ад_. Значит... Предать революционному суду?
   _Раненый_ (внезапно, настойчиво).  Поверьте  мне,  Томас  Вендт.  Я  не
играл, когда пришел к вам. Я пришел к вам не  потому,  что  хотел  красть.
Расстреляйте меня, но верьте мне.
   _Томас_. Почему вы украли?
   _Раненый_. Разве нельзя верить в правое дело, даже если ты - вор?
   _Томас_. Почему вы украли?
   _Раненый_ (указывая на Конрада). Пусть он выйдет.
   _Конрад_. Не слушайте его. Дело ясное, улики налицо. Предайте его суду.
Этого требует народ.
   _Раненый_. Расстреляйте, но верьте мне.
   _Томас_ (про себя).  Я  устал.  Нет  сил  даже  для  ненависти.  Только
отвращение. Оставьте нас одних, Конрад.

   Конрад уходит.

   _Томас_. Что же вы хотели мне сказать?
   _Раненый_. Вы знаете Анну-Мари?

   Томас отшатывается.

   _Раненый_. Она приютила меня. Мне было тогда очень тяжело. Все, во  что
меня учили верить, вдруг превратилось в бессмыслицу. И вот  пришла  она  и
полюбила меня. А потом мы обеднели, и она ускользнула от меня.  Вы  знаете
Анну-Мари.
   _Томас_. Я ее знаю, да.
   _Раненый_. Надо было во что бы то  ни  стало  достать  деньги.  Я  стал
секретарем у господина Шульца.

   Томас смеется.

   _Раненый_. Что с вами?
   _Томас_. Ничего. Дальше.
   _Раненый_. Господин Шульц - это был  ключ  к  деньгам,  власти,  любви.
Кипучий источник всех благ. Я пил допьяна из этого источника. Деньги текли
через мои руки. Но их было слишком мало, чтобы я мог к ней вернуться.
   И вот пришла революция. Она была  сильнее,  чем  образ  Анны-Мари,  чем
Красная вилла, чем поток хрустящих ассигнаций. Она не превращалась  в  пар
от пристального взгляда, не рассыпалась в прах, когда человек хватался  за
нее, словно за якорь. И я пришел к вам.
   Однажды я проходил мимо ювелирного магазина -  деньги  были  у  меня  в
кармане. Я вдруг увидел шею Анны-Мари. Я пошел дальше. Вскочил в  трамвай.
Я заговорил с какой-то девушкой.  Но  шея  Анны-Мари  была  у  меня  перед
глазами. Тогда я вернулся и купил ожерелье и велел послать ей.
   Две тысячи двести марок еще осталось у меня. Они замурованы  у  меня  в
комнате, в правой стене. Я не воспользовался ими.  Я  жил  как  собака,  я
голодал. К этим деньгам я больше не прикасался. Я только купил ожерелье  и
велел послать ей.
   Не отнимайте у нее ожерелья, Томас Вендт. Она  не  знает,  кто  прислал
его. Может быть, догадается, когда я умру.
   _Томас_ (после долгого молчания). Идите.
   _Раненый_. Я? Что?
   _Томас_ (подписывает пропуск). Вот. Идите.

   Раненый уходит.

   _Томас_ (Один). И она -  один  из  грызунов,  подтачивающих  мое  дело.
(Слабо.) Все вгрызаются в меня. Все вгрызаются в меня.
   _Конрад_ (входит). Вы отпустили его?  Вы  понимаете,  что  вы  делаете?
Народ кричит, что надо ставить к стенке спекулянтов и мошенников, а вы  их
освобождаете. Вы отдаете себе отчет, какое возмущение это вызовет?
   _Томас_. Знаю, Конрад. Не хуже вас.  Но  так  нужно  было.  (Видя,  что
Конрад хочет возразить, повторяет срывающимся голосом, почти кричит.) Я не
мог иначе поступить! (После паузы.) Солдаты из казармы саперов уже пришли?
   _Конрад_. Да.
   _Томас_. Впустите их.
   _Конрад_. Отложите этот разговор. Обдумайте еще раз это дело. Люди были
возбуждены. Ждали прихода правительственных войск. Если  мы  будем  судить
строго, мы испортим отношения с гарнизоном. Не  принимайте  пока  никакого
решения.
   _Томас_. Впустите их.

