вшегося здесь.


   Шарра проснулась на рассвете, когда яркие пурпурные  лучи  ворвались  в
спальню через высокие стрельчатые окна.  Ночью  окон  не  было.  Ее  новая
одежда:   просторная    желтая    туника,    ярко-малиновое,    украшенное
драгоценностями платье и костюм цвета весенней зелени лежали рядом.  Шарра
быстро оделась. Прежде чем уйти, она выглянула в окно.
   Она находилась в башне, из окна виднелись выкрошившиеся каменные  стены
к треугольный внутренний  двор.  Две  другие  башни  -  тронутые  временем
каменные исполины,  увенчанные  коническими  шлемами  крыш  со  шпилями  -
находились в вершинах равнобедренного треугольника. Все  было  неподвижно,
лишь ветер теребил серые флаги на башнях.
   За стенами - ничего похожего на долину. Замок стоял на вершине  высокой
горы. Из окна открывалось нагромождение черных  утесов,  зубчатых  скал  и
сверкающих ледяных пиков, искрившихся в лиловых лучах. Даже  через  плотно
закрытое окно ветер казался холодным.
   Шарра  быстро  спустилась  по  каменной  винтовой  лестнице,  пересекла
внутренний двор и вошла в главное здание, пристроенное к стене замка.  Она
прошла анфиладу комнат - в одних царило  запустение,  другие  были  богато
обставлены - прежде чем нашла Ларена Дора.
   Ее ждали удобное кресло и стол,  заставленный  кушаньями  и  напитками.
Шарра села, взяла горячий хлебец и улыбнулась. Ларен улыбнулся в ответ.
   - Сегодня я ухожу, - сообщила она между глотками. -  Извини,  Ларен,  я
должна найти Врата.
   - Ты говорила об этом ночью, - со вздохом  ответил  он.  -  Кажется,  я
напрасно так долго ждал.
   На столе были мясо, хлеб, сыр, фрукты, молоко. Шарра наполнила тарелку,
потупилась, избегая взгляда Ларена и повторила:
   - Извини.
   - Останься ненадолго, - попросил  он.  -  Думаю,  ты  можешь  себе  это
позволить. Разреши показать, что я могу в этом  мире.  Позволь  спеть  для
тебя.
   Его глаза, большие, темные требовательно вопрошали.
   Она заколебалась.
   - Чтобы найти Врата требуется время. Ты можешь отправиться со мной. Но,
Ларен, потом я уйду. Я обещала. Понимаешь?
   Он с улыбкой пожал плечами:
   - Хорошо. Но, послушай, я знаю где Врата. Я покажу их  и  сберегу  твое
время. Останься со мной, ну, хотя бы на месяц. Месяц по твоему исчислению.
Потом я отведу тебя к Вратам. - Он с мольбой смотрел на нее.  -  За  тобой
охотились так долго, Шарра. Разве, тебе не нужно отдохнуть?
   Она задумчиво жевала яблоко, наблюдая за ним.
   - Ты прав, - согласилась она наконец. - Если у Врат  будет  стража,  ты
мне поможешь. Месяц... это не так долго. В других  мирах  я  жила  гораздо
дольше, - улыбка озарила ее лицо. - Да, ты прав.
   Ларен благодарно коснулся ее руки.
