- Не стоит в этом сомневаться. - И он устало добавил:
   - Думаю, он родился всезнающим. Только вот не  знает,  как  найти  дорогу
домой.
   - А он в беде? -  спросил  Моргон.  С  минуту  Дуак  пялился  на  него  в
изумлении. Затем покачал головой:
   - Я не... Нет, не думаю. Я этого не чувствую.
   - Тогда я знаю, куда он мог подеваться. Я его найду.
   Руд пересек зал и присоединился к ним. Лицо у него было заплаканным  -  и
при этом сохраняло привычное суровое выражение, какое не покидало его ни  во
время ученых занятий, ни во время драки. Он мягко сказал Моргону:
   - Я тебе помогу.
   - Руд?
   - Он мой отец. Ты - величайший Мастер в Обитаемом Мире. А я  Подмастерье.
И пусть меня погребут рядом с Фарром Хелским, если я увижу, что ты  выходишь
из этого зала точно так же, как и вошел, один.
   - Этого не будет, - сказала Рэдерле. Дуак возмутился, понизив голос:
   - Да как ты можешь оставить меня одного со всеми этими королями,  Руд?  Я
даже половины их имен не знаю. Эти, что торчат в  зале,  может,  и  поутихли
ненадолго, но насколько? Поднимаются Аум и западный Хел; в  Ане  лишь  около
пяти человек, которые могут не сдуреть, и среди них - я и ты.
   - И я?
   - Ни одно привидение, - коротко сказал Моргон, - не вступит снова в  этот
дом. - Он взвесил череп на ладони под их внимательными  взглядами,  а  затем
метнул его через зал Фарру. Король бесшумно поймал череп и слегка вздрогнул,
как если бы забыл, чей он. Моргон окинул взглядом молчаливое сборище  духов.
И сказал им:
   - Вы хотите войны? Я могу с вами повоевать. То будет отчаянная война  для
самой земли. Если вы ее проиграете, вы проплывете, словно печаль, от  одного
края Обитаемого Мира до другого и не найдете, где отдохнуть.  Много  ли  для
вас чести - если мертвых заботит честь - в  том,  что  вы  загнали  насмерть
Крэгова быка?
   - Это возмездие, - подчеркнуто произнес Фарр.
   - Да. Для вас в этом - все. Но я запечатаю против вас камень за камнем  в
этом доме, если придется. Я сделаю то, что вы меня вынудите. И меня также не
заботит честь. - Он помолчал, затем медленно добавил:
   - Или связаны, или свободны мертвецы Ана.
   - У тебя нет подлинной власти над мертвыми Ана, - внезапно  вмешался  Эн.
Но то  был  еще  вопрос.  Нечто  темное,  словно  пол  эрленстарских  пещер,
заполнило глаза Моргона.
   - Я учился у Мастера, - заметил  он.  -  Вы  можете  биться  в  забвении,
продолжая ваши мелкие бессмысленные войны. Или можете биться против тех, кто
дал Эну его земленаследника и кто погубит Ануйн, Хел, землю,  с  которой  вы
связаны, если вы им позволите. И  это,  -  добавил  он,  -  призыв  к  обеим
сторонам.
   Эверн Сокольничий спросил:
   - А у нас есть право выбора?
   - Не знаю. Не исключено, что и нет. - Внезапно его ладони  сомкнулись,  и
он прошептал:
   - Клянусь моим именем, если я только смогу, я предоставлю вам выбор.
   Опять настало молчание - притихли и живые, и мертвые. Моргон почти нехотя
обернулся к Дуаку с вопросом в глазах, и Дуак, настроенный на биение  самого
сердца Ана, понял его.
