жность, и я их спугнул. А впрочем - не дело. На посту  нужно  смотреть,
слушать, наблюдать и думать. А не... Если бы тут была Любаня,  ты  бы  знал,
как поступить, подумал про себя Ростик. Но у тебя есть  своя  спальня,  а  у
этих ребят только казарма.
   - Где остальные?
   - По моему распоряжению спустились вниз, за кипятком. Время уже к ужину.
   - То, что следите  за  ужином,  -  нормально,  ефрейтор.  А  то,  что  не
наблюдаете за высланной разведкой, - очень плохо.
   - Так ведь туман, товарищ командир, - отозвался парень.
   Так и есть, всего-то лет шестнадцать, еще голос не сломался до  конца,  а
уже... Ох, и плохо с ребятами, если до такого дошло.
   - В туман-то и нужно смотреть, рядовой.  К  тому  же  они  сейчас  жизнью
рискуют. Понимаете?
   - Мы тоже, - выдохнула девушка.  В  этом  чувствовалась  и  усталость  от
бессмысленной по ее понятиям службы, и такое явное раздражение на командира,
который явился не вовремя.
   - Не дай Бог, девушка, чтобы я  тебе  напомнил  эти  слова,  -  отозвался
Ростик.
   - Свет! - отозвался парень.
   Теперь стало видно лучше -  в  том  месте,  где  должна  была  находиться
ночевка, горела осветительная ракета. Самое паршивое, что она была  красная,
- уж цвет-то туман скрыть не мог.  А  красная,  как  всегда,  была  сигналом
тревоги.
   Ростик опустил голову. Потом поднял и заставил себя  смотреть  туда,  где
кипел бой. Теперь это не вызывало  сомнения,  слишком  явственно  вспыхивали
лучи слитного огня лазерных ружей. И слишком часто на  их  фоне  повторялись
вспышки "сорвавшихся", как иногда говорили, выстрелов, когда  лазерный  шнур
по непонятной причине разрывался всего лишь в полусотне метров  от  стрелка,
как шаровая молния, как цветок очень жаркого огня.
   - Как же так, -  отозвалась  девушка.  -  У  них  же  были  бакумуры,  мы
специально им десять волосатиков придали, чтобы...
   - Чтобы что? - спросил Рост. Но ответа не дождался. - Без волосатиков  их
бы наверняка в ножи взяли. А так - они еще сопротивляются.
   - До утра дотянут? - спросил парень.
   - Не знаю, - отозвался  Ростик.  -  Все  зависит  от  того,  сколько  там
пернатых и насколько решительно, они навалились.
   Но он уже знал, что их очень много и навалились они зло - вспышки слились
в общее зарево, без причины ребята так палить не будут.
   - Может, ударить оставшимися силами? - спросила девушка. - Этим в тыл?
   - Я думаю, они того и ждут, - печально произнес Рост. Теперь он знал, что
все было ошибкой - и разведка с ночевкой в двадцати  километрах  от  главной
базы, и разъединение сил, и  отсылка  последнего  гравилета  с  Рымоловым  и
сопровождавшей его девицей.
   А еще он знал, что теперь не уснет. И ведь понимает, что ничего  поделать
нельзя, а будет сидеть тут и таращиться в темноту до самого утра.
   - Так что же, мы будем тут, а они...
   - Да, они будут  умирать  там,  а  мы  останемся  здесь,  -  жестче,  чем
хотелось, отозвался Ростик. - Это и есть война. А теперь помолчим. И усилить
круговое наблюдение, я не хочу, чтобы пернатые и нас захватили на арапа.
   Они не захватят. Крепость глухая,  зашитая,  как  каменный  мешок.  Когда
закрываются ворота, единственная возможность попасть внутрь - взобраться  по
стенам на крышу и попытаться  пробиться  к  этой  башенке,  где  они  сейчас
находились. Но взобраться сложно, стены сделаны  с  отрицательным  наклоном,
небольшим, но лестница, если она не до верха, будет бесполезна. На  галереях
через узкие бойницы и подавно не пролезть  -  там  не  всякая  крыса  сумеет
просунуться, не то что пернатый, а  вот  выстрел  в  упор  из  них  получить
можно... Даже гравилеты садятся тут  перед  воротами,  а  потом  их  заводят
внутрь на малой высоте.
   Нет, на крепость они нападать не будут,  для  нас  они  придумали  что-то
другое, еще раз вздохнул Ростик. Мельком он вспомнил вчерашнее, с позволения
сказать, совещание и тут же поскорее о нем забыл. А потом постарался  вообще
ни о чем не думать.  Лишь  смотрел  во  тьму,  прислушивался  к  перекличкам
часовых на галереях и считал время до рассвета.