   После завтрака он показал ей  свой  мир.  Они  стояли  на  балконе,  на
вершине самой высокой башни: Шарра в  темно-зеленом  и  Ларен,  высокий  и
гибкий, в сером. Они стояли неподвижно, а Ларен  перемещал  окружавший  их
мир. Замок как бы летел над бурными морями, и змеиные  головы  на  длинных
черных шеях высовывались из воды,  провожая  их  холодными  взглядами.  Он
погружался в  гулкие,  мерцавшие  мягким  зеленым  светом  пещеры,  сбивая
башнями сталактиты. Стада  белых  коз  блеяли  на  заливных  лугах.  Ларен
улыбнулся и хлопнул в ладоши: вокруг них выросли душные  джунгли;  обвивая
друг друга гибкими ветвями, тянулись к небу деревья,  благоухали  огромные
яркие цветы; на стенах замка  кричали  и  прыгали  обезьяны.  Ларен  вновь
хлопнул в ладоши, и стены очистились. Замок стоял на бесконечном пляже  на
берегу мрачного свинцово-серого океана. Все замерло, лишь в вышине кружили
большие  голубые  птицы  с  полупрозрачными   крыльями,   сквозь   которые
просвечивало небо. Ларен показал Шарре  множество  других  мест,  и  когда
сумерки надвинулись на мир, вернул замок  на  гребень  горы.  Шарра  вновь
видела внизу лес с черными стволами деревьев и слышала  крики  и  стенания
птиц-плакальщиц.
   - У тебя неплохой мир, - заметила она, - поворачиваясь к Ларену.
   - Нет, - ответил Ларен. Руки его оставались лежать на холодных каменных
плитах, он все также смотрел вниз на долину. - Я  обошел  его  когда-то  с
мечом воина и посохом странника. Тогда я получал от этого  удовольствие  и
по-настоящему волновался. За каждым холмом - новая тайна. - Он вздохнул. -
Это было так давно. Теперь я знаю,  что  лежит  за  каждым  холмом.  Новая
безлюдная долина. - Он взглянул на нее и привычно пожал плечами. -  И  все
это мое.
   - Тогда пойдем со мной, - предложила она. - Мы вместе войдем во Врата и
покинем этот мир. Существуют другие миры. Может, они не столь прекрасны  и
необычны, но там ты не будешь одинок.
   Он вновь пожал плечами:
   - Ты говоришь это так легко. Я  нашел  Врата,  Шарра.  Я  пытался  уйти
тысячи раз. Стражи не остановили бы меня. Я  входил,  предо  мной  мелькал
другой мир, и я вновь оказывался во дворе. Увы, я не могу уйти.
   Она взяла его руку.
   - Бедный... Так долго быть одиноким. Ты  очень  сильный,  Ларен.  Я  бы
давно сошла с ума.
   Он улыбнулся, но в улыбке его сквозила горечь:
   - Эх, Шарра, я сходил с ума тысячи раз. Они исцеляли меня, любимая. Они
всегда исцеляли  меня.  -  Он  снова  пожал  плечами  и  обнял  ее.  Ветер
становился все пронзительней и холодней. - Пойдем, - предложил  он,  -  мы
должны укрыться до темноты.
   Они прошли в башню, вошли в ее комнату, сели на кровать под балдахином,
Ларен принес мясо, дочерна обгоревшее снаружи и  розовое  внутри,  горячий
хлеб, вино. Они ели и разговаривали.
   - Почему  ты  здесь?  -  спросила  она,  пробуя  терпкое  вино.  -  Чем
восстановил их против себя? Кем был раньше?
   - Редко вспоминаю об этом. И только во сне, - ответил он.  -  Сны...  я
вижу их издавна. Я так привык к ним, что не могу сказать, где явь,  а  где
видения, рожденные моим безумием. - Он вздохнул. - Иногда мне снится,  что
я был  повелителем,  великим  повелителем  иного  мира.  Мое  преступление
состояло в том, что  я  сделал  народ  счастливым.  Обретя  счастье,  люди
отвернулись от Семерых, и храмы опустели. Однажды я проснулся и обнаружил,
что все мои слуги исчезли, исчез весь мой народ, исчез  мой  мир,  исчезла
даже женщина, которая спала со мной. Но бывают и  другие  сны.  Порой  мне
кажется, я был богом. Ну, почти богом. У меня были и сила, и  власть.  Они
боялись меня, каждый по отдельности, но противостоять сразу всем я не мог.
