! - Он не без самодовольства оглядел себя. -
Чем вам не понравился мой костюм? Право же, он моден! И зачем мне плащ  и,
простите, эта примитивная шпага?
   Гирин приподнялся на локте, критически разглядывая Мефистофеля.
   - Но вы должны быть в образе! - убежденно сказал он. - О  вашем  облике
литература  говорит  вполне  определенно  "при  шпаге  я,   и   плащ   мой
драгоценен". А у вас ни того, ни другого. Это недопустимое нарушение!
   Незнакомец на секунду задумался и весело рассмеялся, показав ровный ряд
сахарных зубов.
   - Вы намекаете на то, что я похож на  дьявола?  Лестное  предположение!
Ничто так не украшает умного человека, как демоническое начало. Особенно в
глазах женщин. Не правда ли? Ха-ха-ха! - и, резко  изменив  тон,  серьезно
осведомился: - Надеюсь, вы не суеверны?
   - Правильно надеетесь.
   - И слава богу! Терпеть не могу суеверных -  за  редкими  исключениями,
это  ограниченные  и  ужасно  подозрительные  люди!  Кстати,  советую  вам
обратить внимание на то, что я ведь упомянул имя божие, а  небесный  огонь
отнюдь меня не испепелил. Стало быть, я не дьявол. Во  всяком  случае,  не
совсем дьявол, не вполне.
   Этот неожиданно болтливый Мефистофель говорил по-русски свободно и  без
акцента,  но  некие  нюансы  произношения  и  ритмика   речи   определенно
свидетельствовали, что этот язык для него не родной.
   - Кто же вы?
   - Странник! Не правда ли, красивое, емкое слово? Им можно наслаждаться,
как хорошей стихотворной строфой. Странник! Это слово определенно и  в  то
же время неуловимо, как журчащая струя ручья. Это и  странный  человек,  и
вольный путешественник, подобно птице, кочующей из одной страны в  другую.
- И, сменив выспренний тон на деловитый, незнакомец добавил: - Зовите меня
Люци, просто Люци.
   - Мосье? Синьор? Может быть, милорд? -  Гирин  лукавил,  надеясь  таким
образом выяснить национальность своего необычного собеседника.
   Люци с пренебрежительной гримасой отрицательно покачал кистью руки:
   - Нет-нет! Не надо ни титулов, которых у меня предостаточно, ни званий,
которых у меня еще  больше.  Просто  Люци  -  и  ничего  больше.  Если  не
возражаете, и я вас буду звать так же просто и естественно - Саша.
   Гирин удивился:
   - Откуда вы знаете мое имя?
   Люци ухмыльнулся, только что не подмигнул:
   - Я многое о вас знаю, лейтенант Гирин. Я знаю даже ваши тайные мысли и
желания. - Он насладился удивлением  собеседника  и  доверительно  понизил
голос: - Я  знаю,  например,  что  вы  влюблены  в  Ниночку,  молоденького
врача-терапевта, которая имеет  честь  иногда  выслушивать  ваше  отважное
пилотское сердце.
   Александр покраснел. Он нередко краснел в самых неподходящих  ситуациях
и всегда злился и ненавидел себя за это. А Люци,  очень  довольный  собой,
покачиваясь  на  двух  ножках  откинутого  назад  кресла,   все   так   же
интимно-доверительно продолжал: - У вас даже и свидание с ней назначено  -
сегодня, на восемь часов. Но  увы,  ему  не  суждено  состояться,  -  Люци
сокрушенно вздохнул и картинно воздел очи к небу, -  не  судьба!  И  может
быть, это даже  к  лучшему,  если  разобраться  во  всем  философски,  без
ненужных эмоций и лишней горячности. Ведь Ниночка  некоторым  образом  уже
замужем, а? Угадал? Признавайтесь!
   Гирин рывком сел на диване, спустив ноги на пол, сердито сказал:
   - Не суйтесь не в свое дело!
   - Ян не думал вас обидеть, Саша!
   - Откуда такая осведомленность?
   - Это моя маленькая тайна! Нечто спиритуозно-виртуальное. - Люци сделал
пальцами порхающее движение в воздухе. - Пока ваша душа витала в эмпиреях,
а тело возлегало на этом диване, я сумел детально  познакомиться  с  вашим
сознанием, с вашей долговременной памятью.
   - Спиритуозно или виртуально, но шантажируете вы по мелочам.  Ничего  у
вас не выйдет!
   Лицо Мефистофеля приобрело серьезное, даже грустноватое выражение:
   - Боюсь, вы неправильно оцениваете  ситуацию,  Саша.  Мне  незачем  вас
шантажировать.
