ни сделают?
   Но Рост не ответил, он ушел, попросив звать его, если ситуация изменится.
Но ситуация изменилась не сразу. Все войско пернатых,  окруживших  крепость,
присело на траву, устроилось в тени щитов, надетых на  копья,  самые  наглые
даже попробовали кидать в крепость камни, но, когда некоторых из них уложили
стрелки со своих постов, тоже угомонились. И вдруг  под  вечер  за  Ростиком
пришли.
   Он сидел в своей  комнате  и  занимался  давно  обещанным  себе  делом  -
проверял по ведомостям, что у него хранилось на складах. Едва  он  дошел  до
раздела тачек, - кстати, отменной конструкции, на широких дюралевых  колесах
с четырьмя спицами, с  дюралевыми  же  корытцами  миллиметровой  толщины,  с
длинными ручками из  кипарисовых  палок,  -  как  появилась  Михайлова.  Она
проговорила от двери:
   - Разрешите?
   - Докладывай.
   - Они что-то тащат.
   - Что?
   - Вам лучше самому посмотреть.
   Рост даже не стал надевать китель, в бессменной Отцовской еще  тельняшке,
с биноклем в руках он взлетел в наблюдательную башенку. И увидел.
   Это были двое пернатых. Они несли что-то на длинной,  чуть  не  в  десять
метров, палке. Вид их был странен - у каждого на загривке болталась длинная,
очень длинная ярко-желтая лента. И больше ничего на этих пернатиках не было.
У двоих или троих бегимлеси, бегущих в сотне шагов, были такие же  ленты,  и
они тоже были, фигурально говоря, голыми.
   И двигались они как-то странно.  Палку  свою  придерживали  боком,  одной
рукой, не давая страховочной ременной петле соскользнуть с плеча,  и  бежали
парой, ровненько, чуть не шаг в шаг. То есть ни один из носильщиков,  как  и
сопровождающая их смена, не попадали в след, остающийся в воздухе  от  той..
От того предмета, который они тащили переброшенным, как тряпка, через жердь.
   А было это в самом деле что-то  любопытное  -  ярко-красное,  тугое,  как
кусок мяса, плоское, словно флаг, бессильно свисающее,  иногда  теряющее  на
землю капли желтоватой жидкости... Рост отставил бинокль, спросил:
   - Давно вы их заметили?
   - Давно, уже скоро час как заметили, - отозвалась Михайлова.
   - Откуда они бегут?
   - С юга, из глубины болот.
   - Быстро бегут?
   - Изо всех сил. Только вот что странно...
   Внезапно один из  бегунов  упал.  У  него  не  подломились  ноги,  он  не
оступился. Он просто упал и больше не шевелился.  Тогда  один  из  следующих
параллельно сменщиков подскочил к жерди со стороны упавшего, нацепил петлю и
побежал вместо  него.  Пока  напарника  меняли,  второй  носильщик  даже  не
посмотрел в его сторону, наоборот, он, вытянув шею,  смотрел  куда-то  вбок,
подальше от той красной тряпки, которую они тащили. Упавшему никто  даже  не
пытался оказать помощь.
   - Да, это я и имела в виду. Они часто падают, километров через десять. Их
меняют, и все продолжается.
   Рост прикинул: до крепости - а он не сомневался, что именно к ним и несли
красный "гостинец", - осталось километров пять.
   - Общая тревога! Приготовить пушки, расставить всех стрелков по бойницам.
Не дать положить эту штуку к нашим воротам.
   - Что за шум? - поинтересовался знакомый голос. Это опять был Каратаев.
   Рост оставил его выслушивать доклад, а сам спустился, чтобы привести себя
в порядок и нацепить доспехи. Когда в полном боевом облачении, даже со своим
ружьецом пурпурных на  ремне  поверх  кирасы,  он  снова  появился  наверху,
бегунам предстояло пробежать последний километр, не  больше.  Люди,  которые
стояли вокруг, были готовы к бою. Некоторые нервничали.
   Правильно нервничают, решил  Рост.  Неизвестно  же,  что  это  такое.  Он
протянул руку и взял карабин Михайлова. У того каким-то образом оказался еще
земной винтарь той системы, из которой Ростик немало пострелял  богомолов  и
кузнечиков во время Рельсовой войны.
   Потом он пристроился к брустверу, выставил прицел. Первый выстрел  прошел
мимо, но уже  вторым  он  снял  одного  из  бегунов.  До  него  было  метров
восемьсот,  выстрел  был  неплох.  Такого  не  постыдился  бы  и  снайпер  с
оптическим прицелом. И тогда пернатые засуетились. На этот раз к  бегунам  с
желтыми лентами подбежало чуть не три десятка вояк. Они все дружно,  как  на
картинке, выставили перед собой щиты, подхватили жердь, и...