Они заставили меня сражаться. После битвы у меня осталась лишь часть силы,
и меня упрятали сюда. Жестокая насмешка.  Как  бог  я  учил  людей  любви,
свободе и радости. Всего этого и лишили меня Семеро.  Но  и  этот  сон  не
самый  худший.  Порой  мне  кажется,  что  я  всегда  жил  здесь,  и   все
воспоминания - ложь, ниспосланная мне для больших страданий.
   Взгляд Ларена устремился вдаль,  глаза  заволокло  туманом  полуугасших
воспоминаний. Он говорил медленно, голос его - далекий неверный огонек, до
которого никак не добраться - дрожал, уносил вдаль. Тоска и тайна  звучали
в его словах.
   Ларен смолк и очнулся.
   - Ах, Шарра, - воскликнул он, - будь осторожна в пути. Даже твоя корона
не поможет тебе, доведись тебе встретиться  с  ними.  Бледное  Лацо,  дитя
Баккалона, растерзает тебя, Наа-Слаз  насытится  твоей  болью,  а  Заагель
душой.
   Шарра вздрогнула и заметила, что свечи догорают. Как долго она  слушала
его?
   - Подожди. - Он встал и прошел сквозь стену там, где раньше было  окно.
С последним лучом солнца  окна  исчезли,  стали  гладкими  стенами  серого
камня.
   Скоро Ларен вернулся с инструментом черного дерева.  Шарра  никогда  не
видела ничего подобного. У  инструмента  было  шестнадцать  струн  разного
цвета. В полированном дереве отражались огоньки свечей.  Ларен  сел,  упер
инструмент в пол. Верхний край почти достигал его плеча.  Задумавшись,  он
коснулся струн. Струны вспыхнули, и комната наполнилась музыкой.
   - Вот мой единственный друг, - Ларен улыбнулся и  вновь  дотронулся  до
струн. По залу поплыла медленно тающая музыка. Последние  ноты  были  едва
слышны, когда Ларен провел пальцами по струнам. Воздух замерцал.
   Музыкант запел:
   - Я - повелитель вечности.
   Но пуст мой удел...
   ...полились слова. Шарра вслушивалась, пытаясь удержать их, но  тщетно.
Они касались ее, гладили,  уносились  вдаль,  в  туман  и  так  же  быстро
возвращались. А со словами лилась и музыка - задумчивая и грустная, полная
тайны. Кричащая и шепчущая обещания, нерассказанные сказки. Ярче  запылали
свечи, а цветные тары звуков росли, танцевали и сливались друг  с  другом,
пока не расцветили всю комнату.
   Слова, музыка, цвет - Ларен смешал их и соткал для Шарры видение.
   Она увидела Ларена, каким он был в снах - королем. Сильным,  высоким  и
гордым, с черной, как у нее, шевелюрой и синими  глазами.  Он  бы  одет  в
белое сверкающее одеяние: узкие, обтягивающие брюки, рубашку со свободными
рукавами,  широкий  плащ,  раздувающийся  словно  несомое  ветром  снежное
облако. На голове - серебряная корона. У бедра сиял  длинный  тонкий  меч.
Этот юный Ларен жил в мире высоких шпилей и голубых каналов. Вокруг кипела
жизнь: друзья, женщины и одна -  любимая,  которую  он  описал  словами  и
отблесками гоня. Бесконечная череда счастливых дней, и внезапно - тьма.
   Музыка застонала, свет потускнел,  слова  стали  печальными  и  тихими.
Шарра увидела Ларена, проснувшегося  в  непривычно  пустынном  замке.  Она
увидела, как он метался из комнаты в комнату  в  поисках  людей,  а  затем
выбежал наружу и оказался лицом к лицу с незнакомым миром. Она видела, как
он покинул замок и направился к дымке над горизонтом, в надежде,  что  эта
дымка - дым человеческого очага. Он шел, и все  новые  горизонты  ложились
ему под ноги. Солнце из голубого стало желтым, оранжевым, красным,  а  его
мир оставался пуст. Он обошел его весь и,  наконец,  побежденный,  захотел
оказаться дома, и его замок возник перед ним. С тех пор белизна его  одежд
превратилась в туманную серость.