   Он бесхитростно сказал:
   - Делай в этой стране что хочешь. Что понадобится - проси у  меня.  Я  не
Мастер, но я могу ухватить суть того, что ты сказал и сделал в этом доме.  Я
ничего не пойму до конца.  Я  не  знаю,  как  ты  мог  получить  власть  над
землезаконом Ана. Ты и мой отец, когда ты его найдешь, можете потом об  этом
поспорить. А я только знаю, что чутье побуждает меня слепо тебе доверять. Не
рассуждая и не сомневаясь. - Он обеими руками  поднял  меч  и  протянул  его
Моргону. Звезды преобразили до неузнаваемости самый солнечный  свет.  Моргон
глядел на Дуака и не шевелился.  Порывался  заговорить,  но  слова  не  шли.
Внезапно он обернулся к пустому порогу; Рэдерле,  наблюдая  за  ним,  ломала
голову, что он видит за королевским двором и за стенами Ануйна. Наконец  его
руки сомкнулись вокруг звезд; он принял меч у Дуака.
   - Спасибо. - Они увидели  у  него  на  лице  слабый  и  тревожный  отсвет
любознательности и воспоминаний, в которых не было боли. Он поднял свободную
руку, коснулся щеки Рэдерле, и девушка улыбнулась. Он, колеблясь, произнес:
   - Я ничего не могу тебе предложить. Даже корону Певена. Даже мир.  Но  не
могла бы ты еще немного потерпеть, дожидаясь меня? Эх, знать бы, как  долго.
Мне надо отправиться на Хед, а затем в Лунголд. Я попытаюсь... Попытаюсь...
   Ее улыбка угасла.
   - Моргон Хедский, - ровно проговорила она, - если ты хотя бы  переступишь
через этот порог без меня, я наложу проклятие на твой  следующий  шаг  и  на
следующий, пока - куда бы ты ни подался - твоя дорога не  приведет  тебя  ко
мне.
   - Рэдерле...
   - Я могу. Хочешь убедиться?
   Он хранил молчание, разрываясь между жаждой быть с ней и страхом за  нее.
Внезапно он сказал:
   - Не нужно. Согласен. Ты подождешь меня на Хеде? Думаю,  туда-то  мы  оба
доберемся благополучно.
   - Нет.
   - Тогда ты...
   - Нет...
   - Ладно, тогда...
   - Нет.
   - Тогда не отправишься ли ты со мной? - прошептал  он.  -  Ибо  для  меня
невыносимо тебя оставить.
   Она обняла его, поражаясь в то же  время,  какое  таинственное  гибельное
будущее для себя выговорила. Но только и сказала, когда его  руки  обхватили
ее, - на этот раз не с нежностью, но с гордой и ужасающей решимостью:
   - Вот и хорошо. Ибо я клянусь именем Илона, что ты меня не покинешь.


    Патриация МАККИЛЛИП
    МАСТЕР ЗАГАДОК III
    АРФИСТ НА ВЕТРУ

Перевод с англ. Г. Усовой





ONLINE БИБЛИОТЕКА


http://www.bestlibrary.ru

   Посвящается всем тем, кто ждал,  а  особенно  Стиву  Доналдсону,  который
появлялся всегда вовремя,  Гейл,  которая  напомнила  мне  о  разнице  между
логикой и изяществом, и Кейти, которая ждала дольше всех

1

   Звездоносец и Рэдерле сидели на самом  верху  высочайшей  из  семи  башен
Ануйна. С этой высоты  брошенный  Рэдерле  белый  камень  падал  на  зеленый
по-летнему склон холма, где стоял королевский  дом,  бесконечно  долго.  Сам
город, рассыпавшись на отдельные домики, сбегал к морю. Небо над  ними  было
ясное, просторное, неизменно синее, лишь спираль соколиного полета  нарушала
его невозмутимость. Моргон не шевелился уже несколько часов. Утреннее солнце
высветило его профиль на стене бойницы, в которой он сидел, и незаметно  для
него передвигало свое произведение на другую сторону. Присутствие Рэдерле он
осознавал лишь как нечто единое с окрестным - с легким  ветром  и  воронами,
чертящими блестящие черные линии  через  зеленые  далекие  сады,  как  нечто
мирное и благое, как красоту, о которой он то и дело начинал думать.