   Рост выпулил  всю  обойму,  потом  еще  три.  Потом  ему  стали  помогать
одиночными выстрелами его бойцы,  последние  двести  метров  по  носильщикам
палили уже всей крепостью, но... Но  пернатые  все  равно  приближались.  На
место  выбитого  бегуна  тут  же  становились  новые   добровольцы.   Ростик
выпрямился и отдал  карабин  Михайлову.  Его  пальба  уже  ничего  не  могла
изменить - они косили пернатых как косой, но те  продвигались  вперед  почти
без остановок.
   - Ты замечаешь, командир? - спросил вдруг Михайлов. -  Те,  кто  ближе  к
красному языку, падают чаще. И кажется, совсем не от выстрелов.
   - Вернее, совсем не от выстрелов, - отозвался  Рост,  решив  не  заметить
этого "ты" от мальчишки. Потому что глаз у паренька  оказался  верным  и  он
умел читать происходящее не по подсказке.
   - Так что же будет? - спросил Михайлов.  Рост  не  ответил,  он  ждал.  И
дождался.  Устилая  свой  путь  трупами,  наваленными,  как  брусчатка,   от
слитного, мощного, не  останавливаемого  щитами  огня  защитников  крепости,
пернатые донесли-таки свою ношу  и  бросили  ее  на  расстоянии  всего  лишь
десятка метров от ворот крепости. И  все  разом  отступили.  А  те,  кто  не
принимал участия в смертельной  эстафете,  еще  разок  вскочили,  покричали,
помахали пиками, копьями, дротиками, мечами, луками, арбалетами, ружьями или
даже пушками и тоже успокоились. Снова уселись на траву. Только в том месте,
где пронесли красную тряпку, никто уже не сидел, от этой  дорожки  старались
держаться метров за двести, а иногда даже больше.
   Ростик нашел одно-единственное окошко,  которое  позволяло  выглянуть  на
предвратный пятачок с расстояния метров в пятнадцать, и рассмотрел  то,  что
им принесли. Это был кусок мяса, еще сочащийся желтоватой кровью, заваленный
трупами пернатых, какой-то очень уж правильной, треугольной формы.  В  самой
этой правильности была какая-то тайна, словно, если бы Рост  постарался,  он
разом понял, что это такое и как это сработает против людей.
   А оно действительно сработало - стражники у бойниц, выходящих к  воротам,
к обеду стали жаловаться на головную боль, а ближе  к  вечеру  одна  девушка
потеряла сознание. После этого Ростик  приказал  заложить  камнем  и  залить
наглухо  все  бойницы,  выходящие  в  сторону  принесенного  "языка"  -  как
выразился рядовой Михайлов.
   Но, несмотря на принятые меры,  язык  оказывал  свое  действие.  Хотя,  в
общем, это и не удивительно. Пернатые не  стали  бы  тратить  столько  своих
бойцов, если бы их трюк можно было нейтрализовать, запломбировав бойницы.
   Вечером в  верхней  наблюдательной  башенке  появился  Каратаев.  Он  был
взъерошен и сразу перешел на агрессивный тон:
   - Я протестую против того, что ты приказал заложить  бойницы  со  стороны
ворот. Это не позволяет нам наблюдать за этим сектором.
   - У нас есть эта башенка, -  отозвался  Ростик.  -  Так  что  совсем  без
наблюдения за той стороной мы не окажемся.
   -  Но  они  могут  подкрасться  оттуда,  воспользовавшись,  так  сказать,
искусственной "слепотой", устроенной тобой. Ты эту опасность учитываешь?
   - Идите вниз,  -  попросил  его  Рост.  -  И  не  забивайте  себе  голову
проблемами, в которых не слишком..., - ему не хотелось обижать  старшего  по
возрасту, но уж очень раздражал его тон, - не слишком смыслите.
   - Как это понимать?
   - Они не пойдут в атаку с той стороны, - отозвался вдруг сзади Герундий.
   Даже ему не нужно  было  объяснять  почему.  Это  решило  спор  в  пользу
Ростика. Каратаев повернулся на месте и ушел.
   А потом, за час до темноты, вдруг прибежал наблюдатель  от  той  бойницы,
откуда можно было смотреть на язык, откуда Ростик сам смотрел на него днем.
