го режима, но только несовершенство правил позволяет клубам и дальше притворяться, будто безопасность зрителей и тюремная архитектура взаимосвязаны?. О футбольных чиновниках: ?Если речь идет о самодовольстве и некомпетентности, то ничто не сравнится с картелем; а из всех выживших английских картелей нет ничего более застойного, чем Футбольная лига?. О футбольных клубах: ?Подобно старомодным газетным магнатам, они готовы платить за престиж, который видят в том, чтобы владеть звездами, а не современными стадионами?. И о том, что следует сделать: ?Умелое управление хорошими стадионами при меньшем количестве клубов должно привлечь обратно тех, кто в последние десять лет охладел к футболу?.
     Эти и другие суждения в журнале - компетентные, хорошо обоснованные, лишенные самолюбования футбольных чиновников, пренебрежительности правительства (если трагедия ?Хиллсборо? больше ничему не научила, то хотя бы развенчала смехотворно-непродуманную схему госпожи Тэтчер в отношении болельщиков) и зашоренности зрителей, помогают яснее взглянуть на катастрофу футбола. Только после ?Хиллсборо? обыватели начали интересоваться тем, как ведет себя футбол, и стало проясняться, насколько футбольное мышление врезалось в наше сознание. И как явствует из моей книги, мышление это чаще всего трудно назвать мудрым.
     Через две недели и два дня ?Арсенал? встречался на ?Хайбери? с ?Норвичем? - это был первый наш матч после трагедии. Погода в выходной выдалась замечательная, команда играла великолепно и победила 5:0, так что всем на стадионе, включая меня, стало казаться, что мир не так уж плох. Траур закончился, и на арене опять появились телекамеры. ?Арсенал? забивал и забивал, и матч показался нам праздником после двух недель непрерывной мрачности. Усталым, не шумным, но все-таки праздником, что с расстояния прошедших лет совсем уж как-то странно.
     О чем мы думали в тот день? Как могла состояться переигровка встречи ?Ливерпуля? с ?Форестом?? Все это вопросы одного порядка. Ведь я сам после трагедии на ?Эйзеле? смотрел финальный матч ?Ливерпуля? с ?Ювентусом?. Дело в том, что футбол нисколько не изменился за сто лет: игра вызывает такие чувства, которые подавляют все остальное, в том числе тактичность и здравый смысл. Если через шестнадцать дней после того, как погибли почти сто человек, появилась возможность - а она появилась - насладиться игрой, я, несмотря на возникший после ?Хиллсборо? свой новый реализм, иду на стадион. Это в какой-то мере дает понимание футбольной культуры и практики и объясняет, почему стала возможной смерть тех людей. Для нас имеет значение только футбол, и ничего больше.