   Прошел примерно час после первой атаки, огонь затих. Часа  через  три  он
возобновился, уже чуть ближе. Но звуки по-прежнему не проходили в этой серой
водяной взвеси. Это приближение немного обнадеживало, но не слишком.  Ростик
понимал, что к крепости не пробьется ни один из людей Квадратного. Не сможет
пробиться, это просто не в человеческих силах... И подпускают их чуть  ближе
лишь для того, чтобы - чего на свете  не  бывает?  -  выманить  из  крепости
спасательную вылазку и убить еще больше людей.
   Незадолго перед рассветом пальба вспыхнула еще раз.  Уже  совсем  близко,
километрах в трех, примерно там, где обычно рабочие  бакумуры  резали  торф.
Там находилась очень хорошая - просторная и сухая - гряда торфяных валов  до
трех-четырех метров высотой. Работать было легко и относительно безопасно  -
крепость-то рядом.  Три  километра  по  местным  масштабам  -  плевое  дело,
двадцать минут бега даже в доспехах.
   Теперь из тумана стали доноситься сухие, очень тихие выстрелы из лазерных
пушек. Значит, ружьям они дают остыть, или у них патронов осталось в  обрез,
или... Это была самая паршивая идея - у  старшины  уже  не  осталось  людей,
которые управляются с ружьями.
   - Михайлова, сколько они взяли пушек?
   - Четыре, по одной на отделение, - отозвался мужской голос.
   Ростик оглянулся. Так, теперь тут стояли и те двое наблюдателей,  которых
он сначала не застал, которые якобы ходили за кипятком, хотя не должны  были
этого делать. Может, вклеить им? Нет,  сейчас  я  сорвусь  на  бессмысленную
ругань, подумал Рост. Да они и сами, наверное, все понимают. Все-таки он  не
удержался:
   - Как фамилия?
   - Старший ефрейтор...  -  пробормотал  фамилию  так,  что  не  разобрать.
Стыдно.
   -  Плохо   служишь,   старший   ефрейтор.   Пост   оставил   и   дурачком
прикидываешься.
   Молчание. Ну и хорошо. Так даже лучше.
   Потом, когда глаза уже  наполнились  глубокой,  гнездящейся  под  черепом
болью от перенапряжения, включилось Солнце. Ростик встал:
   - Гарнизон, в ружье! Михайлова, собрать  одно  отделение  перед  воротами
через десять минут.
   - Есть.
   Но поделать что-либо они не успели. Старший ефрейтор,  который  испугался
назвать свою фамилию, вдруг прошептал:
   - Командир, смотрите!
   На залитом отвесным солнцем торфяном склоне, поднимающемся  к  скале,  на
которой  стояла  крепость,  виднелась  единственная  качающаяся  фигура.   В
доспехах, на которых были видны  потеки  грязи,  какой-то  светлой  глины  и
копоти. Или крови... Из-за спины этой фигуры торчал ствол автомата, обычного
русского автомата, но в руках человек нес пушку пурпурных - довольно  мощное
оружие, способное в умелых руках творить чудеса.
   - Всем постам! -  заголосил  Ростик,  сбиваясь  чуть  не  на  фальцет.  -
Прикрывать! Пять человек - за мной!
   Он не знал, откуда возникнут эти пять  человек,  -  ребятам,  которых  он
решил не будить до рассвета, формально можно было оставаться  в  казармах...
Но он не ошибся. К рассвету никто в крепости уже не спал, и, когда он слетел
по лестнице, когда добежал до ворот,  на  ходу  жестом  приказывая  здешнему
постовому открыть узенькую боковую калитку, около  него  уже  были  какие-то
люди. И даже больше пяти.
   Они бежали навстречу этой шатающейся фигуре, и еще сотни за три метров до
нее Ростик понял, что это  старшина  Квадратный,  парень,  который  из  всей
команды разведчиков только и мог дойти.
   Потом откуда-то сбоку появились пернатые, его солдатики присели,  открыли
огонь, но он даже не затормозил. Пришлось им гнаться за своим  командиром  и
стрелять на ходу.  Впрочем,  даже  этот  неприцельный,  беспорядочный  огонь
оказал помощь - пернатых было не слишком много, и они рассеялись.  Некоторые
даже отступили.
   Квадратный, увидев Ростика, бессильно улыбнулся - он был  без  шлема,  из
сплошного стального каркаса только и торчали что голова да руки.  Он  что-то
прошептал пересохшими губами и за сотню метров до Ростика  свалился  головой
вперед, даже не согнувшись в  поясе,  словно  марионетка,  у  которой  разом
оборвались все нити.
