ивнул  король.  -  Я  потерял  четверть  своих
рудокопов. И больше бы потерял, не будь здесь Ирта и не участвуй он в бою.
   Моргон остановился. Король потянул его вперед.
   - Нам хватило горя. Если бы мы только знали, кто они, чего хотят... -  Он
почувствовал, как Моргон напрягся, и  его  встревоженные  глаза  зажглись  в
поисках истины. - Ты знаешь?
   Моргон не ответил, а Данан не настаивал, но борозды на его лице сделались
глубже. Он оставил гостей в верхнем  покое,  где  и  стены,  и  пол,  и  вся
обстановка были покрыты мехами.  Воздух  здесь  был  прохладным,  и  Рэдерле
развела огонь, а вскоре явились слуги, которые принесли  еды,  вина,  теплую
одежду, добавили дров возле очага. Следом пришел Бере с котлом горячей воды.
Повесив его на крюк над очагом, он улыбнулся Моргону.  В  глазах  Бере  было
полно вопросов, и он не без усилия воздерживался от них.
   Моргон избавился от изношенной рубахи, истершихся бараньих шкур и  грязи,
которую суровые ветры не соскребли с его тела. Чистый, насытившийся,  одетый
в теплый бархат и толстый, пушистый мех, он сидел  у  огня  и  с  изумлением
перебирал в памяти то, что сделал.
   - Я бросил тебя, - сказал он Рэдерле. - Я могу понять все, кроме этого. Я
бежал из мира людей, оставив тебя...
   - Ты устал, - сонно ответила она. - Может быть, тебе  просто  нужно  было
подумать. - Она растянулась рядом с ним на шкурах, в  которых  ноги  утопали
почти по лодыжку; судя по голосу, она отогрелась возле огня и почти спала. -
Или, возможно,  тебе  понадобилось  уединение,  чтобы  научиться  играть  на
арфе...
   Голос ее удалялся, и она, оставив его одного, погрузилась в сон. Он укрыл
ее одеялами, посидел немного, не двигаясь, следя, как свет и тени борются на
ее утомленном лице. Ветры выли и разбивались о башню, словно морские  волны.
В них звучало то самое эхо, которое  пронизывало  его  воспоминания.  Моргон
машинально потянулся за арфой, но вовремя вспомнил, что, подыгрывая  ветрам,
нарушит ночной покой в королевском жилище.
   Он тихо заиграл какую-то балладу, потом другую, третью... Некоторое время
спустя пальцы его замерли, и он долго сидел, беззвучно цепляя одну струну, в
то время как в пламени то появлялось, то исчезало одно и то же лицо. Наконец
он встал и прислушался. В доме все затихло, лишь где-то вдалеке едва  слышно
шелестели голоса. Он тихо двинулся  мимо  Рэдерле,  мимо  стражи  у  дверей,
которой он не дал себя заметить, и поднялся по ступеням к  дверному  проему,
занавешенному белым мехом, из-под которого снизу пробивалась полоска  света.
Он осторожно раздвинул занавеси, вступил в полутьму и замер.
   Волшебник дремал - старик, клюющий носом  в  кресле  у  огня.  Руки  его,
покрытые  шрамами,  мирно  покоились  на  коленях.  Он  был  выше,   чем   в
воспоминаниях Моргона, широкоплеч и при этом худ под  своим  длинным  темным
одеянием. Пока  Моргон  его  рассматривал,  волшебник  пробудился  и  открыл
светлые  невозмутимые  глаза.  Наклонился   со   вздохом,   ощупью   поискал
полено-другое и тщательно положил их в очаг, проходя пальцами  прямо  сквозь
невысокое пламя. Язычки пламени  взлетели,  озарив  суровое  каменное  лицо,
изрядно побитое годами. Казалось, он внезапно понял, что не один в  комнате,
и на миг замер в полной неподвижности. Моргон почувствовал почти неосязаемое
мысленное прикосновение. Волшебник зашевелился, и глаза его моргнули.
