Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
- Медицинский центр "Новый континуум". - Она кричит, выезжая со
стоянки:
- Надеюсь, еще не поздно.
Глава сорок третья
Палата №131 в Медицинском центре "Новый континуум". Пол переливается
всеми цветами радуги. Линолеум хрустит у меня под ногами, когда я иду по
осколкам красного и зеленого, желтого и голубого. Капельки красного.
Бриллианты и рубины, изумруды и сапфиры. Тут же валяются туфли Элен.
Одна - розовая, вторая - желтая. Каблуки-шпильки разбиты до состояния
каши. Испорченные туфли - на полу в самом центре комнаты.
Элен стоит в дальнем конце комнаты, в тусклом мерцании, на самом краю
круга света от настольной лампы. Стоит, склонившись над каким-то ящиком
из нержавеющей стали. Ее руки раскинуты и обнимают холодную сталь. Она
прижимается щекой к крышке ящика.
У меня под ногами хрустят разноцветные камни, и Элен оборачивается на
звук.
Ее губы в розовой помаде испачканы кровью. На крышке ящика -
отпечаток поцелуя, розовый с красным. В крышке - окошко из мутного
серого стекла, а внутри лежит маленький человечек - слишком белый и
совершенный для того, чтобы просто спать.
Патрик.
Узорная наледь по краю окошка уже начала подтаивать, и вода капает
внутрь.
Элен говорит:
- Ты пришел. - Ее голос звучит невнятно и глухо. Тонкая струйка крови
течет изо рта.
Я смотрю на нее, и у меня вдруг начинает болеть нога. Со мной все в
порядке, говорю я. И Элен говорит:
- Я за тебя рада.
Ее косметичка лежит развороченная на полу. Среди разноцветных
осколков - перепутанные цепочки, золотые и платиновые. Элен говорит:
- Я пыталась разбить самые крупные. - Она кашляет, прикрывая рот
рукой. - Остальные я пыталась разгрызть. - Она опять кашляет. Ее ладонь
- вся в крови и в белых осколках.
Рядом с косметичкой - опрокинутая бутылка с жидкостью для прочистки
труб. Под ней натекла зеленая лужица.
У нее переломаны все зубы. Многих недостает вообще. Она прижимается
лицом к серому стеклу. Стекло туманится от ее дыхания. Она вытирает
окровавленные руки о юбку.
- Я не хочу возвращаться к тому, как все было раньше, - говорит она,
- к той жизни, какая была у меня до того, как мы с тобой встретились. -
Она все вытирает и вытирает руки о юбку. - Даже со всей властью в мире.
Я говорю, что ей срочно нужно в больницу.
А Элен улыбается окровавленными губами и говорит:
- Мы и так в больнице.
Ничего личного, говорит Элен. Ей просто нужен был кто-то. Хоть
кто-нибудь. Даже если она и сумеет воскресить Патрика, она не хочет
ломать ему жизнь, разделив с ним баюльные чары. Даже если это означает,
что она снова будет одна, ей не хочется, чтобы у Патрика была эта
власть.
- Посмотри на него, - говорит она и прикасается к серому стеклу
своими розовыми ногтями. - Он такой хороший.
Она сглатывает слюну вместе с кровью, обломками зубов и разбитыми
бриллиантами. Ее лицо кривится в кошмарной гримасе. Она хватается за
живот и едва не ложится на стальной ящик с серым окошком. Кровь и вода
от оттаявшей наледи текут внутрь.
Дрожащей рукой Элен открывает сумочку и достает тюбик помады. Она
красит губы, и розовая помада становится красной.
Она говорит, что отключила криогенную установку. Отключила
сигнализацию и резервную батарею. Она хочет умереть вместе с Патриком.
Она хочет, чтобы все кончилось. Баюльные чары. Власть. Одиночество.
Она хочет уничтожить все драгоценности, про которые люди думают, будто
они их спасут. Все остатки былого величия, которые переживают красоту,
ум и талант. Весь декоративный мусор, который остается, когда настоящие
достижения и успех - все обращается прахом. Она хочет уничтожить все
красивые вещи - паразитов, которые переживают своих хозяев-людей.