   Рост подхватил его, попробовал поднять на плечо... Поднять-то он сумел, а
бежать назад уже не мог. Хотя бежать было необходимо,  потому  что  пернатых
стало больше и они стали наглее. Пара пращников уже  приблизилась  шагов  на
сто пятьдесят - начальную для их стрельбы дистанцию.
   - Командир, лучше мы его понесем, - вдруг проговорил один  из  солдатиков
рядом.
   Оказалось, что старшину уже несут трое ребят  из  крепости,  а  на  плече
Ростика ничего нет. Он оглянулся: пушка старшины лежала на траве, похожей на
вереск,  -  на  сухих  торфяных   полянах   она   забивала   всякую   другую
растительность. Рост подхватил ее и от живота полоснул  в  сторону  пернатых
Два раза он промазал, но один раз точно попал  -  от  бегимлеси  даже  перья
полетели.
   Когда до крепости оставалось метров сто, пернатые вдруг попытались  пойти
в атаку, но встречный огонь со стен Пентагона,  чуть  не  изо  всех  бойниц,
заставил их отойти. Пара пернатых осталась на траве,  один  из  них  голосил
высоким, пронзительным голосом. Потом  из  крепости  прозвучал  единственный
выстрел из карабина, и раненый бегимлеси смолк, как ножом отрезало.
   Они оказались внутри, калитку закрыли, застегнули на каменные  скрепы,  и
другие, не такие запыхавшиеся солдатики понесли старшину в лазарет. Тут  уже
горели факелы. Фельдшерица, фамилию которой Ростик никак не  мог  запомнить,
уже кипятила в большом закопченном стерилизаторе инструменты.
   Пока старшину вынимали, как  из  скорлупы,  из  залитых  потом  и  кровью
доспехов, он оставался в сознании. И в его глазах еще горел огонь боя.  Того
самого, в котором, кстати, он потерпел поражение.
   - Рост,  -  заговорил  он  вдруг  неестественно  быстрым,  очень  громким
шепотом, - я  не  виноват.  Я  пытался,  но  пернатых  было  много...  -  Он
закашлялся, в уголке его губ появилась кровавая пена. - Я  терял  одного  за
другим, одного за другим. Всех своих, все пятьдесят... Только я прошел...  -
Он вздохнул, попытался проглотить спазм, сжимающий горло.
   Пятьдесят, подумал Ростик, значит, волосатиков тоже считает.
   - Ты лежи спокойно, сейчас тебе операцию сделают, - отозвался  Ростик.  -
Теперь все будет в порядке.
   - Дошел. - Старшина был печален. - Теперь буду жить,
   - Судьба, - отозвался Ростик. - Вернее, твое счастье.
   - Счастье? - переспросил его Квадратный. - Военное счастье... -  И  снова
лихорадочно, как в полуосознанном бреду; - Бывает военное счастье -  устроил
засаду, а туда целый батальон пернатых попал. А бывает - просто  дошел.  Все
погибли, а ты... - Он снова закашлялся. - Понимаю. Только я не просил.
   Его наконец освободили от железок. Фельдшер кончила мыть руки  в  углу  и
повернулась к каменному операционному столу.
   - Лучше бы у меня не было этого счастья.
   - Ну зачем ты  так?  -  спросил  Ростик  -  Поправишься,  наваляешь  этим
пернатым - своих не узнают. Вместе наваляем.
   - Наваляем... - Старшина попробовал улыбнуться. - А  знаешь,  есть  закон
этого военного счастья, черт бы его... Знаешь закон?
   - Хватит с законами, - резко  отозвалась  фельдшер.  -  Ребята,  добавьте
света, как только сможете. Видите, мне его по кусочкам склеивать придется.
   - Закон прост, - все еще  говорил  Квадратный,  каким-то  неестественным,
судорожным усилием пытаясь улыбнуться. -  Делай,  что  должен,  и  будь  что
будет... Понимаешь, Ростик, делай, что должен,
   - Я понимаю. - Рост сжал его руку. Потом вдруг осознал,  что  ему  кто-то
протягивает  алюминиевую,  сделанную  еще  на  Земле  кружку  с  разведенным
спиртом. Его было столько, что можно было свалить с ног двара. - На,  выпей,
вместо анестезии будет,
   - Да я уже и так ничего не чувствую.
   - Выпей. Тебя долго будут собирать. Так все-таки полегче.
   Но выпить старшина уже не смог. Он просто потерял сознание, словно кто-то
задул фитилек масляного светильничка.

