ОХОТА

   Четыре дня пути отделяло их от Вечной  Зелени,  когда  к  юго-востоку  от
Риндской плотины, в сердце Зеленого Дола они повстречали охотника.
   - Он был черен, будто  уголь,  добытый  из  северных  шахт,  будто  тень,
никогда не видевшая света. Пресвятая Мать! Он пронесся мимо меня так близко,
что, казалось, можно протянуть руку и коснуться его. Он был само изящество и
красота, он скакал, словно земля не притягивала его,  несся  мимо  нас,  как
порыв ветра, который чувствуешь и видишь, но не можешь поймать. Вы учтите, я
не хотел до него дотрагиваться. Я не хотел касаться такой... чистоты. Он был
как огонь, ясное пламя, но стоит придвинуться вплотную - обожжет. Я не хотел
этого.
   Голос охотника звучал торопливо и хрипло  от  переполнявших  его  чувств.
Ранним вечером он сидел с Беном и Дирком у небольшого костра, разложенного в
дубовой рощице рядом с грядой гор. Закат разбросал  по  западному  горизонту
красновато-багровые пятна, а на востоке уже спускались  сине-серые  сумерки.
Конец дня был спокойным  и  теплым,  давешние  дождевые  облака  остались  в
прошлом. Птицы на деревьях  пели  вечерние  песни,  в  воздухе  стоял  запах
цветов.
   Бен пристально  рассматривал  охотника.  Это  был  высокий,  очень  худой
мужчина с загорелой, обветренной кожей и мозолистыми руками. Он носил одежду
лесного жителя и высокие, сшитые на заказ кожаные сапоги,  мягкие,  удобные,
делающие походку бесшумной; у него был с собой  арбалет  и  большой  лук  со
стрелами, длинный кривой нож и еще один нож,  скорняжный.  Лицо  у  охотника
было продолговатое, с выступающими скулами, будто маска из  острых  углов  и
ровных пластинок  с  плотно  натянутой  кожей  и  застывшими  от  напряжения
чертами. Очевидно, он был опасный человек - в другое время, очевидно.
   Но не в этот вечер. В этот вечер он был другим. -  Я  забегаю  вперед,  -
вдруг пробормотал  охотник;  он  то  ли  предупреждал  себя,  то  ли  просто
констатировал факт. Внушительной рукой мужчина вытер лоб и подсел поближе  к
огню, как будто ему было холодно. - Знаете, я ведь оттуда чуть  не  ушел.  Я
уже собрался идти в Мельхорские горы  за  снежным  бараном.  Приготовился  и
сложил  все  снаряжение,  и  тут  меня  отыскал  Дейн.  Он  догнал  меня  на
перекрестке  дорог;  он  бежал  так,  будто  его  баба  вызнала   про   него
какую-нибудь гадость, и кричал мне вслед как дурак.  Я  остановился  и  стал
ждать и тоже сделался как последний дурак. "Начинается охота, - сказал он. -
По приказу самого короля. Его люди повсюду скликают лучших,  чтобы  поймать,
ты не поверишь кого. Черного единорога! Да, так и  есть,  -  говорит  он.  -
Черного единорога надо словить до конца месяца, и  мы  должны  обыскать  всю
долину от края до края. Иди с нами, - говорит он. - Каждому охотнику дают по
двадцать монет в день и еду, и  кто  его  поймает,  тому  еще  пять  тысяч!"
Охотник мрачно рассмеялся.
   - Пять тысяч монет. Казалось, куда лучше, я  столько  за  десять  лет  не
заработаю. Я посмотрел на Дейна и засомневался, в уме ли он;  потом  увидел,
как горят его глаза, и понял, что все это на самом деле: и охота, и  награда
в пять тысяч, и дурак этот - король  или  кто,  который  думает,  что  здесь
водится черный единорог и его можно поймать.
   Бен на секунду взглянул на Дирка. Он лежал  недалеко  от  Бена,  подогнув
лапы, и не сводил глаз с говорящего охотника. С тех пор как на их  маленький
лагерь набрел охотник  и  спросил,  можно  ли  с  ними  поужинать,  Дирк  не
сдвинулся  с  места  и  не  проронил  ни  слова.  Сейчас  он  вел  себя  как
обыкновенный кот. Бену было очень интересно, что тот думает.