   - Моргон? - Голос чародея был  глубоким,  пробуждающим  эхо  и  при  этом
приглушенным, полным сокровенного, точно звучал из глубины колодца. - Входи.
Или ты уже вошел?
   Миг спустя Моргон двинулся вперед.
   - Я не хотел тебя беспокоить, - робко сказал он. Ирт покачал головой:
   - Я недавно слышал твою арфу, но не предполагал, что поговорю с тобой  до
утра. Данан сообщил мне, что Рэдерле нашла тебя на северных  пустошах.  Тебя
преследовали? И из-за этого ты там скрылся?
   - Нет, я просто ушел и оставался там, потому что не мог представить себе,
зачем мне возвращаться. Затем явилась Рэдерле и дала мне повод...  Волшебник
молчал, смотря на Моргона невидящими глазами.
   - Ты поразительный человек, - заметил он. - Может, сядешь?
   - Откуда ты знаешь, что я еще не сел? - с любопытством спросил Моргон.
   - Я вижу кресло перед тобой. Или ты не чувствуешь мысленно? Я вижу  через
твои глаза.
   - Но я не замечаю этого...
   - Потому что  я  не  связан  с  твоими  мыслями,  только  со  зрением.  Я
странствовал по Торговой дороге с помощью чужих глаз. В ночь, когда  на  вас
напали конокрады, я знал, что один из них - Меняющий Обличья, ибо видел  его
глазами  звезды,  которые  ты  скрываешь  от  людей.  Я  искал  его,   чтобы
уничтожить, но он ускользнул.
   - А  в  ночь,  когда  я  пошел  на  арфу  Дета?  Ты  тоже  проник  сквозь
наваждение?
   Волшебник молчал. Голова его отвернулась от Моргона, суровые  борозды  на
лице сдвинулись с таким стыдом и горечью,  что  Моргон,  ужаснувшись  своему
вопросу, шагнул к старику.
   - Моргон, прости меня. Не мне тягаться с Гистеслухломом.
   - Ты и не мог ничем помочь, - его руки ухватились за спинку кресла, -  не
подвергая опасности Рэдерле.
   - Я сделал то немногое, что  мог,  подпитав  твое  наваждение,  когда  ты
скрылся, но... Этого было так мало.
   - Ты спас мне жизнь.
   Внезапно он вспомнил лицо  арфиста,  глаза,  добела  иссушенные  огнем  и
вперившиеся в пустоту перед тем,  как  Моргон  испарился  с  места  побоища.
Отпустив деревянную  поперечину,  он  закрыл  лицо  руками  и  услышал,  как
завозился Ирт.
   - Я не вижу.
   Моргон уронил руки и  сел,  совершенно  обессиленный.  Ветер  выл  вокруг
башни, как будто в смятении. Ирт безмолвствовал и слушал тишину.  Моргон  не
нарушал ее, и старый чародей сказал мягко:
   - Рэдерле поведала мне, что могла, о событиях  в  горе  Эрленстар.  Я  не
проникал в ее мысли. Не позволишь ли ты мне заглянуть  в  твою  память?  Или
предпочитаешь рассказать мне сам? Так или иначе, я должен знать.
   - Возьми все сам.
   - А не слишком ли ты утомлен? Моргон сдержанно покачал головой.
   - Не важно. Возьми все, что тебе требуется.
   Огонь перед ним совсем поник, рассыпался в яркие осколки воспоминаний,  и
он вновь пережил неистовый одинокий полет над  Задворками  Мира,  падение  с
небес в недра горы Эрленстар. В башню хлынула ночь;  Моргон  глотал  горечь,
точно озерную воду. Огонь за пределами его зрения что-то шептал  на  языках,
которых Моргон не понимал. Ветер хлестнул по  голосам  и  вымел  их  из  его
сознания. Камни башни вокруг него содрогнулись, поддавшись низкой  и  чистой
мелодии ветра. Воцарилось длительное молчание, он дремал,  пригретый  летним
солнышком. Затем опять пробудился - некто загадочный  и  дикий  в  плаще  из
бараньих шкур, распахнутом навстречу  ветру.  Потом  Моргон  погружался  все
глубже и глубже в чистые гибельные голоса зимы.