3

   Через несколько дней стало ясно, что Квадратный  выживет.  Фельдшерица  -
старая, какая-то прокуренная, хотя она почти и не  курила,  тетка  -  сиплым
голосом объявила Ростику, что такой живучести она еще не видела. В ее голосе
даже звучало что-то вроде осуждения, словно  она  досадовала,  что  старшина
опроверг одно из ее самых выношенных и лелеемых представлений о мире.
   А через неделю Ростик застал его  бодрствующим,  когда  зашел  в  лазарет
поутру. Квадратный лежал на каменной кровати с высоко  поднятой  подушкой  и
сосал через резиновый медицинский катетер какую-то жидкость из стоящей рядом
кружки. Напротив него пристроилась одна из солдатских девушек и смотрела  на
него так умильно, словно собиралась съесть, как  только  он  прикончит  свой
завтрак.
   Рост вздохнул. Ему  не  нравилось,  что  он  командует  каким-то  амурным
табором, а не гарнизоном, но ничего поделать с этим было уже  невозможно.  А
может, так и должно было выйти,  вот  только...  Не  во  время  поражений  и
обязательных, неизбежных потерь.
   - Ты как? - спросил он на всякий случай старшину.
   Тот не ответил, лишь бледно улыбнулся и движением ресниц  указал  девушке
на трубку. Та быстренько убрала устройство и даже  отставила  его  подальше,
словно Ростик мог одним махом осушить с такой любовью и старанием  сваренный
бульон.
   - Я пока приказал на  работу  никого  не  выводить.  Сидим,  ждем.  -  Он
подумал. - Чего ждем? Может, ты объяснишь, разведчик?
   - Жди, - через силу прошептал старшина. Больше  он  ничего  добавлять  не
стал. Наверное, просто не мог.
   - Тебе-то здорово, - решил деланно позлиться Ростик. -  Лежишь  в  теплой
кроватке, на девушек любуешься... А мне - жди. Хорошенькое дело! А если  они
отошли?
   - Нет.
   Ростик вздохнул. Покосился на девицу, которая чуть было не стала защищать
старшину от упреков, но все-таки сдержалась. Хорошей женой ему будет,  решил
Рост, раз понимает. Вот только бы дожила... До чего? Он не знал. Но это было
важно - дожить. Собственно, это было единственное ценное тут качество.
   - Как ты позволил так себя атаковать? - спросил он.  -  Ведь  небось  для
того и посылали, чтобы...
   - У них кожаные чулки  с  перепонками.  Они  ставят  ногу  в  болотину  и
проваливаются сантиметров на пять, не больше.
   - Но ведь у вас тоже были мокроступы, - вдруг  раздалось  от  двери.  Это
Каратаев, узнав, что Рост у старшины, решил получить свою толику информации.
   - Наши мокроступы если уж провалились,  то  хрен  вытащишь,  -  отозвался
Квадратный.
   - Ходить в них нужно уметь, - решил Каратаев. Он повернулся к Ростику.  -
Я считаю, следует провести тренировки для всех солдат  исключительно  и  для
некоторых волосатиков, которые участвуют в дальних  походах  по  неосвоенным
болотам.
   - Ходить мы можем, - подал слабый голос с постели старшина, -  мы  бегать
не можем. А в бою не побежишь, считай - кончен.
   - Бегать? - удивился Каратаев. - От кого?
   - Не от кого, а куда, - поправил его Рост. И сам же ответил:
   - Всюду. И довольно быстро.
   -  Понимаешь,  -  вдруг  решил  объяснить  Квадратный,   -   из-за   этих
проваливающихся в трясину мокроступов я едва ли не треть отряда потерял.  Уж
лучше бы мы шли в сапогах.
   -  Пернатые  не  проваливаются,  а  вы  проваливаетесь?  Удивительно!   -
воскликнул Каратаев.
   - Даже провалившись, они вытаскивает ногу, сложив ее, словно веер,  грязь
и не держит ее, соскальзывает. А нашу плетеную галошу пока боком  поставишь,
пока упрешься покрепче...
   - Ясно, - кивнул Рост. - По тактике что?
   - У них возможность двигаться. Они сталкивают тебя немного в  трясину,  а
потом подскочат - долбанут. Пока ты за ними погонишься, они успеют выйти  из
зоны огня. Передохнуть не успел - снова пытаются столкнуть...  -  Квадратный
даже руку вытащил из-под одеяла, чтобы  удержать  Ростика,  хотя  тот  и  не
собирался уходить, не выслушав друга. - Пока мы не научимся перемещаться  по
болотам быстрее или хотя бы маневрировать, как они, мы  их  не  победим.  Уж
очень много тут трясин.
