морем идти, ну, по тому  же  маршруту,
как мы сюда прилетели?
   - Да ладно тебе, зеркала мы все равно вывезли, это раз. И  два,  в  живых
остались. Может, для тебя это не  очень  интересно,  но  для  меня  значение
имеет. - Ким хмыкнул. - Не понимаю, чего ты  теперь-то  волнуешься?  Догнать
нас они не сумеют, если не захотят слишком уж  глубоко  на  нашу  территорию
заходить. Ну а тогда мы укроемся в Одессе... Нет, теперь им нас не  достать,
тем более что и наши ребята ведь не спят, будет нужно - помогут.
   - Они нас видят. Понимаешь, они теперь очень хорошо знают, кто  и  почему
устроил им такой хипиш этой ночью.
   - Ну и что? Рост вздохнул.
   - Ничего. Просто теперь может так получиться, что снова воевать. Надоело.
- Рост подумал и закончил уже совсем убитым тоном:
   - Тем более что они сильны, а мы, кажется, не очень.

10

   На испытания Ростика не пригласили. Просто, наверное, не заметили, что  у
него тоже есть интерес к попыткам отлить человеческие  зеркала,  хотя  и  по
технологии пернатых. Чтобы зря не раздражаться, он стал достраивать  дом.  И
строил его так, что даже Любаня, которая в последнее  время  стала  какой-то
слегка странной, то есть почти не обращала внимание на то, что он  думает  и
как говорит, посоветовала не перенапрягаться. А мама так просто извелась, но
по старой врачебной привычке вмешиваться лишь в крайнем  случае,  когда  без
нее уже не обойтись, терпеливо щурила глаза и вздыхала.
   Если бы дело было только в режимности, Ростик, может быть,  и  понял  бы,
хотя и с трудом. Но когда к нему на второй  день  после  их  возвращения  из
засады на столбе явился  Поликарп  Грузинов,  набравший  в  последнее  время
недюжинное влияние своими инженерно-техническими  достижениями,  и  попросил
как можно  подробнее  нарисовать,  что  Ростик  запомнил  из  внешнего  вида
установки пернатых, всякое дальнейшее игнорирование означало только  одно  -
Рост находится, так сказать, в опале.
   С этим ощущением, скрепя сердце Рост проковырялся на своей стройке  почти
неделю, пока к нему не заявился Ким. Он и принес весть, что в общем и  целом
все получилось.
   - Конечно, - рассказывал он,  -  наши  зеркала  тяжелее  и  отражательная
способность у них хуже, потому что металл какой-то темный... Но,  согласись,
это не главное. В зеркалах  пернатых  тоже  почти  никакого  отражения  нет,
словно в металлический доспех смотришься, а поди ж ты...  По  нашим  замерам
почти две тысячи сто градусов дают.
   Ростик присвистнул. Потом решился спросить, как все было. Но рассказ Кима
особой информативностью не блистал. По его словам получалось, что засыпали в
какой-то котел кучу оконных и прочих стеклянных осколков, которые по приказу
Председателя, оказывается, в последнее время  собирали  со  всего  города  и
сваливали в специальную, застланную камнем  яму  за  городом,  чтобы  ценный
продукт - стекло - не пропадал зря. И правильно, мало ли что еще получится с
тем песком, который Казаринов в свое время нашел у Одессы,  а  тут  -  свое,
родное, еще с Земли. А засыпав, дождались, пока  раскочегарится  котел,  так
же, как и стекло, расплавили металл, вылили на  перевернутую  гравитационную
поверхность, и все благополучно застыло.
   - Сколько всего наших-то зеркал отлили?
   - Почти двадцать штук. Сделали бы больше, да вот незадача  -  неизвестно,
сколько их нужно.
   - То есть?
   - Ну, они работают, понятно, на солнышке.  А  это  значит,  что  подходят
только для прерывистого цикла. Например, на паровые котлы  электрозавода  их
не  поставишь,  там,  говорят,  требуется  или  постоянное   напряжение   на
генераторах, или вообще не нужно.
   - Так что, опять не слава Богу? - спросил Рост.
   - Вроде бы, говорят, нужно искать способ  накопления  энергии,  чтобы  ее
хватало и на ночь. Другого пути нет.
   Ростик подумал. Нет, он куда как неловко обращался со своим предвидением,
а часто и вовсе побаивался его подключать, но на этот раз у него  вышло,  он
"увидел". Выходило,  что  нормальную,  эффективную  технологию  накапливания
энергии в дневное время суток, чтобы хватило  на  ночь,  они  откроют  очень
нескоро, если это им вообще  удастся.  А  значит...  Значит,  на  эти  мечты
начальников и инженеров особенно надеяться не стоило.
