счастью, они не промерзли насквозь.
   Принц набрал их  столько,  сколько  мог  унести,  и  пошел  вниз.  Джерри
благодарно принял одеяла и тут же стал закутываться в них.
   Корум снял свой необычный  пояс.  Это  был  неброский  плащ,  дар  короля
Файахэда, плащ Сидхи.
   План дальнейших действий был уже  известен.  Джерри-а-Конель  остается  в
доме присматривать за лошадьми, Корум же должен был  отправиться  на  поиски
Эмергина.
   Прикрытые плащом руки стали невидимыми. Корум вновь  поразился  чудесному
плащу. Джерри же, который  видел  его  впервые,  изумленно  ахнул,  едва  не
растеряв все свои одеяла.
   Корум замер.
   С улицы донеслись какие-то звуки. Корум осторожно подошел к темному  окну
и посмотрел в  щель  между  ставнями.  В  липком  тумане  двигались  фигуры.
Множество зеленоватых фигур. Это были Братья Елей, те, что еще недавно  были
людьми. Теперь же по их жилам тек сок, а не кровь, и питали  их  не  мясо  и
мед, но сама земля. Братья Елей были  самыми  страшными  воинами  Фой  Мь„р,
самыми умными их слугами. Их зеленых коней тоже питала земля.
   Эти создания обречены на гибель, думалось Коруму, потому что Фой Мь„р так
или иначе погубят Землю, на ней не смогут расти и самые выносливые  деревья.
Впрочем, к тому времени Фой Мь„р уже не понадобятся и их зеленые воины.
   Именно этих  созданий  Корум  опасался  более  всего,  -  они  во  многом
сохраняли свой прежний ум. Знаком он  призвал  Джерри  к  тишине  и,  затаив
дыхание, вновь прижался к щелке.
   Целая армия  выступила  в  неведомый  поход.  Похоже,  она  уже  покидала
Кэр-Ллюд. Уж не в Кэр-Малод ли направлялись эти воины?
   Армия уже прошла, но туман все сгущался и сгущался. Из тумана  доносилось
ворчание и похрюкивание; при всей странности этих звуков они  могли  быть  и
речью. Туман  на  миг  рассеялся,  и  Корум  увидел  неуклюжих,  безобразных
животных, тянувших за собой  плетеную  колесницу.  Коруму  хотелось  получше
разглядеть седока, и он стал на цыпочки. Принц увидел  красноватую  шкуру  и
кривую, покрытую бородавками восьмипалую руку, сжимавшую  странный  предмет,
напоминавший гигантский молот.
   Все остальное было скрыто туманом. Колесница со  скрипом  проехала  мимо.
Вскоре вновь установилась тишина.
   Корум надел на себя Плащ  Сидхи.  Он  был  сшит  на  куда  более  рослого
человека, и Корум прямо-таки тонул в нем.
   В тот же миг он увидел не одну, а две комнаты, . так, словно на его  глаз
вдруг навернулись слезы. Комнаты слегка отличались друг от друга. Одна  была
комнатою смерти, в .которой сидел закутавшийся в одеяла Джерри; другая  была
наполнена солнечным светом и теплом.
   Только теперь Корум понял, что происходит с человеком, когда он  надевает
на себя Плащ Сидхи. В далеком прошлом Корум мог переносить себя из Измерения
в Измерение, теперь  же  это  происходило  благодаря  Плащу  Сидхи.  Подобно
Хи-Брисэйлу, плащ принадлежал не только этому Измерению, - он уносил  Корума
за пределы этого мира  через  пространства,  отделяющие  Измерения  друг  от
друга.
   - Что случилось? - спросил Джерри-а-Конель, глядя прямо на Корума.
   - А что? Разве я не исчез? Джерри замотал головой.
   - Нет, - сказал он, -  ты  стал  несколько  расплывчатым  и  только.  Мне
кажется, что я смотрю на тебя сквозь какую-то дымку.
