качества
человека. Несколько мгновений Рушфуко любовался своими произведениями. Когда
он снова заговорил, в его голосе звучали почти любовные нотки.
   - Я не раз задавал себе вопрос: не  имеют  ли  другие  свойства  человека
таких же внешних характеристик? За последние десять лет  я  исследовал  пять
тысяч мозгов, Шарль, и знаю, что  на  поверхности  мозга  есть  девятнадцать
центров, соответствующих тем или другим свойствам личности.
   Он показал на рисунки:
   - 1.  Любовь  к  потомству.  2.  Самозащита  и  храбрость.  3.  Хитрость,
коварство. 4.  Жажда  собственности,  жадность,  вороватость.  5.  Гордость,
заносчивость, высокомерие,  преклонение  перед  авторитетом.  6.  Тщеславие,
амбиции,  честолюбие.  7.  Осторожность.  8.  Воспоминания.  9.   Память   и
способности к языкам. 10. Чувство цвета, звука, музыки. 11. Ум, склонность к
метафизике. 12. Саркастичность, остроумие. 13. Поэтические способности.  14.
Чувство боли. 15. Доброта,  склонность  к  состраданию.  16.  Подражательные
способности. 17. Религиозность. 18. Решительность,  целенаправленность.  19.
Нравственность.
   Латур с удивлением разглядывал нарисованную анатомом карту мозга.
   - Из этих свойств я нашел  девять,  относящихся  к  определенным  центрам
мозга. Теперь, молодой человек, мы должны завершить этот список, и тогда моя
теория будет обнародована и завоюет мир. Приступим к работе.

