тут уж он не
спешит. Три собачьих укуса - вот сумма его приключений.  Надеюсь,  что  этот
счет больше не будет расти.
     - Успокойтесь, дорогие дамы, - промолвил шериф, - Обещаю вам при первой
же возможности позаботиться о том, чтобы ваших  мужей  могли  впредь  только
облаять, но не укусить. Итак, дорогие дамы, я предлагаю, чтобы собак  отныне
держали либо внутри помещения,  либо  на  привязи  на  улице.  Что  касается
униформы почтальонов, то вопрос  будет  передан  на  рассмотрение  сената  и
обсуждение его продлится по крайней мере семь месяцев...
     - Семь месяцев! - воскликнула г-жа Уайт. - Мир и то был создан за  семь
дней.
     - Извините, - перебила ее г-жа Сандерс, - мир был создан всего за шесть
дней. Седьмой был выходным.
     Между женщинами чуть было не  завязалась  милая  перебранка,  но  шериф
возвысил голос и продолжал:
     - Уважаемые дамы! Не могли бы мы с вами договориться о том, что мир был
создан по меньшей мере второпях, поэтому все время нужны ремонтные  рабочие?
Я намерен предложить законодательной комиссии, чтобы в  Нью-Джонсоне  больше
не разрешали  держать  собак  на  свободе.  Если  закон  пройдет,  тогда  не
потребуется и новой  униформы  для  почтальонов,  и  отпадет  потребность  в
латании мужских брюк.
     - А д-р Фордхем лишится  своих  пациентов!  -  злорадно  вставила  г-жа
Сандерс.
     Через   неделю   небольшой    городок    Нью-Джонсон    был    объявлен
демилитаризованной зоной, или, говоря по-простому, девятьсот двадцать  собак
города было запрещено спускать с цепи. Болонку надлежало носить в авоське, а
более рослых собак водить на поводке. Всем злым собакам полагался намордник.
     Это была единственная социальная льгота, которую общество  предоставило
почтальонам. Но одновременно эта мера лишала доктора Фордхема его  практики.
Для  него  жители  города  вдруг  превратились  в  музейные  экспонаты:  ими
разрешалось любоваться, но трогать их было нельзя. Это был жестокий удар  по
источнику доходов  врача-специалиста.  Собакам  запретили  кусать,  а  укусы
комаров уже не действовали на  жертв.  По  данным  медицинской  службы,  вся
мелкая мошкара постепенно гибла от алкоголизма,  если  ей  случалось  сосать
человеческую кровь.  Настали  дни,  когда  на  приеме  у  доктора  Фордхе-ма
присутствовало не больше двух пациентов. Их болезни были ему не известны,  и
он отправлял их к другим специалистам.
     Но вот недели через три после запрета спускать собак с цепи на прием  к
доктору Фордхему пожаловал, хромая и охая, почтальон Сандерс.  Он  жаловался
на головную  боль,  бессонницу,  отсутствие  аппетита,  а  также  повышенную
восприимчивость к свету и шуму. В правом седалищном  мускуле  он  чувствовал
нестерпимую боль и вся правая нога была словно разбита параличом.
     - Опустите брюки и поднимите рубашку, - приказал врач.
     Пациент повиновался, и доктор приступил к изучению причин боли.
     - У вас тут воспаленный шрам. Явный след собачьего укуса.
     - Верно. Сюда приложилась одна шавка. Но с той поры прошло  уже  недели
четыре.
     Врач покачал головой:
     - Дела плохи. Собака заразила вас опасным вирусом, инкубационный период
которого тянется до десяти и даже  до  двенадцати  недель.  У  вас  не  было
судорог или припадков бешенства?
     - Да... Живот сводило... А  сегодня  я  пришел  в  ярость,  когда  жена
призналась, что подрезала мозоли лезвием моей бритвы... А мне бриться  нечем
было.
     - Сильно потеете, и слюны выделяется больше обычного?
     - Потею, как котелок с водой, который  женка  ставит  на  электрическую
плитку... А слюны набирается во рту столько, что и проглотить не успеваешь.
     По лицу врача пробежала тень.
     - Случай серьезный... Очень даже серьезный.  Г-н  Сандерс,  вы  болеете
бешенством или водобоязнью - "ра-бик", как ее называют по-латыни.
     - От этого умирают?..
     - Одни умирают, другие становятся еще бешенее.
     Почтальон вынул -из  кармана  карандаш,  схватил  со  стола  блокнот  и
принялся что-то записывать.
     -" Г-н Сандерс, если вы намерены писать завещание, - -!  то  вам  лучше
обратиться к помощи какого-нибудь юриста.
     - Это не завещание,  я  записываю  адреса.  Меня  покусали  одиннадцать
собак, а теперь я в свою очередь искусаю их владельцев.
     - Что вы, г-н  Сандерс;-  испуганно  произнес  врач.  -  Вы  же  будете
распространять водобоязнь.
     - Именно это я и собираюсь сделать.
     На лице пациента появилось собачье выражение, он угрожающе  приблизился
к врачу и зарычал:
     - Коновал! Скоро два года, как вы лечите меня, а в  результате  у  меня
теперь водобоязнь! Вот они, ваши излечивающие мази! Смажьте ими петли  ворот
вашего дома, чтобы скрип их не мешал людям спать по ночам. Прощайте!
     Не расплатившись с врачом,  почтальон  Сандерс  опрометью  выскочил  из
кабинета.
     - Люди - странные существа, - думал врач. -  Достаточно  укусить  их  в
ягодицы, и они теряют рассудок.
     Д-р Фордхем был уверен, что теряет выгодного пациента. Он собрался было
вызвать полицию, но во  время  поисков  телефонного  справочника  его  всего
словно передернуло от страха. Человек не знает, что он  собой  представляет,
до тех пор, пока не предстанет перед судом. Доктор Фордхем любил  собак,  но
боялся полиции. Он передумал звонить. Постепенно страх