Самый великий миг

?Ливерпуль? против ?Арсенала? 26.05.89

     За все время, пока я смотрел футбол, то есть за двадцать три сезона, только семь команд выигрывали чемпионаты первого дивизиона: ?Лидс Юнайтед?, ?Эвертон?, ?Арсенал?, ?Дерби Каунти?, ?Ноттингем Форест?, ?Астон Вилла? и одиннадцать раз - потрясающе! - ?Ливерпуль?. В первые пять лет верхнюю ступеньку занимали последовательно разные команды, и мне казалось, что приз Лиги - это нечто такое, что время от времени достается каждому, нужно только ждать. Но вот пришли и канули в Лету семидесятые, наступили восьмидесятые, и я начал сознавать, что, возможно, на моем веку ?Арсенал? больше никогда не завоюет первого места. В таком предположении нет ничего надрывно мелодраматичного, как могло бы показаться на первый взгляд. В 1959 году болельщики ?волков? в третий раз за шесть лет праздновали победу своей команды. Разве могло прийти им в голову, что без малого три декады клубу не удастся выбраться из второго и третьего дивизионов? Болельщикам ?Манчестер Сити?, которым было около сорока, когда в 1968 году их команда стала чемпионом Лиги, теперь под семьдесят.
     В основном болельщики смотрят игры на первенство Лиги. И поскольку после Рождества у ?Арсенала? обычно не оставалось шансов хотя бы приблизиться к чемпионскому титулу, матчи второй половины чемпионата вообще теряли всякий смысл. Никто не грыз ногтей и не кусал костяшки пальцев, а уши не горели оттого, что к ним все время крепко прижимали приемник: надо же знать, как там дела у ?Ливерпуля?; ни на кого не накатывала агония отчаяния, и глаза не лезли от счастья на лоб; если в этих играх и был какой-то смысл, то он определялся не турнирной таблицей, а присутствием на стадионе болельщиков.
     Лет через десять такого положения чемпионат превращается в нечто, во что вы либо верите, либо нет, как в Господа Бога. Вы соглашаетесь с возможностью его существования и завидуете тем, кто сумел сохранить веру. Между 1975 и 1989 годами я такой веры не имел, но в начале каждого сезона питал надежду обрести ее и пару раз, например, в середине сезона 1986/87 года, когда ?Арсенал? восемь недель продержался на первой строке турнирной таблицы, чуть не уверовал в божественную суть чемпионата и был на шаг от того, чтобы покинуть пещеру агностического затворничества. Но в глубине души я сознавал, что мечте не дано сбыться, как сознаю теперь и то, что не суждено осуществиться детским фантазиям: до того, как я состарюсь, лекарства от смерти еще не придумают.
     В 1989 году, через восемнадцать лет после победы ?Арсенала? в чемпионате Лиги, я наивно, хотя не без труда, поверил, что это может повториться. С января по май команда лидировала в первом дивизионе и в последний уик-энд омраченного трагедией ?Хиллсборо? сезона оторвалась от ?Ливерпуля? на пять очков. Оставалось сыграть всего три матча. ?Ливерпуль? был на подъеме, но все считали, что после недавних событий у ?красных? сдадут нервы, и они не смогут постоянно побеждать. А ?Арсенал? две встречи проводил на своем поле со слабыми противниками. Зато третья была выездная - с ?Ливерпулем? и закрывала сезон первого дивизиона.
     Но стоило новоявленному обращенному пополнить общину верующих в исход чемпионата, как ?Арсенал? покатился вниз: позорно продул ?Дерби? на своем поле, а затем с трудом свел вничью игру с ?Уимблдоном? - командой, которую в день открытия сезона ободрал 5:1. После ?Дерби? я еще яростно спорил с подругой за чашкой чая, но после ?Уимблдона? вся моя страсть испарилась, и я мямлил нечто невнятное. Как я теперь понимал чувства героинь мыльных опер, которые, испытав крушение любви, не могли решиться на новую связь: я никогда не считал футбол предметом выбора и теперь, вместо того чтобы проявить холодный цинизм, мучился обнаженной незащищенностью. Никогда, никогда не позволю этому повториться - ведь знал же, глупец, что долгие годы не оправлюсь от шока после того, как, вплотную приблизившись к мечте, в итоге потерплю крах.
     Однако не все еще было потеряно. У ?Ливерпуля? оставалось две игры: с ?Вест Хэмом? и с нами - обе на ?Энфилде?. Команды шли настолько близко друг к другу, что для определения победителя требовались сложные вычисления. С каким бы результатом ни победил соперник, мы должны были сохранить определенную разницу в счете, например, если ?Ливерпуль? выигрывал 2:0, ?Арсеналу? был необходим перевес в один мяч. А при счете 5:1 - победа с разрывом в два мяча. ?ЗА ?АРСЕНАЛ? НИКТО НЕ МОЛИТСЯ?, гласил заголовок на последней странице ?Дейли миррор?.
     На ?Энфилд? я не поехал. День матча назначили давно, в то время его исход не казался определяющим, а когда стало ясно, что именно эта игра решит судьбу чемпионата, все билеты уже давно были раскуплены. Утром я сходил на ?Хайбери? и приобрел новую арсенальскую футболку, потому что меня буквально подмывало что-то делать, а другого ничего не оставалось, и хотя я понимал, что надевать ее перед телевизором - не лучший способ поддержать команду, но так я чувствовал себя более уверенно. Уже с утра, за восемь часов до начала матча, у стадиона скопились десятки автобусов, и я всем, кого встречал, желал удачи; но от их уверенных ответов (не волнуйтесь, справимся - 3:1, 2:0, а кое-кто замахивался на 4:1) мне стало как-то не по себе, словно эти молодые мужчины и женщины отправлялись на Сомму, где им предстояло расстаться с жизнью, а не на ?Энфилд?, где максимум, что им грозило - потерять веру.
     Днем я сходил на работу и, как не старался держать себя в руках, все равно умирал от волнения. А потом пошел смотреть игру к приятелю, такому же болельщику ?Арсенала?, жившему недалеко от северной стороны. Все в тот вечер было запоминающимся, начиная с момента, когда команды выбежали на поле и наши стали дарить ?копам? охапки цветов. По мере развития игры стало очевидно, что ?Арсенал? намерен погибнуть, сражаясь, а я поймал себя на том, как хорошо знаю свою команду: лица всех игроков, манеру поведения каждого, и понял, как я их всех люблю. Щербатую улыбку Мерсона и его курчавую негритянскую шевелюру, мужественные и трогательные усилия Адамса разобраться с собственными недостатками, нарочитое изящество Рокасла и умилительное усердие Смита... Я понял, что готов их простить за то, что они так близко подошли к цели и сорвались. Они были молоды и провели фантастический сезон - чего еще желать болельщику от своей команды?