   - Я и без того в ваших руках, так, что ли?
   - В какой-то мере так. Но не в этом дело.
   - В чем же?
   После небольшого раздумья Люци поднялся с кресла и подошел к золотистой
портьере, которая закрывала часть стены, что напротив дивана. У него  была
хорошая   походка:   он   шагал   легко   и    пружинисто,    как    ходят
спортсмены-гимнасты и  манекенщики,  демонстрирующие  на  выставках  новые
модели одежды.
   -  Подойдите  сюда,  Саша,  -  и,  видя  замешательство,  может   быть,
настороженность Гирина, с улыбкой добавил: - Не бойтесь! Я не  сделаю  вам
ничего дурного.
   - Я и не боюсь!
   И все-таки, когда Александр остановился рядом с Люци, его сердце билось
тревожно от какого-то неясного предчувствия беды или опасности.  Они  были
одинакового роста,  и  теперь  Александр  видел  лицо  своего  загадочного
собеседника совсем близко и  в  естественном  ракурсе.  Люци  не  выглядел
молодым, но трудно было решить, сколько ему  лет,  наверное,  столько  же,
сколько было Миусову или Ивасику. Глаза у Люци были небольшие, но живые  и
очень выразительные. Сейчас в них читались насмешка,  снисходительность  и
легкая, но ощутимая грусть. Люци словно бы знал заранее, что ему  придется
огорчить Гирина, и не только торжествовал, как нередко торжествуют те, кто
в силах дарить и радость и  горе,  но  и  сожалел  об  этом,  сочувствовал
Александру. Может быть, от понимания этого сочувствия  и  билось  тревожно
сердце молодого человека?
   Гирин ждал объяснений, но вместо этого Люци протянул руку и нажал  одну
из кнопок, целый ряд которых был вделан в стену, заподлицо с ней. С легким
шорохом  золотистая  портьера   медленно,   как   показалось   Александру,
торжественно раздвинулась, открывая  за  собой  большое,  не  меньше  двух
метров в поперечнике,  овальное  окно.  За  окном  Гирину  чудилось  нечто
серебристое, колышущееся, но яркий свет мешал рассмотреть  это  подвижное,
непонятное нечто. И оттого, что ничего нельзя было понять и трудно было  о
чем-нибудь догадаться, сердце  Александра  забилось  еще  тревожнее.  Люци
поднял руку и нажал другую кнопку. Потолок мгновенно погас, но комната  не
погрузилась в темноту: из овального окна на  Александра  плеснул  звездный
океан. Звезды и звезды кругом! Звезды вверху и звезды под  ногами,  звезды
всюду, куда только достигал  взгляд.  Это  было  странное,  чужое  небо  -
Александр не мог разглядеть ни одного знакомого узора созвездий.  Не  было
тут ни Ориона, ни Большой Медведицы, ни Кассиопеи. Все небо было  сплошным
созвездием, сплошным узором! Никогда еще в жизни Александр не видел такого
обилия серебряного дыма туманностей, лохматых скоплений  огненной  пыли  и
ярчайших, колющих глаз разноцветных звезд: белых  и  голубоватых,  желтых,
зеленоватых и рубиновых, похожих на живые капельки крови. Общий свет этого
буйного, хмельного неба был так же ярок, как свет полной земной  луны.  Он
неслышно лился в комнату через  овальное  окно,  рисуя  новыми  сказочными
красками ее интерьер: встроенный в стену шкаф, стол на широко поставленных
ножках, точно приготовившийся к прыжку, кресло,  испуганно  прижавшееся  к
дивану, и сам благодушный надежный  диван,  похожий  на  огромного,  мирно
спящего медведя.
   Люци стоял впереди, почти прижавшись лбом к стеклу  и  жадно  глядя  на
сверкающий мир звезд. Лицо его, четко рисовавшееся на фоне пышущего светом
неба,  казалось  бледным  и  вдохновенным,  и  без   того   четкие   черты
своеобразной физиономии прописались с особенной остротой, в глазах мерцали
холодные разноцветные искорки. Что это? Быль или  небыль?  Звезды,  только
звезды вокруг! Голова Александра чуть кружилась,  а  в  ушах  стоял  звон,
точно он только что выполнил вихревой каскад фигур высшего пилотажа.
   - Где мы? И что все это значит? - медленно выговаривая  слова,  спросил
Александр.
   Люци покровительственно положил руку на его плечо:
   - Мы в космосе, Саша. В открытом космосе. А это,  -  Люци  повел  рукой
вокруг, - звезды. Звезды, только и всего!
