увидела:
голова склонена, одна рука на согнутом колене, и в  ней  -  кубок  с  вином.
Что-то совершилось в ней, охваченной гневом. Она подняла голову, принюхалась
к чудесному, прохладному, с  запахом  сосен  воздуху  Исига,  ощутила  ночь,
которая ее окутывала,  словно  тень.  И  присела  у  крохотного  костерочка,
затерянного в необъятной  черноте,  -  платье  разодрано,  волосы  грязны  и
перепутаны, лицо исцарапано и, вероятно,  так  измождено,  что  ни  один  из
Владетелей Ана ее не узнал бы. И тут она вложила руку в огонь и удержала ее.
Казалось, такой же ясный свет озаряет ее разум. Она прошептала: ?Назови  мое
имя?.
   - Рэдерле.
   Ее голова поникла. Некоторое время она сидела тихо,  вслушиваясь  в  свое
имя, точно в удары сердца. Наконец вздрогнула и отпустила его.
   - Да. Та женщина почти что заставила меня забыть. Я бежала с Исига  среди
ночи, чтобы искать Моргона где-то на Задворках Мира. Кажется невероятным, не
так ли, что я его где-то там найду?
   - Пожалуй.
   - И никто в доме Данана не знает, жива я или мертва. Это неосмотрительно.
Я забыла, что, обладая мощью Илона, я ношу все же свое имя. И в нем  великая
мощь, в нем одном. Она дана, чтобы видеть...
   - Да. - Он наконец поднял голову,  поднес  к  губам  кубок,  чтобы  снова
отпить, но вдруг преувеличенно-бережно опустил его наземь. Сел, как  прежде,
только лицо его было теперь ярко освещено и насмешливость  пропала.  Рэдерле
подтянула к себе колени и съежилась. Арфист сказал:
   - Тебе холодно. Возьми мой плащ.
   - Нет.
   Его рот слегка скривился, но он только спросил:
   - Что делает Лира на горе Исиг?
   - Мы шли, чтобы вопросить Высшего: Лира, Тристан Хедская и я... Но  Данан
поведал нам, что Моргон жив, и отсоветовал идти через перевал. Я не один час
думала почему. И столько же - день и две ночи - ломала голову над другим. Но
спросить некого, кроме Моргона и тебя.
   - И ты бы оказала мне доверие вопросом? Она кивнула не без досады:
   - Я не понимаю тебя больше; твое лицо изменяется всякий  раз,  как  я  на
тебя взгляну, - ты то чужой, то человек из моих воспоминаний... Но,  кто  бы
ты ни был, ты по-прежнему знаешь столько же, если  не  больше,  о  том,  что
происходит в Обитаемом Мире. Если Гистеслухлом занял место Высшего  на  горе
Эрленстар, то где сам Высший? Ведь кто-то до сих пор поддерживает порядок  в
Обитаемом Мире.
   -  Верно.  -  Он  замолчал,  плотно  сжав  рот.  -  Я  спросил  об   этом
Гистеслухлома пятьсот лет назад. Он мне не ответил. И я утратил любопытство.
Теперь, когда моя смерть неизбежна, меня это не очень волнует, не более, чем
самого Высшего, где бы он ни был, которого мало  что  занимает  в  Обитаемом
Мире, кроме землезакона.
   - Возможно, его никогда и не существовало.  Возможно,  он  лишь  легенда,
порожденная тайной  разрушенных  городов,  пережившая  века,  до  того,  как
Гистеслухлом принял ее облик...
   - Легенда вроде Илона? Легенды имеют неприятное обыкновение вплетаться  в
правду.
   - Тогда почему он не остановил тебя, игравшего, прославляя его?  Ведь  он
был должен.
   - Не знаю. Вне сомнений, у него свои причины. Он меня осудил или  Моргон,
разница невелика. Итог будет один и тот же.
   - И тебе некуда пойти? - спросила она, удивив как его, так и  себя  саму.