Сумочка падает у нее из рук. Серый камушек выпадает из сумки и
катится по полу. Совершенно безо всякой связи мне вспоминается Устрица.
Элен громко рыгает. Вынимает из сумки бумажную салфетку, держит ее
подо ртом и выплевывает на нее сгустки крови, желчь и расколотые
изумруды. У нее во рту застрявшие в окровавленных деснах на месте зубов
- осколки сапфиров и оранжевых бериллов. К нёбу прилипли кусочки красной
шпинели. Язык весь в черной алмазной крошке.
Элен улыбается и говорит:
- Хочу быть вместе с моей семьей. - Она скатывает окровавленную
салфетку в шарик и запихивает его под отворот манжета. Ее серьги, ее
ожерелья и кольца - ничего больше нет.
Подробности о ее костюме: он какого-то цвета. Это костюм. Он
безнадежно испорчен.
Она говорит:
- Пожалуйста. Обними меня.
В сером окошке - совершенный ребенок лежит, свернувшись калачиком, на
подушке из белого пластика. Держит пальчик во рту. Совершенный и бледный
- как синий лед.
Я обнимаю Элен, и она морщится.
У нее подкашиваются колени, и я опускаю ее на пол. Элен Гувер Бойль
закрывает глаза. Она говорит:
- Спасибо, мистер Стрейтор.
Я поднимаю ее серый камень и бью им по холодному серому стеклу.
Изрезанными в кровь руками я вынимаю Патрика, бледного и холодного, и
кладу его, испачканного моей кровью, в руки Элен. Опускаюсь на пол рядом
с ней и обнимаю ее.
Моя кровь с ее кровью - теперь смешались.
Лежа в моих объятиях, Элен закрывает глаза и кладет голову мне на
колени. Она улыбается и говорит:
- Тебе не показалось, что это слишком уж странное совпадение, что
Мона нашла гримуар?
Она открывает глаза, хитро щурится и говорит:
- Тебе не показалось, что это как-то уж слишком странно, что все это
время гримуар был у нас?
Элен лежит у меня в объятиях и качает Патрика на руках. И вот тут оно
и происходит. Она поднимает руку и вдруг щипает меня за щеку. Смотрит на
меня и улыбается одной половиной рта. Хитрая улыбка в крови и зеленой
желчи. Она подмигивает и говорит:
- Попался, папаша!
За секунду я весь покрываюсь холодным потом.
Элен говорит:
- Неужели ты правда думаешь, что мамочка стала бы убивать себя ради
ТЕБЯ? И что она стала бы уничтожать свои мудацкие драгоценности? Или
оттаивать этот замороженный кусок мяса? - Она смеется, у нее в горле
булькает кровь и жидкость для прочистки труб. Она говорит; - Неужели ты
правда думаешь, что мамочка стала бы грызть свои мудацкие бриллианты,
потому что ты ее не любишь?
Я говорю: Устрица?
- Во плоти, - говорит Элен, говорит Устрица ртом Элен, голосом Элен.
- Ну, то есть во плоти миссис Бойль. У нее внутри, где, готов спорить,
ты тоже уже побывал, но другим способом.
Элен поднимает Патрика на вытянутых руках. Ее ребенок, холодный и
синий, как фарфоровая кукла. Замороженный и хрупкий, как стекло.
Она швыряет мертвого ребенка через всю комнату. Он ударяется о
стальной ящик, падает на пол и вертится на линолеуме. Патрик. Одна
замороженная рука при падении отламывается. Патрик. Вертящееся тельце
задевает об угол ящика, и ножки тоже отламываются. Безрукое и безногое
тело, сломанная кукла - оно ударяется головой о стену, и голова отлетает
тоже.
Элен подмигивает и говорит:
- Да ладно тебе, папаша. Не льсти себе.
И я говорю: будь ты проклят.
Устрица занимает Элен, как армия - павший город. Как сама Элен -
Сержанта. Как наше прошлое, СМИ и самый мир занимают тебя.
