Его фраза стала самой ходовой футбольной цитатой целого десятилетия. Особенно она понравилась солидным газетам за доходчивую характеристику современной футбольной культуры: в ней ясно звучала мысль - игра пошла псу под хвост, теперь всех тревожит только результат; блеск и дух любительского футбола умер, и никто не подкидывает в воздух шляп. Мысль ясна. С какой стати футбол должен отличаться от других сфер развлекательной индустрии? Разве голливудские продюсеры и уэст-эндские импресарио станут презрительно фыркать по поводу того, что зрители хотят, чтобы их веселили? Так почему же футбольные менеджеры и тренеры воротят от этого нос?
     Но через несколько лет я начал думать, что Алан Дурбан прав. Не его забота развлекать. Его дело отстаивать интересы болельщиков ?Сток Сити?, а это значит - избегать поражений на полях соперника, удерживать место в первом дивизионе и, может быть, чтобы развеять подавленное настроение, выиграть несколько кубковых матчей. Фанаты ?Стока? придут в восторг, если их команда закончит игру по нолям, так же как болельщики ?Арсенала? несказанно обрадуются ничьей на поле ?Сперз?, ?Ливерпуля? или ?Манчестер Юнайтед?. Мы хотим обойти если не всех, то многих, а каким образом - совершенно не важно.
     Нацеленность на результат неизбежно приводит к тому, что болельщики и журналисты смотрят игру совершенно по-разному. В 1969 году я наблюдал, как Джордж Бест играл и забивал голы за ?Манчестер Юнайтед?. Незабываемый по глубине опыт - нечто вроде наслаждения танцем Нижинского или пением Марии Каллас. И хотя я частенько именно так рассказываю об этом опыте молодым болельщикам - или тем, кто по каким-то причинам не видел Беста, - мои разглагольствования - чистейшая липа. Я ненавидел тот день. Каждый раз, когда мяч оказывался у Беста, я приходил в ужас и втайне желал, чтобы Джорджа подбили. Я видел Лоу и Чарльтона, Ходдла и Ардайлза, Далглиша и Раша, Х„рста и Питерса - и всегда испытывал одно и то же чувство: отвращение к тому, что они проделывали на ?Хайбери? (даже если впоследствии уверял, что оценил их игру против нас). Свободный удар Газзы в полуфинальной встрече с ?Арсеналом? на Кубок Футбольной ассоциации -нечто совершенно потрясающее, один из самых замечательных голов, какие я когда-либо видел... но я всем сердцем желал бы его не видеть - чтобы Газза его не забивал. Целый месяц до этого я молился: ?Господи, избави нас от участия в игре Гаскойна?. Вот в чем отличие футбола: разве какой-нибудь театрал пожелает, чтобы звезда не участвовала в спектакле?
     Нейтралы, конечно, наслаждались представлением Газзы, но таких на стадионе было мало. Болельщики ?Арсенала?, как и я, пребывали в ужасе, а фанаты ?Тоттенхэма? пришли в буйный восторг (после того, как Гарри Линекер, обыграв защитника, закатил мяч в сетку), вернее сказать, они тогда совершенно сбесились - два гола за десять минут означали, что ?Арсенал? похоронен. Вот вам и удовольствие. Так где же сходство с театралами, если футбольные болельщики подобным образом реагируют на самые великие моменты игры?
     Оно есть, но отнюдь не прямолинейное. Считается, что ?Тоттенхэм? лучше ?Арсенала?, однако болельщиков у него меньше. А на команды, имеющие репутацию ?интересных? (?Вест Хэм?, ?Челси? или ?Норвич?), вообще никто не ломится. То, как играет наш клуб, не имеет для нас особого значения, как не имеют значения и его победы. Мало кто сам выбрал, за кого болеть, - большинству это навязали. Наша команда может опуститься из второго дивизиона в третий, продавать лучших игроков, покупать футболистов, заведомо не умеющих играть, и в семисотый раз подряд накидывать мяч своему высоченному центр-форварду, - мы только ругаемся, уходим домой, а через две недели возвращаемся, чтобы снова страдать.
     Я в первую очередь фанат ?Арсенала?, а уже потом - просто футбольный болельщик (да, да, мне известны все приколы на этот счет). И я никогда не получу удовольствия от гола Гаскойна в наши ворота или чего-нибудь в том же роде. Однако я знаю, что такое зрелищный футбол, и искренне наслаждаюсь теми относительно немногими матчами, когда ?Арсенал? демонстрирует действительно красивую, зрелищную игру. Я способен оценить достоинства чужой команды, но только если она не соперничает с ?Арсеналом?. Как все, я громогласно сетую по поводу пороков английского стиля и удручающего уродства футбола, в который играют английские команды, но в глубине души понимаю, что все это треп для паба и ничего больше. Жаловаться на скучный футбол - все равно что жаловаться на грустный финал ?Короля Лира?: нет никакого смысла, и Алан Дурбан это понимал. Футбол - альтернативный мир, такой же серьезный и непредсказуемый, как настоящий, со своими заботами, разочарованиями, надеждами и иногда душевными взлетами. Я хожу на футбол по разным причинам, но только не ради развлечения. И когда в субботу я замечаю следы паники на угрюмых лицах окружающих меня людей, я понимаю, что они испытывают те же чувства. Для приверженного фаната зрелищный, развлекательный футбол - это нечто подобное рухнувшему в джунглях дереву: можно представить, что такое бывает, но оценить нельзя. Спортивные журналисты и завсегдатаи привилегированных лож - те же индейцы Амазонки, которые в чем-то куда образованнее нас, но зачастую знают гораздо, гораздо меньше, чем мы.