   Корум нахмурился.
   - Значит, Плащ все-таки не действует.  И  почему  я  не  проверил  его  в
Кэр-Малоде? Джерри-а-Конель задумался.
   - Возможно, он действует, но действует только для мабденов.  Не  забывай,
что мне частенько приходится болтаться между мирами. Тот,  кто  не  обладает
теми же видением и знанием, что и мы, скорее всего не заметит тебя.
   Корум грустно улыбнулся.
   - Ну хорошо, - сказал он. - Будем надеяться,  что  это  так,  Джерри.  Он
повернулся к двери.
   - Будь осторожен, Корум, - сказал Джерри-а-Конель. - И Гейнор, и Фой Мь„р
пришли сюда из другого мира. Для кого-то ты слишком  заметен,  кто-то  может
увидеть тебя тенью. Не забывай об этом! Ты затеял опасное дело.
   Ничего не ответив Джерри, Корум покинул комнату и вышел на  улицу.  Принц
шел к башне той твердой  и  уверенной  походкой,  какой  порою  восходят  на
эшафот.

ГЛАВА ВТОРАЯ
ВЕРХОВНЫЙ ПРАВИТЕЛЬ

   Корум вошел в открытые ворота и стал  подниматься  по  пологим  ступеням,
которые вели прямиком в высокую башню, сложенную из гранитных  плит.  Однако
проход загораживал огромный детина в кожаных одеждах. В обеих  руках  детина
держал по сабле. Его красные глаза горели огнем, на бескровных губах застыла
не то усмешка, не то гримаса злобы.
   Корум встречал таких существ  и  прежде.  Слуги  Фой  Мь„р  гулеги,  -  а
называли их именно так, - были  ожившими  трупами.  Часто  они  сопровождали
собачьи своры Кереноса, так как по большей части были знакомы с охотой и при
жизни.
   "Сейчас все станет ясно", - подумал Корум.
   Стоя в метре от красноглазого гулега, он принял боевую стойку и взялся за
рукоять меча.
   Гулег не обращал на Принца никакого внимания. Он смотрел сквозь Корума и,
похоже, совершенно не замечал его.
   Корум испытал некоторое облегчение - Плащ Сидхи все-таки  действовал.  Он
обошел стража и подошел ко входу в башню.
   Здесь стояло сразу два гулега, но они, так  же  как  и  их  соратник,  не
замечали Корума. Чувствуя себя едва ли не счастливым. Принц прошел  вовнутрь
и стал подниматься по винтовой лестнице,  уводящей  в  глубь  башни.  Внутри
башня оказалась неожиданно просторной. Старые истертые ступени  и  стены  по
обеим сторонам лестницы были  покрыты  искуснейшей  резьбой.  Здесь,  как  и
всюду,  мабденские  мастера  отдали  предпочтение  героическим  и   любовным
сюжетам, изображавшим  и  людей,  и  богов;  прекрасные  картины  отличались
чистотой замысла и были совершенно  лишены  каких  бы  то  ни  было  темных,
безумных фантазий, обычно связанных с суеверностью и религиозным  фанатизмом
художника. Мабденам и так был понятен сокровенный смысл этих сюжетов.
   То тут, то там висели обрывки тканых обоев. Ни корка  льда,  ни  ядовитый
туман не могли умалить их ценности, - здесь в сложнейших  узорах  сплетались
золотые и серебряные, алые и пурпурные, желтые и лазурные нити. Корума вновь
повергло в ужас то варварство, с которым Фой  Мь„р  и  их  слуги  уничтожали
творения мабденов.
   Поднявшись на второй этаж башни, Корум оказался  на  широкой,  выложенной
камнем площадке. Вдоль ее стен стояли скамьи, над  которыми  были  развешены
парадные щиты. С площадки можно было попасть сразу в  несколько  комнат.  Из
одной слышались голоса.