Он кивнул:
   - Моргон затворит для меня все двери. Даже двери Херуна. В любом случае я
туда не пойду. Меня уже изгнали из Остерланда, три ночи назад я переправился
через Осе. Король-волк воззвал к  своим  волкам...  Их  стая  разыскала  мою
стоянку на его земле, в самом отдаленном ее уголке. Волки не  тронули  меня,
но дали понять, что  я  нежеланный  гость.  Когда  вести  достигнут  Имриса,
случится то же. И в Ане... Звездоносец будет гнать меня,  куда  пожелает.  Я
видел пролом, который образовался в доме Высшего, когда он наконец  вырвался
на свободу... Как будто сама гора Эрленстар оказалась  слишком  мала,  чтобы
его удержать. Он  задержался,  чтобы  сорвать  струны  с  моей  арфы.  Я  не
оспариваю его суждений обо мне, но... Это было единственное в жизни,  что  я
делал хорошо.
   - Нет, - прошептала она. - Ты многое делал хорошо. Опасно хорошо. Не было
мужчины, женщины или ребенка в Обитаемом Мире, которые бы тебе не  доверяли:
ты знал, как их расположить. Настолько, что  я  до  сих  пор  сижу  рядом  и
разговариваю с тобой, хотя ты ранил кое-кого из тех, кого я  люблю,  и  рана
никогда не заживет. Не знаю, почему я сейчас не ушла.
   - Не знаешь? Да просто мы одни, в глухих краях, под  небом,  черным,  как
глазница мертвого короля, и у нас не осталось ничего, кроме твоей честности.
И наших имен. В твоем - целое богатство, - добавил он почти радостно. - А  в
моем нет даже надежды.
   Вскоре она уснула у его костра, а он между тем тихо  сидел,  пил  вино  и
подбрасывал сучья в огонь. Когда она проснулась утром, арфиста не было.  Она
услышала шорох в подлеске, голоса; беспокойно завозилась,  освобождая  руку,
чтобы сбросить одеяло. Затем насторожилась. И внезапно села, в упор глядя на
руку, на которой минувшей ночью, как продолжение ее самой, горел огонек.  На
ладони белые рубцы образовывали двенадцать граней и более тонкие  внутренние
линии камня, который дал ей Астрин на Равнине Королевских Уст.

7

   И тут на полянку,  где  сидела  Рэдерле,  выехали  из-за  деревьев  Лира,
Тристан и стражи. Лира, увидев Рэдерле, резко осадила коня и  спешилась  без
единого слова. Она тоже выглядела растрепанной, неприбранной  и  утомленной.
Подойдя к Рэдерле, она опустилась рядом с ней  на  колени.  Приоткрыла  рот,
пытаясь что-то сказать, но не  нашла  слов.  И  тогда  разомкнула  пальцы  и
уронила наземь три грязных спутанных обрывка нити.
   Рэдерле уставилась на них, потрогала.
   - Так это была ты, - прошептала она. И выпрямилась, убирая с лица волосы.
Стражи спешивались. Тристан, все еще на коне, таращилась на Рэдерле  во  все
глаза, безмерно перепуганная. И вдруг соскользнула наземь и  приблизилась  к
Рэдерле.
   - С тобой все в порядке? - В ее голосе звенела тревога. - Все в  порядке?
- Она бережно вытащила из волос Рэдерле сосновые иглы и обломки рыжей  коры.
- Тебя кто-нибудь обидел?
   - От кого ты бежала? - спросила Лира. - От Меняющего Обличья?
   - Да.
   - Что случилось? Я была в двух шагах.  Мне  не  спалось.  Но  я  даже  не
слышала, как ты ушла. Не слышала... - Внезапно она  умолкла,  словно  что-то
вспомнив. Рэдерле вяло отбросила плащ, которым была укрыта; он был жарким  и
тяжелым в это ослепительное утро. Она подтянула колени, уронила на них  лицо
- каждая  косточка  ныла  при  малейшем  движении.  Остальные  молчали,  она
чувствовала, что они ждут, и миг спустя запинаясь сказала:
   - Это была...  Одна  из  Меняющих  Обличья  явилась  ко  мне  в  спальню,
заговорила со мной. После ее ухода я захотела... Я отчаянно  захотела  найти
Моргона, чтобы с ним поговорить. В голове у меня помутилось. Я покинула  дом
Данана и шла ночью, пока не погасла луна. Затем я вздремнула и опять  пошла,
и так пока... пока не попала сюда. Простите за ловушки.