   - А Земля?
   - Земля далеко. До нее двадцать пять тысяч парсеков, или,  может  быть,
так вам будет понятнее, восемьдесят тысяч световых лет.



   9

   Видимо, какой-то период времени Гирин был не в себе.  Не  то  чтобы  он
потерял  сознание,  этого  еще  не  хватало,  просто  увиденное  было  так
ошарашивающе, что какой-то промежуток бытия выпал из  его  памяти  как  не
стоящая внимания мелочь, как пустяковина. Психологическое  грогги!  Он  не
помнил, как Люци включил свет и задернул портьеру, не помнил,  о  чем  они
говорили, да и говорили ли вообще. По-настоящему Александр пришел  в  себя
уже сидя за столом с бокалом шипучего зеленоватого напитка в  руке.  Перед
ним стоял большой сифон из граненого хрустального стекла, напротив, тоже с
бокалом в руке, сидел Люци и непринужденно болтал:
   - Чудесная вещь! Ни капли алкоголя, а бодрит как купание в проруби.  За
странствующих  и  путешествующих,  к  славной   когорте   которых   теперь
принадлежите и вы. Виват!
   Александр  машинально  опорожнил   бокал.   Напиток   был   незнакомым,
непривычным: вовсе без  сластинки,  с  вяжущей  горьковатой  остротой,  но
довольно приятным на вкус.
   - Ну вот, теперь вы снова в седле. А космос -  это  ерунда!  Что  такое
космос? Самая невинная и безопасная  штука  на  свете  -  пустота,  многие
кубические километры которой сдобрены пригоршней молекул и политы ложечкой
реликтового тепла. Не стоит тревожиться.
   - Космос меня и не тревожит, - рассеянно ответил Гирин.
   Люци засмеялся, но спросил отнюдь не насмешливо, деликатно:
   - Что же вас тревожит, юноша?
   Этот простой вопрос если и не смутил, то поставил Александра  в  тупик.
Земля была так безмерно далека, что казалась теперь ненастоящей. Друзья  и
близкие словно  выцвели,  растеряли  реальные  черты,  приобрели  характер
символов. Ведь  их  разделяла  такая  бездна  пространства,  которое  даже
молниеносный свет преодолевает лишь за  время,  которое  в  несколько  раз
больше всей человеческой истории! Александр сожалел об утратах, но сожалел
странно. Так  сожалеют  о  только  что  растаявшем  чарующем  сне,  хорошо
сознавая, что это сон. Сон - и ничего больше!
   С полгода тому назад Гирин в составе группы самолетов по  делам  службы
летал на юг. За час с небольшим они преодолели больше тысячи километров  и
оказались в стране  гор,  гранатовых  деревьев  и  цветущих  магнолий.  На
аэродроме он встретил товарища по училищу, они обрадовались друг другу  и,
сколько могли, поболтали, сидя в тени старых кипарисов. А потом -  команда
по самолетам, обратный полет, и через  какой-нибудь  час  они  снова  были
дома. Отдыхая после полета теперь уже в тени берез, Гирин заметил на траве
им же забытый часа три тому назад потрепанный журнал. Он взял его в  руки,
рассеянно полистал и вдруг поймал себя на странном, очень остром чувстве -
ему не верилось в реальность встречи с  товарищем,  который  служил  среди
кипарисов так далеко от  этих  берез!  Да  и  вообще,  был  ли  весь  этот
двухэтапный, скоротечный перелет? Может быть, он  просто  заснул  тут,  на
весенней травке, и ему пригрезились и ровный шум двигателя,  и  заоблачные
выси, и разговор по душам?
   Нечто подобное Александр переживал и теперь. Чудовищная отдаленность от
всего земного потрясала, но причина тревоги, которая, как заноза, сидела в
самом сердце, была в чем-то другом.  А  в  чем,  Александр  никак  не  мог
ухватить! Кстати, ему и в голову не приходило, что Люци мог  его  обмануть
или хотя бы преувеличить.  Слишком  ярким  и  осязаемым  и  вместе  с  тем
фантастически неправдоподобным было зрелище чужого звездного мира. Ложь не
такова, она всегда правдоподобна, она вынуждена рядиться под истину, иначе
будет уже не ложью, а глупой выдумкой, чепухой.
   - Почему столько звезд? Почему их так много? - так и не разобравшись  в
себе самом, спросил Александр.
   Люци воспринял этот вопрос как должное.