   Уже не сомневаясь в магической силе своего плаща, Корум смело  подошел  к
приоткрытой двери и неожиданно почувствовал, что  из  комнаты  веет  теплом.
Тепло и обрадовало, и насторожило Принца. Он осторожно  глянул  за  порог  и
остолбенел.
   У камина, в котором полыхал яркий огонь, сидели двое. И  один,  и  другой
были одеты в белые меховые  шубы.  Ни  тот,  ни  другой  не  имели  никакого
отношения к Кэр-Ллюду.  У  противоположной  стены  комнаты  какая-то  девица
накрывала на стол; белоснежная кожа и красные глаза выдавали в  ней  гулега,
ожившего трупа. Ее присутствие свидетельствовало о том, что люди, сидевшие у
камина, не  были  здесь  случайными  гостями.  Напротив,  они  были  гостями
почетными, гостями, к которым была приставлена прислуга.
   Одним из гостей Фой Мь„р был высокий стройный мабден,  перчатки  которого
сверкали драгоценными перстнями, а шея - украшена золотым  воротом.  Длинные
седые волосы и борода обрамляли его красивое  лицо.  На  ремне,  перекинутом
через его плечо, висел старинный рог, - длинный рог,  перевитый  золотыми  и
серебряными кольцами. Корум уже знал, что на каждом из этих  колец  вырезано
изображение лесного зверя. Этого мабдена он встречал у горы Мойдель,  именно
ему он отдал свою мантию, обменяв ее на рог,  который  таинственным  образом
вновь оказался у своего прежнего владельца. Это был волшебник Калатин.
   Но еще сильнее потряс  Корума  вид  собеседника  Калатина.  Некогда  этот
человек клялся, что он ни за что не станет вмешиваться в дела этого мира. Он
называл себя карликом, но при этом имел восемь футов в  высоту  и  четыре  в
плечах. Тонкие, изящные черты лица, едва различимые за его черными  космами,
говорили  о  его  близости  к  вадагам.  Под  мехами  поблескивала  стальная
нагрудная пластина; полированные ножные латы и шлем также  были  сделаны  из
стали, инкрустированной золотом. Перед  ним  стоял  огромный  боевой  топор,
формой он походил на топор Корума, но имел куда более внушительные размеры.
   Это был Гоффанон, кузнец-сидхи  из  Хи-Брисэйла,  отдавший  Коруму  Копье
Брионак. От Калатина можно было ожидать чего  угодно,  но  как  же  попал  в
услужение Фой Мь„р Гоффанон? Ведь он клялся в том,  что  больше  никогда  не
ввяжется в войну мабденов и Богов Лимба! Неужели он обманул Корума?  Неужели
все это время он и волшебник Калатин состояли в тайном сговоре с  Фой  Мь„р?
Но если это так, то зачем Гоффанон отдал Копье Брионак, решившее исход битвы
при Кэр-Малоде?
   Словно почувствовав присутствие Корума, Гоффанон повернул голову к двери.
Не будучи уверенным в том, что сидхи не увидит его, Корум поспешно  отступил
назад.
   В лице Гоффанона было что-то  странное,  что-то  мрачное  и  трагическое;
впрочем, Коруму это могло и показаться - слишком недолгой была эта встреча.
   С тяжелым сердцем, ужасаясь вероломству Гоффанона и  почти  не  удивляясь
решению Калатина примкнуть к Фой Мь„р, Корум отошел  от  двери.  Из  комнаты
донесся голос Калатина:
   - Мы присоединимся к ним завтра, когда они выйдут в поход.
   Корум услышал и другой голос, - низкий, тяжелый голос Гоффанона:
   - Теперь Западу не устоять.
   Так значит Фой Мь„р вновь готовятся к нападению, и скорее  всего  нападут
именно на Кэр-Малод. Теперь они могут  не  бояться  оружия  сидхи,  так  как
последний сидхи встал на их сторону.
