жу
тебе, что ты должна сделать.
- Что? - спрашивает К.
- Если бы ты читала мой роман "Градус желания"... - говорю я, но
тут в дверь стучат, и К. идет открывать, на пороге виднеется
темный силуэт Сюзанны, сжимающей в руке что-то большое, длинное
и тускло поблескивающее, что-то такое, что должно, по всей
видимости, бабахнуть. Сюзанна, отстранив К., входит (врывается,
вбегает, пусть каждый подберет глагол, милый его сердцу) в
комнату и говорит:
- Ну что, Александр Сергеевич! - С этими словами она нажимает на
курок, естественно, вспышка, естественно, оглушительно
громыхает, я чувствую внезапную боль и невозможность дышать и
падаю (точнее же говоря, пуля заставляет мое тело влепиться в
стену), успев - что тоже совершенно естественно - подумать о
нарушении всех правил игры, ведь - если следовать роману "Градус
желания" - то отнюдь не Сюзанна, а милая и нежная К. должна была
произвести этот роковой выстрел, ради чего, собственно говоря, я
и вернулся в ее номер, выстрел, за которым... Но тут мое
сознание ( что тоже совершенно естественно) меркнет, и наступает
тьма.