   Он сидел  у  очага,  прислушиваясь  к  ветрам,  но  они  бесновались  вне
каменного кольца, не касаясь ни Моргона, ни огня. Он пошевелился, растерянно
моргая, такой усталый, что  ему  хотелось  раствориться  в  угасающем  огне.
Волшебник поднялся и беззвучно сделал  шаг,  затем  еще  и  еще  -  пока  не
наткнулся на сундук с одеждой.
   - Что ты делал на севере?
   - Играл на арфе. Там я мог издавать на ней  тот  самый  низкий  звук,  от
которого сотрясаются камни...
   Он услышал свой голос как будто издалека,  изумляясь  смутной  разумности
сказанного.
   - Как же ты уцелел?
   - Не знаю. Может быть, я стал на некоторое время частью ветра... Я боялся
возвращения. Что я буду делать с такой мощью?
   - Применять.
   - Я не смею. У меня есть власть над землезаконом. Я желаю ее. Я желаю  ею
пользоваться.  Но  не  имею  права.  Землезакон  -  это  наследие   королей,
дарованное им Высшим. Я уничтожил бы всякий закон...
   - Наверное. Но землезакон - это тоже  величайший  источник  могущества  в
Обитаемом Мире. Кто может помочь Высшему, если не ты?
   - Он не просил помощи. Разве просит помощи гора?  Или  река?  Они  просто
существуют. Если я коснусь его мощи, он может обратить  на  меня  достаточно
внимания, чтобы уничтожить, но...
   - Моргон, или у тебя нет никакой надежды на эти звезды, которые я  создал
для тебя?
   - Нет. - Веки  его  сомкнулись;  он  с  усилием  открыл  глаза,  едва  не
расплакавшись, и прошептал:
   - Я не говорю на языке камня. Для него я просто не существую. Он не видит
ничего, кроме трех звезд, восходящих из бессчетных столетий мрака, в течение
которых бессильные создания, называемые людьми, ступают  по  земле  едва  ли
достаточно шумно, чтобы его побеспокоить.
   - Он дал нам землезакон.
   - Я был созданием, обладающим землезаконом. Теперь я просто создание  без
какого бы то ни было предназначения, у меня  все  в  прошлом.  Я  больше  не
притронусь к власти любого другого землеправителя.
   Волшебник   погрузился   в   молчание,   глядя   в   огонь,   по-прежнему
расплывавшийся в глазах Моргона.
   - Ты так рассержен на Высшего?
   - Как я могу сердиться на камень?
   - Властелины Земли научились принимать любой образ. С чего ты так уверен,
что Высший стал чем угодно, кроме человека?
   - Но... - Моргон замер, глядя на пламя до тех пор, пока оно не выжгло  из
его сознания последнюю тень сна и он опять не начал  думать.  -  Ты  хочешь,
чтобы я выпустил в мир свою мощь...
   Ирт не  ответил.  Моргон  взглянул  на  него,  возвращая  ему  образ  его
собственного лица - сурового, древнего, могущественного.  Огонь  снова  омыл
его мысли, и внезапно он впервые увидел  Высшего  не  ветром,  говорящим  на
языке камня, но кем-то преследуемым, уязвимым, находящимся в опасности, тем,
для кого молчание - единственное доступное оружие. Эта  мысль  побудила  его
замереть в размышлениях. Мало-помалу он стал осознавать  безмолвие,  которое
росло с каждой секундой между его вопросом и ответом на этот вопрос.