***

   Закрыв глаза, Латур сидел  у  открытого  окна,  анатом  спал  в  соседней
комнате. Даже сквозь шум города, долетавший сюда,  Латур  слышал  его  храп.
Латур думал о том, что в последние дни происходило в анатомическом кабинете.
О том, как препарируется мозг. Как проникают в этот загадочный плод. Думал о
мягкой серой массе. Мозг походил на ядро грецкого  ореха.  Паутина  извилин.
Причудливые складки. Сложный узор  извилин  и  канавок.  Сильвиева  борозда.
Серое и белое вещество. Нервные волокна.  Латур  чувствовал  себя  ребенком,
глядя, как Рушфуко скальпирует череп. А когда  анатом,  продолжая  вскрытие,
обнажал мозг со стороны основания по методу  Вьессана,  Латур  понимал,  что
власть Рушфуко безгранична.
   Он восхищался Рушфуко. Все, что бы анатом  ни  делал,  было  великолепно.
Латур переписывал набело записи вскрытий, иногда он так  сильно  нажимал  на
перо, что оно ломалось. Рушфуко не пользовался сложными инструментами, делая
вскрытия. Он даже гордился тем, что использует  самые  простые  инструменты.
Ножницы, пинцеты, скальпели, молоток, пилу для вскрытия черепа,  щипцы.  Его
метод состоял в том, чтобы  не  рассекать  ткань,  а  следовать  по  нервным
волокнам. Он прокладывал себе путь через материю, не повреждая их. Глаз  его
был точен и зорок,  он  утверждал,  что  видит  нервные  нити  невооруженным
глазом.
   Рушфуко полагал, что нашел центр хитрости и коварства рядом с  мозжечком,
и был убежден, что центр, определяющий подражательные способности,  и  центр
боли должны находиться где-то рядом. Правда,  вскрывать  эти  участки  мозга
было особенно трудно. Латур пребывал в  приподнятом  настроении.  Рушфуко  -
гений. Но Латур никогда не показывал своего восхищения. Он почти не говорил,
только следил за анатомом взглядом, буквально прожигавшим его светлый  плащ.
Он работал быстро и со временем развил в себе способность угадывать,  о  чем
Рушфуко попросит его в ту или  иную  минуту.  Часто  он  подавал  инструмент
прежде, чем его название слетало с губ анатома.
   Глядя на останки, лежавшие перед ним на столе, Латур  испытывал  странное
возбуждение. В их  с  анатомом  руках  была  сосредоточена  вся  власть.  Он
склонялся над безжизненными головами. Вот-вот череп скальпируют и черты лица
исчезнут. На этом анатомическом столе все были  одинаково  безобразны.  Мозг
трупов был рассечен на отдельные доли,  кожа  с  лица  снята.  Боль  в  этой
комнате была сродни боли на картине. Ее никто не  чувствовал.  Здесь  царила
тишина, если не считать позвякивания инструментов. Латур наслаждался. Он  не
думал, что Рушфуко испытывает то же самое. Анатом был равнодушен к телам,  к
мертвой исследуемой им ткани. Но для Латура  покойники  являлись  носителями
некоего тайного единства.
   Рушфуко жил только анатомией. Он препарировал животных с тринадцати  лет,
к Латуру он предъявлял очень строгие требования. Но ни разу за все то время,
пока Латур служил его помощником, у анатома не было причин жаловаться.  Этот
горбившийся молодой человек оказался самым услужливым и толковым учеником из
всех, какие у него были.
   Однако Латур понимал, что такая идиллия не может длиться вечно,  и  конец
ей положило любопытство Хоффманна.  Когда  Хоффманн,  готовя  серию  лекций,
снова начал работать с Рушфуко, он высоко оценил  способности  ассистента  и
потому захотел побольше разузнать о прошлой жизни этого Шарля Кантена.
   Латур  мыл  анатомический  кабинет,  когда  слуга  сообщил,  что   пришел
инспектор из больницы Отель-Дьё. Рушфуко раздраженно фыркнул, бросил  в  таз
скальпель, щипцы и вышел к посетителю. Латур стоял и прислушивался к голосам
в передней. Он понимал, что рано или поздно окажется в подобном положении, и
не раз представлял себе,  как  это  будет:  удивленные  расспросы  об  имени
студента, недоверие, звучащее в голосе, резкий ответ Рушфуко,  настойчивость
инспектора,  недолгий  спор  и...  и  они   из   передней   направляются   в
анатомический кабинет. Латур незаметно проходит на кухню и через задний двор
выходит на улицу, где смешивается с толпой.
   Латур постарался убежать как можно дальше от дома Рушфуко. Он шел  наугад
вдоль старой городской стены. И пытался не думать о том, что теперь  Рушфуко
знает все. Знает, что он обманщик. Преступник! Мысль о  разочарованном  лице
анатома причиняла ему страдание. Он, словно вор, крался, прижимаясь к стенам
домов, накинул на голову капюшон плаща. Ночью он спал  в  кустах,  ничем  не
укрываясь. Он просыпался с синими от холода  руками.  Ему  хотелось  закрыть
глаза и идти, идти, пока он не упадет в Сену. Латур так  и  сделал.  Он  шел
вперед, закрыв лицо плащом, натыкался на повозки, на людей, на стены  домов,
из его рассеченного лба текла кровь, но Латур ни на что не обращал внимания,
люди что-то кричали ему, пинали его, но он продолжал идти дальше. К Сене.
   Возле Гревской площади он столкнулся  с  женщиной.  Знакомый  голос,  его
трясла Валери. Она ударила его по лицу, но  он  ничего  не  почувствовал.  И
снова закрыл глаза. Хриплым голосом она назвала его  имя,  наконец  он  упал
перед ней на колени и с трудом произнес:
   - Прости... прости.
   Она привела его обратно в бордель  и  ухаживала  за  ним.  Он  очнулся  в
большой красной кровати. Поднял глаза на женщину, по-матерински склонившуюся
над ним, и почувствовал ту же  нежность,  какую  однажды  испытал  к  ней  в
Онфлёре.