   Конрад пожимает плечами, впускает солдат с гауптвахты.

   _Комендант_ (широкоплечий, угрюмый человек). Мы явились.
   _Томас_.  Вы  избивали  арестованных,  доверенных  вашей  охране.  Ваша
грубость принесла нам больше вреда, чем какое-либо поражение.
   _Солдаты_. Эти черти дразнили нас. Вели себя нагло. Ругали нас. Они  не
подчинялись нашим распоряжениям.
   _Томас_. Свидетели показали, что над арестованными издевались. Кто  это
разрешил?

   Молчание.

   _Томас_. Кто разрешил?

   Солдаты смотрят на коменданта, вокруг него образуется
   пустое пространство.

   _Томас_.  Вы  действовали  по  чьему-нибудь  приказу  или   собственной
властью?
   _Комендант_. Я был на фронте. Четыре дня мы лежали в окопах. Потом  нас
отправили в тыл. Мы уже  были  одной  ногой  в  могиле.  Наутро  лейтенант
засадил меня на двое суток под арест за то, что  его  сапоги  недостаточно
блестели. Я ничего не сделал. Только за это.  Лейтенанту  показалось,  что
сапоги его плохо начищены.
   Они вели себя нагло. Говорили нам всякие гадости. Мы  вправе  были  так
поступить.
   Только оттого, что его сапоги недостаточно блестели. Четыре дня  я  был
под огнем.
   Что же такое революция, если даже этого нельзя от нее получить?  Четыре
года я носил в себе свою ненависть. А теперь я должен  быть  кротким,  как
овечка? Нет. Не пройдет.
   Если бы пришлось, я бы опять все повторил сначала.
   _Солдаты_. Он прав. Господа еще  не  смирились.  Какие  были,  такие  и
остались. Зажимают нос, если в трамвае  приходится  сесть  рядом  с  нашим
братом. Наше право. Наша месть - это наше право.
   _Томас_. Мучить безоружных.  Быть  жестоким  потому,  что  другие  были
жестоки. И это вся ваша свобода? (Конраду.) Уведите их.

   Солдат уводят.

   _Томас_. Передать дело прокурору. Поместить заметки в печати. Судить со
всей строгостью. Никаких послаблений. Никакого помилования.
   _Конрад_. Где надо наказывать, вы освобождаете, а где надо миловать, вы
действуете огнем и мечом. Гарнизон не помирится с этим. Вы разбиваете свое
собственное творение.
   _Томас_. Я больше не могу. Я не  могу  этого  вынести.  Я  думал:  быть
революционером  -  значит  быть  человечным.  Я  думал,  революция  -  это
человечность для всех. А теперь я должен  наказывать  тех,  кто  проявляет
человеческие чувства, и щадить тех, кто потерял облик человека.  (Кричит.)
Оставьте меня. Я не хочу больше. Не хочу больше никакой политики.  Я  хочу
быть самим собой, самим собой.


        10

   Площадь. Народ. Два рассудительных господина.