   Он  перестал  дышать,  прислушиваясь  к   тишине,   которая   таинственно
преследовала его, словно воспоминание о том, что он некогда  лелеял.  Ладони
волшебника развернулись навстречу свету, а затем сомкнулись, скрыв шрамы.
   - По всему Обитаемому Миру, - сказал он, - гуляют силы, выпущенные, с тем
чтобы найти Высшего. Твоя еще не самая скверная. Ты, в конце концов,  связан
особыми понятиями и  ограничениями.  Лучшее  и  наименее  понятное  из  них,
похоже, любовь. Ты можешь просить разрешения у землеправителей. Они доверяют
тебе. И они были в великом отчаянии, когда ни ты, ни Высший  не  объявлялись
нигде на лице земли.
   Моргон склонил голову.
   - Я о них и не думал...
   Он не слышал, как  двигается  Ирт,  пока  темное  одеяние  волшебника  не
прошуршало о подлокотник. Рука  чародея  тронула  Моргона  за  плечо,  очень
бережно, как тронула бы зверушку, робко и настороженно подавшуюся к нему.
   Что-то покинуло Моргона при этом прикосновении -  смятение,  гнев,  жажда
спора, даже сила и настроение загородиться от проницательности старого Ирта.
Остались только тишина и безысходная тоска.
   - Я найду Высшего, - сказал он. И добавил,  то  ли  предупреждая,  то  ли
обещая:
   - Ничто не сокрушит его. Клянусь. Ничто.

11

   Два дня он проспал в королевском жилище,  проснувшись  только  один  раз,
чтобы поесть, и другой - чтобы увидеть Рэдерле, сидящую  рядом  и  терпеливо
ожидающую, когда он проснется. Он сплел свои и ее  пальцы,  слабо  улыбаясь,
затем перевернулся на другой бок и опять уснул.
   Окончательно пробудился он тем же вечером - один,  с  ясной  головой.  По
приглушенному сумбуру голосов и постукиванию посуды, долетевшим до его ушей,
он понял, что в доме ужинают и Рэдерле, вероятно, спустилась вниз. Он умылся
и отхлебнул вина, не переставая прислушиваться. За шумами в  доме  слышалось
безграничное,  темное,  вневременное  безмолвие,   образовавшее   пещеры   и
лабиринты в горе Исиг.
   Моргон  стоял,  мыслью  соединенный  с  этим  безмолвием,  пока  оно   не
образовало протоки в его  сознании.  Тогда  он  поспешил  покинуть  башню  и
прошел, никем не остановленный, в зал, где только Рэдерле  и  Бере  заметили
его и затихли среди общего шума, наблюдая, как он идет. Тогда он  последовал
по тропе сновидения - по пустым верхним шахтам, снял  факел  со  стены  близ
устья темного тоннеля; когда он вступил в него, стены вокруг озарились огнем
невырубленных самоцветов.
   Без малейших колебаний двигался он через свою память по сотам  переходов,
вдоль мелких потоков и  краев  глубоких  расселин,  через  не  тронутые  еще
рудокопами  пещеры,  искрящиеся  золотом,  -  все  глубже  и  глубже,  пока,
казалось, сами его кости не задышали здешней тишью и древностью. Наконец  он
уловил нечто, что было старше великой  горы.  Тропа,  которой  он  следовал,
завела, сужаясь, в каменное крошево. Огонь факела плеснул по глубоко ушедшей
в камень нише, где должна была находиться дверь, которая когда-то  один  раз
отворилась ему. И тут что-то заставило его насторожиться и застыть на месте.
   Пол усеивали обломки скалы. Дверь в склеп Властелинов Земли была разбита;
половина ее тяжко упала назад, в пещеру. Сам склеп наполняли огромные глыбы,
свалившиеся с инкрустированного самоцветами свода; стены сдвинулись, скрывая
то, что осталось от загадочных бледных камней внутри.