   Разум его прял бесконечные нити предположений, то так, то эдак оплетавшие
его невежество. Дети с каменными лицами, звезды, яркие осколки вазы, которую
он разбил в хижине Астрина,  мертвые  города,  Меняющие  Обличья  с  темными
волосами, арфист - все, к чему он ни подступался, оказывалось загадками,  не
имеющими  ответа.  Он  оглядывался  на  свою  недолгую  жизнь,  на   историю
Обитаемого Мира и, словно черепки,  собирал  сведения,  пытаясь  сложить  их
воедино, выстроить в логическую линию. Не складывалось, не сходилось - и  он
снова и снова возвращался из воспоминаний в чудесный летний день.
   Наконец он  пошевелился,  с  трудом,  словно  каменная  статуя,  чудесным
образом начавшая движение,  решив  поразмяться,  и  протер  глаза  ладонями.
Мельтешащие тени, точно безымянные дикие звери, вылетели на свет из-под  его
век. Он снова сконцентрировался, предоставив образам покачиваться на  волнах
его мысли, пока они снова не забарахтались на отмелях невозможного.
   Синее небо ворвалось в поле его  зрения,  а  затем  и  в  бурлящий  внизу
лабиринт улиц и домов. Он не мог больше думать и оперся о  стену,  прямо  на
собственную тень. Безмолвие, исходящее от каменной  стены,  ласково  баюкало
его тело; мысли, истрепанные и потерявшие всякий смысл, опять потекли мирно.
   Он увидел башмак из мягкой кожи, затем перед ним  мелькнула  ткань  цвета
весенней листвы. Моргон повернул голову и как будто впервые увидел  Рэдерле,
сидящую близ него, скрестив ноги, на самом  краю  стены.  Он  наклонился  и,
рискуя сорваться, привлек ее к себе, уткнулся лицом в  длинные,  развеваемые
ветром волосы и увидел пылающие круги под закрытыми веками. Некоторое  время
он молчал, обнимая Рэдерле, словно ощущая грядущий порыв ветра, который  мог
бы сбросить их с вершины башни.
   Рэдерле приподняла лицо, чтобы поцеловать его.
   - Я начисто забыл, что ты здесь, - признался он, едва она  позволила  ему
заговорить.
   - Положим, я догадалась об этом примерно час назад. О чем ты думал?
   - Обо всем.
   Он выцарапал из трещины в стене осколок штукатурки и запустил  его  вниз,
на деревья. Вспорхнула, раздосадованно каркая, стайка ворон.
   - Я все мысленно бьюсь о свое прошлое и снова и снова прихожу к тому  же.
Во имя Хела, я не знаю, что делаю.
   Она подтянула колени и оперлась спиной о ближайшую стену,  чтобы  удобнее
было смотреть на Моргона. Глаза ее наполнились светом,  точно  отшлифованный
морем янтарь, и горло его  внезапно  перехватило  от  избытка  невысказанных
слов.
   - Ты разгадываешь загадки. Сам же мне говорил - это единственное, чем  ты
по-прежнему можешь заниматься: слепой, глухой и  немой,  не  ведающий,  куда
идешь.
   - Верно.
   Он отыскал в трещинке еще один кусок штукатурки - побольше первого и  так
лихо запустил вниз, что сам едва удержал равновесие.
   - Верно, - повторил он. - Но я семь дней пробыл с тобой здесь, в  Ануйне,
и не могу найти ни одной причины и ни одной  загадки,  которые  побудили  бы
меня покинуть этот дом. Разве что если мы слишком засидимся здесь, то  умрем
оба.
   - Это достаточно веская причина, - трезво заметила Рэдерле.
   - Я не знаю, почему моя жизнь в опасности из-за этих звезд на моем  лице.
Я не знаю, где Высший. Я не знаю, кто такие Меняющие Обличья и  как  я  могу
помочь детям из Пещеры Потерянных  в  недрах  горы,  детям,  обратившимся  в
камень. Я знаю единственное место, с которого можно начать поиск ответов  на
эти вопросы. И меня туда совсем не тянет.