Элен говорит, Устрица говорит ртом Элен:
- Мона давно знала про гримуар. С того дня, как только увидела
мамочкин ежедневник. Она сразу все поняла. - Он говорит:
- Просто не могла его перевести.
Устрица говорит:
- Мое дело - музыка, а Монино... Монино дело - глупость.
Голосом Элен он говорит:
- Сегодня вечером Мона очнулась в каком-то салоне красоты, за
столиком маникюрши, которая красила ей ногти розовым. - Он говорит:
- Она вернулась в контору взбешенная и обнаружила, что миссис Бойль
лежит лицом вниз на столе, вроде как в коме.
Элен вдруг всю передергивает, и она хватается за живот. Она говорит:
- На столе перед миссис Бойль лежал гримуар, открытый на странице с
переводом заклинания временного захвата чужого тела. Как оказалось, все
заклинания были переведены.
Она говорит. Устрица говорит:
- Благослови, Боже, мамочку и ее страсть к кроссвордам. А ведь она
где-то есть. Наверное, злая как черт.
Устрица говорит ртом Элен:
- Увидишь мамочку, передавай ей привет.
Хрупкая синяя статуэтка, замороженный ребенок разбит на кусочки.
Осколки ребенка - среди осколков драгоценных камней: отломанный пальчик,
отбитые ножки, расколотая головка.
Я говорю: то есть теперь вы с Моной поубиваете всех и станете новыми
Адамом и Евой?
Каждое поколение хочет быть последним.
- Не всех, - говорит Элен. - Нам понадобятся рабы.
Он задирает юбку окровавленными руками Элен. Хватает себя за интимное
место и говорит:
- Может, вы с мамочкой что-нибудь учудите по-быстрому, пока она не
скопытилась?
И я отталкиваю от себя тело Элен.
Все мое тело болит. У меня никогда ничего не болело так сильно, даже
нога.
Элен тихонько вскрикивает и сползает на пол. Ложится, свернувшись
калачиком на холодном линолеуме среди осколков драгоценных камней и
Патрика, и говорит:
- Карл?
Она подносит руку ко рту и чувствует осколки камней, застрявшие в
деснах. Она поворачивается ко мне и говорит:
- Карл? Карл, где я?
Она смотрит на ящик из нержавеющей стали, видит разбитое стекло.
Сначала она видит только отбитую ручку. Потом - ножки. Потом - головку.
И говорит:
- Нет.
Брызжа кровавой слюной, Элен говорит:
- Нет! Нет! Нет!
Из-за сломанных зубов ее голос звучит невнятно и глухо. Она ползет по
острым осколкам цветных камней и собирает кусочки. Заливаясь слезами,
вся в желчи и крови, в комнате, где уже начинает совсем неприятно
пахнуть, она собирает синие осколки. Крошечные ручки и ножки, тельце,
расколотую головку - она прижимает их к груди и кричит:
- Патрик! Патти!
Она кричит:
- Мой Патти-Пат-Пат! Нет!
Целуя расколотую синюю головку, прижимая ее к груди, она спрашивает:
- Что происходит? Карл, помоги мне. - Она смотрит на меня, но тут
спазм в желудке сгибает ее пополам, и она видит пустую бутылку из-под
жидкости для прочистки труб.
- Господи, Карл, помоги мне, - говорит она, укачивая на руках обломки
своего ребенка. - Скажи мне, пожалуйста, как я здесь оказалась!
И я подхожу к ней, обнимаю ее и говорю: поначалу новые хозяева делают
вид, что не смотрят на пол в гостиной. То есть особенно не
приглядываются. Не тогда, когда смотрят дом в первый раз. И не тогда,
когда перевозят вещи. Они измеряют комнаты, распоряжаются, куда ставить
диваны и пианино, распаковывают коробки, и во всей этой суете у них не
находится времени, чтобы посмотреть на пол в гостиной. Они делают вид.
Элен наклоняется к Патрику. У нее изо рта течет кровь. Руки у нее
слабеют, и маленькие пальчики сыплются на пол.