   - И мы пошли, Дейн и я, - мы и еще две тысячи таких же. Мы шли к Риндской
плотине, где должна была начаться охота. Вся равнина,  там,  где  расходятся
реки, превратилась в лагерь охотников, они ждали. Там  были  загонщики,  там
были господин Каллендбор  и  все  другие  важные  персоны  со  всеми  своими
рыцарями в доспехах и пешими солдатами. Там  были  лошади  и  мулы,  телеги,
груженные припасами, гонцы и  слуги,  там  было  целое  море  звуков  -  все
двигалось и способно было спугнуть любую  добычу  на  расстоянии  пятнадцати
километров! Мать моя родная, какой там был бардак! Я  все  равно  остался  и
думал о деньгах, но уже не только о них, еще я думал о черном  единороге.  Я
был уверен, что его не существует,  а  вдруг,  думаю,  все-таки  существует?
Вдруг он где-то поблизости? Пусть я не поймаю его,  но,  Боже,  хоть  увижу,
какой он!
   В тот же вечер нас всех созвали к воротам замка. Короля там не было;  был
его волшебник, тот, которого зовут советник Тьюс. Ну и вид у него! Лоскутный
балахон с лентами - прямо пугало огородное! И с ним пес, который  одевается,
как вы и я, и ходит на задних лапах. Идет молва, что он еще и разговаривает,
да я не слышал. Они стояли с господином Каллендбором и что-то  шептали  ему,
никто не мог разобрать  что.  Волшебник  был  бледный  как  полотно,  видно,
напугался до смерти. А Каллендбор нет, не на того напали. У него испуганного
вида никогда не бывает. Уверен в себе на все сто и готов судить обо всем. Он
обратился к нам зычным, раскатистым голосом, на равнине его было  слышно  за
километр. Он воззвал к нам и сообщил, что этот единорог и впрямь  существует
и на него можно  охотиться  и  загнать,  как  любого  зверя.  Нас  собралось
достаточно,  чтобы  его  поймать.  Но  если  мы  его  не  поймаем,  нам   не
поздоровится. Он указал нам места охоты и  наши  участки  и  отослал  спать.
Охота должна была начаться на рассвете.
   Охотник замолчал, он вспоминал. Он смотрел мимо Бена в сгущающийся  мрак,
отыскивая какую-то далекую точку во времени и пространстве.
   - Знаете, это было здорово! Сколько людей собралось вместе на эту  охоту,
пожалуй, самая большая охота на моей памяти?  На  севере  вдоль  Мельхорской
гряды живут тролли, а на юге на холмах, выше Озерного  края,  еще  несколько
сказочных племен. Они не думали, что  единорог  появится  на  юге,  не  знаю
почему. По плану мы должны были начать с восточной границы  и  двигаться  на
запад, доходя до крайнего севера и юга  и  покрывая  землю  словно  огромной
сетью. Загонщики и всадники начинали с востока, охотники готовили ловушки на
западе. Это был хороший план. -  Он  слабо  улыбнулся.  -  Все  началось  по
расписанию. Шеренга стала двигаться с востока на запад,  прочесывая  все  на
своем  пути.  Охотники,  такие,  как  я,  устроились   на   холмах,   откуда
просматривались все луга и местность за  ними.  Некоторые  рыскали  вдоль  и
поперек, поднимая прячущихся животных. Это было  внушительное  зрелище;  все
эти люди, все это снаряжение. Казалось, вся долина сошлась на великую охоту.
Казалось, здесь был весь мир. Целый день шеренга шла на запад от Пустошей  к
Риндской плотине и дальше, загонщики и охотники, всадники и  пешие  солдаты;
телеги с припасами катились туда и обратно в замки и города. Не  пойму,  как
удалось все так быстро устроить и обойтись без  перебоев,  но  все  работало
четко. Однако мы ничего  не  нашли.  В  ту  ночь  мы  устроились  на  ночлег
шеренгой, проходившей от Мельхорской  гряды  до  замка  Чистейшего  Серебра.
Бивачные костры  горели  повсюду,  с  севера  на  юг,  напоминая  громадного
извивающегося змея. С холмов, где стояли мы с Дейном и  остальные  охотники,
было все видно. Мы вышли из лагеря. На холмах мы чувствовали себя как  дома:
ночью видим так же хорошо, как днем, и держим  ухо  востро,  чтобы  ничто  и
никто не прокрался в темноте.
   Второй день прошел так же. Мы прочесали луга. На западе достигли подножия
холмов, но ничего не увидели. Снова разбили лагерь и стали ждать.  Всю  ночь
были начеку.