   Но песня продолжалась. Проходили дни, годы, века, Ларен уставал, сходил
с ума, но не старился. Солнце  стало  зеленым,  потом  фиолетовым,  и  все
меньше красок оставалось в его мире. Ларен пел о бесконечных ночах,  когда
лишь музыка и воспоминания сохраняли ему разум.
   Когда угасло видение, замерла музыка, унеслись вдаль  звуки  печального
голоса, Ларен улыбнулся и  посмотрел  на  нее.  Шарра  почувствовала,  что
дрожит.
   -  Спасибо,  -  пожав  по  привычке  плечами,  поблагодарил  он;   взял
инструмент и покинул ее.


   Следующее утро выдалось холодным  и  туманным,  но  Ларен  повел  Шарру
охотиться в лес. Они преследовали пушистых  белых  зверьков  -  наполовину
кошек, наполовину газелей. Зверьки оказались проворными, их  нелегко  было
догнать, и зубов у них хватало. Непросто убить такого зверя, но для  Шарры
это не  имело  значения.  Догнать  важнее,  чем  убить.  Нечто  необычное,
восхитительное таилось в гонке по лесу. Впервые  в  жизни  она  держала  в
руках лук. На плече  ее  висел  колчан  со  стрелами.  Охотников  окружали
угрюмые деревья. Шарра и Ларен плотно закутались в  серый  волчий  мех,  и
Ларен улыбался ей из-под капюшона, сделанного из волчьей  головы.  Спавшие
листья, прозрачные и хрупкие, как стекло, звенели и разбивались  вдребезги
под ногами.
   В конце концов, не пролив крови, но  приятно  устав,  они  вернулись  в
замок, и Ларен устроил в главной обеденной зале празднество. Они улыбались
друг другу с разных концов длинного стола. Шарра  смотрела  на  облака  за
окном, спиной к которому сидел Ларен. Вдруг, окно оделось камнем.
   - Зачем это? - спросила она. - Почему ты никогда не выходишь  из  замка
ночью?
   Он пожал плечами:
   - На то есть причина. Ночи здесь...  ну...  нехороши,  -  он  отпил  из
большой украшенной драгоценностями чаши. - Скажи мне. Шара,  в  том  мире,
откуда ты начала свой путь, есть звезды?
   Она кивнула.
   - Да. Хотя, это было так давно. Но я помню.  Ночи  -  очень  темные,  а
звезды - яркие искорки, холодные  и  далекие.  В  их  россыпи  угадывались
разные фигуры. Люди моего мира дали этим фигурам имена и слагали о  каждой
чудесные сказания.
   Ларен кивнул.
   - Думаю, мне бы понравился твой мир. Мой мир слегка походил на твой. Но
наши звезды были разноцветными - тысячи оттенков - и двигались в ночи, как
призрачные светильники. Иногда  небо  затягивала  дымка,  рассеивающая  их
свет. И тогда ночи становились призрачными и мерцающими. Я часто ходил под
парусами в звездные ночи. Я и та, которую я любил. Мы любовались звездами.
Как хорошо пелось мне тогда... - его голос вновь стал печален.
   Темнота заполняла зал. Темнота  и  молчание.  Еда  остыла.  Шарра  едва
различала его лицо. Она встала и подошла к нему,  присела  на  подлокотник
кресла. Ларен кивнул  и  улыбнулся.  Что-то  прошелестело,  и  вдоль  стен
вспыхнули факелы. Он предложил ей вина, и  ее  пальцы  задержались  в  его
руке.
   - И у нас было что-то подобное, - вздохнула  она.  -  Когда  ветер  был
теплым, и никого вокруг, мы любили лежать под открытым небом. Кайдар и  я,
- она запнулась, глядя на Ларена.
   Он шевельнулся.
   - Кайдар?