Тот самый старый ?Арсенал?

?Арсенал? против ?Брайтона? 01.11.80

     Безликая игра двух безликих команд; сомневаюсь, чтобы кто-нибудь ее запомнил, если только не попал на стадион в первый или в последний раз; уверен, что оба мои спутника - отец и брат - забыли эту игру на следующий день. А у меня она отложилась в памяти только потому (только потому!), что тогда я был на ?Хайбери? в последний раз с отцом. И хотя мы еще можем вместе сходить на футбол (недавно он даже что-то намекнул в этом роде), тот матч окружен ореолом конца эпохи.
     Команда была в том же состоянии, что и двенадцать лет назад, отец выглядел так, будто собирался пожаловаться на холод и обозвать ?Арсенал? конюшней, а мне хотелось извиниться. Я чувствовал себя, как обычно - донельзя угнетенным, но теперь, сознавая свою угнетенность, страшился ее больше, чем в детстве. И команда была в своем духе: сродни всем этим кошмарикам, которые ее порождали, или это кошмарики были ее порождением, кто поймет?
     Но кое-что все-таки переменилось, и к лучшему - в особенности в моих отношениях с ?другой? семьей. Мачеха перестала казаться мне Врагиней, и между нами появилась теплота, хотя еще несколько лет назад об этом нельзя было даже помыслить. С детьми же я всегда находил общий язык. Но самое главное, мы с отцом незаметно достигли такого состояния, когда футбол перестал быть главным способом нашего общения. Весь сезон 1980/81 года я, пока учился в педагогическом колледже, жил у них в Лондоне - впервые с тех пор, как вырос, и это было чудесно. Все стало складываться между нами (и стой поры продолжается) по-другому. Полагаю, что первый неудачный брак отца еще влиял на наши отношения, но все-таки нам удавалось вполне сносно их поддерживать. Хотя время от времени случались напряги и срывы, не думаю, что они были губительны или что сложности, которые у нас возникали, были сколько-нибудь серьезнее, чем у моих друзей с их отцами - сказать по правде, мы ладили лучше большинства из них.
     Но в то время я ни о чем таком не думал - победа над ?Брайтоном? 2:0 на своем поле не имела особого значения, и я полагал, что мы с отцом еще не раз будем вместе смотреть футбол - к тому же, если вспомнить первый наш поход на стадион, он тоже был не совсем удачным. А пока мы трое сидим на трибуне: отец, наливающий из фляжки чай и ворчащий, что приходится смотреть все тот же самый чертов старый ?Арсенал?, я, надеющийся, что все переменится к лучшему, и неловко ерзающий на скамье, бледный, замерзший Джонатан, который, как я теперь понимаю, очень хотел, чтобы его брат и отец нашли бы в 1968 году какой-нибудь иной способ решить свои проблемы.