Сейчас я останусь один. Это моя жизнь. И я даю себе слово, что - не
важно, где и когда - я найду Устрицу с Моной.
Что хорошо - это займет меньше минуты.
Это старая песенка про зверей, которые ложатся спать. Песенка
грустная и сентиментальная, н лицо у меня горит от окисленного
гемоглобина, когда я читаю стихотворение вслух под яркой лампой дневного
света, держа в объятиях обмякшее тело Элен, прислонившись спиной к
стальному ящику. Патрик, испачканный моей кровью, испачканный ее кровью.
Ее губы слегка приоткрыты, ее сверкающие зубы - настоящие бриллианты.
Ее звали Элен Гувер Бойль. У нее были голубые глаза.
Моя работа - подмечать все детали. Оставаться бесстрастным
наблюдателем. Моя работа - не в том, чтобы чувствовать. Моя работа -
писать репортажи.
Это называлось "баюльноя песней". В некоторых древних культурах ее
пели детям во время голода или засухи. Или когда племя так разрасталось,
что уже не могло прокормиться на своей земле. Ее пели воинам,
изувеченным в битве, и смертельно больным - всем, кому лучше было бы
умереть. Чтобы унять их боль и избавить от мук.
Это - колыбельная.
Я говорю: все будет хорошо. Я сжимаю Элен в объятиях, укачиваю, как
ребенка, и говорю ей: теперь отдыхай. Спи. Я говорю ей: все будет
хорошо.
Глава сорок четвертая
Когда мне было двадцать, я женился на женщине по имени Джина Динджи и
думал, что это теперь моя жизнь. Навсегда. Через год у нас родилась
дочка, и я думал, что это теперь моя жизнь. Навсегда. Потом Джипы и
Катрин не стало. А я сбежал и стал Карлом Стрейтором. Я стал
журналистом. И это была моя жизнь на протяжении двадцати лет.
А потом... вы уже знаете, что случилось потом.
Я не знаю, сколько времени я держал в объятиях Элен Гувер Бойль. А
потом это была уже не она, а просто мертвое тело. Кровь у нее давно уже
не текла. Но зато осколки Патрика у нее в руках оттаяли и начали
кровоточить.
Потом снаружи раздались шаги, и дверь в палате №131 открылась.
Я так и сижу на полу, обнимая мертвых Элен и Патрика, и дверь
открывается, и в палату заходит седой коп-ирландец.
Сержант.
И я говорю: пожалуйста. Пожалуйста, посадите меня в тюрьму. Я признаю
свою вину. Во всем признаюсь, во всем. Я убил жену. Я убил своего
ребенка. Я - Вальтруда Вагнер, Ангел смерти. Убейте меня, чтобы мы с
Элен опять были вместе.
И Сержант говорит:
- Надо скорей убираться отсюда. - Он проходит через палату к
стальному ящику. Достает из кармана блокнот, что-то пишет, вырывает
листок и протягивает его мне.
Его морщинистая рука вся в родинках. Волосы на руке тоже седые. Ногти
- желтые и заскорузлые.
"Простите меня, но я не могу больше жить, - написано на листке. - Я
иду к сыну. Теперь мы вместе".
Это почерк Элен. Тот же почерк, что и в ее ежедневнике, в гримуаре.
Подписано: "Элен Гувер Бойль", ее почерком.
Я смотрю на мертвое тело у меня в руках, все в крови и зеленой
блевотине от жидкости для прочистки труб, потом смотрю на Сержанта,
который стоит надо мной, и говорю: Элен?
- Во плоти, - говорит Сержант, говорит Элен. - Ну, не в своей плоти,
а так - да, конечно, - говорит он и смотрит на тело Элен у меня в руках.
Потом опускает глаза на свои старческие руки и говорит:
- Ненавижу готовое платье, но на безрыбие и рак рыба.
Вот так и вышло, что мы снова в дороге.
