нтия.
   Корум поднял  меч,  подаренный  ему  Гоффаноном.  На  серебристом  клинке
виднелись капли крови его заклятого врага.  Как  приятно  было  ему  сжимать
рукоять этого меча, как странно было слышать ему его имя.  В  том,  что  имя
найдено им верно, Корум не сомневался. Гоффанон был прав - пришло  время,  и
меч сам подсказал ему свое имя.
   С мечом в руках он взошел на вершину холма, встал  у  огромной  сосны  и,
подняв клинок высоко над головой, тихо сказал:
   - Гоффанон, теперь у этого меча есть имя.
   - Я это уже понял, - грустно отозвался карлик.
   - Я назвал этот меч Предателем, - сказал Корум, - ибо первая пущенная  им
кровь принадлежала тому, кто ковал его, вторая  же  тому,  кто  считал  себя
властелином первого. Мой меч зовется Предателем.
   Меч засверкал еще ярче, и Корум почувствовал,  как  по  нему  заструились
потоки силы. Не держал ли он уже в руках подобный меч? Не  знакомо  ли  было
ему это странное ощущение? Корум посмотрел на Гоффанона и  увидел,  что  тот
согласно кивает ему головой - кузнец явно был доволен.
   -  Предатель,  -  повторил  Гоффанон  и  прикрыл  своей  широкой  ладонью
кровоточащую рану.
   Заговорил Ильбрик. Слова, сказанные им, звучали достаточно неожиданно;
   - Теперь, когда твой меч поименован, тебе понадобится хороший  конь.  Без
коня рыцарю не обойтись.
   - Как сказать, - ответил Корум и Вернул меч в ножны.
   Сэктрик сгорал от нетерпения:
   - Гоффанон, что за сделку ты предлагаешь малибанам?
   Гоффанон не отрывал глаз от Корума.
   - Подходящее имя, - сказал он. - Но не  светлая  сила  стоит  за  ним,  а
темная.
   - Что я могу поделать, - ответил Корум. Гоффанон пожал плечами и  перевел
взгляд на Сэктрика.
   - Я могу исполнить все ваши желания, вы же  должны  помочь  нам  в  нашей
войне с Фой Мь„р.  Если  мы  одержим  победу,  если  Великий  Друид  Эмергин
останется жив, и, если мы сможем вернуть мабденам  сокровища,  хранящиеся  в
Кэр-Ллюде, то вы сможете покинуть этот мир и поселиться в другом, подходящем
для вас мире.
   Сэктрик кивнул своей ссохшейся головой.
   - Такая сделка устроила бы нас.
   - Тогда, - сказал Гоффанон, - мы должны поспешить  с  выполнением  первой
части нашего договора. Времени осталось мало - мабдены в осаде.
   - Калатин сказал правду? - спросил Корум.
   - Да, большая часть мабденской армии погибла. Ильбрик сказал:
   - Гоффанон, мы знаем о том, что пока у волшебника  был  мешочек  с  твоей
слюной, он мог управлять тобой. Почему же ты не подпал  под  его  власть  на
этот раз?
   Гоффанон улыбнулся.
   - В этом мешочке моей слюны нет. - Он уже приготовился рассказать друзьям
историю о мешочке, но тут его перебил Сэктрик.
   - Хотите ли вы, чтобы я сопровождал вас на большой земле?
   - Конечно, - ответил Гоффанон. - Это просто необходимо.
   - Вы ведь знаете о том, как трудно нам покидать этот остров.
   - Я повторяю - это необходимо, - сказал Гоффанон. - С нами  должен  пойти
хотя бы один из вас - тот, кому малибаны смогут доверить всю свою силу. Этим
малибаном можешь быть и ты.
   Сэктрик на миг задумался.
   - В таком случае, мне понадобится тело, - сказал он. -  Тело,  которое  я
сейчас занимаю, для таких путешествий не подходит. -  Немного  помолчав,  он
добавил:
   - Гоффанон, надеюсь, на этот раз ты не станешь обманывать  малибанов--  В
голосе Сэктрика вновь звучали нотки высокомерия.
   - На этот раз это не в моих интересах, - ответил кузнец. - Ты ведь и  сам
знаешь, Сэктрик, что подобные сделки не в моем  вкусе.  Сейчас  у  меня  нет
иного выбора - ситуация стала слишком серьезной. Боюсь, что для  кого-то  из
нас этот договор обернется бедой - мне страшно даже помыслить о том времени,