Классная работа

?Арсенал? против ?Манчестер Сити? 24.02.81

     В то время я чувствовал себя совершенно потерянным и оставался в таком состоянии несколько следующих лет. Между одной игрой на своем поле (с ?Ковентри?) и следующей в середине недели (с ?Манчестер Сити?) я порвал со своей девчонкой; все, что бог знает сколько лет загнивало во мне, выплеснулось наружу, я начал преподавать в очень трудной школе Западного Лондона, а ?Арсенал? свел вничью матч со ?Стоком? и продул ?Форесту?. Странно было смотреть на игроков, которые точно так же выбегали на поле три недели назад: мне казалось, они будут играть совсем с другим настроением, приосанятся и избавятся от небрежности - ведь игра в Ковентри принадлежала совершенно иной эпохе.
     Если бы ?Арсенал? играл каждый день, включая выходные, я бы не пропустил ни одного матча - они служили мне знаками препинания (что-то вроде запятых) между пустыми периодами, когда я слишком много пил, слишком много курил и изумительно быстро скидывал вес. Я запомнил эту игру, потому что она была самая первая, а другие вскоре начал забывать. Бог свидетель, на поле совершенно ничего не происходило, если не считать, что Талбот и Сандерленд умудрились пропихнуть по голу.
     Однако теперь, в связи с моей новой работой, я стал смотреть на футбол еще с одного ракурса. Мне пришло в голову, как, наверное, многим учителям такого же склада, что мои интересы (в особенности футбол и поп-музыка) пригодятся в классе и я сумею ?слиться с детьми?, поскольку могу оценить достоинства Джэма и Лори Канингхэма. Но я не понимал, что был столь же ребячливым, как мои интересы. Да, я находил общий язык со школьниками, и это давало мне своего рода допуск в их среду, но на процесс обучения никак не влияло. Самая главная проблема - отчего в моем классе временами царил настоящий кавардак - проистекала именно из нашего панибратства.
     - Я болельщик ?Арсенала?, - представляясь трудным второклассникам, заявил я поставленным учительским голосом.
     - Во придурок! - загундосили они в ответ.
     На второй или на третий день я попросил третьеклассников написать на листе бумаги название их любимой книги, любимого фильма или любимой песни, пустил лист по кругу, а сам тем временем пообщался с каждым из учеников. Таким образом я обнаружил, что сидевший на задней парте постоянно ухмыляющийся парень с прикольной прической (он отличался самым большим словарным запасом и лучшим стилем письма) тоже увлекается всем арсенальским. Но когда я признался в своей страсти, не случилось ни ожидаемого единения умов, ни братских, продолжительных объятий.
     - Вы? - Он удивленно поднял на меня взгляд. - Да что вы в этом понимаете?
     И тут я посмотрел на себя его глазами: какой-то зануда в галстуке, а лезет без мыла туда, куда ему хода нет, да еще улыбается как дурак! Я его понимал. Но в следующую секунду почувствовал, как в глубине моей души закипает ярость, рожденная тринадцатью годами ада на стадионе, к тому же мне совсем не хотелось лишаться самой яркой черты моей личности и превращаться в твидовую, засыпанную мелом безликость, и я взорвался.
     Рвущаяся из меня ярость выразилась в очень странной форме: мне захотелось схватить парня за лацканы, швырнуть о стену и завопить ему в лицо: ?Я понимаю в этом столько, что тебе, гаденыш, не переварить за всю жизнь?.
     Однако я сознавал, что так поступать нежелательно, и поэтому какое-то время что-то нечленораздельно бормотал, а потом, к своему удивлению, разразился (буквально изрыгая их) потоком вопросов: ?Кто в шестьдесят девятом забил гол в финале на Кубок Лиги??, ?Кто встал в ворота в семьдесят втором на стадионе ?Вилла-парк?, когда Боба Уил-сона вынесли с поля??, ?Кого мы взяли из ?Сперз? в обмен на Дэвида Дженкинса?? Я сыпал вопросами, и они, словно снежки, шлепались о макушку парня, а остальные ученики взирали на меня в изумленном молчании.
     В конце концов уловка сработала - по крайней мере мне удалось убедить мальчишку, что я не тот, за кого он меня принимал. И когда состоялась очередная игра (с ?Манчестер Сити?) - первая после моего взрыва в классе, - мы наутро спокойно и доброжелательно обсуждали острую нужду команды в новом полузащитнике, и до конца моей практики я не имел с этим учеником проблем. Но меня беспокоило другое: в ответ на выходку подростка я вновь призвал на помощь футбол, и это помешало мне повести себя по-взрослому. Учительство, как я считал, профессия зрелых людей, а я застрял в возрасте своего четырнадцатого дня рождения, то есть примерно в третьем классе.