   - Какие еще новости? Как решили развивать наше достижение дальше?
   - А ты не смейся. Зеркала - все равно прорыв, и немалый.
   - Да я и не спорю. Так что еще все-таки?
   - Ну, что еще? В Одессу  будут  отправлены  зеркал  пять  -  семь,  чтобы
Казаринов там тоже не спал, а новые методы опробовал.  Решено  сделать  так,
чтобы в решающем эксперименте работа шла независимо, вдруг этот  паровозник,
- Рост вспомнил,  что  Казаринов  действительно  был  одним  из  испытателей
паровозов, - до чего-нибудь более интересного додумается. И  еще  я  слышал,
что направить туда с зеркалами решено тебя.
   - Меня? Зачем?
   - Ну, может, у них появятся те же сложности, что и у Поликарпа. Тогда  ты
им тоже что-нибудь нарисуешь, а они... В общем, мне приказано отвезти тебя.
   Рост  подумал.  Может,  чтобы  Ростик  не  был   случайным   передатчиком
информации и не нарушил чистоту творческих потуг  ребят  из  Одессы,  его  и
придержали дома, не пустили на испытания? Ну что же, если  не  принимать  во
внимание всего остального - неприязни, интриг и злости на него Белого  дома,
как и его, Ростиковой злости на начальников, - объяснение вполне подходящее.
   - Слушай, а зеркала на машинах повезут?
   - Откуда я знаю?
   - Если на машинах, нужно придумать, чтобы они не покололись.  Кстати,  не
знаешь, почему они такими легкими оказались?
   - Они какие-то  пористые  выходят.  Говорят,  что  гравитационная  волна,
которая удерживает металл и стекло куполом над  блином,  вгоняет  в  стекло,
пока оно не окончательно застыло, воздух, и получается... Кстати, от этого и
пар, как мы тогда догадались, особенно густой вверх  поднимается.  А  ладно,
встретишь Полика, он тебе все и расскажет.
   После этого Рост стал ждать нового задания чуть более спокойно. Теперь он
знал, что без него все-таки не обойдутся, по крайней мере, пока не планируют
обходиться. И конечно, сразу стало  больше  получаться  в  строительстве,  и
легче, и лучше. К тому же он заметил,  все  шло  более  мирно,  если  Кирлан
приносила Ромку.
   Кирлан сама ходила в окружении троих, как минимум, маленьких волосатиков,
а иногда к ней со стадиона, где под трибунами бакумуры устроили себе главное
общежитие, приходила еще  и  дополнительная  компания.  Ребятишки  все  были
симпатичными, горластыми, как и полагалось детям. Но, глядя на  них,  уже  в
два года становящихся вполне самостоятельными,  и  на  Ромку,  который  и  в
полтора года  едва-едва  мог  переставлять  свои  ножонки,  Рост  чувствовал
смутную тревогу. Его начинало грызть желание как следует  сосредоточиться  и
понять,  вызвав  свое  предвидение,  что  же  ждет  людей  в   биологическом
соревновании  с  этими  крепенькими,  здоровыми  и  очень  производительными
волосатиками. Но осознанное предвидение не выходило, а  самопроизвольного  и
мощного "прихода" у него уже так давно не было,  что  он  стал  думать  -  и
надеяться, - его больше не будет никогда.
   Он уже стал заводить дом под крышу, хотя и не с первого раза -  уж  очень
она тяжелой и опасной показалась, нужно было переделывать, - когда  вдруг  к
нему в калитку без стука  вошел  коротенький  темнолицый  паренек  в  полных
доспехах. Только шлем у него был пристегнут к поясному ремню, а так все было
на месте.  Доспехи  поблескивали  такой  непоцарапанной,  такой  девственной
свежестью, что Рост даже усмехнулся про себя - неужели и он когда-то вот так
же ходил, не снимая их, словно стародавний рыцарь. Впрочем, посыльный пришел
не просто так.
   - Мурат Сапаров, - протянул он  руку,  почему-то  хмурясь.  По  какому-то
очень тонкому, едва уловимому признаку Ростик догадался, что паренек  сделал
это нехотя, если бы можно было, он бы вообще не представлялся.
   - Слушаю тебя, Мурат, -  отозвался  Рост.  При  упоминании  одного  имени
парень нахмурился еще больше. Постоял.
