й! Вяжите меня, в суд волоките, да
первым этапом - на каторгу... Маму свою я ограбил! Мамку родную! Она себе
червонец на Рождество скопила, а я унес да пропил... Вяжи меня, участковый!
  - Так вот кто деньги мои спер... Отойди, сыскной воевода, я сама энтому
паршивцу задницу надеру! Ах ты аспид бессовестный, пьянь подзаборная! Вот
тебе, вот тебе, вот!..
  - Простите меня, бабы! Простите, люди добрые! Прости, милиция родная!
Много зла я в жизни сделала, а ноне нет моего терпения молчать. Все скажу!
Про всех своих полюбовников поведаю... и про Замохина-портного, и про
Кольку-мясника, и про Банина-купца, и про... Ой, бейте меня, бабы-ы-ы!
  - А у меня батяня вчерась хвастал, будто они с тети Маниным мужем на двоих
ведерную бутыль самогону выпили и яблоками ворованными закусывали. А
яблоки те из боярского двора Шмыгаловых. А шмыгаловский сын к нашей
Верке-распутнице нечестно бегает...
  - Ужо ты прости меня, старую... я ить сокрыла, что сынок наш осьмнадцатый
- не твой будет... Не твой, Па-шень-ка! Ан и не твой... от Сеньки Рыжего
али от Борьки Кривого, но не твой, грешная я! А может, и твой? Не помню...
  - Суди меня, участковый! Своей рукой суди! Казнью лютой, смертью
безвременной, пытками страшными... А только не один я был! Погодь, щас
всех поименно перечислю...
  Это было что-то умозатмевающее. Когда Яга наконец буквально выдернула меня
из толпы "кающихся грешников", я был уже не в себе.
  Митька брел следом, размазывая слезы по щекам и тихо поскуливая, что он-то
хотел как лучше...
  Дома Яга заставила меня сходить в баню, надеть чистое белье и найти под
кроватью царскую саблю. Вплоть до самого вечера мы молчали или обходились
односложными репликами. Ожидание томило... Самым слабым местом в нашем
плане являлись художники. Что, если они не успеют закончить роспись? Что,
если авангардист Новичков не захочет выполнять мои приказы, переданные к
тому же через третьих лиц. Что, если пастору взбредет войти в храм до
наступления ночи и он поймает всех с поличным? Правда, царь обещал
задержать его обыском, отвлекая вплоть до последней возможности, но нельзя
исключать и случайностей. В таких операциях всегда срабатывает "закон
подлости". К девяти часам подтянулся Еремеев с ребятами. Я наказал ему
выбрать пятерых, самых опытных и отчаянных. В целом наш отряд насчитывай
шестерых стрельцов, трех работников милиции и одного государственного
деятеля. Десять человек для группы захвата вполне достаточно. Саблю я
повесил через плечо, Митька вооружился коротким поленом, стрельцы оставили
при себе только холодное оружие. После короткого совещания и уточнения
плана военных действий мы пошли на дело.