   - Товарищ командир, вам нужно посмотреть. Язык развернулся, - доложил он.
   Ростика, как почти всегда, покоробило слово "товарищ". Не было в нем того
смысла, которое оно изначально имело, а употребление при обращении  наносило
какой-то ущерб самой идее дружественности и товарищества. Но люди от него не
отвыкали, тем более что некогда предложенные Солоухиным обращения "сударь" и
"сударыня" оказались не лучше.
   Раздумывая над  этим,  он  прошел  к  бойнице,  осторожно  выглянул  и...
поразился. Это был большой, чуть не в два метра кусок  треугольной,  красной
как  вареный  рак  плоти.  Ровный  по  бокам,  с  пупырышками,  с  какими-то
ярко-желтыми наростами, бугорками... С того края, откуда он сочился  кровью,
если желтая жидкость была кровью, язык был грубо и жестоко отрезан,  отсечен
от чего-то большего, тугого и, безусловно, живого.  Может,  оно  и  осталось
живым, когда этот лепесток отрезали, подумал Рост. Потом он понял проблему.
   - Стоп. - Он посмотрел на бойца, сходившего за ним.  -  Ты  говоришь,  он
развернулся? Значит, он еще жив?
   - Он лежал иначе. Но развернулся. Следовательно, не умер.
   - Хорошая формулировка, - решил Рост. - Так, может, его можно  убрать  от
ворот? Как-нибудь поджарить с одной стороны - и он уползет?
   Вдруг сверху, из невидимой с этой бойницы башенки, ударили  выстрелы.  Их
было немного, но они били часто, словно мишень оставалась непораженной. Рост
рванул было наверх, но тут же вернулся к бойнице - то,  что  происходило  за
стенами крепости, должно было проявиться тут. И проявилось.
   Откуда-то сбоку возник воин пернатых, он уже даже не  бежал  -  заливаясь
кровью от множества ранений, он почти летел над самой землей, устремляясь  к
единственной цели... К этому лоскуту красной плоти. В  последнем  усилии  он
прыгнул, взмахнул своим копьем - и воткнул его в нетвердую поверхность почти
на всю длину наконечника, пригвоздив красный треугольник. Теперь, сколько бы
у того ни оставалось жизненных сил, уползти от ворот крепости  людей  он  не
мог.
   Рост  вздохнул.  И  пожалел,  что  у  пернатых  есть   ребята   с   такой
самоотверженностью и решимостью. Без этих качеств они  были  бы  куда  более
приемлемыми  противниками.  Он  повернулся  к  солдатикам,  стоящим   рядом,
выглядывающим из-за его плеч. Скомандовал:
   - Заложить эту бойницу тоже. Без крайней необходимости  не  появляться  в
галерее  на  этой  стороне.  Потом  залить  ворота  каменным  раствором,   и
постарайтесь, чтобы не осталось щелей.
   - Как так - залить ворота?
   - Как можно толще, -  отозвался  Рост.  -  Если  получится,  если  хватит
каменного разбавителя - на всю толщину стены.
   Уже уходя, он услышал чей-то растерянный вопрос, заданный шепотом:
   - А как же мы отсюда выйдем?

4

   Ростик стоял в верхней  башенке  рядом  с  гелиографом,  направленным  на
Перевальскую крепость. Михайлов и оказался тем самым связистом, который  был
способен подменить  погибшего  в  разведке  старшего  сержанта,  посылавшего
донесения прежде. Теперь он молотил  на  подвижной  рамке  выставленной  под
солнце жесткой дюралевой  конструкции.  Фокус  был  в  том,  что  эта  рамка
выдвигалась из специальной ниши, когда работала, а сигнальный рычаг был  так
ловко  изогнут,  что  телеграфист  работал,  не  подставляясь  под  выстрелы
противника.
   А впрочем, никакого противника на расстоянии выстрела и  не  было  видно.
Все бегимлеси словно испарились, их не было ни вблизи, ни даже  поодаль.  Но
Рост не сомневался: стоит кому-то из людей оказаться на равнине и попытаться
удрать, пернатые бойцы обязательно появятся.
   - Есть, командир, связь установлена, - доложил Михайлов.
