на  хотела что-то скрыть, замести
следы?

Конечно, мать всегда хотела, чтобы окружающие настороженно
относились к Ильяне, мать не хотела, чтобы Ильяна с кем-то дружила. Если
бы не дядя Саша, мать наверняка внушила бы отцу, что она такая-сякая и
вообще сжила бы ее со свету. А теперь она ушла. Ну и пусть, пусть
уходит. А ей, Ильяне, нужно одно - поскорее вернуть своего друга.

Но ведь и дядя Саша тоже сказал, что этот Черневог плохой! Все против
нее! Всегда.

И это не смотря не то, что Ильяна искренне любила их всех. А мать только
и делала, что отгораживала ее всю жизнь от окружающего мира. И никто
никогда не сочувствовал Ильяне. Но вот что было невозможно понять -
почему матери было выгодно видеть ее постоянно одну. И почему это вдруг
дядя и отец бросились защищать?

Вот и дядя говорит, что думает так, как думает она - некрасиво. Ведь мы,
говорил он, прислушивались к тебе. Но вышло так, что Ильяна сделала
несколько неверных шагов. Так говорили они. Но в самом деле это было не
так?

Конечно, Ильяна не склонна была видеть себя исключительно в
положительном свете. Но и нельзя же постоянно обвинять во всем себя. Он
же говорила дяде, что уже сколько лет по весне встречается со своим
другом, и он ни разу не причинил ей вреда. Как интересно было с ним! И
почему это, интересно, она должна прерывать такую дружбу. Если только
потому, что мать против, так ей лучше и в самом деле было уплыть на
лодке.

Дядя говорил, что ей суждено превратиться в русалку или в кого-то там
еще, если она станет водиться с нечистью.

Но почему это он, который всегда спорил с матерью, так неожиданно принял
ее сторону?

А теперь возле нее сидел отец и говорил:

- Мышонок, я прошу тебя - не доставляй мне сегодня тревог! Не надо! Твоя
мать покинула нас, и потому ты можешь немного отдохнуть и прийти в себя!
тебя больше некому здесь тревожить! Впрочем, если ты хочешь, мы можем
обо всем поговорить!

Но если же ей не хочется говорить...

- А, пока, мышонок, вытри слезы и позавтракай, чтобы мы с дядей не
беспокоились!

А Черневог может приходить сюда еще несколько дней, пока длится весна.
А там придется ждать до следующего года. Но пока поговорить с ним,
вероятно, не удастся.

Дядя же говорил, что нельзя с ним разговаривать.

Ах, если бы они все оставили ее в покое!

Впрочем, ей не хотелось, чтобы отец и дядя ушли, подобно матери.

- Ну, будешь завтракать? - донесся словно издалека голос отца.

Девушка согласно кивнула. И в этот момент ей захотелось, чтобы дядя Саша
перестал злиться не нее.


*****


- Я сам приготовлю завтрак! - настаивал Саша, оттирая Петра в сторону,
который все порывался взять на себя обязанности повара. Впрочем,
готовить они умели, и довольно неплохо.

А потом придется еще мыть посуду.

Наконец они подготовили необходимые продукты и принялись стряпать.
Кухонную выгородку заволокло дымом подгоревшей пищи, и домовой где-то за
печкой снова застонал - он ведь был хозяйственным существом, и любой
непорядок для него - страшное оскорбление.

Ильяна, сумрачная, села за стол. Она стала вчитываться в мысли мужчин.

- Вижу, вы хотите, чтобы я страстно возжелала ее возвращения! - наконец
не выдержала она.

- Вообще-то нехорошо лезть в чужую душу! - вознегодовал Петр.

- Вот еще, и вовсе я никуда не лезла! - отозвалась девушка задиристо, но
продолжила, - дядя...

- Чего? - выглянул из кухни Саша.

- А ведь мама во всем винит меня! Как обычно!

- Не винит она тебя! - воскликнул Петр, - я ручаюсь головой! Послушай, а
почему бы тебе не сбегать в конюшню и не заседлать коней?

- Но я не хочу ездить сейчас верхом!

- Не хочешь? Но что же ты собираешься весь день делать. Ведь только
утро?

- Даже не знаю.

- Но тогда почему бы не прокатиться?

- Вообще-то я хотела бы кое-что записать!

- Ну что же, тоже неплохая идея! - ободрил Саша, постукивая посудой.