   -  Он  бы  тебе  понравился,  Ларен.  А  ты  -  ему.  Он  был  высокий,
рыжеволосый, и в глазах его прятался огонь. У Кайдара был дар, как у меня,
но гораздо сильнее. И его мечты, казалось, не имеют границ. Однажды  ночью
они схватили его. Не убили, только забрали его у меня, похитили из  нашего
мира. С тех пор я ищу его. Я могу находить Врата, на мне темная корона,  и
остановить меня не так-то просто.
   Ларен допил вино и теперь глядел, как на металле кубка играют  огненные
блики.
   - Миров бесконечно много, Шарра.
   - Времени у меня достаточно. Я не старюсь, Ларен, как  и  ты.  Я  найду
его.
   - Ты так сильно любишь его?
   - Да, - теперь ее голос  казался  чуть  печальным.  -  Да,  сильно.  Мы
недолго были вместе, но он сделал меня счастливой.  Уж  это-то  Семеро  не
могут у меня отнять. Какое было счастье смотреть на него, чувствовать силу
его рук, видеть как он смеется.
   - Да, - он улыбнулся, но как-то неестественно. Установилось молчание.
   Наконец, Шарра повернулась к нему.
   - Но мы далеко ушли от того, с чего начали. Ты так и не сказал,  почему
твои окна закрываются ночью.
   - Ты проделала долгий путь, Шарра. Ты шла из мира в мир. Ты видела миры
без звезд?
   - Да. И много, Ларен. Я была  во  вселенной,  где  солнце  -  мерцающий
огонек над единственной землей, а небеса ночью безбрежны и пусты. Я видела
землю гремящих струй, где нет неба, и шипящие солнца рождаются в  глубинах
океана. Я шла  через  болота  Каррадина  и  видела  колдунов,  сотворяющих
радугу, которая освещала землю, лишенную солнца.
   - В этом мире нет звезд, - сказал Ларен.
   - Это так пугает тебя?
   - Нет. Но вместо звезд нечто иное, -  он  взглянул  на  нее.  -  Хочешь
увидеть?
   Она кивнула.
   Светильники погасли. Комнату залила тьма. Шарра  повернулась,  заглянув
через плечо Ларена.  Ларен  был  недвижим.  Камни  на  окнах  позади  него
рассыпались в прах, и полился свет.
   Небо было очень темным, но внутренний двор замка, камни зубчатых  стен,
серые знамена  -  все  освещалось  призрачным  заревом.  Удивленная  Шарра
пригляделась.
   Кто-то смотрел на нее. Он поднимался выше гор и занимал  полнеба.  Хотя
от него исходил свет достаточный, чтобы осветить замок, Шарра знала -  сам
он темнее ночи. Он имел облик, подобный  человеческому,  и  носил  длинный
плащ с капюшоном.  Тьма  под  этим  покровом  была  отвратительна.  Тишину
нарушали  лишь  дыхание  Ларена,  биение  ее  сердца  и  отдаленные  крики
птиц-плакальщиц, но в голове Шарры зазвучал демонический хохот.
   Призрак в небе глядел вниз, на  нее,  и  она  почувствовала,  как  душу
заполняет ледяная тьма. Замерев, она не могла отвести глаз. Призрак поднял
руку, и рядом с ним появился еще кто-то. Крошечный, по сравнению с первым,
призрак с огненными глазами, корчился, вопил и звал ее.
   Шара пронзительно вскрикнула и отвернулась. Когда она  вновь  взглянула
на стену, окон не было.  Только  спасительная  стена,  надежный  камень  в
кольце горящих факелов и обнявший ее Ларен.
   - Это всего лишь видение, - сказал он, обращаясь скорее к себе,  чем  к
ней. - Мне  не  следовало  испытывать  твое  мужество.  Они  наслаждаются,
наблюдая за мной по ночам. Каждый из Семерых. Они возникают на фоне чистой
тьмы неба и приводят тех, кого я любил. Теперь я не  смотрю.  По  ночам  я
остаюсь в замке и пою, а мои окна закрыты камнем.
   - Я чувствую себя... испачканной, - прошептала  она,  все  еще  немного
дрожа.