   С великой осторожностью Корум стал подниматься на следующий этаж.  Сделав
очередной поворот, он вдруг  увидел  сидевшего  на  корточках  верзилу,  что
перегораживал своим грузным телом всю лестницу.
   Не видя Принца, верзила поднял голову и стал принюхиваться.  В  трех  его
глазах появилось удивление. Его розовая, покрытая щетиной плоть  затряслась,
когда он сел на ступеньку. У него было пять рук. Три руки были человечьими -
старческая, юношеская и женская, одна  -  обезьянья,  и  одна  -  лягушачья.
Короткие ноги верзилы заканчивались тремя человечьими ступнями,  раздвоенным
копытом и лапой, похожей на собачью. Верзила был наг  и  безоружен.  Стойкий
запах дерьма, пота и гниющей пищи витал на лестнице.
   Так ничего и не увидев, верзила закрыл три своих глаза и тут же захрапел.
Корум беззвучно извлек из ножен меч и, уже не таясь,  ударил  им  по  голове
диковинной твари.
   Удар был направлен в округлую пасть чудовища - прежде чем поразить  мозг,
Корум должен был лишить его дара речи.
   Глаза твари широко раскрылись. Один из них замигал и тут же погас.
   Два прочих глаза, изумленно  взирали  на  меч,  появившийся  из  пустоты.
Обезьянья рука хотела  было  схватиться  за  клинок,  но  тут  же  безвольно
повисла. Наконец, глаза зверюги  закрылись.  Корум  вернул  меч  в  ножны  и
протиснулся в узкое пространство меж стеной и жирным податливым телом,  моля
о том, чтобы оно не было обнаружено стражами до  той  поры,  пока  Корум  не
найдет Великого Друида Эмергина.
   Лестничный марш заканчивался площадкой,  охранявшейся  двумя  гулегами  с
саблями наголо. Чувствовалось, что они и не подозревают  о  том,  что  внизу
случилось нечто неладное.
   Корум проскользнул между ними и оказался на площадке.  Перед  ним  стояло
два огромных пса Кереноса.
   Собаки стали принюхиваться. Они не видели его, но чувствовали его  запах.
Псы негромко зарычали.
   Не раздумывая ни  минуты,  Корум  пронесся  между  ними  и,  обернувшись,
увидел, как псы, ловившие зубами воздух, едва  не  вцепились  друг  другу  в
глотки.
   Его взору открылся  сводчатый  проход,  заканчивавшийся  тяжелой,  обитой
чеканной бронзой дверью. Он вспомнил  рассказ  короля  Файахэда  о  чудесных
картинах, украшающих эту дверь. Она вела  в  покои  Эмергина.  На  бронзовом
крюке, вбитом в стену рядом с дверью, висел железный ключ. И дверь,  и  ключ
охранялись огромным гулегом.
   За спиной Корума поскуливали псы Кереноса, обнюхивавшие каменные плиты, -
без команды они не могли покинуть своего места.  На  лице  гулега  появилось
удивленное выражение. Он подался вперед.
   - Что такое, собачки? Чужие пришли?
   Корум проскользнул за спину гулега, тихо снял ключ с крюка, открыл дверь,
вошел и тут же запер ее за собой. Медлительный тупой гулег мог и не заметить
пропажи ключа, тем более, что все его внимание теперь было отдано собакам.
   Корум  оказался  в  покоях,   завешанных   богато   украшенными   темными
портьерами. Неожиданно для  самого  себя  он  услышал  запах  свежескошенной
травы. В покоях этих было значительно теплее, чем в  комнате  двумя  этажами
ниже, где Корум увидел Калатина и Гоффанона. В камине ярко полыхало пламя.
   Но где же Эмергин?
   Корум осторожно двинулся вперед. Из  одной  темной  комнаты  он  попал  в
другую.
   И здесь, наконец, он увидел нечто...
   Вначале Принц решил, что перед ним животное, ибо существо это  стояло  на
четырех конечностях и поедало стебли какого-то растения, лежавшие на золотом
подносе.