   Но Ростик уже и сам увидел дальний, но  четкий  блеск  зеркала  в  районе
Перевала. Он собрался с духом и отчетливо, негромко начал диктовать:
   - "Докладываю. - Михайлов послушно и  быстро,  как  на  пишущей  машинке,
застрекотал подвижными жалюзи. Ростик мельком подумал - рассказать  кому-то,
что это они с  Квадратным  впервые  опробовали  этот  способ  связи  тут,  в
Полдневье, так никто и не поверит. - Ввиду применения противником оружия, от
которого не существует защиты, решил  эвакуировать  гарнизон.  Точка.  Прошу
оказать поддержку с воздуха, так как  наверняка  буду  атакован  противником
численностью более пяти тысяч бойцов. Точка. Также прошу выслать машины  для
эвакуации раненых, детей и беременных женщин. Точка. Прошу поддержать  огнем
на последнем этапе марша и принять выходящий из окружения  гарнизон.  Точка.
Как поняли?"
   - Поняли хорошо, - отозвался Михайлов, и  не  мог  не  отозваться  с  той
фамильярностью, которая иногда появляется между командирами и связистами.  -
Классный телеграфист у них там сидит... "Поддержку окажем, гравилеты  придут
только под вечер. Может  быть,  будет  только  один.  Не  оставляйте  оружия
противнику, если возможно, используйте его до истощения боеприпасов".
   - Это кто же такой умный там  считает,  что  я  не  знаю,  что  делать  с
боеприпасами? - спросил вполголоса Рост.
   - Передавать, товарищ командир? - спросил Михайлов.
   - Передавай вот что... И впредь без "товарища", понял? - Рост подумал.  -
"Движение начну завтра утром, возможно, без предварительного  подтверждения.
Большая благодарность неизвестному советчику про боеприпасы - иначе  как  бы
мы догадались?"
   - У меня нет вопросительного знака в таблице, - шепотом сказал Михайлов.
   - Ну так напиши без вопросительного. Все. Конец связи.
   Но стоило Ростику повернуться, как он чуть не налетел на  Каратаева.  Тот
стоял и, щурясь, смотрел на дальние ответные блески,
   - А может, все-таки не торопиться? - спросил он задумчиво. - Ну  положили
они что-то к воротам, ну залили мы ворота наглухо - чем теперь-то они смогут
нам повредить?
   - Умел бы  -  помолился,  чтобы  хоть  до  утра  досидеть,  -  немедленно
отозвался Ростик. - Как бы нам ночью не пришлось драпать.
   И  решил  обращаться  к  этому  человеку  тоже  на  "ты".  Особенно   при
подчиненных.
   - Я не понимаю... - начал было Каратаев.
   - Командир, - донеслось откуда-то снизу. И к нему  из  темного  квадрата,
ведущего в крепость, поднялась фельдшер. Она дышала, словно за ней  гнались.
Увидев Ростика, она поморгала и тут  же  стала  говорить  в  своей  обычной,
напористой манере:
   - У меня один из солдатиков умер. Неизвестно от чего.
   - Как так умер? - не понял Рост.
   - Тот, что стоял вчера на посту у ворот и заливал последние щели.
   - Так... - Рост растерянно посмотрел  на  Каратаева.  -  А  ты  говоришь,
"торопимся". - Он снова посмотрел на фельдшера. - Что это -  инфекция?  Труп
выбросили или сожгли?
   - Нет, - чуть растерянно отозвалась фельдшер. - Я его обследовала... Ведь
нужно знать, что это. И в общем, я убеждена,  что  это  токсины.  Отравление
какими-то очень  мощными  токсинами,  воздействующими  на  нервную  систему.
Понимаете, приборов у меня нет, но симптоматика...
   - Сколько у нас времени?
   - Я думаю, с каждым часом ситуация будет только ухудшаться. Для некоторых
из нас уже слишком поздно.
   - Тогда так, Михайлов, поторопи ребят на Перевале  с  гравилетом.  Скажи,
что у нас нет выхода, уходим сегодня, еще до темноты.
   - До темноты? - ахнул Каратаев, но спорить не стал.
   - Кто у нас дежурный по гарнизону? Впрочем, не  важно...  Пусть  собирает
всех людей и волосатиков, разбирают  тачки  и  из  дюралевых  листов  делают
листовые волокуши. На них потащим раненых и оружие.
   - Сколько нужно волокуш? - спросил вдруг Герундий, подскочив  к  Ростику,
словно он и был дежурным.
   - Лучше, если их будет пять... Да, не меньше пяти. В каждую  запряжем  по
десять волосатиков, другие будут отдыхать. Так. Следующее: волосатики  пусть
вяжут из ремней и тряпок - что  найдут  -  постромки.  Они  знают,  как  это
делать, для грузовых телег не раз себе делали. И третье... -  Он  задумался.