   - Что сказала эта женщина? Что  она  тебе  наговорила  такого,  что  тебе
вздумалось удирать? Рэдерле подняла голову.
   - Лира, я не могу  сейчас  об  этом  говорить,  -  прошептала  она.  -  Я
непременно вам расскажу, но не сейчас.
   - Ладно. - Лира откашлялась. - Подождем. Ты встать можешь?
   - Да. -  И  она  поднялась  с  помощью  Лиры;  Тристан  подняла  и  стала
сворачивать плащ, глядя на него с опаской.
   Рэдерле оглянулась. Похоже, не осталось никаких следов Дета,  он  к  утру
пропал, словно сон, но одна из стражей, Гох, внимательно  осмотрев  полянку,
заметила:
   - Здесь был кто-то конный. - И поглядела на юг, как если бы наблюдала  за
его передвижением. - Он поскакал туда. Конь у него анской  породы,  судя  по
размерам копыт. И это не лошадка пахаря и не имрисский боевой скакун.
   - Это был твой отец? - с  некоторым  недоверием  спросила  Лира.  Рэдерле
покачала  головой.  Тут  она  словно  впервые   увидела   тяжелый,   богатый
сине-черный плащ в руках Тристан. Стиснула зубы.  Взяла  у  Тристан  плащ  и
швырнула в золу кострища,  видя,  как  на  ткани  проступает  лицо  арфиста,
меняющееся  при  каждом  движении  пламени.  Скрестив  на  груди  руки,  она
произнесла голосом, опять зазвучавшим твердо:
   - Это был Дет.
   - Дет, - ахнула Лира, и Рэдерле увидела мелькнувшую у нее на лице  тоску.
- Он был здесь? Ты с ним разговаривала?
   - Да. Он накормил меня. Я его не понимаю. Он сказал  мне,  что  все,  что
говорит о нем Моргон, правда. Все. Я его не понимаю.  Он  оставил  мне  свой
плащ, пока я спала.
   Лира резко  повернулась  и  склонилась,  чтобы  проверить  след,  который
отыскала Гох. Затем опять выпрямилась, глядя на юг.
   - Как давно он уехал?
   - Лира, - негромко окликнула ее Имер, и Лира обернулась к ней. - Если  ты
намерена выслеживать арфиста по всем Задворкам Обитаемого Мира,  ты  поедешь
одна. Нам всем пора возвращаться в Херун. Если мы поторопимся,  то  окажемся
дома до того, как там будет Моргон, и ты сможешь задать ему свои вопросы.  А
сами вести, мне кажется, доберутся до Херуна раньше, чем кто-либо из нас,  и
ты понадобишься Моргол.
   - Для чего? Чтобы охранять рубежи Херуна от Дета?
   -  Возможно,  -  умиротворяюще  сказала  Гох,  -  у  него  есть  какое-то
объяснение, которое он даст только Моргол.
   - Нет, - вмешалась Рэдерле. - Он сказал, что не пойдет в Херун.
   Они молчали. Поднялся ветер, душистый, легкомысленный, крадущийся к  югу,
словно охотник. Лира  не  могла  оторвать  взгляда  от  плаща  в  золе.  Она
безучастно сказала:
   - Я еще могу допустить, что он предал Звездоносца, если он не лжет, -  но
как я могу поверить, что он предал Моргол? Он любил ее.
   - Поехали, - осторожно произнесла Киа. - Пора возвращаться в  Херун.  Все
равно теперь никто из нас не знает, что делать. Здесь пустынно и  опасно;  и
мы здесь чужие.