   Голова существа повернулась в сторону Корума,  но  тот,  укрытый  мантией
сидхи, оставался для  него  невидимым.  Большие  добрые  глаза  были  пусты,
челюсти, пережевывавшие траву, лениво .двигались. Тело существа было  укрыто
грязной овчиной, усеянной репьями. Все  его  одеяния  были  сшиты  из  грубо
выделанной овечьей кожи; кожаная шапочка была одета даже на голову.  Человек
этот выглядел трогательно и жалко. Это и был  Эмергин,  Верховный  Правитель
мабденов, Великий Друид Крэг-Дона; Эмергин, подпавший под власть  колдовских
чар.
   Некогда лицо это было красивым, важным и, вероятно, умным,  но  теперь  о
нем нельзя было сказать этого. Глаза его,  не  мигая,  смотрели  в  пустоту,
челюсти непрестанно двигались.
   - Эмергин? - пробормотал Корум.
   Забыв о траве, Эмергин поднял голову, открыл рот и испуганно заблеял.
   После этого, так же на четвереньках, он перебрался в темный угол комнаты,
почему-то казавшийся ему самым безопасным.
   Корум вынул меч из ножен.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ
ПРЕДАТЕЛЬ СПИТ, ТОВАРИЩ ПРОСЫПАЕТСЯ

   Без лишних раздумий Корум взял меч за лезвие и навершьем  рукояти  сильно
ударил Эмергина по затылку; Принц поднял  бесчувственное  тело,  поразившись
его легкости.  Этот,  посаженный  на  растительную  диету  человек  оголодал
настолько, что трудно было понять, в  чем  же  держится  его  жизнь.  Корума
предупредили о том, что освободить Эмергина от чар можно будет только тогда,
когда он окажется вдалеке от Кэр-Ллюда. Великого Друида следовало  нести  на
себе - иной возможности не было.
   Коруму удалось накрыть Плащом не только себя, но и Эмергина. Посмотрев  в
зеркало, Корум уверился в том, что и Эмергин, и он сам стали невидимыми.  Он
направился к бронзовой двери, не выпуская из рук меч.
   Корум осторожно повернул ключ и приоткрыл дверь. Гулег так и стоял  рядом
с собаками. Дьявольские псы сильно нервничали, но со своих мест не  сходили.
Они были так огромны,  что  головы  их  доходили  до  плеча  гулега.  Своими
красными глупыми глазами гулег обвел лестницу и площадку.  Корум  был  почти
уверен в том, что гулег видел, как закрывается дверь, но тот  вновь  обратил
свой взор к лестнице. Теперь Корум мог вернуть ключ на место.
   И тут он поторопился. Ударившись о стену, ключ  звякнул.  Собаки  тут  же
подняли  уши  и  зарычали.  Гулег,  стоявший  у  лестницы,   стал   медленно
поворачиваться. Корум прыгнул и ударом ноги столкнул его  вниз.  Полумертвое
создание  завопило  и  полетело  по  крутым   гранитным   ступеням.   Собаки
рассвирепели.
   Одна из них попыталась схватить Корума,  но  Принц  сделал  резкий  выпад
мечом, точно попав в ее яремную вену.
   Он почувствовал сильный удар в  спину  и,  едва  не  потеряв  равновесие,
отступил на две  ступени  вниз,  придерживая  одной  рукой  тело  Верховного
Правителя. Развернувшись, Принц увидел летящего прямо  на  него  гигантского
пса,  ощерившего  свою  Кроваво-красную  пасть.  Шерсть  на  загривке  зверя
поднялась  дыбом,  с  желтых  клыков  стекала  слюна,  передние  лапы   были
выпрямлены в прыжке. Корум едва успел подставить меч, как  гигантские  лапы,
упершись в грудь, прижали  его  к  стене.  Уголком  глаза  он  заметил  двух
стражей-гулегов, что бежали на шум.