  В Лукошкине рано ложились спать, поэтому и вставали с петухами. Случайных
прохожих было мало. В Курином переулке за заборчиком уже вовсю молился
сводный отряд отца Кондрата. Мы козырнули им на ходу и двинулись дальше.
Примерно без пятнадцати десять царь со своей кавалерией покинул немецкую
слободу и ворота захлопнулись. Почти сразу же со всех улиц тихо побежали
затаившиеся стрельцы, они вплотную прижимались к слободскому тыну, окружая
немецкое подворье со всех сторон. Операция "Дихлофос" началась...
  Баба Яга дождалась выстрела из пушки, прозвучавшего ровно в десять, и
вновь повторила свое заклинание. Из образовавшегося прохода быстренько
выскользнули перепачканные краской богомазы.
  - Все ли сделано, работнички?
  - Все как уговорено, батюшка. Все стены расписали в лучших традициях, а
поверх на гвоздики малые полотна малювальника вашего бездарного развесили.
  - Гражданин Новичков не протестовал? - уточнил я.
  - Да спит он! - хмыкнул старший иконописец. - Как мы пришли - уже дрых, но
работу выполнил. На полу громадные полотнища ткани черной красным да
черным изукрасил. Сущий демонизм... Мы аж плевались! Так до сих пор и
спит...
  - Ну что ж, объявляю благодарность за ударный труд. Расчет завтра утром в
отделении, как договаривались. Спокойной ночи.
  - Благодарствуем, сыскной воевода. Сзади подоспел запыхавшийся царь. Судя
по всему, он удрал от собственного конвоя и те будут до утра носиться по
Горохову двору, разыскивая государя. А может, и не будут, решат, что он
опять с какой-нибудь молодкой под телегой прячется...
  Наша группа на цыпочках вошла в немецкий храм. Я шепотом отправил Еремеева
выставить стрельцов у всех стен. В церкви горели оплывшие свечи. Стены до
самого потолка были завешаны громадными росписями на черном шелке. Автор
тихо сопел в уголочке. Новичков показал себя во всей красе. Черно-красные
фигуры обнаженных демонов кривились в авангардно-кубических изломах и
производили невероятно гнетущее впечатление. Хотелось закрыть глаза и не
глядя бежать из этого черного ада. Если уж такая мысль появилась у меня,
человека, закаленного атеизмом, то что же творилось в душах моих
спутников...
  - Завтра же сожгу мазилу проклятого! - сквозь зубы побожился Горох. - Надо
же, чего нарисовал. У меня аж колени трясутся...
  - Не надо! - так же тихо попросил я. - У парня большой талант. Может, он
даже гений. Лучше возьмите его в придворные живописцы...
  - Чтоб он и меня так приукрасил?!
  - А что? Авангард - искусство будущего. Опять же, если такой портрет
показывать вашим надоедливым невестам... Вы же вовек не женитесь!
  - Да? - призадумался царь. - Ну, тут, конечно, прямая выгода...
  Мы четверо прятались в самом дальнем углу, за колонами. Еремеевские ребята
заняли позиции в нишах стен, так, чтобы иметь возможность дотянуться до
черных шнурков, удерживающих новичковские работы на гвоздях.
  - Долго ли еще, воевода-батюшка? Я на двор хочу...
  - Зачем? На дворе нам ловить нечего, они все сюда придут.
  - Да я не в этом смысле! Я... ну, на двор надо мне...
  - Терпи! - обрезала Яга. - Ох, Митька, ежели только ты мне юбку намочишь,
я тебя на веки вечные петухом бесхвостым оставлю...
  - Гляди, участковый! - восторженно влез государь. - Идут!
  Двери в храм скрипуче распахнулись, и на пороге показалась делегация
монахов в одинаковых черных капюшонах, скрывающих лица, с горящими
факелами в руках. Трое посольских охранников, обнаженных по пояс, внесли
небольшую статую рогатого, козлоподобного существа с когтистыми ногами и с
женской грудью. Маленький пастор довольно оглядел нарисованных монстров,
бросил презрительный взгляд на спящего художника и дал знак закрыть двери.
После чего монахи достали длинные, причудливо изогнутые ножи и ловко
прорезали в черном бархате, покрывающем пол, прямые линии.
  - Пентаграмма! - угадал я.
  - Звезда масонская, - подтвердила Баба Яга.
  - Пагуба бесовская! - добавил царь.
  - А мне не видно... - прогудел Митька. Шестеро монахов спрятали ножи и,
по-прежнему держа в руках факелы, встали в круг, каждый на вершине одного
из лучей. Пастор раскрыл толстый фолиант, поставил его на треногу и, став
спиной к алтарю, начал нудно читать какой-то латинский текст. Повинуясь
его указаниям, охранники извлекли спрятанное большое деревянное распятие
и, уложив его на алтаре, начали на нем прыгать. Хруст ломаемого дерева
слегка перебивал непонятные латинские слова.
  - Что творят, что творят, антихристы! Да не держи ты меня, участковый, я
им сейчас...
  - Батюшка государь, - скромно вмешалась Яга, - уж ты не серчай, а только я
тя щас в лапоть превращу али в лютик какой...
  - Царя?! - ахнул Горох.
  - А не мешай милиции...
  Между тем охранники спрыгнули с алтаря и, войдя в центр пентаграммы,
опустились на колени. Трое монахов, передав факелы близстоящим товарищам,
вновь взялись за ножи и прежде, чем мы поняли, что происходит, вспороли
глотки несчастным. Черный бархат залило кровью...
  - Митенька, не пущай, не пущай его!
  - Куда, участковый?! Их не спасешь, а себя погубишь!
  - Бабуля, рот чем-нибудь заткните Никите Ивановичу, а уж мы с государем
его удержим...
  Видимо, у меня что-то перемкнуло в голове. Спокойно смотреть на ритуальное
убийство в школе милиции не обучают. Самообладание вернулось не сразу...
  - Ладно, пустите... все...
  Пастор продолжал заунывное чтение, но его голос постепенно становился все
громче и увереннее. В нотах проскальзывала истеричность и безумная радость
настоящего религиозного фанатика. Мне показалось, что над распростертыми
телами заклубился черный густеющий дым. Он все плотнел и плотнел, уже под
самым потолком сбиваясь в грязный силуэт, обретающий мощь и объем.
  - Насекомая... - на выдохе констатировал Митька.