***

   Латур продолжал работать в борделе, словно ничего не случилось. Он никому
не сказал, что занимался у знаменитого анатома. Но часто вспоминал Рушфуко и
анатомический кабинет. Лежал и размышлял о теориях анатома, как будто до сих
пор был его помощником. Ему  снились  трупы.  Он  думал  о  еще  неизученных
отделах мозга и о центре боли.
   Вскоре Латур снова вспомнил о списке  Бу-Бу  и  о  телах  незнакомых  ему
людей. Мысли об этом могли заставить его прервать любое  занятие,  взгляд  у
него становился  отсутствующим,  в  такие  минуты  он  был  слеп  и  глух  к
окружающему. О чем, собственно, он думал?  Чего  не  мог  выразить  словами,
вокруг чего кружили его мысли?  Думал  ли  он  о  боли,  которую  испытывает
жертва? Или о том, что чувствует сам при виде чужой боли? О внутренней дрожи
и тайном восторге? Все это пугало Латура, ибо он понимал,  что  может  зайти
слишком  далеко,  может  потерять  себя.  Он  воображал,  будто  видит  этих
незнакомых людей в париках, плащах, муслине и даже в  маскарадных  костюмах.
Видел их анатомические особенности. Воображал, будто видит на их лицах боль,
вызванную  первыми   надрезами   скальпеля.   Представлял   себе   во   всех
подробностях, как он препарирует их мозг.
   В книжной лавке на Монмартре, где продавали книги по медицине,  он  нашел
трактат Хоффманна. Теория черепа, изложенная для  широкого  читателя.  Латур
сел в Люксембургском саду и прочитал трактат от начала и до конца.  Хоффманн
представил теорию как результат их совместной  работы  с  Рушфуко.  Изложена
теория была плохо. Трактат представлял собой жалкую пародию  на  точность  и
скрупулезность Рушфуко. Латур отбросил  книгу.  Он  ушел  из  сада,  миновал
несколько кварталов и  только  тогда  обнаружил,  что  направляется  к  дому
Рушфуко. Покраснев, он спрятал голову в воротник и поспешил вернуться домой.
   Латур любил подглядывать за девушками. Он часто  сидел  в  шкафу  Валери,
втиснувшись между тяжелыми платьями и прижавшись лицом к щелке в  двери.  Но
оттуда ему было мало что видно,  лишь  белая  стена,  у  которой  стояла  ее
кровать, и тени фигур в постели. Он  видел  движения  этих  теней  и  слышал
притворные стоны удовлетворения, издаваемые Валери. Пыхтение мужчины.  Смех.
Всхлипы. Приказания, мольбы. Интересно, что должно произойти, чтобы тени  на
стене, их движения и звуки обрели для него смысл? Он этого не знал,  но  тем
не менее при первой возможности снова прятался в шкаф Валери  и  шпионил  за
тенями.
   Однажды, когда Латур  чинил  на  лестнице  сломанную  ступеньку,  к  нему
подошел какой-то важный господин. Невысокий,  широколобый,  с  пронзительным
взглядом. Он приподнял шляпу, улыбнулся во  весь  рот  и  молча  остановился
перед Латуром.  Латур  увидел  светло-голубые  глаза  незнакомца.  Скользнул
взглядом по его широкоскулому лицу и дорогому плащу,  накинутому  на  плечи.
Латур  впервые  видел  этого  господина.  Одна  из  девушек   прошла   мимо,
перепрыгнув через ступеньку, незнакомец даже  не  взглянул  на  нее,  только
насмешливо улыбнулся. У Латура появилось  чувство,  что  незнакомец  вот-вот
разразится смехом или бранью.
   - Я хочу предложить тебе работу, - вдруг сказал незнакомец. Голос у  него
был приятный, а речь выдавала в нем не простого человека.
   Латур непонимающе посмотрел на него.
   - Мне нужен лакей.
   - И что?
   - Я могу научить тебя единственно разумному образу жизни.
   - Не понимаю.
   - Libertinage .
   -  Месье,  вам  лучше  поговорить  с  мадам,  -  сказал  Латур  и   снова
сосредоточился на гвоздях, молотке и ступеньке.
   Но незнакомец по-прежнему стоял над ним.
   - Латур!
   Его голос резанул Латуру слух. Он попытался скрыть свое раздражение.
   - Вы меня знаете.?
   - Я несколько недель наблюдал за тобой.
   - Месье, мне не хотелось бы проявить неуважение к вам, но  у  меня  много
работы, и, если вы уже закончили со своими шутками,  я  должен  вернуться  к
ремонту лестницы.
   Господин высокомерно кивнул:
   - Ты приехал сюда с Валери. И ты очень наблюдателен.
   Он склонился к Латуру и прошептал не без иронии:
   - Я научу тебя всему, что только можно знать о наслаждении.
   Латур растерянно посмотрел на него. Должно быть, от  него  ждут,  что  он
подхватит эту игру.
   - Почему вы обратились именно ко мне, месье?
   - Ты самый безобразный из всех людей, кого я  видел.  Мне  это  нравится.
Нравится твой наглый вид. Я наблюдал, как ты крадешься здесь  по  коридорам.
Не думай, будто я не знаю, что ты дерзкий нахал. Тебя здесь зовут  Попугаем.
Мне нужна твоя помощь.
   Латур не знал, что сказать.  Он  встал  и  пятясь  начал  подниматься  по
лестнице. Господин засмеялся ему вслед, его улыбка была похожа на гримасу.
   - Я скоро вернусь и заберу тебя, парень.
   Латур услыхал его смех у себя за спиной. Девушки в гостиной повернулись и
с удивлением уставились на них.