   Кое-как он добрался до двери, но войти не смог. Согнув одну руку в  локте
и опершись ею о дверь, он уткнулся в  нее  лицом  и  позволил  своим  мыслям
вплыть в камень и течь сквозь мрамор, аметисты и золото,  пока  не  коснулся
чего-то похожего на след полузабытого сна. Он  стал  искать  дальше,  но  не
нашел имен, только ощущение чего-то, некогда живого.
   Долгое  время  стоял  Моргон,  прислонившись  к  двери  и  не   шевелясь.
Мало-помалу он понял, почему спустился в гору,  и  почувствовал,  как  кровь
бьется в его жилах, быстрая и холодная, как тогда, в первый раз. Он  осознал
отчетливее, чем осознавал до сих пор, что есть гора, громоздящаяся  над  его
головой, и король этой горы  -  его  древний  разум  -  заполнил  лабиринты,
поддерживающие здешний мир и здешнее могущество. Мысли его еще раз  медленно
проникли за дверь и плыли, пока он  не  коснулся  в  сердцевине  камня  сути
разума Данана, настроенного на это крохотное место в горе, связанное с  ним.
Он позволил своему мозгу сделаться камнем, богатым, потертым,  тяжеловесным.
Он впитал все заключенное  в  камне  знание  о  великой  силе,  о  тончайших
оттенках, о самом слабом месте, откуда камень можно было  разрушить  мыслью.
Знание стало мысленной связью, частицей Моргона, осело в  глубине  его  ?я?.
Затем, постигая камень, он снова нашел бессловесную мудрость  -  закон,  что
связывал  короля  с  камнем,  землеправителя  с  каждой  песчинкой   в   его
королевстве. Он объял эту мудрость, раздробил, и в камне не осталось ничьего
имени, кроме его собственного. Он  предоставил  своему  осознанию  мысленной
связи уйти в темную пещеру в глубинах его ?я?. Медленно выпрямился,  потный,
несмотря на окружающую его прохладу. Факел  догорел;  Моргон  коснулся  его,
засветив снова. Обернувшись, он увидел  перед  собой  Данана  -  могучего  и
тихого, словно сам Исиг, с лицом бесстрастным, как гранит.
   Мышцы Моргона невольно напряглись. Он испугался, сумеет ли  найти  слова,
чтобы объяснить, зачем он здесь и что он здесь делал, прежде чем медленный и
тяжкий гнев Данана не пробудит камни от спячки, чтобы они погребли его  близ
детской гробницы. И тут он увидел, как огромный кулак короля разжимается.
   - Моргон. - Король почти не дышал от изумления. - Так это  ты  меня  сюда
вытащил! Чем ты занимался?
   Он коснулся Моргона, который был не в состоянии ответить.
   - Ты напуган. Что ты такого  натворил,  чтобы  тебе  приходилось  бояться
меня?
   Миг  спустя  Моргон  шевельнулся.  Тело  его  было  иссохшим  и   грозило
осыпаться, подобно старому камню.
   - Я постигал твой землезакон.
   Он оперся спиной о влажную стену, беззащитный под взглядом Данана.
   - Где ты взял такую мощь? У Гистеслухлома?
   - Нет. - И горячо повторил:
   - Нет! Я бы скорее умер, чем сделал с тобой такое. Я никогда не вторгнусь
в твой ум...
   - Ты внутри его. Исиг - это мое сердце, мой мозг...
   - Я больше не разорву твои мысленные связи. Клянусь. Я просто образовывал
свои.
   - Но зачем? Для чего тебе такое знание деревьев и камней?
   - Чтобы стать сильнее. Данан, Меняющие Обличья -  это  Властелины  Земли.
Мне не победить их, если...
   Пальцы короля, словно корни дерева, обвили его запястье.
   - Нет, - сказал он, как прежде говорил Гистеслухлом, столкнувшись  с  тем
же знанием. - Моргон, это невозможно.