  Под потолком храма возилась, приводя себя в порядок, уродливая черная муха
величиной с хорошую лошадь. Мы замерли, завороженные увиденным. Пастор
Швабс воздел к ней руки и в полный голос завопил по-русски:
  - О великий и прекрасный Вельзевул! Повинуйся слову моему, выйди из глубин
ада на порочную землю Руси. Порази могуществом силы своей всю нечисть духа
славянского. Покарай храмы их, грехи и заблуждения и дай нам, единственным
хранителям истиной веры...
  В этот момент в дверях церкви раздался взрыв! От дубовых досок не осталось
даже петель... Из клубов желтоватого порохового дыма шагнула долговязая
фигура немецкого посла:
  - Все кончено... и будьте вы прокляты! - В его руке тускло блеснул ствол
длинного пистолета.
  Грохот выстрела слился с предсмертным визгом священника. Но он же и помог
нам скинуть с плеч непонятное оцепенение.
  - Еремеев, давай! - взревел я.
  В тот же миг черные полотна рухнули на пол, а стены буквально озарили весь
храм невероятно прекрасными фресками! Черная муха, яростно жужжа,
заметалась под потолком, не зная, куда деться от суровых взглядов Иисуса
Христа, Божьих архангелов и православных святых, изображенных на стенах с
соблюдением всех канонов. Иконописцы не подвели! Даже мне теперь стало
ясно, что та несусветная сумма, запрошенная ими за свой труд, - ничто в
сравнении с тем ударом, который получил Повелитель мух. Стрельцы, во главе
с царем, бросились на заезжих монахов, закипела рукопашная. Вельзевул
неожиданно рухнул вниз и, сбив Кнута Гамсуновича, стал протискиваться
наружу.
  - Митька, бей! - заорал я, устремляясь в погоню. Наш младший сотрудник в
порыве служебной отваги рванул вперед и так врезал мухе в зад, что та
пробкой вылетела во двор. Следом выбежали мы с Ягой. Черный демон ада,
треща крыльями, с яростным жужжанием пытался взлететь, но... из-за забора
слышались грозные церковные песни.
  Однако взбешенный Вельзевул сумел оторваться от земли, и тут... произошло
чудо! Иного названия этому событию я не нахожу. С золоченого креста храма
Ивана Воина сорвалось золотое копье, которое, беззвучно взрезав мглу ночи,
насквозь пронзило брюхо гигантской мухи! От нечеловеческого рева вскочил
на ноги весь квартал... Люди выбегали в одном исподнем, по небу метались
перепуганные облака, запах горелой плоти резал ноздри, но... все было
позади. Повелитель мух грохнулся наземь и исчез, как бы провалившись
сквозь землю.
  - Все, что ль, Никитушка? - тяжело дыша, подбежала ко мне Баба Яга.
  Я виновато пожал плечами. Действительно, все. Столько нервов, столько
приготовлений, а вся война непосредственно с демоном заняла каких-то
десять минут. Несерьезно...
  Стрельцы успокаивали встревоженных немцев и отправляли спать набежавших
лукошкинцев. Отец Кондрат заявился мокрый от волнений, долго плевался на
то место, где сдохла муха, и ушел домой, лишь заручившись моим обещанием
отстоять благодарственный молебен в храме Ивана Воина. Ему не пришлось
меня уговаривать, я бы и сам предложил нечто подобное, но батюшке, видимо,
хотелось несколько унять праведное волнение. Из его переулочка взлетевший
Вельзевул был очень хорошо виден...
  Фома Еремеев подошел с перевязанной головой. Четверых взяли в плен, двое
убиты, трое стрельцов ранены. Мы пожали друг другу руки, говорить не о
чем, все завтра...
  Царь Горох прибежал довольный по уши. Он тащил за руку "воскресшего"
немецкого посла.
  - Уважаемый гражданин участковый, я очень перед вами виноват. Мне
следовало бы внимательнее прислушиваться к советам опытного оперативника.
Когда я наконец понял, в какое положение попал и какие люди меня окружают,
было поздно. Мне едва удалось спрятаться в амбаре у наших пекарей и не
высовывать носу, так как меня искали все. А если бы нашли, то это могло
кончиться только "несчастным случаем"...
  - Понимаю, хотя... если бы вы попытались войти с нами в контакт, можно
было бы избежать многих проблем. Теперь это уже не важно. Я только хотел
спросить, почему они устроили обыск в вашем кабинете?
  - Я писал докладную в Германскую Епархию по поводу планов черной мессы и
злонамеренного поведения пастора Швабса. В тот день он сам открыл мне свои
намерения и предложил присоединиться к ритуалу. В противном случае мне
угрожала смерть. Я обещал подумать, написал письмо и попытался тайно
покинуть территорию слободы, но увы... Однако этой ночью я вспомнил, что
такое дворянская честь и долг перед страной, принявшей нас. Пистолеты были
у меня с собой, порох я украл ночью. Мне казалось, что, убив пастора, я
сумею остановить черную мессу...
  - Вы вели себя мужественно. Спасибо. Жаль, что нельзя будет увидеть Швабса
на скамье подсудимых, но, в сущности... он бы получил тот же приговор.
  - Только так! - поддержал меня государь. - Видишь, сколько тут интересного
было, а ты меня брать не хотел! Вредный ты мужик, Никита Иванович,
неуважительный... Вот не дам тебе мою царскую награду, будешь знать!
  Из храма вышел заспанный богомаз Савва Новичков. По-моему, он так и не
проснулся до конца. В его глазах застыло простодушное недоумение - он
уснул среди авангардных демонов, а проснулся под укоризненными взглядами
христианских святых. Ладно, ладно, потом объясню... Лично мне уже ничего
не хотелось. Ни наград, ни почестей, ни разговоров. Накатилась какая-то
невозможная усталость... Яга спорила с Митькой, царь командовал
стрельцами, посол по-немецки успокаивал своих, а я сел в уголок у ворот,
привалился спиной к теплому бревнышку и тихо уснул. Господи, должны же и
милиционеры хоть иногда спать...