Тренер

Моя школа против их школы Январь 1982 года

     Я, естественно, видел ?Кес? и сам смеялся над Брайаном Гловером, когда тот замысловатыми финтами обводил детишек, присуждал себе одиннадцатиметровые и сам комментировал происходящее. А мой друг Рей, заместитель директора школы в Кембридже (где я с некоторых пор работал учителем английского языка первой ступени, потому что там нашлась работа, потому что там нашелся приятель и потому что после года педпрактики я понял, что мне надо как можно дальше держаться от лондонских школ), так вот, он был бездонным источником всяческих историй о том, как директора назначали себя судьями на ответственные матчи и на второй минуте встречи прогоняли с поля пятнадцатилетнего светилу нападающего противника. Я прекрасно понимал, как школьный футбол заставлял педагогов выставлять себя поразительными дураками. Но что остается делать, если ваш пятый класс продувает 0:2 после первого тайма игры в футбольном дерби местных школ (хотя далеко не все школы участвовали в таких чемпионатах)? Приходится в перерыве кардинально менять тактику - у ребят ничего не получается, все девяносто минут они как попало лупят по мячу, а ты от бессилия и отчаяния орешь на них до хрипоты, и вдруг кто-то из твоих парней сравнивает счет. Как тут не подскочить фута на два, не двинуть кулаком по воздуху и не огласить окрестности недостойным и явно не учительским воплем? Но прежде чем ступни снова коснутся тверди, успеваешь вспомнить, кто ты такой и сколько лет твоим ученикам, и начинаешь ощущать себя абсолютным кретином.