   _Толпа_. Долой Томаса Вендта. Спекулянтов  он  освобождает,  а  честных
солдат - под замок. Да где он вообще? Его нет в городе. Удрал.  Убить  его
надо. Долой Томаса Вендта.
   _Первый рассудительный господин_. Вы слышите, что  они  кричат?  А  две
недели назад они рукоплескали ему.
   _Толпа_.  Революция  -  это  та  же  спекуляция.   "Большеголовые"   не
переводятся. Они загребают теперь еще больше денег.
   _Второй рассудительный господин_. Эти люди не  могут  понять  идеальных
побуждений. Они даже не верят, что такое существует.
   _Толпа_. Томас Вендт переправил свои деньги в Голландию.  Он  заодно  с
евреями. Он сам еврей. Смерть ему.
   _Первый рассудительный господин_. Гм,  да.  Это  действительно  вопрос,
существует ли нечто подобное.
   _Толпа_. Его нет в городе? Где же он? Наверно, удрал в Голландию  вслед
за деньгами. Он купил два дома в Швейцарии. Целый миллион переправил он  в
Голландию.
   _Второй рассудительный господин_. Гм, да. Ворона спросила  орла:  скажи
мне, отчего ты летаешь так высоко? Просто - радостно парить, ответил орел.
Врешь, ответила ворона, наверное там тьма-тьмущая дождевых червей.
   _Толпа_. Он такой, как и все.  Всюду  одно  жульничество,  один  обман.
Разве наш король не был славным, обходительным, приветливым  -  человеком?
Говорят, у него от горя заболело сердце.  Бедняга,  он  желал  нам  добра.
Разве сейчас живется лучше?
   _Первый рассудительный господин_. Гм, да! На что следует возразить, что
орел летает так высоко  оттого,  что  сверху  ему  больше  видно  и  легче
выследить добычу.
   _В толпе_. Справедливости не прибавилось. И с пивом не лучше стало. Где
он, Томас Вендт? Надо его найти. Смерть ему. Долой Томаса Вендта.
   _Второй рассудительный господин_. Гм, да. И в этом вы тоже правы.


        11

   Холмистая местность. Ранняя весна. Невдалеке дом отца Томаса.

   _Томас_ (бросается на  землю).  Вот  я  лежу,  ненужный  и  бессильный,
бесполезный, как камень на пашне. В  землю  зарыться.  Слиться  воедино  с
землей. А люди не хотят единства. Дай мне силы, земля. Неужели мы так злы?
Неужели мы только проказа на твоем теле?  (Царапает  ногтями  землю.)  Дай
силу, земля. Веру. Силу. (Ударяет кулаком по земле.)

   _Отец Томаса_ входит. Томас приподымается.

   _Отец Томаса_. Ты? Значит, все кончилось?
   _Томас_. Я хотел только блага, отец.
   _Отец Томаса_. Каждый хочет этого на свой лад.  Люди  думают,  что  сыр
существует для них. Черви думают, что это корм для  них.  Неизвестно,  кто
прав.
   _Томас_. В чем благо, отец?
   _Отец Томаса_. Не надо ломать голову над  этим.  Если  начать  об  этом
думать, то и яйца не съесть: все будешь  размышлять,  что  из  него  может
вылупиться - петух или курица.
   _Томас_. Что мне делать, отец?
   _Отец Томаса_. Пахарь землю - хорошо. Разводить скот -  хорошо.  Рубить
дрова, проводить канавы через болотистые луга - тоже хорошо.
   _Томас_. А люди, отец?
   _Отец Томаса_. Если кто-нибудь придет и будет кричать,  что  не  знает,
как быть дальше, - покажи ему дорогу. И, пожалуй, помоги ему.  А  если  не
удастся... (Пожимает плечами.) Ты остаешься здесь?
   _Томас_. На ночь.
   _Отец Томаса_. Так помоги мне расчистить грядки.


        12

   Заседание народных представителей.