   - Ростик, я...
   - Послушай, Мурат, ты в каком звании?
   - Сержант. - Теперь у мальчишки выступили желваки, глаза его потемнели. И
в  них,  пожалуй,  появилось  не  только  замешательство,   но   и   подобие
враждебности. Интересно, откуда в них это, удивился Рост, впрочем, ответа он
не знал.
   - А я лейтенант. Офицер. Поэтому прошу обращаться ко мне по  фамилии  или
официально.
   - Тогда прошу и вас обращаться ко мне официально.
   - Хорошо, Сапаров. Договорились.
   - В общем, так, Гринев... - Воля у мальчика была. Еще бы побольше  такта.
- Тебе приказано явиться в полной выкладке на аэродром сегодня  вечером  или
завтра утром. Ким повезет нас с зеркалами в Одессу.
   - Не "тебе", а "вам". Еще раз ошибешься, Сапаров, заставлю докладывать по
форме, с подходом и отданием чести. А заупрямишься  -  ушлю  на  гауптвахту,
учить дисциплинарный устав. Все ясно, сержант?
   - Так точно. - Он помялся, добавил:
   - Товарищ командир.
   - Надеюсь, это последний наш разговор на  повышенных  тонах.  -  Но  Рост
знал, что это не правда, далеко не последний, а лишь первый из целой серии.
   Через  пару  часов,  заправленный  в  доспехи,  как  и  Мурат,  молча   и
неприязненно вышагивающий рядом, Ростик появился на аэродроме. Его уже ждали
- Ким, неизбежный Винторук и Каратаев.
   Последний прикатил на роскошной машине, которая когда-то была "ЗИМом", но
подверглась столь существенной переделке, что теперь была полугрузовиком, со
спаренной установкой сзади, как у тачанки,  и  ходила,  как  все  полдневные
машины людей, на смеси спирта и  масла,  получаемой  где-то  на  востоке,  в
травных степях.
   Ростик обошел смешной и в то же время, без сомнения, полезный агрегат  на
колесах, подумал и сказал Киму:
   - А когда эвакуировали гарнизон крепости, не нашлось ни одной машины,  ни
одного гравилета.
   - Ну-ну, Гринев, - отозвался Каратаев. - Это  не  баловство,  а  обкатка.
Понимаешь, регламентное испытание.
   Ростик последнее время себя чувствовал не очень здорово, а вид  Каратаева
и вовсе заставил его пожалеть, что он согласился на  это  дело.  Чем-то  оно
сразу стало ему неприятно, может, тем, что его курировал этот круглолицый  и
плешивый оболтус?
   - Ты меня не запрягал, Каратаев, поэтому не нукай. А обкатку вполне можно
делать с пользой, хотя бы раненых возить.
   - Какой-то ты злой, Гринев... - Но при этом  Каратаев  улыбнулся,  словно
Ростикова злость его лично чрезвычайно радовала. - Ладно.  Задание  такое  -
доставить зеркала в Одессу. Мурат тебе уже говорил?
   - На чем полетим? - спросил Ким.
   - Вон у ангаров Серегин крутится. Он грузит зеркала на  самый  большой  и
выносливый наш гравилет. На нем и отправляйтесь.
   Они пошли к поставленным  в  рядок  гравилетам.  Ростик  поискал  глазами
летающую лодку с зеркалами  на  хребте  и  нашел.  Около  нее  действительно
крутился Серегин с кем-то, отличающимся очень уж мощной фигурой.  Ким  понял
удивление на лице Роста и мельком шепнул:
   - Правильно видишь, лейтенант. Это Коромысло. Без него эти стекляшки  так
высоко мы бы не забросили.
   "Высоко", без сомнения, означало верхнюю часть гравилета. Прикинув что  к
чему, Ростик подивился:
   - И как это нам удалось, когда мы их воровали, без всякого Коромысла?
   - Темно было, - хохотнул Ким. - Если бы хоть чуть-чуть света хватило,  не
смогли бы... А вообще-то  это  же  наши  параболоиды,  они  на  полста  кило
тяжелее, как раз на те самые, которые мы бы не вытянули.
   - Пожалуй.
   Рост рассчитывал, что Коромысло полетит с ними,  но  силача  не  отпустил
Серегин и имел на то основания.
   - Крутить котел я найду кого-нибудь. А кто тут погрузкой-разгрузкой будет
заниматься? Нет, ты  мне  сначала  или  подъемник  предложи,  или  Коромысло
оставляй в покое. И то, даже если подъемник будет, я еще подумаю.