   Острие меча угодило прямо в сердце собаке, и та  тут  же  издохла.  Корум
выдернул меч из ее тела  и,  крепко  прижимая  к  себе  Эмергина,  расправил
задравшийся плащ.
   Гулеги остановились  в  нерешительности.  Взглянув  на  труп  зверя,  они
переглянулись, не зная, что им делать дальше. Ухмыльнувшись, Корум пропустил
их мимо себя. Размахивая саблями,  гулеги  поднимались  вверх  по  лестнице,
считая, что убийца собаки таится именно там.
   Корум сбежал вниз, переступив через труп  диковинного  верзилы,  и  вновь
оказался на широкой площадке.
   Калатин и Гоффанон, услышав шум, ринулись к лестнице. Первым  из  комнаты
выбежал Калатин, крича:
   - Что случилось? Кто здесь? Корума он не видел. Принц двинулся дальше.
   И тут раздался низкий невнятный голос Гоффанона, в котором звучал  скорее
не гнев, но изумление:
   - Корум! Что ты делаешь в Кэр-Ллюде? Корум прижал к губам палец,  надеясь
на то, что Гоффанон сохранил хоть какую-то верность своим сородичам вадагам,
Сражаться Гоффанон явно не собирался, хотя и держал  в  руке  свой  огромный
топор.
   - Корум?! - Калатин, стоявший уже на лестнице, резко обернулся. - Где?
   - Вот, - ответил Гоффанон, указывая рукой на Принца.
   Калатин тут же все понял.
   - Он стал невидимым! Его надо убить. Убей его! Убей его, Гоффанон!
   - Хорошо, - Гоффанон стал поднимать свой страшный топор.
   - Гоффанон! Предатель? - закричал Корум, выт хватив меч и тем открыв себя
Калатину. Волшебник достал из-за пояса длинный кинжал и  медленно  пошел  на
Корума.
   Гоффанон еле двигался, Коруму показалось, что сидхи пьян. И  Принц  решил
сначала прикончить Калатина. Меч,  описав  дугу,  плоскостью  клинка  ударил
волшебника по голове. Оглушенный, Калатин рухнул. Теперь все внимание Корума
было сосредоточено на Гоффаноне; он  надеялся  на  то,  что  тело  Эмергина,
повисшее на его плече, не слишком-то помешает ему драться с сидхи.
   - Корум, - нахмурился Гоффанон. - Разве я должен убить тебя?
   - Я тебе этого и не говорил, подлый  предатель.  Гоффанон  стал  медленно
опускать занесенный было топор.
   - А что сказал Калатин?
   - Он не сказал ничего. - Корум  начинал  понимать,  что  же  произошло  с
Гоффаноном. Заколдован был не только Эмергин. - Он хочет, чтобы  ты  защищал
меня. Он хочет, чтобы ты пошел со мной.
   - Хорошо, - просто ответил Гоффанон и встал рядом с Корумом.
   - Бежим.
   Корум склонился над бесчувственным телом Калатина и что-то поднял. Сверху
доносились изумленные  голоса  гулегов.  Страж,  которого  Корум  сбросил  с
лестницы, стал оживать,  хотя,  казалось  бы,  при  падении  он  должен  был
переломать все свои кости. Трудно убить того, кто уже мертв.
   - Скоро о нашем визите  станет  известно  не  только  здесь  -  нам  надо
спешить.
   Они уже спускались по последнему лестничному пролету.
   Снизу послышался шум, и из-за поворота выскочило трое стражей, охранявших
вход в башню. Топот раздавался и сверху. Гулеги, искавшие  врагов  у  покоев
Эмергина, как-то сообразили, что те улизнули вниз.
   Двое вверху и трое внизу.
   Гулеги замешкались, ибо видели только Гоффанона. Вне всяких сомнений,  их
предупредили о том, что Гоффанон - союзник, и это  чрезвычайно  смущало  их.
Корум стремительно проскочил между ними, и когда  гулеги  все  же  пошли  на
Гоффан