   -  Мы  находимся  почти  в  самом  центре  тридцать  третьего  шарового
звездного скопления. Плотность  звезд  тут  в  десятки  раз  выше,  чем  в
окрестностях  вашего  любимого  Солнца.  Поэтому  небо   и   имеет   такой
театральный, фейерверочный вид.  Порой  эта  небесная  иллюминация  ужасно
раздражает!  Особенно  во  время  ночной  охоты,  когда  нужно   незаметно
подобраться к зверю.
   - Вы охотник?
   Люци хитро прищурился:
   - Я странник! Но в некотором роде и охотник, точнее, ловец  животных  и
собиратель  растений,  довольно  известный  в  галактике  и  ее  ближайших
окрестностях. - Видя, что Гирин не  совсем  понимает  его,  он  охотно,  с
ноткой самодовольства пояснил: - Своего рода космический Джеральд Даррелл.
До  слез  жалею  редких  и  исчезающих  животных,  занесенных  в   Красную
галактическую книгу, а  поэтому  отлавливаю  их  и  передаю  в  крупнейшие
зоопарки любителей первозданной природы.
   - А есть такая книга?
   - Разумеется. - В голосе  Люци  звучала  снисходительность.  -  Или  вы
думаете, что человечество так уж оригинально в своих  начинаниях?  Красная
книга - это банальность.
   Хмуря брови, Гирин спросил, скорее подумал вслух:
   - Значит, зверинец все-таки был?
   - Какой зверинец? - насторожился Люци.
   Гирин подумал и неторопливо объяснил. Люци расцвел в улыбке:
   - Он не только был, но есть - здесь, на корабле, в двух  шагах  отсюда.
Смею надеяться,  -  в  голосе  этого  галактического  странника  появились
самодовольные нотки, - что мне  удалось  собрать  превосходную  коллекцию.
Редкостные экземпляры!
   Без улыбки разглядывая Люци, Александр спросил:
   - Меня вы тоже отловили как редкостный экземпляр?
   Люци откровенно возмутился:
   - Да как вы могли подумать такое? Я чту галактический кодекс не меньше,
чем  собственные  привычки.  А  согласно  этому  кодексу  всякое  разумное
существо, как бы странно, как бы безобразно оно ни выглядело, священно!  И
это естественно! Обычное проявление джентльменства, своеобразный мораторий
между коллегами, товарищами по оружию. Конечно, - по губам Люци скользнула
и пропала лукавая улыбка,  -  бывают  и  сомнительные  случаи,  когда  мы,
ловцы-корсары, позволяем себе некоторые вольности. На лбу ведь у животного
не написано,  разумное  оно  или  нет,  тут  иногда  и  сам  всевышний  не
разберется.
   - Я - тоже сомнительный случай?
   - Да нет же! Какой вы, однако, упрямый,  -  с  некоторым  недовольством
констатировал Люци. - Просто мы, свободные ловцы, имеем  разрешение  брать
на борт сапиенсов, когда они  находятся  в  смертельно  опасной  ситуации,
вероятность летального исхода которой  близка  к  единице.  Из  двух,  так
сказать, зол выбирается меньшее, понимаете? Это и разумно и гуманно.
   Александр перебрал в памяти все, что последовало после удара  молнии  в
самолет. По крайней мере, в  одном  Люци  не  лукавил:  когда  парашют  не
раскрылся, Александр действительно попал в  смертельно  опасную  ситуацию,
выкарабкаться  из  которой  было  практически  невозможно.  С  сочувствием
присматриваясь к Гирину, Люци проговорил:
   - Вас, наверное, интересуют подробности. Все делается  автоматически  -
мгновенная телепортировка через подпространство, и вы  на  борту  брогора,
как имеют  честь  называться  корабли,  подобные  моему.  В  момент  вашей
локализации  я  отсутствовал,  осматривал  любопытную   планету,   которая
расположена тут, неподалеку. Настоящий звериный рай! Ну,  и  поскольку  вы
были без сознания и установить уровень вашего интеллекта не представлялось
возможным, вас на общих основаниях поместили  в  отдельную,  так  сказать,
персональную клетку. - Люци не удержался и хохотнул: - Представляю, что вы
подумали, придя в  себя!  -  и  наставительно  добавил:  -  Впредь  будьте
осторожнее и в неясных ситуациях умейте отсидеться, не  привлекая  к  себе
внимания. Скажите спасибо,  что  я  успел  выцарапать  вас  из  лап  этого
чудовищного рухши.
   - Спасибо. И как же вы меня выцарапали?
   - Это пустяки. Выстрел и, - Люци сделал паузу, - что  бы  вы  подумали?