   _Томас_. Прошу вас высказаться, Конрад.
   _Министр почты_ (элегантный господин; обращается с  часами  в  руках  к
своему соседу). У меня не больше восьми минут времени. Я ни в коем  случае
не  могу  заставить  даму  ждать.  В  качестве   министра   почты   я   за
пунктуальность. Блондинка, мой милый, да какая. Рядом  с  ней  даже  самая
доподлинная покажется крашеной.
   _Конрад_.  Я  полагаю,  тут  не  может  быть  колебаний.   Этот   город
отказывается признать  авторитет  существующей  власти.  Поэтому  остается
одно: карательная экспедиция.
   _Томас_. Ваше мнение, господин Шульц?
   _Господин Шульц_. Благодетельная строгость. Чтоб другим неповадно было.
Экспедиция - штука дорогая.  Потребует  сорок  тысяч  человек.  Расходы  -
больше полумиллиона в день. Если сложить эту сумму из ассигнаций по тысяче
марок,  то  получится  столбик  вышиною  в  восемь   сантиметров.   Восемь
сантиметров тысячемарковых ассигнаций в день, милостивые государи. Но  это
окупится. Порядок, как уже сказано. Благодетельная строгость.
   _Томас_ (юному русскому студенту). А вы?
   _Юный студент_. Меня удивляет, что войска не были  посланы  еще  вчера.
Если другие последуют примеру мятежников, к чему это приведет?
   _Министр почты_. Что касается меня, то я,  к  сожалению,  должен  идти.
Спешные дела  по  моему  ведомству.  Впрочем,  я  присоединяюсь  к  мнению
большинства. Даже в интересах регулярной  доставки  корреспонденции  я  за
немедленное вооруженное подавление мятежа. (Своему соседу.)  Я  бы  охотно
досидел до конца. Но блондинка, мой милый. До свидания. (Уходит.)
   _Томас_. Итак, вы полагаете, что нет иного выхода,  кроме  насилия?  Вы
все за посылку войск? Все? Единогласно?
   _Узколобый депутат_ (скрипучим голосом). Самое важное -  это  разрешить
вопрос: каких цветов должно быть знамя, под которым будет подавлен  мятеж?
Красное с золотом, или просто красное, или черно-красно-золотое? И  еще  о
погонах.
   _Томас_ (не обращая  на  него  внимания,  беспомощно  обводит  взглядом
окружающих; усталым голосом). Вы - все? Единогласно? Все?

   Молчание.

   _Томас_ (Как бы разговаривая сам с собой.)  В  одном  предместий  убили
реакционера. Мозг вытек наружу.  Подбежала  собака  и  стала  жрать  мозг.
Хозяин хотел ее отогнать. И солдаты, солдаты из наших сказали: "Не мешайте
собаке, мяса ведь теперь нет". Так сказали солдаты из наших.

   Молчание.

   _Томас_.  А  теперь  я,  значит,  должен  послать   экспедицию?   Опять
расстреливать  людей,  тысячи  людей,  проливать  кровь,  видеть  судороги
умирающих, ставить к стенке полудетей. Все за экспедицию? Все? (Взгляд его
беспомощно переходит с одного на другого.)

   Молчание.

   _Томас_ (Кричит.) Не хочу! Не хочу больше крови. Я вижу  только  кровь,
ничего больше. Я не могу.
   _Юный студент_. Кто кладет свою руку на плуг и оглядывается назад,  тот
недостоин царства небесного.
   _Томас_ (про себя). На съедение собакам в поле и птицам в воздухе...
   _Господин Шульц_. Если целый народ  должен  подняться  по  лестнице  на
небо, то поистине не важно, что несколько человек отдадут  богу  душу.  Мы
здесь не Армия Спасения и не индусские отшельники. И  не  поэты,  господин
Томас Вендт. По крайней мере здесь, при исполнении служебных обязанностей.
Энтузиазм - прекрасная вещь. И доброта тоже. Но все в свое время. В пьесах
все гладко. В пьесах можно  все  проделывать  с  энтузиазмом,  говорить  о
человечности и других прекрасных абстракциях. А  в  действительности  надо
считаться с тем, что реально: хозяйство, экспорт, импорт, валюта.
   _Томас_ (тихо, согнувшись словно под бременем).  Опять  кровь.  Судить.
Ставить к стенке. Арестованных, полудетей, с желтыми  лицами,  с  погасшим
взором, с заложенными за головой руками.
   _Господин Шульц_ (негромко, но энергично, почти угрожающе). Коллега, мы
очень чтим ваш поэтический гений, но у  нас  нет  времени  для  лирических
излияний или для нервных припадков, как бы  понятны  они  ни  были.  Прошу
перейти к голосованию.
   _Корректный господин_ (скрипучим голосом). Не проголосовать  ли  раньше
вопрос о цветах?
   _Конрад_. Еще одно.  Если  народные  представители  постановят  послать
войска, как вы поступите, Томас Вендт?
   _Томас_ (смотрит на  него,  говорит  тихо,  отчетливо).  Я  не  подпишу
приказа.
   _Конрад_. Значит ли это, что вы сделаете соответствующие выводы?