- А вот я так не думаю! - возразил Петр, - хватит с нее этого
волшебства! Она ведь еще ребенок! Нечего заниматься тем, что ей придется
делать в будущем! Детям положено играть и веселиться, падать и обдирать
колени о сучья!

- Что ты! - удивилась Ильяна.

- Я ничего!~ Мы с дядей уже обсудили кое-что. И еще тогда, до того, как,
- у него явно не вырвалось "до того, как я женился на твоей матери". Что
было бы, конечно, логично. Но он сказал иначе, - мы с ним все-таки
друзья! А тебе не следовало бы впадать так часто в дурное настроение!

- Я знаю! - отозвалась девушка.

Петр нахмурился - сейчас она говорила точно так же, как и Эвешка. Ну
все, начинаются воспоминания.

- Если хочешь, я могу поехать верхом! - тут же предложила девушка.

- Мышонок, я вовсе не собираюсь заставлять тебя делать что-то! Для чего
вынуждать кого-то? Твоя мама - очень гордая женщина. И легкоранимая. И
она не хочет, чтобы ты выросла такой же, как она. Она хочет, чтобы
ты...

Вот "хочет" было не слишком подходящее слово. И отец сам это
почувствовал. Он тут же замолчал.

- Я не знаю, чего она именно хочет! - возразила Ильяна, - она так часто
меняет свое настроение! Постоянно! Тебе лучше знать!

- Но ты-то чего хочешь, знаешь хотя бы? Так иди и занимайся этим!

- Думаю, тебе не понравится, если я скажу тебе, что мне нужно!

- Послушай, мышонок! Если ты будешь дурить, я буду очень опечален! Если
ты станешь там шататься по берегу, то водяной подстережет тебя и утянет
на дно! Неужели ты так хочешь стать русалкой? Знаешь, что? Я тебе
кое-что расскажу про этого Черневога...

- Не желаю даже слушать!

Ответ дочери потряс Петра, что она даже забыл, что собирался сказать ей.

- Не обращай внимания, - посоветовал Саша свояку, - она же до сих пор не
соображает, что к чему! Она вовсе не собиралась говорить это!

- А... как он? - спросила тихо Ильяна. Впрочем, ответ она получила
такой, какой и предполагали получить - отец что-то пробормотал, что
человеку в возрасте Черневога не пристало общаться с пятнадцатилетней
девчонкой.

Впрочем, на эти замечания Ильяна не обратила никакого внимания.

Кочевиков, видя такой поворот дела, решил сделать иной ход.

- Ильяна, - обратился он к дочери, - если он еще будет являться к тебе,
ты скажи, что я должен поговорить с ним наедине!

Конечно, такая просьба Ильяну не устроила - и не только потому, что отец
наверняка мог настроить Черневого много лишнего.

- А что ты собираешься сказать ему? - осторожно поинтересовалась Ильяна.

- сначала спрошу, что ему нужно от нас! Знаешь, мышонок, я обязан ему
жизнью! Но не твоей! Если потребуется, я отдам свою жизнь, только бы он
оставил тебя в покое!

Ильяна почувствовала, что ее тело словно намагнитилось - какая-то
волшебная сила влилась в ее жилы. Или она что-то интуитивно
предчувствовала?

- Не нужно ничего такого говорить! - наконец решилась она.

- Но у меня просто не остается другого выхода, мышонок! Я вынужден
поступить так!

Ильяна соскочила с лавки и бросилась в свою комнату. Отец рванулся за
ней. Рывком распахнув дверь, он увидел, что Ильяна как ни в чем не
бывало восседает на кровати, держа в руках свою тетрадь с записями.

Озадаченный Кочевиков закрыл тихо дверь и вернулся в горницу. Почему
вдруг тетрадка?

Недоумение его было столь велико, что она даже затряс головой.

- Ты опять перепугал ее! - тихо промолвил Саша, - так, это очень хорошо!
Она сидит и напряженно думает. Очень напряженно! И я читаю все ее мысли!

- Этого ты мне не говори! Я не собираюсь лезть в ее голову!

- Ага, тихо... Она начала заклинать небесные силы, чтобы они защитили
наш дом... Так, просит образумить всех... Даже мамашу! И чтобы поскорее
- вот чего ее сейчас больше всего хочется! Пусть решает сама! Пусть
больше думает, тогда и успокоится быстрее!


****

Ильяна вышла из комнаты с перепачканными чернилами пальцами и красными
заплаканными глазами. Саша отложил свою собственную тетрадь с записями в
сторону. Конечно, все это время она тихо проплакала у себя в комнате.