   Посмеялись и полетели. В полете неожиданно выяснилось,  что  Сапаров  два
раза уже пытался по приказу Каратаева доставить зеркала в Одессу,  Оба  раза
он использовал один из грузовиков, которыми в  свое  время  возили  торф.  И
ничего не вышло, потому что на неровностях почвы, на уклонах и кочках машину
так трясло, что первый  раз  проехали  тридцать  километров,  а  второй  раз
чуть-чуть зашли за Чужой - и все, зеркала оказались разбиты.
   - Водителя нужно было взять потолковее, - посоветовал Сапарову Ким.
   - Взяли Черноброва, говорили - опытный, опытный...  А  ему  только  чурки
возить.
   Ростик, который сидел за стрелка, вспомнил Черноброва, когда с ним вместе
он проводил первые в Полдневье разведки за пределами периметра Боловска.
   - Ты можешь лучше,  Сапаров?  -  В  кабине  летающей  лодки  установилась
тишина. - А раз не можешь, то права критиковать не имеешь.
   Мурат, который сидел на втором  пилотском  месте,  попытался  обернуться,
чтобы посмотреть на Ростика. Но не смог из-за доспехов.
   - Ну и характер у вас, Гринев. Мне говорили в Белом  доме,  что...  -  он
помолчал, - не сахарный, но чтобы такой!
   - Какой такой? - переспросил Ким ласково, словно  сунул  под  язык  ложку
меда. Рост знал эту интонацию. Обычно она ни к чему хорошему не приводила. -
Ты договаривай, если начал. И кто это в Белом  доме  такой  информированный?
Может, Каратаев? - Он блеснул глазами, повернув голову, так что даже  Ростик
поежился. - Так знай, мальчишка, заслужить ругань этого идиота, о котором по
городу легенды ходят, - нетрудно. Он о собственной матери ни разу, наверное,
доброго слова не сказал. Но чтобы  он  так  на  кого-то  ополчился,  как  на
Рост... на лейтенанта Гринева, - это еще нужно заслужить.  И  тебе,  парень,
по-моему, это вряд ли удастся, уж очень ты... хорошо разбираешься, кто у нас
кто. Понимаешь?
   - Я не понимаю, за что вы на меня так накинулись!
   - Все, - сказал Рост устало. Он все понимал, но поделать ничего  не  мог.
По крайней мере - пока. - Хватит. Брек.
   - Я только объяснил салаге, что... - начал Ким.
   - Брек! Ты все правильно сказал, теперь сделай передышку.
   Остаток пути  Рост  пролетел,  высматривая  летучих  китов,  одновременно
пытаясь узнать места, над которыми  он  некогда  с  тем  же  Кимом  налетал,
наверное, сотню часов. Но ничего  не  узнал,  да  и  китов,  к  счастью,  не
обнаружилось. Впрочем, последнее следовало выяснить:
   - Ким, а червяки на наших в последнее время нападали?
   - Это в какое такое "последнее"?
   - Не придирайся к словам, расскажи, что знаешь. Ким вздохнул как-то очень
по-ростиковски:
   - Нападали. Однажды - доказано. Сам знаешь, Обкусанная корма,  падение  с
большой высоты...
   - А отбиться кому-то удалось? - спросил Мурат. Он вдруг почувствовал себя
неуверенно, даже стал выглядывать в боковое пилотское окошко.
   - Отбиться удалось в десяти случаях нападения,  -  довольно  сухо  уронил
Ким. - Правда, это со слов пилотов, а  у  червяков,  может,  другое  мнение,
может, они и не нападали вовсе.
   Росту показалось, что над морем, километрах  в  двадцати  от  Одессы,  он
различил большую стаю летающих прозрачных червяков, которые то  садились  на
воду, то взлетали, роняя каскады брызг. По  ним-то  на  таком  расстоянии  и
определил непонятных зверюг... Но ему могло и показаться.  Никто  толком  не
знал, как тут в Полдневье образуется  дождь,  иногда  он  возникал,  как  те
столбы капель, что заметил  Рост,  прямо  из  воздуха,  на  очень  небольшой
высоте, всего-то в три сотни метров.
   Приземлились на площади с фонтаном, в котором  -  Рост  заметил  это  еще
издалека - плескалась  вода.  И  выглядела  она  такой  светлой,  веселой  и
радостной, что определенно - была проточной и  пресной.  Видимо,  Казаринову
удалось-таки восстановить старый, еще триффидами устроенный водопровод.