   - Я отправляюсь в Херун, - внезапно сказала Тристан,  ошеломив  их  своей
решительностью. - Где бы он ни  находился.  Если  именно  туда  направляется
Моргон.
   - Если мы двинемся морем, - отозвалась Рэдерле, - мы можем  попасть  туда
еще до него. А Бри... Кстати, где Бри Корбетт? Он позволил вам  одним  ехать
за мной?
   - Мы, собственно, не потрудились спросить у него позволения,  -  съязвила
Лира. Стражи стали садиться на коней. - Я привела твою  лошадь.  Когда  я  в
последний раз видела Бри, он обшаривал рудники вместе с горняками и  королем
Дананом.
   Рэдерле взяла поводья и через силу забралась на лошадь.
   - Они ищут меня? А почему они  думают,  будто  я  могла  заинтересоваться
рудниками?
   - Потому что Моргон пытался попасть туда, когда  был  здесь,  -  ответила
Тристан. Она легко вскочила на маленького косматого пони, которого приобрели
для нее стражи. Ее все еще снедала тревога. И даже на величественный профиль
Исига она взирала с неодобрением. - Так говорит Данан. Я  встала  под  утро,
чтобы потолковать с тобой,  потому  что  мне  приснился  дурной  сон.  А  ты
исчезла. Там только горел этот огонь, белый, как репка. Он напугал меня, и я
разбудила Лиру. А она разбудила короля. Данан велел нам оставаться  в  доме,
пока он обыщет рудники. И еще он боялся, а  вдруг  тебя  похитили.  Но  Лира
сказала, что нет.
   - Откуда ты узнала? - удивившись, спросила Рэдерле.
   Они ехали обратно через лес, стражи образовали вокруг них широкое  кольцо
и были начеку. Лира ответила напрямик:
   - А с чего бы ты взяла свой тюк и  всю  еду  из  спальни,  если  бы  тебя
похитили? Это бессмыслица. Так что пока Данан обшаривал дом, я отправилась в
город и разыскала стражей. Я оставила сообщение для Данана, куда мы  уехали.
Напасть на твой след было легче легкого; земля  еще  сырая;  и  ты  оставила
обрывки платья в куманике у реки. Но затем твой конь  наступил  на  одну  из
ниток, которые ты бросила, и вырвался у Гох; мы  его  битый  час  ловили.  А
после того как наконец поймали, Киа наехала  на  другую  нитку  и  поскакала
куда-то напролом, прежде чем кто-то спохватился. И мы  угробили  еще  больше
времени на ее поиски. После этого я следила, не  тянется  ли  где  еще  одна
ниточка. Но я далеко не сразу  поняла,  почему  наши  кони  спотыкаются  обо
что-то, чего нет, и откуда взялись поросшие куманикой  горы  у  реки,  среди
которых исчезал  твой  след...  А  затем  мы  выехали  к  этому  озеру...  -
Воспоминание об озере вызвало у нее на миг предгрозовое молчание. Кровь  так
и хлынула в лицо слушавшей ее Рэдерле.
   - Прости, что тебе так досталось. А... Значит, подействовало?
   - Подействовало. Мы потратили полдня, пытаясь объехать его берегом. И все
без толку. Оно вроде не казалось бесконечным, но куда ни повернешь  -  везде
вода. Наконец Гох заметила, что нет никаких признаков, что ты его обошла,  и
я догадалась, что к чему. Я так изжарилась и устала,  что  сошла  с  коня  и
потопала напрямик. Меня не беспокоило, что я промокну. И  озеро  исчезло.  Я
оглянулась и увидела, что мы кружили вокруг сухого места.
   - Она стояла по пояс в воде и ругалась, - ухмыляясь,  вмешалась  Имер.  -
Прямо умора. Затем, когда мы опять выбрались к реке и нашли там твой след, а
сзади увидели лужицу,  не  больше  чем  с  кулак,  все  стали  ругаться.  Не
представляю себе, кто, если не волшебник, мог бы проделать такое с водой.