   - Это что такое?! - Снова голос от двери, на этот раз  фельдшерицы.  Рост
разозлился:
   - Ну-ка, давайте без этих ваших начальственных  медицинских  окриков!  Мы
тут не о девочках разговариваем.
   Но фельдшерицу его отповедь не смутила, она подошла к старшине и  быстро,
чуть не в одно касание проверила пульс.
   -  Так,  Гринев.  Или  вы  уходите,  или   я   снимаю   с   себя   всякую
ответственность. Рост пожал плечами.
   -  Снимай,  фельдшер.  Медику,  который  так  легко  отпихивает  от  себя
ответственность, она и не нужна. - Он повернулся к Квадратному:
   - Ты не волнуйся. Что еще там было важного?
   - В общем, больше ничего. - Старшина подумал. - Нет, вот  еще...  Они  не
боятся рукопашной, но связывать дракой не умеют. Бывало, четверо  навалятся,
а на самом деле дерется один, остальные своей очереди ждут - смотрят.
   Это было важно, хотя Рост еще не знал, когда и как использует это знание.
   - Как тогда, когда ты их предводителю шею сломал?
   - Тогда был поединок, а тут война... И все равно,  дерется  почти  всегда
один.
   Голос старшины слабел. Словно Квадратный уходил куда-то  вдаль,  хотя  на
самом деле оставался на месте, в кровати перед Ростом.
   - Ну все, Гринев, - снова приняла боевой настрой фельдшерица. - Ругаетесь
вы хорошо, решительно, но я в самом деле больше не могу вам позволить... его
мучить.
   - Ладно, уходим. - Он стал поворачиваться,  как  вдруг  Квадратный  снова
схватил его за руку.
   - Рост, ты мои  доспехи  сбереги.  Не  дай  растащить,  я  три  комплекта
поменял, пока этих добился. Сбереги, хорошо?
   - Ты, главное, поправляйся. А доспехи попытаюсь сберечь. Со своими  рядом
буду держать.
   Они вышли с Каратаевым. В коридоре оказался и  Герундий,  который  держал
небольшой факел. С таким факелом ходил по темным коридорам  крепости  только
Каратаев. Все остальные перемещались в темноте или.  если  было  необходимо,
носили тоненькие, экономные лучины.
   - Я так и не понял, почему мокроступы  ему  не  нравятся?  -  начал  было
"начальственный" разговор Каратаев, но откуда-то сверху послышались  быстрые
шаги.
   И Рост сразу понял, что нужно спешить в ту сторону.  Он  и  поспешил,  не
успев ответить, хотя ответа, собственно, и не требовалось.
   Это был Михайлов. При свете  дня  его  конопатую  до  невозможности  рожу
украшали еще и подростковые прыщики.
   - Что случилось?
   - Пернатые вокруг крепости. Много.
   Михайлова послали с верхней наблюдательной  башенки,  и  сделали  это  по
инструкции  -  уж  очень  здорово  изменилась  обстановка.  Собственно,  она
изменилась кардинально.
   Когда  Рост  поднялся  и  стал  осматриваться,  везде,  куда  бы  он   ни
поворачивал голову, он видел только пернатых в боевой раскраске. Они  стояли
на окрестных болотинах, лужках, камнях и торфяных проплешинах,  потрясали  в
воздухе оружием и что-то скандировали. К  сожалению,  их  гомон  сливался  в
однотонный звук. Больше всего это напоминало букву "у", которую  произносили
экспрессивно и протяжно, агрессивно и со значением.
   - Чего это они? - поинтересовался Каратаев. Герундий вдруг произнес:
   - Тысячи три... Я имею в виду, их тут собралось. Рост прикинул на  глазок
пернатые полчища:
   - Тысяч пять, а может, даже больше.
   - Пять шестьсот, - с заметным одобрением отозвалась  ефрейтор  Михайлова,
появившись откуда-то сбоку.
   - И все равно, - заговорил Каратаев. - Что  они  нам  сделают?  Пойдут  в
атаку - так мы из них торфу наделаем.
   Он рассмеялся. Но Ростик знал, что все это не  просто.  Он  посмотрел  на
Каратаева даже с каким-то сожалением, словно ему вдруг  открылось,  что  тот
никогда по-настоящему уже не научится понимать этот мир.
   - Они не пойдут. Они сделают что-то такое, чего мы не ожидаем.
   - Что? - Каратаев поперхнулся своим смехом. - Что о