   Бен подумал, сколько он потерял времени,  пока  из  Вечной  Зелени  попал
сюда, на крайний север. Четыре дня. Продвигаться  по  Озерному  краю  мешала
погода. Кроме того, он  был  вынужден  обойти  замок  Чистейшего  Серебра  с
востока, чтобы не наткнуться на стражников, так как они могли узнать в  Бене
того незнакомца, которого король приказал изгнать из страны. Всю дорогу Бену
пришлось путешествовать пешком, потому что у него не было денег на  лошадей,
а до того, чтобы воровать, он еще не опустился. Должно быть, Бен  разминулся
с охотниками меньше чем на день. Бен стал гадать, что было бы, если бы он  с
ними встретился.
   Охотник откашлялся и продолжал:
   - Тут между людьми возникла какая-то неприязнь, - мрачно  говорил  он.  -
Некоторые чувствовали, что зря тратят время. Не важно,  двадцать  монет  или
сколько, никто не хочет быть дураком. Господа тоже подзуживали,  досадуя  на
то, что мы якобы работаем не в полную силу, следим не  так  пристально,  как
надо, и зверь мог проскользнуть незамеченным. Мы знали, что этого  не  может
быть, но они хотели услышать другое. И мы сказали,  что  будем  стараться  и
смотреть в оба. Но, говоря между собой,  мы  сомневались,  есть  ли  на  что
смотреть в оба. На третий день мы прошли на запад до самых гор, и  тогда  мы
нашли его. - Глаза охотника внезапно оживились, в  них  отражалось  волнение
так же ярко, как пламя костра. - Дело было к концу дня,  солнце  укрылось  в
тумане и ушло за горы, и участки леса, которые  мы  прочесывали  на  холмах.
покрылись тенями. В это время суток все выглядит как-то нечетко,  и  чудится
везде какое-то движение.  Мы  пробирались  по  сосновому  бору,  окруженному
деревьями твердых пород и заросшему густой порослью и кустарником. Нас  было
шестеро, а вокруг была еще сотня людей, и на востоке орала  и  перекликалась
шеренга загонщиков. На  холмах  было  жарко  -  странный  вечер.  Мы  совсем
измотались и устали гоняться за призраком.  Появилось  ощущение,  что  охота
закончилась ничем. Жара и насекомые превращали работу в наказание, все  тело
ныло и болело, мы еле волокли ноги. Выбросили из головы мысли  о  единороге,
скорее бы прекратить эту охоту  и  вернуться  домой.  Решили,  это  какой-то
розыгрыш. - Охотник помолчал. - И вдруг среди сосен послышался шорох, просто
мелькнула какая-то тень, больше ничего. Я, помнится, подумал, что глаза меня
подводят, и тут она мелькнула во второй  раз.  Я  Хотел  сказать  Дейну,  он
работал слева от меня. Но придержал язык:  наверное,  слишком  устал,  чтобы
разговаривать. Я просто, мучаясь от жары, перестал копаться в кустах и  стал
наблюдать, не будет ли еще какого движения. - Он глубоко вздохнул  и  напряг
подбородок. - Свет вдруг совсем пропал, будто  все  небо  на  миг  заволокло
облаками. Я помню, как это было. Воздух горячий и неподвижный, ветер  словно
замер. Я смотрел - кусты расступились, и появился он,  единорог,  совершенно
черный и блестящий, как ртуть.  Он  казался  таким  маленьким.  Он  стоял  и
смотрел на меня долго-долго. Я  заметил  козлиные  копытца,  львиный  хвост,
гриву, спускающуюся по шее и по спине, щетки  над  копытами  и  крутой  рог.
Единорог был такой, как в старых сказках,  но  прекраснее  всего  на  свете.
Матерь Божья, он был великолепен! Другие тоже увидели его, по  крайней  мере
некоторые. Дейн только взглянул, другие двое сказали, что видели его близко.
Но не так близко, как я, о Боже! Я стоял рядом с ним! Совсем рядом!
   Потом он убежал. Нет, не убежал, он не спасался бегством. Он подпрыгнул и
словно пролетел мимо меня; само движение и грация, как тень  парящей  птицы.
Он промчался мимо меня в мгновение ока - фьють, и как не бывало. Я  стоял  и
смотрел ему вслед, и сомневался, вправду ли я его видел, и отвечал себе, что
вправду,  и  восхищался  его  красотой  и  думал,   что,   оказывается,   он
существует...
   Слова  подступали  к  горлу,  охотник  будто   давился   ими   в   порыве
необыкновенного волнения. Мужчина поднял руки и стал бурно жестикулировать в
такт  своему  рассказу.  Бен  сразу  же  затаил  дыхание,  он  смотрел   как
завороженный и хотел, чтобы очарование продолжалось.