Ах, как не хватало Квадратного. - Ладно, оружием займусь  я  сам.  Каратаев,
тебе придется озаботиться людьми. Чтобы  все  раненые,  дети  волосатиков  и
беременные девушки  бакумуров  тоже  были  отправлены  на  Перевал.  В  этом
переходе мне нужны только  функциональные  и  эффективные  бойцы  -  никаких
обозников и слабаков.
   -  Хорошо,  -  кивнул  Каратаев.  -  Кроме  того,  полагаю,  что  я,  как
представитель центра, должен буду отправиться на Перевал, чтобы...
   Рост подошел к плешивому мужичку, не веря своим ушам. Должно быть, в  его
лице появилось что-то, что заставило Каратаева попятиться.
   - Ты чего, Гринев? Вместо себя я оставлю... вот. - Он указал на Герундия.
- Он лучше, чем я, сможет...
   - Если ты, - спокойно, как-то даже лениво проговорил Рост, - уж  не  знаю
твоего официального звания и статуса, попытаешься залезть в летающую  лодку,
я  самолично  выстрелю  тебе  сюда.  -  И  Рост  довольно   сильно   стукнул
указательным пальцем Каратаева в лоб,  между  бровями.  -  Как  дезертира  и
труса.  Понятно?  -  Оба  помолчали.  -  Грузить  только  детей,  раненых  и
беременных женщин. И пойди найди себе хотя бы пистолет, иначе... В общем,  о
твоем поведении будет доложено. Поэтому сейчас тебе нужно быть или молодцом,
заслуживая прощения, или не быть вообще.
   - Ты не так понял... - заныл Каратаев, но Рост его не слушал, у него было
много дел.
   За остаток дня они потеряли еще четверых, почему-то  все  были  ребятами,
должно быть, сопротивляемость токсинам, источаемым красным  куском  мяса,  у
девушек была чуть повыше. Но тоже  не  намного,  потому  что,  когда  пришла
единственная лодка, оказавшаяся поблизости - чтобы тем, кто в тылу планирует
движение гравилетов, как говорят старухи, повылазило! - у  них  уже  была  и
одна девица, явно не ориентирующаяся в пространстве.  Ее  тоже  загрузили  в
летающую машину и отправили на "большую землю".
   Кстати, сажать летающую лодку пришлось на крышу крепости.  Она  была  для
этого не очень приспособлена.  Тогда,  должно  быть  в  раздражении,  Ростик
приказал взорвать восемь столбов верхней башенки, чтобы расчистить место для
безопасной посадки. Так и сделали, благо динамитных шашек  в  крепости  было
ящика два.
   И все это  время  они  работали.  Склепывая,  а  иногда  просто  связывая
проволокой листы дюраля, содранные с тачек и выпрямленные мощными, плоскими,
как  толкушки,  ступнями  бакумуров,  загибая  вверх  передний   край   этим
импровизированным салазкам, укрепляя его какими-то  распорками,  посаженными
на проволоку,  Ростик  и  его  ребята  не  прерывались  ни  на  минуту.  Все
торопились, потому что  понимали  -  находиться  в  Пентагоне  теперь  стало
смертельно опасно.
   Потом еще, разумеется, привели в порядок оружие, разложили на  пятнадцать
мешков боеприпасы, хотя у них теперь было чуть более тридцати стрелков, и  в
общем-то полагалось бы  выдать  каждому  патронов  под  завязку,  но  Ростик
рассчитывал, что по три мешка на волокуши будет в самый раз. А кому придется
пополнять три обоймы, которые выдавались заранее, и кто  умрет  раньше,  чем
расстреляет боекомплект, - никто предсказать не мог.
   В промежутке между обходами всех работающих, готовящихся к  эвакуации,  а
точнее - к бегству, ребят и, конечно, волосатиков, Рост  не  раз  и  не  два
поднимался в свою комнату. Тут он подходил к карте  и  старательно,  измеряя
расстояние пальцами, словно циркулем, пытался понять  -  не  ошибся  ли  он,
планируя отход.
   А план был прост - идти не по дороге, по которой они возили добытый торф,
то есть сначала на северо-восток, затем на запад, вдоль Олимпийского хребта,
и лишь  потом  оказываясь  в  достаточно  безопасной  зоне,  а  напрямую,  к
Перевалу,  на  северо-северо-запад.  Таким  образом,  пройти  предстояло  не
восемьдесят километров, а всего лишь сорок, правда, тридцать  из  них  -  по
болоту.
   Вспоминая, как он, Пестель и Квадратный как-то раз уже пытались пройти на
конях по болоту, Ростик ощутил испарину на лбу и холод в груди, но это было,
кажется, е