   - Что это за место?
   - Разум Гистеслухлома.
   Рэдерле хмуро взглянула на Моргона.
   - Что же. - Голос ее едва уловимо дрогнул.  -  Не  думаю,  что  мы  можем
торчать здесь до бесконечности. Но, Моргон...
   - Ты могла бы и остаться.
   Она вскинула голову. Солнце  сияло  в  ее  глазах  так,  что  он  не  мог
разглядеть лица девушки.
   - Я не собираюсь тебя покидать. Ради тебя я отказалась даже от  богатства
Хела со всеми его свиньями. Тебе предстоит научиться жить со мной.
   - Достаточно трудно просто пытаться жить, - пробурчал он не подумав и тут
же покраснел, потянулся к ней, взял за руку. -  За  одну  серебряную  свиную
щетинку я бы взял тебя на Хед и провел остаток своих дней, растя лошадок для
пахоты на востоке острова.
   - Я найду щетинку.
   - Как мне жениться на тебе в этой стране?
   - Мы не можем  пожениться,  -  спокойно  ответила  она,  и  рука  Моргона
обмякла.
   - Почему это?
   - Лишь королю дана власть связывать узами брака его наследников. А  моего
отца здесь нет. Так что нам придется забыть о браке до тех пор, пока  он  не
удосужится вернуться домой.
   - Но, Рэдерле...
   Она попала осколком штукатурки в хвост пролетающей мимо вороны,  заставив
бедную птицу пронзительно закаркать и перевернуться в воздухе.
   - Что ?но?? - мрачно спросила она.
   - Я не могу... Не могу, после того как я вступил на  земли  твоего  отца,
потревожил мертвых, едва не совершил убийство в его  зале,  еще  и  забирать
тебя, чтобы ты скиталась со мной по свету, даже не женившись на тебе. Да что
твой отец подумает обо мне?
   - Когда вы с ним встретитесь, он тебе скажет. А я  думаю,  для  нас  куда
важнее, что  мой  отец  уже  достаточно  вмешивался  в  мою  жизнь.  Он  мог
предвидеть нашу встречу, да, пожалуй, и нашу любовь, но не  думаю,  что  ему
следует и впредь всегда поступать по-своему.  Я  не  собираюсь  заключать  с
тобой брак просто потому, что он и это смог предвидеть - скажем, увидеть  во
сне.
   - Ты думаешь, он из-за этого дал свой  нелепый  обет?  -  с  любопытством
спросил Моргон. - Ты думаешь, он все предвидел?
   - Ты отвлекаешься.
   С минуту он глядел на нее, чувствуя себя загнанным в тупик. Лицо  Рэдерле
пылало.
   - Ладно, - наконец выдохнул он, поняв,  что  нет  смысла  беспокоиться  о
будущем  на  такой  головокружительной  высоте.  -  Если  ты   отказываешься
сочетаться со мной браком, не вижу, как я могу тебя переубедить. А  если  ты
решила идти со мной, если ты действительно хочешь этого,  я  не  стану  тебя
отговаривать. Ты мне очень нужна. Но мне страшно. Думаю, у нас было бы  куда
больше шансов уцелеть, если  бы  мы  сейчас  бросились  с  этой  башни  вниз
головой. Тогда-то мы хотя бы знали, куда попадем.
   Девушка подняла руку и коснулась его лица.
   - У тебя есть имя и предназначение. Я могу только верить,  что  рано  или
поздно ты обретешь надежду.
   - До сих пор я не видел ее нигде. У меня есть только ты.  Ты  выйдешь  за
меня замуж на Хеде?
   - Нет.
   Он немного помолчал, глядя ей в глаза.
   - Почему?
   Она отвела взгляд в сторону, и Моргон почувствовал, что  в  ней  начинает
бушевать целая буря эмоций.