   - Данан, - прошептал Звездоносец, - я слышал их голоса. Языки, на которых
они говорили. Я видел, какая мощь заключена в глубине их глаз. Это возможно.
   Рука Данана скользнула прочь. Король медленно и тяжело  присел  на  груду
битого камня. Глядя на него, Моргон вдруг подумал: а  сколько  же  ему  лет?
Данан уперся огрубевшими за столетия работы с камнем руками в колени.
   - Что им нужно?
   - Высший.
   Данан взглянул на Моргона с удивлением.
   - Они нас изведут. - Он снова протянул Моргону руку. - А ты? Ты для  чего
им понадобился?
   - Чтобы им было проще добраться до Высшего. Не знаю, как я с ним связан и
почему, я знаю только, что из-за него  я  изгнан  из  своей  родной  страны,
преследованиями и мучениями пробужден к мощи, а  теперь  уже  и  сам  к  ней
стремлюсь.  Могущество  Властелинов  Земли  кажется   чем-то   скованным   и
ограниченным... Возможно, дело в Высшем, и  поэтому  они  так  одержимо  его
ищут. И когда найдут, что бы они ни  использовали  против  него,  их  оружие
может истребить нас всех. Он может навсегда затаиться в молчании;  для  меня
нелегко ставить под угрозу свою жизнь и все ваше доверие к тому, кто  ничего
не говорит. Но в любом случае, если я буду биться за него, это будет  бой  и
за вас. - Он помедлил, не  сводя  взгляда  с  огненных  пятен,  пляшущих  на
роскошных грубых стенах вокруг. - Я не могу просить тебя довериться  мне,  -
мягко добавил Моргон. - Тем более что я сам себе  не  доверяю.  Все,  что  я
знаю, - это то, куда ведут меня равно жажда и разум.
   Он услышал тяжкий вздох короля.
   - Конец эпохи... Как раз это ты мне сказал, когда приходил сюда в прошлый
раз. Имрис почти сокрушен. Кажется, для этой войны распространиться  на  Ан,
на Херун, а затем на север, по всему Обитаемому Миру - лишь дело времени.  У
меня есть войско рудокопов, у Моргол -  ее  стража,  у  короля-волка  -  его
вояки. Но что мы против воинства Властелинов Земли,  желающих  вернуть  себе
мир? И как может один князь-островитянин, с каким  бы  то  ни  было  знанием
землезакона, сражаться против них?
   - Я найду как.
   - Найдешь?
   - Данан, я сказал - найду. Или мне конец. А я слишком упрям, чтобы просто
так взять и умереть. - Он сел рядом с королем, глядя на щебень, разбросанный
вокруг. - Что здесь случилось? Я хотел проникнуть в души окаменевших  детей,
чтобы увидеть их воспоминания, но здесь ничего не осталось.
   Данан покачал головой.
   - Я почувствовал это ближе к концу лета. Бурю  где-то  в  середине  моего
мира. Это произошло незадолго до того, как Ме...  Властелины  Земли  явились
сюда по твою душу. Не знаю, как и кем была разрушена гробница, но...
   - Я знаю, - прошептал Моргон. - Ветром. Ветром глубин, который  сокрушает
камень. Это сделал Высший.
   - Но почему? Это было место их последнего покоя.
   - Не знаю. Если только...  Если  он  не  нашел  для  них  другого  места,
страшась за их покой даже здесь. Не знаю. Возможно, я каким-то образом найду
его, заставлю принять облик того, кого в  состоянии  понимать,  и  спрошу  -
почему...
   - Если ты сделаешь  хотя  бы  одно  это...  Одним  этим  ты  вознаградишь
землеправителей за все, что возьмешь у Обитаемого Мира. По крайней мере,  мы
умрем, зная почему и зачем. - Он встал и уронил руку Моргону на плечо.  -  Я
понимаю, что ты затеял. Тебе нужна  мощь  Властелина  Земли,  чтобы  воевать
проти