***

   Прошло два месяца, но загадочный господин больше не появлялся.
   Латур скучал. Когда Валери не было дома, он обшаривал ее комнату.  Убивал
время, роясь в ее корсетах и вспомогательных эротических средствах.  Однажды
в одном из ящиков он нашел тетрадь. Страницы были густо исписаны, но  почерк
принадлежал не Валери. Латур сел на кровать и стал читать.
   Молодая добродетельная девушка заблудилась в густом лесу. На  нее  напали
разбойники. Утром ее нашли странствующие монахи. Она  умоляла  святых  отцов
взять ее с собой в монастырь. Они согласились. Молодая  девушка  благодарила
их, плакала и снова благодарила. Но в монастыре  она  стала  жертвой  грубой
страсти монахов. Ее связали и истязали. Монахи хлестали ее плеткой по  груди
и насиловали таким способом, чтобы она не лишилась невинности.  И  хотя  эта
девушка  видела  только  жестокость,  извращенность  и  равнодушие,  она  не
потеряла веру в целомудрие.
   Париж наводняли эротические  рассказы,  они  уже  перестали  пользоваться
спросом. Но Латуру нечем было заняться, и он прочитал эту историю. Она  была
написана не без изящества, автор умел  тонко  излагать  свои  мысли.  Уже  с
первых страниц  история  захватила  Латура,  он  обнаружил,  что,  увлекшись
чтением, просидел на кровати  Валери  несколько  часов.  Начало  смеркаться,
зеленщик катил по улице свою тележку, в гостиной слышались голоса девушек  -
уже явились первые клиенты.

***

   "Я получила жестокий урок:  оказывается,  есть  люди,  которые,  движимые
ненавистью или недостойными желаниями, радуются чужой боли,  однако  есть  и
иные, созданные столь же примитивно, но радость  им  доставляет  собственное
высокомерие или неуемное любопытство..."

***

   История была не закончена, и это вызвало раздражение Латура.  Он  обшарил
все ящики Валери, но больше ничего не нашел. Кто положил эту тетрадь в комод
Валери? Клиент? Зачем? Может, это была игра, эротическая игра? Латур отложил
тетрадь и решил забыть о ней. Но  через  несколько  дней  снова  вспомнил  о
рассказе, об ужасе  молодой  девушки.  Он  пошел  в  комнату  Валери,  чтобы
перечитать эту историю, но тетрадь исчезла. Он обыскал всю комнату,  ничего.
Перед ним возник женский образ, и это встревожило его. Певица. Она  лежит  в
спальне на полу, у его ног, а он стоит над ней со скальпелем в руке. Картина
была столь отчетлива, что к Латуру тут же вернулось ощущение свободы и силы.
Он пытался прогнать эту картину,  но  всякий  раз,  когда  считал,  что  уже
избавился от нее, и, расслабившись, начинал думать о героине прочитанной  им
истории, образ певицы возвращался к нему. Из-за  этого  он  потом  несколько
дней ходил как потерянный.
   Чтобы отвлечься, Латур забирался в шкаф Валери, смотрел на тени и  слушал
голоса.

***

   - Мадемуазель, ударьте меня своей перчаткой. Вот здесь. Сильнее. Так. Еще
сильнее. Ниже, ниже...
   Услыхал он однажды высокий мужской голос.
   - Повернитесь, моя  радость.  Какие  изумительные  ягодицы.  Сейчас  этот
белоснежный плод станет розовым и соблазнительным.
   Удары плетки, удары плетки. Латур почти слышал,  как  под  ними  краснеет
плоть.
   Мужчина разразился долгой тирадой:
   - Какая симпатичная дырочка, мое сокровище. Позволь  мне  поцеловать  ее.
Укусить... Некоторые женщины запихивают во влагалище  грибы...  венецианскую
кожу...  кондомы...  чтобы  остановить  семя...  И...  помешать  продолжению
рода...  Похвальная  осмотрительность...  Но   из   всех   противозачаточных
средств... я, несомненно, предпочитаю... то, которое являет  собой  анальное
отверстие...  Давайте  предадимся  этому  пикантному   удовольствию...   Ах!
Божественно...
   И еще:
   - Будьте жестоки со мной.
   Удары плетки, удары плетки.
   Латур попытался встать в шкафу. Но тут же  потерял  равновесие,  нечаянно
толкнул  дверь  и  выпал  из  шкафа;  он  стоял  на  коленях  перед   парой,
устроившейся на краю кровати. Во время экзекуции мужчина продолжал говорить,
он лежал поперек кровати. Валери стояла над ним,  сжимая  в  руке  плетку  о
девяти хвостах. Латура они не заметили. Они вообще ничего  не  видели  и  не
слышали, кроме друг друга. Латур неподвижно сидел  на  полу.  Он  чувствовал
себя ребенком. Непосвященным, лишним.  Пока  ритуал  продолжался  и  мужчина
удовлетворял  свои  извращенные  желания,   казавшиеся   абсурдными,   Латур
спрятался под кроватью. Новые приказы,  крики  наслаждения.  Из-под  кровати
Латур видел, как плетка опускалась на тело Валери,  и  слышал,  как  мужчина
восхищался  ее  некрасивым  лицом.  Слышал   прерывистое   дыхание   Валери,
похотливые стоны. Потом они стояли, обняв друг друга. Она гладила и целовала
его лицо. Он сказал:
   - У меня нет денег. Придется занять еще, я спрошу у дяди.
   Валери молчала.
   - Я вернусь завтра.
   Пока мужчина шел к двери, Латур успел рассмотреть его. Это был тот  самый
невысокий господин, который предложил ему должность.
   После того дня  Латур,  встречая  взгляд  Валери,  всякий  раз  испытывал
неловкость;  как  будто  ей  было  известно,  что  он  завладел   близостью,
принадлежавшей не ему.
   И все-таки на другой вечер он снова залез в  ее  шкаф.  Ему  было  трудно
сидеть неподвижно. У нее побывало много мужчин, но тот господин не появился.
Несколько недель подряд Латур каждую ночь проводил в шкафу Валери и  наконец
дождался.  Перед  ним  разыгрались  новые  ритуалы.   Господин   кричал   от
наслаждения, словно ему грозила смерть. И опять они какое-то  время  стояли,
обняв друг друга. Перед уходом гость сказал, что у  него  опять  нет  денег,
Валери проявила понимание. Но тут она назвала его имя.
   Донасьен-Альфонс-Франсуа де Сад.
   Латур незаметно выскользнул из комнаты и последовал за господином.