   - По многим причинам.
   - Рэдерле...
   - Нет. И не проси меня снова. И прекрати таращить на меня глаза.
   - Ладно, - сказал он спустя миг. И тут же добавил:
   - Не припомню, чтобы ты была так упряма.
   - Как ослица.
   - Да. Как ослица.
   Она опять взглянула на Моргона, и рот ее искривился в  неохотной  улыбке.
Она придвинулась к нему поближе, обняла рукой за плечи  и  заболтала  ногами
над самой бездной.
   - Я люблю тебя, Моргон Хедский. Куда мы  подадимся  первым  делом,  когда
наконец покинем этот дом? На Хед?
   - Да, на Хед? Знакомое название внезапно так тронуло его  сердце,  словно
являлось магическим заклинанием.
   - У меня дома нет особенных дел. Я просто хочу туда. На несколько  часов,
ночью... Может, и обойдется. - Он подумал о том, что между ним и его домом -
море, и в сердце вкрался холод. - Я не могу взять тебя с собой за море.
   - Отчего? - не поняла она.
   - Это слишком опасно.
   - Что за ерунда! В Лунголде тоже опасно, а я ведь собираюсь туда с тобой.
   - Это другое дело. Во-первых, никто из тех, кого я любил, не расстался  с
жизнью в Лунголде. Пока. А во-вторых...
   - Моргон, я не собираюсь расставаться с жизнью в море. Наверное, вода  не
менее подвластна мне, чем огонь.
   - Ты этого не знаешь. Ведь не знаешь? -  Мысль  о  том,  как  ее  понесет
поднявшаяся над палубой вода, обретающая множество лиц и  влажных  блестящих
тел, сделала его голос грубым. - У тебя даже не будет времени научиться.
   - Моргон...
   - Рэдерле, я был на корабле, который море разнесло в  щепки.  Я  не  хочу
подвергать твою жизнь такой же опасности.
   - Ее подверг бы опасности не ты, а я  сама.  Кроме  того,  я  плавала  на
кораблях от Кэйтнарда до Кирта и обратно, когда искала тебя, - и  ничего  со
мной не случилось.
   - Ты могла бы остаться в Кэйтнарде. Лишь на несколько...
   - Я не собираюсь оставаться в Кэйтнарде, -  перебила  его  Рэдерле.  -  Я
поплыву с тобой на Хед. Я хочу увидеть землю, которую ты  любишь.  Когда  ты
все сделаешь по-своему, мне придется сидеть в твоем  доме  на  Хеде,  лущить
бобы и ждать тебя, как я уже делала почти два года.
   - Ты не будешь лущить бобы.
   - Нет. Если только ты не сядешь рядом и не станешь мне помогать.
   Он увидел себя -  худого,  лохматого,  с  суровым,  изнуренным  лицом,  с
чудесным мечом на поясе и звездной арфой за спиной, сидящего на  крылечке  в
Акрене с миской  бобов  на  коленях  -  и  внезапно  рассмеялся.  Она  опять
улыбнулась, поглядывая на него и забыв о споре.
   - Ты не смеялся семь дней.
   - Да, ты права.
   Он притих, обвив ее рукой, и улыбка его  медленно  погасла.  Он  думал  о
Хеде, таком беззащитном посреди моря, о Хеде, где не могло  возникнуть  даже
обманчивой надежды на помощь Высшего, и прошептал:
   - Как бы я хотел окружить Хед такой силой, чтобы никто и ничто с материка
даже не могло коснуться его и он мог бы не ведать страха.
   - Попроси Дуака. Он даст тебе войско.
   - Я не посмею привести войско на Хед. Это могло бы навлечь беду.
   - Возьми туда несколько призраков, - предложила она. - Дуак рад будет  от
них избавиться.
   - Призраки? - Он оторвал взгляд от дальних лесов и посмотрел на  Рэдерле.
- Призраки на Хеде?..
   - Они невидимы, и их никто не заметит и не станет на них нападать.