     Я прямо зашелся, когда в самом начале второго тайма мы забили гол, а потом - за десять минут до финального свистка - у Томаса появился реальный шанс увеличить счет, но он угодил прямо в Гробелаара. Однако тут ?Ливерпуль? собрался и сам начал создавать голевые моменты, и когда секундомер в углу телеэкрана возвестил, что все девяносто минут истекли, я готов был приветствовать свою отважную команду не менее отважной улыбкой. ?Если ?Арсеналу? суждено проиграть чемпионат, - разглагольствовал комментатор Дэвид Плит, пока Кевину Ричардсону оказывали медицинскую помощь, а ?копы? уже праздновали победу, - пусть это будет вот так поэтично - в последний день сезона, с результатом, хотя и без чемпионского звания?. ?Но, откровенно говоря, это слабое утешение?, - отозвался Брайан Мур. Поистине слабое утешение для нас - болельщиков команды.
     Наконец, на девяносто второй минуте Ричардсон поднялся и даже сумел остановить в штрафной Джона Барнса; Лукич выбил мяч Диксону, а тот отпасовал Смиту, последовала блестящая передача Смита... и на последней минуте добавленного времени последней игры сезона Томас один прорвался вперед, и у него появился шанс завоевать ?Арсеналу? чемпионский титул. ?Выход к воротам!? - завопил Брайан Мур. А я держал себя в руках и, вместо того чтобы молиться - забей, ну, пожалуйста, забей, Господи, помоги ему забить, - повторял: мы и так были рядом с победой. В следующее мгновение Томас совершил кульбит; я распластался на полу, а все остальные пританцовывали на моей спине. Восемнадцать лет - и все забыто в одну секунду.
     Какую можно привести аналогию подобному моменту? В блестящей книге о чемпионате мира 1990 года ?Игра на износ? Пит Дэвис замечает: когда футболистам требуется описать, что они ощущают, забивая гол, в ход идет образность из сексуального ряда. Могу сказать, что иногда я их понимаю: например, в декабре 1990-го, когда Смит забил в ворота ?Ливерпуля? третий мяч и мы победили 3:0 через неделю после поражения на своем поле 2:6 от ?Манчестер Юнайтед?. Это был поистине сексуальный момент снятия накопившегося напряжения. А еще был случай четыре или пять лет назад: ?Арсенал? тянул резину почти всю игру с ?Норвичем?, а затем в течение шестнадцати минут забил четыре мяча, и это стало подлинным оргазмом, своего рода улетом из действительности.
     Ущербность метафоры с оргазмом заключается в том, что оргазм - явление хотя и приятное, но знакомое и повторяющееся, скажем, через пару часов, если человек не забывает употреблять овощи, и к тому же предсказуемое (особенно у мужчин). Занимаясь сексом, ты всегда знаешь, чем все это закончится. Другое дело, если бы я не общался с женщинами лет восемнадцать и еще восемнадцать не рассчитывал предаваться любви и вдруг обломилось... пожалуй, можно было бы обнаружить некоторое сходство с тем, что я пережил во время игры на ?Энфилде?. При обычном раскладе вещей секс, конечно, более приятное занятие, чем созерцание футбола (никаких унылых ничьих, офсайдных ловушек и расстройств по поводу проигрыша - да к тому же тепло и уютно), но победа на последней минуте чемпионата вызывает ни с чем не сравнимое по силе чувство.
     Оно не похоже ни на какие описания ярких ощущений. Невероятно трогает рождение ребенка, но в этом нет элемента неожиданности, да и продолжаются роды довольно долго; реализация личных амбиций - продвижение по службе, награды и что там еще - лишена фактора последнего мгновения и элемента бессилия, которые владели мной весь тот вечер. А что еще способно произвести такой же эффект внезапности? Неожиданный выигрыш? Однако обретение крупных сумм денег воздействует на совершенно иные отделы нервной системы и не имеет ничего общего с коллективным экстазом во время футбола.
     Значит, объяснить это чувство практически невозможно. Я перебрал все варианты и понял, что ни мальчиком, ни зрелым мужчиной не желал ничего другого за все эти двадцать лет (а можно ли вообще желать что-нибудь так долго?). Попробуйте осознать это и будьте снисходительны к тем, кто говорит, что связанные со спортом моменты - самые яркие в их жизни. Не подумайте, что нам не хватает воображения или наши жизни такие уж унылые и бесплодные, просто реальный мир бледнее и скучнее футбола и в нем меньше возможностей нежданного экстаза.
     После финального свистка (до этого, правда, возник еще один надорвавший сердце момент, когда Томас отдал пугающе небрежный пас назад Лукичу - вроде бы все безопасно, но сердце дрогнуло), я выскочил из двери и, как изображающий самолет карапуз, раскинув руки, кинулся по Блексток-роуд в ближайший винный магазин, а пожилые дамы высовывались из дверей и сопровождали аплодисментами мое поспешное продвижение, словно я был самим Майклом Томасом. Потом я понял, что за бутылку дешевого шампанского с меня содрали какую-то немыслимую сумму - владелец магазина заметил, что в моих глазах начисто отсутствовал светоч разума. Из пабов, магазинов и окружающих домов раздавались выкрики и вопли; вскоре на стадионе стали собираться фанаты: кто завернулся во флаг, кто сидел на крыше гудящей машины, незнакомые люди норовили обняться; подъехали телевизионщики, чтобы снять сцены ликования для выпуска вечерних новостей; из окон высовывались руководители клуба и махали руками веселящейся толпе, а я внезапно понял, что это почти латиноамериканское празднество вполне искупает мое отсутствие на ?Энфилде?. За двадцать один год увлечения футболом я в сезон нашей двойной победы наконец-то понял, что имею право на радость, даже если сам не побывал на игре.