Иногда я опасаюсь, что Сержант - это на самом деле Устрица, который
прикидывается Элен, занявшей тело Сержанта. Когда мы с ней спим - кто бы
это ни был, - я делаю вид, что это Мона. Или Джина. Так что в итоге все
уравновешивается.
По словам Моны Саббат, люди, которые увлекаются выпивкой или
обжорством, люди, подсевшие на наркотики и зацикленные на сексе, - на
самом деле ими управляют духи тех, кто при жизни любил всякие непомерные
удовольствия и не может остановиться даже теперь, после смерти. Пьяницы
и клептоманы - все они одержимы бесами, злыми духами.
Мы все - медиумы от культуры. Мы все - чьи-то призраки.
Есть люди, которые все еще верят, что они управляют своими жизнями.
Мы все одержимы.
У каждого в жизни есть кто-то, кто никогда тебя не отпустит, и
кто-то, кого никогда не отпустишь ты.
Нечто чужое всегда живет, воплощаясь в нас - живет через нас. Вся
наша жизнь - это ворота, через которые нечто приходит в мир.
Злой дух. Теория. Маркетинговая кампания. Политическая стратегия.
Религиозная доктрина.
Сержант увозит меня из Медицинского центра на патрульной машине. Он
говорит:
- У них есть заклинание временного захвата чужого тела и заклинание,
чтобы летать. - Он перечисляет, загибая пальцы. - У них есть заклинание
воскрешения, но оно действует только на животных. И не спрашивай почему,
- говорит он. Она говорит:
- У них есть заклинание, чтобы вызвать дождь, и заклинание на ясную
погоду... заклинание плодородия, чтобы растения росли быстрее...
заклинание, чтобы понимать язык животных...
Не глядя на меня, глядя на свои руки на руле, Сержант говорит:
- У них нет приворотного заклинания.
То есть я действительно люблю Элен. По-настоящему. Женщину в теле
мужчины. У нас больше нет жаркого секса, но, как сказал бы Нэш, чем
подобные отношения отличаются от отношений любовников, которые прожили
вместе достаточно долго?
У Моны с Устрицей есть гримуар, но у них нету баюльной песни.
Баюльная песня была на странице, которую Мона вручила мне перед тем, как
уехать, - на странице, где было записано мое имя. Внизу страницы. Там
же, внизу страницы, написано кое-что еще. "Я тоже хочу спасти мир - но
не так, как предлагает Устрица". Подписано: Мона.
- У них нету баюльной песни, - говорит Сержант, говорит Элен. - Но у
них есть защитное запинание.
Защитное заклинание?
Которое защищает их от баюльной песни, говорит Сержант.
- Но все не так плохо, - говорит он. - У меня есть полицейский
значок, пистолет и пенис.
Найти Устрицу с Моной несложно - надо искать чудеса. Фантастические
заголовки в газетах. Заметки о сверхъестественном. В июле на озере
Мичиган видели, как молодая пара перешла озеро по воде. Девушка
приказала траве вырасти из-под снега, чтобы спасти бизонов, умиравших от
голода в Канаде. Молодой человек разговаривает с потерявшимися собаками
в приюте для животных и помогает им разыскать хозяев.
Надо искать колдовство. Надо искать святых.
Летучая Дева. Иисус Задавленных Зверюшек. Плющевый ад, зеленая
угроза. Говорящая корова.
Погоня за чудесами - задним числом. Охота на ведьм. Это не то, что
советуют психотерапевты. Но оно помогает.
Мона и Устрица. Очень скоро весь мир будет принадлежать им двоим.
Произошло перераспределение власти. Мы с Элен будем вечно в дороге - в
погоне. Представь себе, что Иисус гоняется за тобой, пытаясь поймать
тебя и спасти твою душу. Что он не просто пассивный и терпеливый Бог, а
въедливая и агрессивная ищейка.
Сержант со щелчком расстегивает кобуру, так же как Элен когда-то
открывала сумочку, и достает пистолет.
Он говорит, Элен говорит, кто бы то ни был, он говорит:
- Как ты насчет того, чтобы прикончить их по старинке?
Теперь это моя жизнь.