- Ну, ты и вправду мышонок! - улыбнулся Саша, - я даже не слышал, как ты
подошла к двери!

- А где отец?

- Вроде бы собирался с лошадьми повозиться, почитать их! А может,
пропалывает огород.

Девушка подошла и села за стол как раз напротив дяди.

- Знаешь, - тихо сказала она, - что так расстроило меня? Никто,
совершенно никто не спросил меня, сделал ли он хоть что-то неверно!
Конечно, мое мнение никого никогда не интересует! Я так не могу... Я...

- Ты хочешь сказать, что на этот раз тебя никто не спросил, да? Ведь,
если ты говоришь "никогда", то это большое преувеличение!

- А вот мне все-таки кажется, что и в самом деле никогда! Это ведь так!

- Ну перестань! Все мы были расстроены! Если хочешь знать, этот Черневог
был очень сильным колдуном! По-моему, излишне говорить, что он вполне
способен соображать, что делает. И мы не обязаны объяснить ему, что
именно расстроило нас - он сам прекрасно понимает. Но в одном я согласен
с тобой - мы должны были вместе собраться и посоветоваться! Я напугал
тебя, а потом ты напугала меня! Я ведь отлично знаю этого Черневога.
Если бы он вдруг захотел с нами драться, то случилось бы непоправимое!

Ильяна молчала - дядя явно того и хотел, чтобы она задумалась над его
словами. Наконец девушка заметила:

- Пойду-ка лучше отцу помогу! А Малыш с ним?

- Когда я туда ходил, был с ним!

Ильяна, уже стоя у двери, обернулась и тихо спросила:

- а с мамой ты разговаривал?

- Нет, - покачал головой Саша, - но я уверен, что с ней все в порядке!

- Но ведь там водяной! Она должна вести себя крайне осторожно!
Водяной...

- Знаю, знаю! Но уж она-то разберется с ним, если что!

Ильяна резко повернулась и вышла. Глядя из окна на ее бодрую походку,
Саша решил, что это очень добрый знак. И вдруг его словно осенило:

- Боже, как же она стала похожа на свою мать! Прямо две капли воды!

Конечно, водяной при всем желании не справится с Эвешкой. Но вот только
этот Черневог... Он искал их и нашел. И добрался сначала до Ильяны7

нет, этого просто быть не может! Это мальчик, который любил Сову,
разыскивал Ильяну. И она с радостью стала встречаться с ним - ведь
ребенку нужно же с кем-то играть! А потом и любить кого-то.

Боже, думал Саша, помоги им обоим!

Впрочем, появление Черневога само по себе еще не было таким страшным.
Самое страшное заключалось в том, что и Петр начал понимать то, что Саша
и Эвешка сумели скрыть от него пятнадцать лет назад. И он мог быть
вовлеченным в опасность сам, хотя до этого мог почувствовать себя
совершенно спокойно.

А теперь и Ильяна с ее непоседливым характером...

Впрочем, теперь стало ясно, что прошедшие пятнадцать лет не были для них
столь безопасными, как они поначалу думали. Конечно, Кочевиковы тихо
жили в лесной глуши, но тишина эта могла быть нарушена в любой момент.
Опасность приползла сюда давно. И приползла оттуда, где погиб Черневог.

Что было? К самому дому в разное время приходили лешие. Саша общался с
ними. Однажды он попросил одного, которого звали Вьюн, который был
немного не в себе, грозит ли им здесь что-то.

Суматошный леший пробормотал что-то о молодом волшебнике, да и то
невнятно.

А потом лешие стали приходить сюда все реже и реже.

Все свои мысли и переживания Саша записывал в толстенький тетради в
кожаном переплете. Сейчас он думал, что поездка Петра в Киев была,
возможно, большой ошибкой. Вернувшись домой, он привнес в спокойную
атмосферу лесной глуши и городскую суету, крик рыночных торговцев,
слухи о самодурстве князей и проделках княжичей. Петр торжественно
объявил, что больше в Киеве его ноги не будет, но обещание это
прозвучало как-то зловеще. Ведь кто знает, что будет завтра. До сих пор
в лесу было спокойно - лешие если и захаживали, опасения у Кочевиковых
они не вызывали.

А потом Петр съездил на юг по реке - на базар. И после этого лешие
вообще перестали ходить сюда. А что если это недобрый знак?