   Тишина. Все неподвижны, напряжены.

   _Томас_ (тихо, твердо). Уйти, да. (Еще  раз,  глубоко  вздохнув,  почти
ликующе.) Уйти, да!
   _Корректный_ (скрипучим голосом). Так будьте добры, коллега,  поставить
на голосование.
   _Томас_. Кто  против  экспедиции,  пусть  встанет.  (Никто  не  встает.
Конраду.) И вы тоже? (Юному студенту.)  И  вы  тоже?  Посылка  экспедиции,
следовательно, принята. Так. Ну что же, мне остается уйти. (Пауза.)
   _Господин Шульц_ (вдруг, деловым тоном, быстро, в то же время  елейно).
Прежде чем господин премьер-министр навсегда  нас  покинет,  нам  надлежит
выразить благодарность и сожаление.
   _Конрад_ (повелительно). Замолчите!
   _Господин Шульц_ (ворчит). Ну, ну...
   _Томас_ (тяжело поднимается). Да, ну что же, я ухожу. (Уходит.)
   _Корректный_  (скрипучим  голосом).  Я  предлагаю   временно   передать
председательство господину Шульцу.
   _Господин Шульц_. Если никто не возражает.
   _Корректный_ (скрипучим голосом).  Теперь  мы  можем  наконец  спокойно
обсудить вопрос,  примем  ли  мы  черно-красно-золотое  знамя  или  только
красное. (Продолжает говорить.)


        13

   Библиотека Георга. _Георг_ один. _Анна-Мари_ входит.

   _Георг_. Ты опоздала.
   _Анна-Мари_. Я не могла  пробраться.  Демонстрация  в  честь  господина
Шульца в связи с вторичным  избранием  его  в  премьер-министры.  Знамена,
крики, процессия, музыка.
   _Георг_ (с презрением). И ради этого жил Томас!
   _Анна-Мари_ (тихо, печально). Ради этого жил Томас.
   _Георг_. Ради этого изуродована Беттина.
   _Анна-Мари_. Ради этого отдали жизнь тысячи людей, ради  этого  страдал
Томас, сильнее, чем эти тысячи. (Очень тихо.) Ради этого я страдала.
   _Георг_. Чтобы господин Шульц стал премьер-министром.  (После  короткой
паузы.) Властвовали предводители племен, герцоги, императоры,  парламенты.
Думается, что настоящим властелином  всегда  был  господин  Густав-Лебрехт
Шульц, крупный промышленник из Мюльгейма.
   _Анна-Мари_. Опять  объявляют  о  постановке  пьесы  Томаса.  Ее  снова
репетируют.
   _Георг_. Да. Его считают настолько безвредным. Подготовляют даже фильм,
в котором будет показана его революция.
   _Анна-Мари_. Его революция?

   Издалека доносится военная музыка, крики ликования.

   _Георг_. Это - овации Господину Шульцу. Даже сюда доносятся.
   _Анна-Мари_ (повторяет). Его революция...

   Военная музыка приближается.


        14

   Море. Ночь. Облака. _Двое рыбаков_.

   _Первый_ рыбак. Кто там на острие мыса?
   _Второй_. Тот приезжий, что живет у меня. Каждую  ночь  он  убегает  на
мыс.
   _Первый_. Он мечется, как рыба, когда ей преграждают выход в море. Вот,
послушай-ка.
   _Второй_. Он кричит. В пустоту. (Пожимает  плечами.)  Днем  он  кажется
совсем разумным человеком.
   _Первый_. Вот послушай.

   Молчание. Слышны только крики над морем. Оба рыбака прислушиваются.