   Меченая ладонь Рэдерле внезапно сомкнулась.
   -  Я  никогда  раньше  такого  не  делала.   -   Эти   слова   прозвучали
неубедительно, и она почувствовала себя странно пристыженной, как если бы  у
нее, словно у Дета, стало чуждое этому  миру  лицо.  Спокойный  древний  лик
Исига вздымался над ними, такой дружелюбный в утреннем  свете,  его  суровые
вершины  стали  добрее,  чем  прежде.  Рэдерле  с   неожиданным   удивлением
воскликнула:
   - Я ушла не очень далеко, верно?
   - Ты достаточно далеко ушла, - откликнулась Лира.
   Они вернулись на Исиг к полудню следующего дня. Бри Корбетт, мрачный,  но
тут же с облегчением разговорившийся, бросил взгляд  на  Рэдерле,  подождал,
пока Лира все расскажет, а затем отправился в  Кирт  искать  лодку.  Рэдерле
мало что рассказала Данану или Бри; она была признательна горному королю  за
то, что  он  воздержался  от  расспросов.  Он  только  сказал  мягко,  но  с
ошеломившей ее проницательностью:
   - Исиг - мой дом; дом моего разума. И все же, по прошествии стольких лет,
он способен удивлять меня. Что бы ты сейчас ни  таила  ото  всех,  помни:  в
Исиге заключены великая красота и великая печаль, и тем не менее я не мог бы
желать ничего другого, чем то, что он все время дает мне в изобилии, - и это
правда о нем.
   В тот же вечер Бри вернулся, найдя для них всех, вместе  с  их  конями  и
пожитками, места на двух килевых лодках, уже нагруженных и готовых  на  заре
выйти в Краал. Мысль о новом плавании по Зимней заставила  их  приуныть,  но
все оказалось, когда они наконец тронулись в путь,  не  так  ужасно,  как  в
прошлый раз. Паводок схлынул. Свежие синие воды  верхней  Осе  унесли  ил  и
коряги, очистив Зимнюю. Лодки быстро бежали по высокой воде, и  было  видно,
как за береговыми кручами остерландские земледельцы чинят  стены  амбаров  и
восстанавливают загоны. Бодрый ветерок скользил над  водой,  слегка  тревожа
ее, точно прикосновением птичьих крыльев; теплое солнце сверкало  на  петлях
сундуков с грузом и вспыхивало в каждой брызге пены на канатах.
   Рэдерле, едва ли что-то видя, простояла весь путь у поручня,  не  замечая
собственного тревожного молчания. Вечером, накануне прибытия  в  Краал,  она
все так же стояла в  сгущающихся  сумерках  под  хитрым  кружевом  древесных
ветвей и, лишь когда листва расплылась во мгле, заметила рядом Лиру и слегка
вздрогнула. Слабый свет из рубки играл на Лириком лице. Она тихо сказала:
   - А если Моргон уже покинет Город Короны,  когда  мы  туда  попадем?  Что
тогда?
   - Не знаю. Пойду за ним.
   - Ты вернешься домой?
   -  Нет.  -  Решительность  этого  заявления  поразила   ее   саму.   Лира
нахмурилась, глядя в темную воду; ее гордое, четко очерченное лицо  походило
на профили на  монетах.  Глядя  на  нее,  Рэдерле  с  безнадежным  томлением
осознала, сколько в ней уверенности,  насколько  четко  для  нее  определено
место в жизни.
   - Да разве можно так говорить? - спросила Лира.  -  Как  это:  отказаться
вернуться домой? Ведь ты оттуда, там твое место.
   - Для тебя, возможно, и так. Ты из Херуна и связана только с ним.
   - Ну а ты - из Ана. Ты почти что легенда в Ане. И даже в Херуне. Куда еще
ты можешь пойти? В тебе - частица волшебства Ана, ты - из рода его  королей;
где... Что  такого  сказала  тебе  эта  женщина?  Неужели  что-то  настолько
страшное, что ты не решишься даже приблизиться к дому?