Но почему же никто до сих пор не понял, что сгущаются грозовые тучи? Все
было так тихо, все продолжали жить старой жизнью. И он, Саша, тоже не
хотел ничего замечать...

И как быстро пробегают года! Словно сладкий сон!

Но все-таки, что замышляет Черневог? Что ему нужно? Ведь понятно, что
обрести вторую жизнь он все равно не сможет! Интересно, знали ли лешие о
его возможном появлении? Может быть, потому и исчезли, что знали?


****

Впрочем, день прошел спокойно. За исключением того, что Пестрянка,
лошади Ильяны, оставшись без присмотра, забрела в огород. Первым ее
заметил Малыш - с лаем бросившись к лошади, он спугнул ее. Малыш
заливался пронзительным лаем, а дядя и отец, выскочившие на крыльцо,
бранили лошадь. Ильяна хохотала, но это был смех сквозь слезы.

А когда из конюшни выскочили две других лошади, и тоже стали носиться по
кругу, а Малыш растерялся, не зная, кого облаивать, дядя и отец тоже
залились смехом.

- Можно даже не ехать теперь, они и так здорово размялись! - сказал
отец, и новый взрыв хохота покрыл их двор.

так долго Ильяна никогда в жизни не смеялась. Душа ее стала потихоньку
оттаивать - вместо подавленности и страха она стала испытывать чувство
стыда, поскольку выходило, что она предала друга. Конечно, умирать она
не хотела, что бы там не говорили родные, когда заметили ее с
Черневогом. Но теперь - странное дело - больше всего на свете Ильяне
хотелось начать какую-то другую жизнь, поскольку она поняла, что старая
закончилась, и ее уже никогда не будет. Конец ей положил уход из дому
матери.

И был один приятный сюрприз - оказывается, дядя Саша и отец умеют
заразительно смеяться. Все это было так необычно, так интересно...

Нет, если вчерашний день казался одним сплошным кошмаром, то день
сегодняшний обещал быть сплошным весельем. И в этом веселье не было
ничего плохого.

Вот как, оказывается, может быть дома, когда нет матери! Вдруг Ильяна
даже ужаснулась от мысли - ведь образ матери стал ассоциироваться в ее
душе с мрачной тишиной, невеселой жизнью. В общем, ничего хорошего. Но
разве можно так думать о матери?

Когда Ильяна вместе с Александром принялись разравнивать взрыхленную
конскими копытами землю в огороде, Ильяна вдруг неожиданно спросила:

- Дядя, а с мамой и вправду все нормально?

- Но почему ты вдруг спросила? Почему с ней должно быть плохо?

- А ты можешь передать, хотя бы мысленно, ей кое-что от меня?

- Запросто!

- Тогда скажи, что я больше не обижаюсь на нее! Но пусть она пока не
возвращается сюда! Почему - я скажу позже. Но ты скажи ей..., - тут
девушка замолчала, подбирая слова, - или нет, попроси-как ее лучше... В
общем, пусть постарается почувствовать себя счастливой!

Саша удивленно посмотрел на племянницу:

- Мышонок, хорошо, что ты решила сказать ей это!

- Я... Ах, что-то я сегодня разошлась!

- Но что в этом плохого! Ты столько времени мучилась, теперь нужно
разрядиться! Нельзя мучить душу! Ты у нас и волшебница к тому же, тоже
ведунья! И потому уже можешь пользоваться заклятьями! Можешь... Можешь
пользоваться и отцовским топором, только сначала он должен показать
тебе, как им работают, - неожиданно закончил дядя.

Впрочем, понять его можно было, - конечно, он имел ввиду, что колдовские
заклятья, как и топор, - это не игрушка, и пользоваться ими нужно
осторожно и с умом.

- А мама, - нарушила тишину девушка, - ведь она... она тоже испугалась?
Но чего?

- Понимаешь, мышонок... Есть одна вещь... Это, наверное, даже не вещь...
Это скорее всего место, откуда волшебство приходит... Мать твоя когда-то
занималась этим... Но занималась так, как ни в коем случае не должна
была! И она знает, как в это место можно попасть. Конечно, у нее есть
чувство здравого смысла , тем более, что она очень многое повидала и
испытала в жизни. Но если это чувство здравого смысла ей изменит, тогда с
ней случится то, что однажды случилось с твоей бабушкой. И лучше тебе
этого не знать. Твоя мать убивала людей. Я думаю, что она может забыть о
своей предыдущей жизни. Если, конечно, больше не станет носить в душе6
злых намерений.