Рухша убит, ранен, искалечен? Нет, я  люблю  своих  животных  как  меньших
братьев. Рухша  погрузился  в  мирный  глубокий  сон.  Я  поместил  его  в
отдельный бокс. Никогда бы не подумал, что эти антропитеки  так  чертовски
сильны! Вас тоже зацепило периферией лучевого импульса, и вы погрузились в
мирный сон. Я не стал будить вас раньше времени.
   - Предпочли покопаться в моей долговременной памяти?
   В глазах Люци мерцала хитринка:
   - Жестокая необходимость! Я был вынужден  это  сделать.  Где  гарантия,
что, придя в себя, вы, подобно рухше,  не  начали  бы  буянить  и  крушить
мебель в собственной каюте? Ведь это, - Люци не без торжественности  повел
рукой вокруг себя, - ваша личная каюта.
   Гирин огляделся, задержавшись взглядом на золотистой портьере.
   - Рассказываете вы мне разные сказки! А я и верить потихоньку начинаю.
   - Сказки? -  ядовито  спросил  Люци.  -  Вы  можете  предложить  лучшее
объяснение случившемуся?
   - Нет. К сожалению, не могу, - признался Александр.
   - Тогда какого черта? Надо верить!
   - Легко сказать - верить! - Гирин снова оглядел каюту и перевел  взгляд
на собеседника. - Как вы за  восемьдесят  тысяч  световых  лет  ухитрились
узнать, что я терплю бедствие, нахожусь в этой самой, летальной ситуации?
   На смуглой физиономии Люци появилось таинственное выражение:
   - Секрет фирмы! Специальная аппаратура и некоторые  тайны,  доставшиеся
мне по наследству от моих беспокойных и веселых предков.
   - Один миг - и я здесь?
   - Совершенно верно! Один миг, и Александр  Гирин  в  гостях  свободного
ловца-корсара. Нет ничего проще!
   Заноза, сидевшая в самом сердце Александра, кольнула особенно остро,  и
он наконец понял причину своей тревоги.
   - Но если так, то можно переправить меня и обратно. Миг - и я на Земле!
   Сочувственно приглядываясь к Гирину, Люци отрицательно покачал головой:
   - Все не так просто, юноша.
   - Просто или  сложно  -  какая  разница?  Я  спрашиваю,  можете  ли  вы
переправить меня обратно, на Землю?
   - Это очень, очень опасная операция!
   - Да я не спрашиваю, опасно или безопасно! Испрашиваю - возможно ли?
   После паузы Люци с некоторым раздражением ответил:
   - Допустим, возможно. Что из того?
   Гирин облегченно вздохнул.
   - Да ничего, - помолчав, он доверительно пояснил:  -  Понимаете,  Люци,
мне все это даже интересно: телепортировка, космос,  брогор,  приключения.
Интересно! Но без Земли все это теряет для меня смысл и цену.  Если  бы  я
узнал, что на Землю вообще нельзя вернуться, я бы, наверное, умер.  Просто
умер - и все!
   - Понимаю. Вы не против туристского круиза  по  галактике,  но  вам  не
терпится поделиться впечатлениями с друзьями. Как  и  Одиссея,  вас  тянет
домой, странствия для вас хобби, но не дело. Вы из ностальгийцев, Саша,  -
с некоторым разочарованием констатировал Люци.
   - Из ностальгийцев?
   - К сожалению. Понимаете ли, есть животные, которые хорошо  приживаются
в неволе. Одни сразу, другие постепенно, одних можно покорить  кормом  или
удобной клеткой, других - лаской или мнимой свободой, но  приживаются.  Но
есть и другие, они умирают, если их  не  вернуть  на  родину,  умирают  от
тоски. Одни сразу, прямо на глазах, другие постепенно, отказываясь от пищи
и воды, но умирают непременно. Таких мы и называем ностальгийцами.
   - Я из ностальгийцев, - весело  согласился  Александр,  заноза  уже  не
колола, он  был  в  отличном  настроении.  -  Но  вы  меня  сравниваете  с
животными!
   Мефистофель ухмыльнулся:
   - Прошу прощения, профессиональная привычка. К тому же мы  все  немного
животные! Однако же перейдем к делам серьезным и животрепещущим.
   Он ткнул своим  длинным  пальцем  почти  в  самую  грудь  Александра  и
вопросил:
   - Вы хотите вернуться на Землю, не так ли?
   - Хочу!
   - Я обязуюсь вам помочь. Слово ловца-корсара! Сделаю все,  что  в  моих
силах. Но и вы должны мне помочь! Это ведь только