   Она тут же покачала головой, дивясь своим же словам:
   - Да что я говорю? Конечно, они переполошат всех хедских земледельцев.
   - Если земледельцы не будут знать, что они на Хеде, то  нет.  -  Внезапно
Моргон ахнул, похолодев:
   - Да что я себе думаю?
   Она отстранилась, желая увидеть его глаза:
   - Ты решил, что я серьезно?
   - Я решил... Решил, что...  -  Теперь  он  видел  не  ее  лицо,  но  лица
несчастных неприкаянных мертвецов. - Я мог бы обуздать их. Я  понимаю  их...
Их гнев, их жажду мести, их любовь к своей земле. Они могли бы  принести  на
Хед и свою любовь, и свою  воинственность...  Но  твой  отец...  Могу  ли  я
вырвать нечто из истории Ана и доставить на Хед, хоть это и грозит для  него
опасностью? Я не могу играть с землезаконом Ана подобным образом.
   - Дуак дал тебе разрешение. И, как бы ни заботил моего  отца  землезакон,
он сейчас и сам вполне может быть призраком. Но, Моргон, как насчет Элиарда?
   - В каком смысле?
   - Я не знаю его, но он бы... но его не обеспокоило бы немного, если бы ты
привел на Хед воинство мертвых?
   Он подумал о хедском землеправителе, своем брате,  лицо  которого  теперь
уже едва помнил.
   - Немного, - тихо сказал Моргон. - Он уже небось привык тревожиться из-за
меня. Даже во сне. Я бы похоронил свое сердце под его стопами, если  бы  это
обеспечило безопасность ему и Хеду. Я даже готов выдержать  с  ним  спор  по
поводу этих призраков...
   - Что же он скажет?
   - Не знаю. Я вообще его больше не знаю.
   Эта мысль, сама по себе горестная, коснулась его незаживших  ран,  но  он
постарался не показывать этого, лишь неохотно тронулся с места,  намереваясь
покинуть их высокое убежище.
   - Пошли, я хочу поговорить с Дуаком.
   Они нашли Дуака в большом зале, где он выслушивал жалобы  земледельцев  и
посланцев анских владетелей на вконец распоясавшихся живых мертвецов.  Когда
зал наконец опустел и Моргон смог заговорить о своем деле, Дуак выслушал его
с недоверием.
   - Забирай, - сказал он. - Хоть всех. Только ты  хорошо  подумал?  Моргон,
смотри, они лишат Хед мира.
   - Да нет же. Я объясню им, для чего везу их на Хед...
   - Как? Как можно хоть что-то объяснить мертвецам, которые тешатся  своими
древними распрями на коровьих пастбищах и сельских рынках?
   - Я просто предложу то, что им нужно. Противника для войны. Но, Дуак, как
я объясню это твоему отцу?
   - Моему отцу? - Дуак оглядел  зал,  затем  поднял  глаза  к  стропилам  и
заглянул в каждый из четырех темных углов. - Я его не вижу. Нигде.  А  когда
увижу, он будет так занят, давая объяснения живым, что у него  не  останется
времени пересчитывать своих мертвых. Сколько тебе нужно?
   - Столько, сколько я смогу набрать из королей и воинов, которые не лишены
хоть какой-то отзывчивости. Ведь им нужно будет понять Хед. Руд мог  бы  мне
помочь... - Внезапно он осекся, а лицо Дуака вспыхнуло. - А где  Руд?  Я  не
видел его несколько дней.
   - Его не было здесь как раз эти несколько дней. - Дуак прочистил горло. -
Ты просто не замечал. А я, напротив, ждал, когда ты спросишь о нем. Я послал
его искать Дета.
   Моргон молчал. Имя Дета мысленно вернуло его на семь  дней  назад,  и  он
будто опять стоял среди озера солнечного света, а тень его простерлась перед
ним в бесконечность на потрескавшемся каменном полу.
   - Дет, - прошептал он, снедаемый пронзительным двойственным чувством.