   Рэдерле молчала, ее руки крепко  охватили  поручень.  Лира  ждала  и,  не
услышав ответа Рэдерле, заговорила вновь:
   - Едва ли ты хоть кому-то что-то сказала с тех пор, как мы нашли  тебя  в
лесу. И с тех пор ты что-то держишь в  левой  руке.  Что-то,  от  чего  тебе
больно. Возможно, я многого  не  понимаю.  Я  не  очень  способна  по  части
таинственных дел, вроде магии и загадок. Но если представится случай  биться
за тебя, я буду биться. Клянусь моей честью... - Тут лицо  Рэдерле  внезапно
обратилось к ней, и она умолкла. Рэдерле прошептала:
   - Я никогда в жизни не  думала  о  чести.  Возможно,  потому,  что  никто
никогда не напоминал о ней ни мне, ни кому-либо из моих родных. Но хотела бы
я знать, не это ли меня беспокоит - не слишком ли мало  осталось  в  Ане  от
моей доброй славы.
   -  Почему?  -  с  недоверием  прошептала  Лира.   Рука   ее   собеседницы
соскользнула с поручня и развернулась ладонью вверх, к свету.
   Лира воззрилась на маленький многоугольный рисунок посреди ладони:
   - Что это?
   - Отметина того камня. Ну, того самого, которым я сбила  с  курса  боевые
корабли. Она проступила, когда я держала огонь...
   - Ты... Она заставила тебя сунуть руку в огонь?
   - Нет. Никто не заставлял. Я  просто  протянула  руку  и  набрала  его  в
ладонь. Я знала, что получится, вот и сделала это.
   - У тебя есть такая сила? - Голос Лиры стал высоким от удивления. - Прямо
как у волшебников. Но что тебя  так  тревожит?  Что-нибудь,  что  связано  с
меткой на твоей руке?
   - Нет. Едва ли я знаю, что она означает.  Но  знаю,  откуда  исходит  эта
сила, - не от какой-либо из ведьм Ана, не от кого-либо из чародеев Лунголда,
а от Илона, который  был  некогда  королем  Ана,  от  сына  королевы  Ана  и
Меняющего Обличья, его кровь течет в жилах анских  королей,  во  мне  -  его
сила. Его отец был арфистом и пытался убить Моргона в твоем доме.
   Лира глядела на нее, не произнося ни слова. Свет в рубке внезапно  погас,
и лица их оказались в темноте; кто-то зажег фонари на носу. Обратив  лицо  к
воде, Рэдерле услышала,  как  Лира  начала  было  что-то  говорить  и  сразу
замолчала. Несколько минут спустя, по-прежнему облокотившись о поручень, она
вновь заговорила и снова замолчала. Рэдерле ждала, когда Лира уйдет,  но  та
не двигалась.  Через  полчаса,  когда  обе  они  начали  дрожать  от  ночной
прохлады, Лира еще раз глубоко вздохнула и наконец нашла слова.
   - Ну и что? - сказала она тихо, но гордо. - Ты - то, что  ты  есть,  и  я
тебя знаю. Все, что я сказала, остается в силе. Я поклялась. Такое же  слово
я дала бы Моргону, не  будь  он  так  упрям.  И  как  раз  честь,  а  не  ее
отсутствие, вынуждает тебя избегать Ана. Ну и  если  для  меня  это  ерунда,
почему и для Моргона не то же самое? Вспомни про источник его силы. А теперь
пошли вниз, пока мы окончательно не замерзли.
   Они добрались до Краала  незадолго  до  того,  как  над  морем  поднялись
утренние туманы. Лодки причалили. Путники с облегчением высадились и стояли,
наблюдая за разгрузкой; Бри тем  временем  пошел  искать  корабль  Мэтома  и
матросов, чтобы те погрузили их добро. Киа устало пробурчала в пространство:
   - Если я больше никогда в жизни не