  Утро. Тишина. Я поплотнее укутываюсь в лоскутное одеяло, стараясь укрыться
с головой. Бесполезно... Нахальное солнце уже нащупало своими лучами мой
нос и теребит ресницы. Почему не слышно петуха? Либо день начинается с
чудес, либо этот маньяк, схлопотав от меня тапочкой, больше не рискует
орать под окном в четыре утра. Снизу доносится какой-то манящий запах... Я
невольно приподнимаюсь, отрывая голову от подушки, - куриный бульон! Вот
что это такое! Неужели... неужели где-то услышали мои молитвы и Баба Яга
все-таки сварила суп из голосистого мерзавца? В полном воодушевлении я
вскочил с кровати, плеснул в лицо ледяной водой из рукомойника и, наскоро
одевшись, бросился по ступенькам вниз. Так и есть! Баба Яга, празднично
наряженная, доставала ухватом из печи дымящийся горшок.
  - Никитушка? Сам встал, сокол наш ясный, а я уж собралась идти будить...
  - Что у нас на сегодня? - кровожадно подмигнул я.
  - Да вот, супчику с потрошками тебе приготовила. А то чтой-то заморился ты
совсем, силы тебе поддержать надо... Куриная лапшичка тут наипервейшее
лекарство!
  - Куриная? - Я чмокнул се в щеку. - То-то с утра нашего петуха слышно не
было... Спасибо, бабуля!
  - Ох, да кушай на здоровье... - Старушка аж покраснела от моей сыновней
ласки. - А петуха-то я того...
  - И правильно! Давно пора...
  - Соседке отдала на денек. Она уж как просила, говорит, ее-то пустозвон
совсем кур не обихаживает, у тех и цыплят-то нет... Никитушка, что с
тобой? Обжегся, сердешный?
  Я меланхолично вытирал подбородок... Только спокойствие. Итак, негодяй
жив. Он еще не раз будет портить мне кровь. А в супе плавает какая-нибудь
безвинно умерщвленная курица...
  - Батюшка сыскной воевода, поймал! - От Митькиного рева мы с Ягой едва не
подпрыгнули. - Вот он, арестант беглый! - воодушевленно вопил счастливый
Митяй. - Я его, злодея, на спиртное приманил! Думаю, раз ты мужик, так все
одно вылезешь... Спозаранок разлил водочку у него на подоконничке, а
бутылку недопитую там же оставил. Сам в лопухах спрятался и жду... Глядь,
есть! Висит на форточке, басурман, и носом водит. Потом бутылку
заприметил, огляделся так воровато да и спрыгнул вниз. Я уж напрягся, а он
в горлышко лезет... Тока-тока влез, тут я его и накрыл! Во! Получите!
Тепленький.
  Мы с бабкой уставились на большую полуторалитровую бутыль. Там, по пояс в
мутной самогонке, сидел вдрызг пьяный Шмулинсон с самым философским
выражением на лице.
  - А вскоре еще и богомазы придут, - сухо отметила Яга, - за зарплатой.
  Нет... утро явно начинается как-то не так...
  - Митя, предупреждай всех, что у нас сегодня выходной. Все вопросы и
претензии завтра, в письменном виде, через царскую канцелярию.
  - Правильно. - поддержала бабка, - и поесть-то не дадут участковому. Гони
их всех, Митенька...
  - Рад стараться!
  В общем, спокойная жизнь длилась едва ли не две недели. Последующее за тем
дело всколыхнуло не только Лукошкино. Кто нам так удружил, как вы думаете?
Кощей! Уж я не знаю, как он там охранял границу от легиона вельзевуловских
бесов (Повелитель мух появился один, без войска), но, как только перемирие
закончилось, злодей взял реванш. А началось все, как всегда, буднично.
Во-первых, меня разбудил петух...