На поле

?Арсенал? против ?Вест Хэма? 01.05.82

     Оглядываясь назад, я понимал, что атмосфера на террасах сгущается и рано или поздно что-то непременно должно произойти, и это каким-то образом все изменит. На моем веку в семидесятых было больше насилия - что ни неделя, то драка, - но в начале восьмидесятых, когда появились миллуолские отряды и вестхэмские городские крепыши (а вместе с ними визитки этих групп на телах избитых жертв), английские фанаты с лозунгами в духе ?Национального фронта? стали просто непредсказуемыми. Полиция конфисковывала ножи, мачете и другое оружие, зачастую не очень понятного назначения, какие-то штуки с шипами, и тогда же появилась фотография болельщика, у которого из носа торчал дротик.
     Прекрасным весенним утром 1982 года я пов„л сына Рея - Марка (в то время подростка) на ?Хайбери? и авторитетно по-стариковски растолковал ему, где и как могут возникнуть неприятности. Показал на правый верхний угол северной стороны и объяснил, что там, вероятно, собрались не надевшие своих цветов фанаты ?Вест Хэма?, которых либо возьмет в оборот полиция и тогда беды не жди, либо они попытаются пробиться под крышей туда, где собрались болельщики ?Арсенала?; но внизу слева, где я стоял уже несколько лет, мы были в полной безопасности. Мне показалось, что он был мне благодарен за науку и опеку.
     Опытным взглядом я обозрел пространство и уверил мальчугана, что болельщиков ?молотков? поблизости нет, и мы спокойно устроились смотреть игру. Но через три минуты после начала игры где-то за нами раздался ужасающий рев, а потом мы услышали звуки ударов. Нас швырнуло вперед, к полю. Снова всплеск шума за спиной - мы обернулись и увидели клубы желтого дыма. Кто-то воскликнул: ?Черт возьми, да это же слезоточивый газ!?, и хотя кричавший, слава богу, ошибся, среди зрителей возникла паника. Все подались вперед, и нас прижало к низкому ограждению, которое отделяло публику от поля. Другого выхода не было: Марк, я и еще сотни таких же болельщиков прыгнули на священный дерн именно в тот момент, когда ?ВестХэм? готовился пробить угловой. Постояв несколько мгновений, мы поняли, что находимся в штрафной площади во время встречи команд первого дивизиона. Но тут раздался свисток судьи, который остановил игру, и наше участие в матче на этом закончилось. Нас препроводили на другую сторону стадиона под табло, и оттуда мы досмотрели игру в подавленном молчании.
     Но во всем этом присутствовала пугающая ирония. На ?Хайбери? по периметру поля не было высокого барьера, иначе мы бы оказались в очень сложном положении. Через пару лет во время полуфинальной встречи на Кубок Футбольной ассоциации между ?Эвертоном? и ?Саутгемптоном? на стадионе ?Арсенала? несколько сотен ополоумевших после победного гола фанатов ?Эвертона? выскочили на поле, и Футбольная ассоциация решила (хотя потом опять передумала), что ?Хайбери? нельзя использовать для полуфинальных матчей до тех пор, пока клуб не отгородит болельщиков от команд. Вечная благодарность ?Арсеналу?, который отказался выполнить это требование (помимо соображений безопасности, не захотел, чтобы забор ограничил обзор), хотя и лишился части дохода. А ?Хиллсборо? обзавелся ограждением и до 1989 года считался вполне пригодным стадионом для игр такого уровня; пока, как раз на полуфинале Кубка Футбольной ассоциации между ?Ливерпулем? и ?Ноттингемом?, не погибли люди. Виновником их смерти стало ограждение, то есть именно тот фактор, благодаря которому стадион получил разрешение на проведение полуфиналов: забор преградил зрителям дорогу - не позволил спастись на поле, и их раздавили.
     После матча с ?Вест Хэмом? какого-то юного болельщика ?Арсенала? пырнули неподалеку от арены ножом, и он умер прямо на улице - печальный итог того мрачного дня. В понедельник в школе я разразился перед обалдевшими второклассниками бредовой, напыщенной речью о природе насилия. Как умел, клеймил их стремление к хулиганскому самоукрашательству: их ?доктормартинсы?, зеленые летные куртки и волосы торчком - все, что служило своего рода символом хулиганства, но они были еще слишком юны, а я говорил слишком сбивчиво. И только позже я понял, каким казался блевотным, когда втолковывал компании провинциальных подростков, что одеваться круто - еще не значит, что ты сам такой крутой, и что стремление к крутизне - это жалкая мечта.

Мюнстерсы и Квентин Крисп

?Саффрон Уолден? против ?Типтри? Май 1983 года

     Я смотрю любой футбольный матч, в любое время, в любом месте и при любой погоде. В возрасте от одиннадцати до двадцати пяти лет я иногда наезжал на Йорк-роуд - вотчину ?Мейденхэд Юнайтед Ате-ниан?; а время от времени отправлялся смотреть, как они играли на чужом поле (помню великий день, кажется, на стадионе ?Чесхэм Юнайтед?, когда они победили ?Вулвертон? со счетом 3:0 и завоевали Берк-ширско-Бакингемширский кубок старшеклассников. А на ?Фарнборо? из клубного домика однажды вышел человек и попросил приезжих фанатов поутихнуть). В Кембридже, если в тот день не играл ?Юнайтед? или ?Арсенал?, я шел на Милтон-роуд - родину ?Кембридж Сити?, а когда начал преподавать, вместе со своим другом Реем отправлялся взглянуть на его племянника Леса, который и на вид и безукоризненным поведением напоминал Гарри Линекера, только в облике любителя, и играл за ?Саффрон Уолден?.
     Часть развлечения от любительского футбола получаешь благодаря зрителям. Прелюбопытные типы иногда попадаются - такие, у кого явно не все в порядке с головой, и их немало. Возможно, это происходит потому, что им годами приходится смотреть игру определенного качества (на трибунах арен команд первого дивизиона тоже встречаются ненормальные - мы с друзьями год за годом уворачиваемся от одного психа, который все время норовит придвинуться к нам поближе - но там они как-то незаметнее). На ?Милтон-роуд? постоянно маячил один старикан - за обезоруживающую женственность его седых кудрей и морщинистое лицо мы прозвали его ?Квентин Крисп?. Все девяносто минут матча он в защитном шлеме на голове трусил вокруг поля, словно престарелая гончая (с