   Затем глаза охотника опустились, руки тоже. - Потом рассказывали, что  он
влетел прямо в толпу загонщиков. Он пронесся мимо  всей  этой  кучи  народа,
точно ветер между деревьями в лесу. На глазах у  десятков  людей.  Может,  и
была возможность его задержать, но я сомневаюсь. Он летел поверх сетей.  Его
стали преследовать, но... но знаете что? - Охотник снова  поднял  взгляд.  -
Единорог вдруг оказался прямо перед  властелинами  Зеленого  Дола  и  людьми
короля, прямо перед ними. Матерь Божья! А волшебник, тот самый, что  устроил
все дело, наколдовал какую-то чепуху, и с неба на всех  посыпались  цветы  и
бабочки. Загонщики в замешательстве расступились, и никто  и  оглянуться  не
успел, как единорог пропал из виду. - Охотник внезапно улыбнулся. - Цветы  и
бабочки, представляете?
   Бен тоже улыбнулся. Он представлял.
   Охотник подтянул колени к подбородку и обвил их руками. Улыбка исчезла.
   - Вот так это было. Вот и все. Охота кончилась. Все  как-то  рассыпалось,
все разошлись. Кто-то предложил продолжить, снова сместиться к  востоку,  но
так ничего и не получилось. Никто больше не желал этим заниматься. Из  охоты
словно ушла душа. Все как будто радовались, что единорог убежал.  А  похоже,
просто никто не думал, что единорога вообще можно поймать. - Охотник  поднял
суровые глаза. - Мы живем в  странное  время.  Говорят,  что  король  выгнал
волшебника и пса. Вышвырнул их тут же,  как  узнал,  что  случилось.  Просто
вытурил без предупреждения за то,  что  сделал  волшебник,  а  может,  и  не
сделал, но король подумал. что сделал. Мне кажется, волшебник все равно мало
что смог бы сделать. С таким  существом,  как  единорог,  он  не  сделал  бы
ничегошеньки. И никто ничего не сделал  бы.  Для  нас,  смертных,  он  будто
видение из другого мира, будто сон. - На глаза у охотника вдруг  навернулись
слезы. - Знаете, я, наверное, прикоснулся к нему, когда  он  проходил  мимо.
Наверное, дотронулся. Матерь Божья, я до сих пор чувствую,  как  его  нежная
кожа  обжигает  меня,   точно   огонь,   точно...   прикосновение   женщины.
Давным-давно ко мне так прикоснулась одна. А теперь единорог.  И  теперь  не
могу об этом забыть. Я стараюсь думать о другом, стараюсь не терять  здравый
смысл, но ощущаю это прикосновение до сих  пор.  -  Охотник  сделал  суровое
лицо, он не давал волю чувствам. - После этого я стал искать единорога  сам,
подумал, может, в одиночку повезет больше, чем вместе со всеми.  Я  не  хочу
его ловить и, пожалуй, не смогу. Я просто хочу еще раз посмотреть на него. Я
просто хочу еще раз к нему прикоснуться, лишь один разок, лишь  на  секунду.
Охотник снова умолк. В наступившем  молчании  вдруг  раздался  резкий  треск
хвороста, и костер ярко вспыхнул. Никто  не  двинулся  с  места.  На  долину
опустился сумрак, последние лучи солнца угасли. Появились звезды и луны,  их
свет был слаб и отдален, цвета приглушены. Бен взглянул на  Дирка  с  Лесной
опушки. Кот сидел с закрытыми глазами.
   - Я просто хочу еще раз к нему прикоснуться, - тихо повторил  охотник.  -
Только на секунду. Лишь один разок.
   Он бессмысленно уставился на Бена. Бог  знает,  каким  этот  охотник  был
прежде, сейчас от него  осталась  лишь  тень,  и  эта  тень  растворилась  в
наступившей тишине.

***

   В ту самую  ночь  Ивице  снова  приснился  черный  единорог.  Она  спала,
свернувшись калачиком,  рядом  с  верным  Сельдереем  под  соснами  на  краю
Бездонной Пропасти, густые сучья и тени давали надежное укрытие. Путешествие
из Вечной Зелени на север заняло у Ивицы  пять  дней.  Теперь  она  лишь  на
несколько часов опережала Бена Холидея. Из-за  охоты  на  черного  единорога
Ивица задержалась почти на день, так как охотники заняли все холмы к  западу
от Зеленого Дола и ей пришлось повернуть на восток, Ивица не знала, что  это
за охота. Ивица также не знала, что ее ищет Бен.