    Андрей БЕЛЯНИН
    ТАЙНЫЙ СЫСК ЦАРЯ ГОРОХА IV
    ОТСТРЕЛ НЕВЕСТ

    OCR BiblioNet



http://www.bestlibrary.ru

Анонс

   Как ни надеялся новоиспеченный  лейтенант  милиции,  заслуженный  сыскной
воевода Никита Иванович Ивашов спокойно перезимовать зиму в Лукошкине - увы!
Новые дела посыпались как из рога  изобилия.  Одновременно  две  кражи  и  -
страшно  подумать  -  "мокрое"  дело!  Но  долго  унывать  нашему  герою  не
приходится. На помощь ему спешат бессменный эксперт-криминалист Баба  Яга  и
младший сотрудник следственного отдела Дмитрий Лобов. А уж они-то знают, что
у них в Лукошкине все по-другому.  И  если  в  Европе  принцы  и  королевичи
съезжаются ко двору прекрасной принцессы, то  здесь  наоборот  -  двенадцать
девиц благородного происхождения едут на  санях,  зимой,  только  для  того,
чтобы самодержец выбрал себе невесту! И ничего удивительного, если за руку и
сердце  царя  Гороха  невесты  пойдут  на  преступление!   Итак,   следствие
начинается...

***

   ... Зима в Лукошкине. Митька, в белом тулупчике и валенках, с  деревянной
лопатой наперевес стоит на защите наших ворот. Стрельцы Еремеева выстроились
полукругом за моей спиной, все молчат,  лица  напряженные,  глаза  горят,  и
только белые клубы пара оседают дрожащими капельками  на  русых  бородах.  Я
медленно, с расстановкой касаюсь проверенной клюкой нечищеного  кругляка  из
березового полена...
   - Готов?
   - Как есть готов, батюшка сыскной  воевода!  -  подтвердил  Митя,  пошире
расставляя ноги. Я картинно размахнулся и ударил с разворота.
   - Угол! Угол держи! - сорвался кто-то из стрельцов.  Поздно...  Берёзовая
шайба,  серой  снежинкой  свистнув  в  воздухе,  угодила   нашему   младшему
сотруднику прямо в лоб. Тот только чихнул, а бедный кругляш, от столкновения
с ещё более твёрдой поверхностью, разлетелся на две половинки.
   - Никитушка! - На пороге нашего терема показалась Яга, плотно укутанная в
серый пушистый платок. - Ну скока можно на морозе палками махать?! Не  ровён
час, простудишься, сердешный...
   - Всё нормально, бабуль! - нетерпеливо отмахнулся я. - Уже иду, всё равно
Митька четвёртую шайбу поломал...
   - И его в дом гони. Пущай делом каким займётся, а то нашёл себе забаву  -
ворота боронить! Бона какая шишка на лбу-то растёт...
   - Дык... я ж тренируюсь! - даже обиделся верный  Митяй,  и  свободные  от
дежурства стрельцы поддержали его согласным киванием. - Не за  себя  боль  и
муки принимаю, а токмо победы командной ради...
   - Это он вчера у дьяка Филимона подхватил, - пояснил я, вскидывая  клюшку
на плечо. - Эй, молодцы! Поработайте тут без меня по парам. Общая тренировка
- после обеда, и чтоб Еремеев был!
   - Слушаемся, Никита Иванович!
   Я пошёл в терем. Теперь