Сидячие места

?Арсенал? против ?Ковентри? 22.08.89

     Когда мне исполнилось тридцать, со мной произошли кое-какие изменения: я взял кредит; перестал покупать ?Нью мьюзикал экспресс? и ?Фейс? и, неизвестно почему, начал складывать под шкаф в гостиной экземпляры ?Кью-мэгэзин?; я стал дядей; купил сиди-плейер; зарегистрировался у налогового инспектора; я заметил, что некоторые музыкальные жанры - например, хип-хоп и трэш-метал - звучат совершенно одинаково и абсолютно лишены мелодии; я стал предпочитать рестораны клубам и обеды с друзьями вечеринкам; у меня появилось отвращение к чувству переполненности пивом, хотя пинту-другую я иногда пропустить не прочь; мне стало нравиться покупать предметы мебели; у меня развились особые суждения, скажем, по поводу скваттеров, которые живут по соседству, или слишком шумных вечеринок, и эти суждения расходились с тем, что я думал раньше. И еще: простояв более пятнадцати лет на северной стороне, я в 1989 году купил сидячую сезонку. Все эти детали не объясняют в полной мере, как я старею, но кое-какое представление дают.
     Приходит ощущение усталости. Я устал от очередей, давки и мотания по террасе каждый раз, когда ?Арсенал? забивал гол, устал оттого, что во время больших матчей мне обязательно загораживали обзор штрафной, и показалось соблазнительным приходить на стадион за две минуты до начала игры без риска не найти себе места. Я не скучал по террасе: продолжал наслаждаться фоном, который она создавала - ее шумом и колоритом, - и даже больше, чем когда сам там стоял. Игра с ?Ковентри? стала первой, которую я смотрел с трибуны, и Томас с Марвудом забили голы прямо передо мной.
     Нас было там пятеро: естественно, Пит, мой брат, моя подружка (хотя теперь ее место, как правило, занимает кто-нибудь другой), я и Энди - с Крысенком, как его называли во времена, когда мы смотрели футбол из ?школьного загона?, я столкнулся на северной стороне на второй год после прихода Джорджа, то есть спустя лет десять с момента нашей последней встречи, и понял, что Энди тоже готов распроститься с террасой.
     Покупая сидячую сезонку, человек обретает права собственника. На террасе я имел свое место, но у меня не было на него прав, и случалось так, что во время важной игры его занимал какой-нибудь амбал, а мне оставалось лишь удивленно изгибать бровь. Но теперь у меня появился на стадионе собственный дом, полный сожителей и соседей, с которыми я был в чудесных отношениях и всегда находил тему для обсуждения, например, актуальность новой тактики в полузащите (или в нападении). Так что я вполне соответствовал стереотипу стареющего болельщика, но нисколько об этом не жалел. Наступает время, когда надоедает жить абы как - одним лишь сегодняшним днем, от игры до игры - и хочется быть уверенным в завтрашнем дне.