   _Первый_. Не верится, что это кричит человек.
   _Второй_. Не хотел бы я быть на его месте.


        15

   Кинотеатр в предместье. Идет демонстрация фильма.
   В зрительном зале темно, так что едва можно различить отдельные лица.
   Когда умолкают разговоры, слышно жужжание аппарата.
   Среди зрителей _Томас_ и _Георг_.

   _Георг_. Все же мы напрасно не пошли в  театр  на  представление  вашей
пьесы.
   _Томас_.  Ни  малейшего   интереса.   Революционную   тенденцию   почти
совершенно вытравили. Теперь центральное место  в  пьесе  -  это  любовная
сцена, которую я сначала вычеркнул.
   _Георг_. В Курляндии большевики вытащили давно похороненных герцогов из
могил, хорошо сохранившиеся трупы на машинах повезли в кино.  Там  мертвых
герцогов  усадили  в  кресла  и   продемонстрировали   им   большевистское
настоящее. Подумать, что фильм о вас идет в этом второразрядном кино.  Что
за публика, что за воздух!
   _Томас_. Фильм обо мне? Фильм - о нас всех.  И  публика  для  фильма  в
самый раз, и воздух в самый раз.
   _Георг_. Но кто заставляет  вас,  Томас,  смотреть  на  ваше  невеселое
прошлое?
   _Томас_. Моя революция -  чрезвычайно  подходящий  материал  для  кино:
очень много движения и ни на йоту души.
   _Голос конферансье_. Перед нашей главной картиной  "Призрак  в  оперном
театре" мы покажем вам сцены из недалекого  прошлого  Германии.  Название:
"Бурные дни".
   _Молодой человек_ (своей подруге). Н-ну, Луиза, что касается сына моего
отца, то он предпочитает бурные ночи.
   _Конферансье_. Вы видите многолюдное собрание в Фольксгартене тотчас же
после предложения о перемирии.
   _Томас_. Там впереди, справа, - он хватает за руку человека, - это  мой
друг Кристоф. Он тоже умер.
   _Георг_. Не поехать ли нам лучше в театр, Томас?
   _Томас_. Чепуха. Я не сентиментален.
   _Конферансье_. Перед вами революционное празднество на Марсовом поле.
   _Девушка_. От этих политических фильмов уже с души  воротит.  Революция
прямо в зубах навязла.
   _Парень_. Ты права, Луиза. Но "Привидение  в  оперном  театре"  -  это,
должно  быть,  здорово.  Если  не  прийти  заранее,  достанутся  места  за
колоннами.
   _Конферансье_. Вы видите массовые процессии. В празднестве  участвовало
более полумиллиона человек.
   _Чей-то голос_. Ну, уж и полмиллиона.
   _Томас_. Вглядитесь в лица. На всех та же  глупая,  счастливая  улыбка,
точно у акробатов в минуту напряжения. Тогда мне казалось, что все добры и
воодушевлены. Но я только опьянил их своими речами. Несколько  гектолитров
спирта произвели бы такой же эффект.
   _Конферансье_. Человек, который обращается  в  эту  минуту  с  речью  к
массам, - это Томас Вендт.

   Несколько робких хлопков, тотчас же заглушенных свистками.

   _Томас_. Неужели это я? Неужели это был я?
   _Пылкий господин_. Да здравствует Томас Вендт!
   _Рабочий_. Заткнитесь, почтеннейший.
   _Пылкий господин_. И не подумаю.
   _Рабочий_. Заткнитесь, говорю я вам. Вы, интеллигенты, вообще  во  всем
виноваты. Вы, интеллигенты, прошляпили революцию.
   _Георг_. Что вы скажете на это, Томас?
   _Томас_. Этот человек прав.
   _Конферансье_. Здесь вы видите Томаса Вендта в апогее  его  власти.  Вы
видите, как перед ним склоняются знамена.
   _Пылкий_. Да здравствует Томас Вендт. Склонить  знамена  перед  Томасом
Вендтом.

   Свистки.