   - Пойдем, - предложил он. - Наверху есть горячая вода. А потом  я  спою
тебе. - Он взял ее за руку и повел в башню.
   Пока Ларен ходил за инструментом и настраивал его, Шарра приняла ванну.
Когда она вернулась,  закутанная  с  головы  до  ног  в  большое  пушистое
полотенце, он был готов. Она села на кровать и стала сушить волосы.
   А Ларен вновь ткал видения.
   Теперь он пел о другом своем сне, где был богом,  враждующим  с  Семью.
Музыка,  резкая,  дикая,  пугающая,  взрывалась  вспышками  света.   Блики
сливались в алое поле боя, где туманно-белый Ларен сражался  с  призраками
ночных кошмаров. Семеро окружили его, нападали и отступали,  нанося  удары
копьями из абсолютной тьмы, а Ларен отвечал огненными вихрями. Но, в конце
концов, Семеро одолели, свет угас, и песня вновь стала тихой и  печальной.
Видение затуманилось, замелькали столетия одиночества.
   Тяжко упали последние звуки, угасло  мерцание  красок,  и  Ларен  начал
новую песню. Пальцы замирали над струнами, голос был неуверен. Он  сочинял
на ходу, подбирая слова и мелодию, Шарра знала почему. На этот раз он  пел
о ней, балладу  о  ее  странствиях.  О  любви  и  бесконечных  поисках,  о
различных мирах, о темной короне и стражах, поджидающих у Ворот.
   Он пел о мирах,  которые  она  вспоминала,  пользуясь  ее  словами,  но
звучали они по новому.
   В зале рождались  ослепительные  солнца,  безбрежные  просторы  вечного
океана, били ввысь разноцветные фонтаны гейзеров,  и  древние  чародеи  из
глубин времени зажигали радуги, отгоняя тьму.
   Он пел о ее любимом, пел правду, ибо уловил и смог передать тот  огонь,
который так любила в Кайдаре Шарра,  и  заставил  ее  вновь  увидеть  этот
огонь.
   Но песня осталась неоконченной: неопределенность долгим эхом повисла  в
воздухе. Они ожидали окончания, хотя знали - его нет.
   - Спасибо, Ларен. Ты вернул мне Кайдара, - тихо сказала наконец Шарра.
   - Это только песня, - заметил он, по-привычке пожимая плечами, -  целая
вечность прошла с тех пор, как я слагал новые песни.
   Вновь он оставил ее, легко коснувшись щеки, и попрощавшись у порога.
   Шарра плотнее закуталась в полотенце, закрыла дверь и пошла от свечи  к
свече, задувая их. Повесила полотенце на стул  и  скользнула  под  одеяло.
Долго-долго лежала она, прежде чем уплыла в сон.
   Она проснулась в абсолютной темноте, не зная почему. В комнате все было
по-прежнему, ничего не изменилось. Ничего?..
   В дальнем углу она увидела его, таким она видела его в первый раз после
пробуждения. Он сидел очень тихо.
   - Ларен? - спросила она, все еще не уверенная, что этот сгусток тьмы  -
он.
   - Да, - ответил Ларен, не шевелясь. - Я и в  прошлую  ночь  смотрел  на
тебя, пока ты спала. Я был одинок дольше, чем ты можешь вообразить.  Очень
скоро я снова останусь один. Даже спящая ты - чудо.
   - О, Ларен... - сказала она. Молчание - напряженная, безмолвная беседа.
Она откинула одеяло, и Ларен пришел к ней.


   ...Пролетали столетия. Месяц - мгновение, не более.
   Каждую ночь они проводили вместе, и  каждую  ночь  Ларен  пел  ей.  Они
беседовали ночи напролет, а днем купались  нагишом  в  хрустальных  водах,
отражающих  пурпурное  зарево  неба.  Они  любили  друг  друга  на  пляжах
прекрасного белого песка и много говорили о своей любви.
   Но ничто не изменилось. Приближалась