***

   Аристократ по рождению. Состоит в родстве с  аббатом  в  Сомане.  Военная
карьера. Его брак был заключен с благословения короля и королевы.  Теперь  о
нем говорит весь Париж. Слухи, слухи. О его богохульстве. О его  извращенных
наклонностях, жестокости. Инспектор Марэ просил бордели Парижа не  принимать
де Сада. Старое дело Жанны Тестар. Красотка Жанна из борделя мадам  дю  Рамо
на улице Сент-Оноре. Долгий путь по темным улицам в предместье Сен-Марсо. Он
заманил ее в какой-то дом, в подвал, спросил  о  религиозных  убеждениях,  а
потом  позволил  себе  богохульные  выкрики.  На   стенах   висели   картины
эротического содержания, крест, плети с металлическими наконечниками.  Молва
передавала всевозможные  подробности.  Он  спросил,  нравятся  ли  ей  такие
ужасные вещи, как обмывания, плети, содомский грех. Она умоляла сохранить ей
жизнь. Той же осенью  его  посадили  в  тюрьму  Венсен.  Но  уже  весной  он
возвращается в бордели, ничего не изменилось; на взятые  в  долг  деньги  он
ведет разгульную жизнь, скандалит в борделях, раздражает полицию  и  стражей
нравственности.

***

   Латур бежал за коляской маркиза по темным улицам. Он  весь  взмок,  когда
наконец добрался до дома на Новой Люксембургской улице, между садами Тюильри
и церковью Святой Магдалины. Поднимаясь за этим человеком  по  лестнице,  он
повторял про себя: "Маркиз де Сад, я пришел, чтобы покончить с вами".
   Латур открыл дверь и вдруг оказался в длинном темном коридоре, потеряв из
виду человека,  которого  преследовал.  Он  огляделся  по  сторонам,  сделал
несколько осторожных шагов, прислушался,  но  не  услышал  ни  звука.  Пошел
вперед и неожиданно почувствовал, как кто-то схватил его за горло и притянул
к себе. Вырваться было невозможно. Из тени появился маркиз. Латур  с  трудом
хватал воздух.
   - Месье... Это я, Латур. Я обдумал ваше  предложение...  если  вам  нужен
хороший слуга, месье... я готов... на любых условиях... служить вам...
   Маркиз  не  ответил,  но  еще  сильнее  сжал  горло.  Латур  старался  не
шевелиться. В глазах у него потемнело. Он приготовился  было  к  смерти,  но
маркиз разжал руки.

***

   Два дня спустя  маркиз  забрал  Латура  из  борделя.  Латур  сидел  перед
маркизом в карете, катившей по улицам Парижа. Он рассматривал голубые  глаза
своего господина, его узкие губы, пребывавшие в постоянном  движении,  время
от времени маркиз втягивал их и они совершенно исчезали с  его  лица.  Латур
больше не мучился страхом за свое