   Встречали новоприбывших Казаринов и  Борода.  Бывшему  главному  инженеру
полагалось по должности, все-таки именно ему, а не кому-то везли  эти  самые
зеркала. А вот Борода стал вообще большим человеком в городе,  кем-то  вроде
мэра или городского распорядителя. По этому поводу Ким  даже  сострил,  что,
мол, от Бороды он дорос до городского Головы, но  никого  это  почему-то  не
развеселило. Может, местные и сами уже эту шутку затаскали?
   А вот Дондика не оказалось. Он уже три дня как  угнал  в  степь,  наводил
какой-то порядок среди местных фермеров, которых развелось столько,  что  их
споры приходилось решать чаще, чем проблемы самой Одессы. Зато еды в  городе
было много, это чувствовалось по всему,  но  главное,  конечно,  по  базару,
который открыли в портовой стороне, у  старых  складов,  примерно  там,  где
когда-то Пестель устроил себе лабораторию.
   Пестеля тоже не было. Его перевели еще год назад в поселения юго-западнее
Одессы, где уже встречались деревья, похожие на те, из которых  состоял  лес
дваров. Как сказал Казаринов, задание у него, как у  бывшего  биолога,  было
непростое - попытаться найти  жизнеспособные  саженцы,  чтобы  сделать  свою
рощу, дающую и топливо для антигравов, и кующуюся дельную древесину.
   - Но только не  очень-то  у  него  выходит,  -  заключил  Казаринов  свое
объяснение. - То ли из-за почвы, то ли климат у нас другой.
   До того, как выключилось Солнце, они успели только разгрузить  зеркала  и
перенесли их на площадь, где решили ставить эксперименты. Зато на  следующее
утро все закипело. Отлили из камня  ажурные,  тонкие,  очень  функциональные
ложементы, причем Ростик поразился, как ловко, быстро и умело провернул  эту
операцию Казаринов. К полудню,  когда  каменное  литье  застыло,  установили
зеркала и попробовали раскалить металлические балки, оставшиеся  тут  еще  с
той поры, когда собирали подводную лодку.
   Швеллер с полкой в двести миллиметров  "потек"  через  семь  с  половиной
минут, а песок, который Казаринов запас заранее, стал почти готовым  стеклом
менее чем через четверть часа. Это было здорово,  Казаринов  утверждал,  что
такого результата он даже ожидать не мог.
   Теперь предстояло поставить главный эксперимент,  создать  установку  для
отливки новых зеркал. И Казаринов, и Борода, и даже Дондик, примчавшийся  из
своих степей для того, чтобы  не  пропустить  технические  пробы,  не  могли
сдержать энтузиазма. Они только и делали, что  обсуждали  детали  проводимых
работ и перспективы, которые открывались с доступом к даровой, очень  чистой
и практически не ограниченной  тепловой  энергии.  А  вот  Ростик  почему-то
скучал, Все это было ему не очень интересно. Оказалось, что ему  были  важны
не сами испытания и даже не  зеркала,  получаемые  тут,  в  Одессе,  как  бы
заново, а та расстановка сил, которая возникала в  иерархии  Боловска  после
того, как человечество научилось эти  зеркала  производить.  Оказалось,  его
интересовала, если так можно сказать,  политическая  ситуация,  возникшая  с
этим прорывом людей к энергии.
   И не сама по себе, не в связи с  его  карьерой,  а  по  отношению  к  тем
трудностям, которые подстерегали человечество после  этого  успеха.  Ведь  в
Полдневье не бывает так, чтобы успех тут же не вызвал какие-то  сложности...
Хотя его позиция в этой расстановке тоже была интересной,  пусть  даже  и...
платонически. Ведь дураку было ясно, что никакого выигрыша он-то как раз  от
всей этой затеи  не  получил.  Скорее  наоборот,  его  отношения  с  людьми,
действительно принимающими решения, непонятным  образом  только  ухудшились.
Доказательством тому было и поведение Сапарова, и  то,  как  его  выслали  в
Одессу.
   И почему так было, почему еще вчера совершенно бессмысленные, с его точки
зрения,  дрязги  и  интриги,  бушующие  в  Белом   доме,   стали   настолько
существенными, он  не  знал.  Но  что-то  чувствовал,  хотя  еще  и  не  мог
объяснить, что это такое. И к чему может привести. И даже так - сможет ли он
это как следует понять и осознать. Но он знал точно - он будет пытаться.

11

   Неожиданно выяснилось, что  воскресенья  в