   Сновидение пришло в полночь, оно проникло  в  мозг  Ивицы,  как  утешение
матери, присутствие которой  в  комнате  согревает  и  оберегает  дремлющего
ребенка. Этот сон был не страшный, а лишь печальный. Ивица шла  по  лесам  и
лугам, а черный единорог наблюдал за ней, как  призрак,  пришедший  из  ада,
чтобы преследовать живых. Единорог появлялся и исчезал, как  луч  солнца  за
тучей, то в тени мощного старого клена, то в еловом  подлеске.  Этого  зверя
никогда  не  было  видно  целиком,  лишь  частично.   Он   был   черный,   с
невыразительными чертами, если не считать огромных глаз,  а  в  этих  глазах
отразилась вся скорбь мира.
   Ивица пригляделась к глазам единорога и заплакала - она спала, а по щекам
катились слезы. В глазах стояла тревога и огромная боль,  Ивица  никогда  не
видела  таких  затравленных  глаз.  В  этом  сне  черный  единорог  не   был
порождением дьявола, это  было  нежное,  удивительное  существо,  с  которым
жестоко и несправедливо обошлись...
   Ивица вздрогнула и проснулась, образ единорога четко  запечатлелся  в  ее
мозгу: существо с пристальным, напряженным взглядом.  Сельдерей  мирно  спал
возле Ивицы. До рассвета было еще далеко,  и  Ивица  содрогалась,  будто  от
ночного холода. Но тонкое тело сильфиды дрожало от воспоминания о  сне,  она
особым образом ощущала  его  волшебство,  потому  что  сама  была  сказочным
существом.
   Этот сон был вещий, вдруг поняла Ивица. В этом сне была правда.
   Ивица прислонилась к грубому  стволу  сосны,  проглотила  подступивший  к
горлу комок и заставила себя задуматься, о чем говорит ей этот  сон.  Что-то
призывало ее задуматься, может быть, глаза единорога. Они чего-то хотели  от
Ивицы. Речь шла уже не только о том, чтобы найти золотую уздечку и  принести
ее Бену. Это был приказ первого  сна,  сна,  который  подвиг  Ивицу  на  эти
поиски, но и в этом сне Ивица теперь засомневалась. Единорог в том  сне  был
совсем не  такой,  как  в  этом.  Тот  был  демоном,  а  этот  жертвой.  Тот
преследовал, а этого... травили? "Возможно",  -  подумала  Ивица.  В  глазах
единорога была мольба о помощи. И Ивица знала, что она выручит единорога  из
беды.
   Она снова содрогнулась. Что она хочет сделать? Если она подойдет близко к
единорогу, то погибнет. Надо выкинуть из головы безумные идеи! Надо пойти  к
Бену...
   Ивица оборвала на середине назойливую мысль, опять свернулась калачиком в
ночной тиши и стала бороться с собственной нерешительностью.  Ивица  жалела,
что рядом с ней нет матери, чтобы  утешить,  и  нельзя  попросить  совета  у
Матери-Земли.
   Больше всего Ивица желала, чтобы с нею был Бен. Но с ней не было  никого.
Если не считать Сельдерея, Ивица была одна.
   Время шло. Ивица  вдруг  встала  бесшумно,  как  тень,  оставила  спящего
Сельдерея в сосновом бору и молча исчезла в Бездонной Пропасти.  Ее  вел  не
разум, а чутье, она не ведала сомнения и страха, она была уверена,  что  все
кончится хорошо и она останется невредима.
   На рассвете Ивица вернулась. Она не принесла золотой  уздечки,  но  знала
теперь, где  эта  уздечка  находится.  Шестое  чувство,  присущее  сказочным
существам, подсказало ей то, чего не знала даже  Мать-Земля.  Уздечку  снова
украли.
   Ивица разбудила Сельдерея, собрала свои манатки, быстро  оглядела  темные
впадины пропасти и двинулась на восток.

Глава 11

ВОРЫ

   Когда Бен Холидей и Дирк с Лесной опушки проснулись  на  следующее  утро,
охотника уже не было. Никто не слышал, как он ушел. Ускользнул не говоря  ни
слова, просто исчез, будто его никогда и не было. Даже его лицо Бен запомнил
лишь смутно. Остался только рассказ об  охоте  на  черного  единорога,  этот
рассказ был все так же ярок, все так же завораживают.
   Завтрак прошел мрачно.
   - Надеюсь, он найдет то, что ищет, - пробормотал Бен, тяжело вздохнув.
   - Не найдет, - тихо ответил Дирк. - Этого не существует.
   Бен сомневался. Черный единорог казался неуловимым, как туман, и таким же
вещественным. Единорог появлялся, но только на несколько мгновений и  только
мимолетной тенью. Это была  легенда,  которая  приобрела  некоторые  внешние
черты действительности, но, несмотря  на  все  усилия  и  надежды,  осталась
видение