Курение

?Арсенал? против ?Ливерпупя? 25.10.89

     Я запомнил эту игру по самым ординарным причинам: заменивший Смита футболист забил мяч на последней минуте и обеспечил нам в кубковом матче победу над старым противником. Но больше всего запомнил, потому что единственный раз за все восьмидесятые, а потом и девяностые оба тайма в моих жилах не было ни капли никотина: в первой половине сезона 1983/84 года я обходился без курения, зато жевал никотиновую резинку и никак не мог бросить, а затем опять вернулся к сигаретам. Но в октябре 1989-го, после визита к антиникотиновому гуру Аллену Карру, я дней на десять завязал, и эта игра пришлась на самую середину мучительного периода, когда меня сильнее всего ломало.
     Как многим, кто бросает курить, мне казалась, что цель близка. И имея в виду серьезность своих намерений, я не купил ни беспошлинного блока сигарет, ни зажигалки, ни даже семейного коробка спичек, поскольку считал это пустой тратой денег. Теперь я так не поступаю: всегда находится причина сделать запас - особо трудная работа, требующая такой сосредоточенности, которую способны обеспечить только ?Силк Кат?, или опасения разлада в доме, если я слишком разнервничаюсь. И уж точно и неизменно - ?Арсенал?.
     У меня была штилевая пора: шла первая половина сезона - кубковые матчи еще не начались, а чемпионат не раскочегарился. В такие периоды, когда моя команда успела потерять все, что только можно, мне предстояло занудное, но зато без нервотрепки время (вот если бы еще не эта книга и не поджимающие сроки...). Однако бывали годы, например чемпионат 1988/89 года или погоня за двойной победой в 1990/91-м, когда каждая игра с января по май оказывалась решающей, и я не могу представить, как бы обошелся без курева. Два мяча не в нашу пользу через одиннадцать минут после начала полуфинального кубкового матча на ?Уэмбли? с ?Тоттенхэмом? - как не засмолить? Немыслимо!
     Что же мне до конца жизни прятаться за ?Арсенал?? Неужели любимый клуб вечно будет служить извинением моего курения, моего нежелания соглашаться на работу, которая совпадает с расписанием домашних игр, и постоянных отказов от приглашений на выходные? Мне кажется, игра с ?Ливерпулем? продемонстрировала, что вовсе не ?Арсенал?, а я сам контролирую свои поступки; и хотя я точно помню, что в тот раз удержался, не выскочил на поле и не стал самым глупым образом пожимать игрокам руки, перед следующими матчами все это было забыто, зато я понял, что теперь не время сражаться с курением. Я уже говорил, что год за годом Носил ?Арсенал?, словно горб, - и это казалось настоящим природным увечьем. Но я носил свой горб с радостью и заботливо лелеял его, ибо взамен получал то, что другим способом никогда не получишь.

Семь забитых голов и