- Но для чего это ей снова делать!

- Конечно, это вроде бы ей не нужно! Но кто знает, что будет хотя бы
завтра? В настроении человека в любой момент может произойти крутой
переворот. Понимаешь, мышонок, если ты хоть единожды серьезно занималась
чародейством, то оно начинает затягивать тебя. Кажется, я говорил
тебе, что это похоже, когда пьешь водку. Только при этом у тебя не
кружится голова. Но ты становишься очень опасной! Я когда-то... когда-то
занимался этим. Но я не слишком серьезный волшебник. Так, баловался
время от времени. Но все равно - мне больших усилий стоило перестать
заниматься чародейством. Это затягивает, как болото! И твоя мама...

Ну, естественно, люди всегда так делают - только нужно сказать что-то
особенно важное, как они обрывают монологи. Самое главное он не сказал,
и видимо, это уже не вытянешь из него.

- Мышонок, теперь я скажу тебе! Раньше я не говорил это, ты ведь была
маленькая. Ведь сама знаешь, как бывает - маленьким детям говоришь не
делать то, а они как раз сразу же бросаются делать это! Хотя знают,
какие могут быть последствия. Так уж устроен человек, что поделаешь! Но
я все равно прошу тебя - не надо беззаботно пользоваться своим
волшебством! Тебя затянет, как и любого другого чародея. Ты не будешь
знать сна и покоя. К тому же... к тому же нашим животным не всегда
нравится волшебство. Ты видела, как Малыш скалит зубы, когда мать твоя
начинает возиться с травами?

Ильяна печально кивнула.

- И потом все волшебство исходит из одного места. Начиная заниматься им,
ты связываешь себя им, привязываешься к этому месту! Может быть, такое
место вовсе не одно. Для чего ради только праздного любопытства обрекать
себя на долгие страдания?

Ильяна вздрогнула. А дядя между тем продолжал:

- Но я имею в в иду совсем не русалок! Русалка как бы забирает чужую
жизнь. Она просто убивает людей. Но чародей своим волшебством забирает
не жизнь даже, а нечто иное, что я даже не могу назвать. Вообще-то у
колдунов есть свои пределы, дальше которых им нельзя прибегать к
волшебной силе, но кто знает, все ли поступают так. Я начал с того, что
чародей связывает себя волшебством с его источником. Он сам даже не
замечает, как постепенно все сильнее попадает к этому источнику в
зависимость. И нельзя поручиться, что ты не попадешь в такую же
зависимость. Стоит ли губить свою жизнь ради одного только праздного
любопытства? Твоя мама запуталась в этом так прочно, что выбраться на
свободу, сбросить с себя путы ей очень непросто. Пока что у нее вообще
ничего не получилось. А мы... Никто из нас просто не может ей помочь!
Хотя я пытался!

- Но ведь она, выходит, причиняет вред отцу!

- Твой отец любит ее, и мать вовсе не заставляет его делать это! В конце
концов, любовь - это штука сложная, волшебство мало действует на нее!
Конечно, кое-какой вред она ему причиняет, и понимает это сама! Вот
потому-то она и пыталась отослать его в Киев, чтобы там он,
закружившись в водовороте городской жизни, забыл про нее! Но это была
очень глупая мысль. Петр просто вляпался в нехорошую историю. Его чуть
было там не казнили - иногда твой отец бывает поразительно бесшабашным.
Впрочем, это тоже легко объяснить - оказавшись вдали от тебя и твоей
матери, он перестает дорожить собой. Он там напивался до смерти, играл в
кости, связался с нехорошими людьми. Твоя мать вовремя спасла его...

Ильяна обо всем этом даже понятия не имела. Хотя отлично помнила тот
год, когда отец отправился в Киев. Кажется, тогда была плохая погода. И
настроение тоже было неважным...

Да, именно тогда Ильяна решила, что когда вырастет, то у нее всегда
будет хорошее настроение. И отец никогда больше не будет оставлять их...

Кажется, тогда она знала, что отец ушел надолго, и чувствовала, что ему
там плохо, хотя была всего лишь ребенком. С мамой всегда было просто
невыносимо. Конечно, был еще дядя Саша, с которым намного лучше, чем с
матерью, но Ильяне всегда так хотелось...

Да, ей хотелось, чтобы отец вернулся. И