когда к вам вернется былая сила.
   Сэктрик пожал своими тощими плечиками.
   - Что я могу с этим поделать, сидхи, - сила есть сила.
   - Осталось понять, - вмешался в разговор Ильбрик, - каким образом Сэктрик
сможет покинуть Инис-Скайт, если внешний мир так враждебен ему?
   - Мне нужно тело, - Сэктрик выразительно посмотрел на  друзей.  От  этого
взгляда Корум внутренне содрогнулся.
   - Выбор тел у нас не столь уж велик, - сказал Гоффанон. -  Кто-то  должен
пожертвовать собственным телом в интересах общего дела.
   - Пусть это буду я, господа.
   Никто не ожидал, что здесь, на Инис-Скайте, может прозвучать этот  голос.
Корум обернулся и к величайшему  своему  облегчению  понял,  что  слова  эти
принадлежали Джерри-а-Конелю. Тот стоял, опершись на скалу; шляпа  его  была
надвинута на самые глаза, на плече сидел черно-белый крылатый кот.
   - Джерри! - воскликнул Корум, бросившись  навстречу  другу.  -  Ты  давно
здесь?
   - Я был свидетелем всего того, что происходило здесь  сегодня.  -  Джерри
подмигнул Гоффанону. - - Ты просто молодец. Здорово ты провел Калатина...
   - Если бы не ты, Джерри-а-Конель, у меня не было бы такой возможности,  -
сказал Гоффанон. - Как только Джерри понял, что  дела  мабденов  плохи,  он,
притворившись перебежчиком,  предложил  свои  услуги  Калатину,  с  радостью
принявшему их. Волшебник не заметил  никакого  подвоха,  поскольку  судил  о
людях по себе. Джерри удалось подменить мешочек. Вместо старого он  подложил
волшебнику мешочек с талым снегом. Я прилежно исполнял роль слуги  Калатина;
Джерри же, воспользовавшись общей суетой, исчез и тайно следовал за нами  до
самого Инис-Скайта...
   - Так значит, второй парус все-таки был! - воскликнул Корум.  -  Это  был
твой ялик, Джерри?
   - Разумеется, - ответил добровольный Спутник Героев. - А  теперь  я  хочу
поговорить о деле.  Я  знаю,  что  коты  вмещают  в  себя  чужие  души  куда
совершеннее, чем люди. Помню, один кот стал сосудом для великого волшебника,
правда было это давно, я тогда и звался-то иначе.  Думаю,  Сэктрик,  в  моем
коте тебе будет удобно...
   - Вселиться в животное? - возмутился Сэктрик. -  Да  чтобы  я.  Император
Малибана...
   - Сэктрик, - сказал Гоффанон резко, - разве ты забыл о том, что в  скором
времени тебя и тебе подобных здесь ждет гибель?  Неужели  гордыня  перевесит
твой здравый смысл?
   Сэктрик обиделся.
   - Карлик, как ты смеешь так говорить со мной? Если бы я не дал слова...
   - Но ты уже дал его, - перебил Сэктрика Гоффанон.  -  Выбирай  -  или  ты
вселяешься в кота, или мы разрываем наш договор, и  ты  остаешься  без  этой
самой штуковины.
   - Она мне дороже жизни.
   - Тогда делай то, что предлагает тебе Джерри. Какое-то  время  Сэктрик  с
презрением смотрел на черно-белого кота. И вдруг шерсть  на  коте  поднялась
дыбом, сам же он дико завыл. Ссохшееся тело Сэктрика  с  треском  повалилось
наземь. Кот проговорил:
   - Мы должны поспешить. Кстати, не следует считать, что я утратил хотя  бы
одну из своих способностей, переселившись в это животное.
   - Мы так и не считаем, - сказал Ильбрик, поднимая с земли старое седло  и
смахивая с него пыль.
   Гигант-сидхи,  раненый  кузнец  Гоффанон,   Корум   Серебряная   Рука   и
Джерри-а-Конель, на плече у которого сидел великий  Сэктрик,  направились  к
берегу, где их ждала лодка.

КНИГА ТРЕТЬЯ,
в которой мабдены, вадаг, сидхи, Малибан и Фой Мь„р сражаются друг с другом за власть над Землей, при этом враги становятся союзниками, а союзники врагами...

ГЛАВА ПЕРВАЯ
ЧТО ЖЕ УКРАЛ ГОФФАНОН

   Путешествие прошло гладко; Ильбрик, скакавший на Тонкой  Гриве,  указывал
кораблю путь к большой земле.
   Они стояли на вершине утеса, у  основания  которого  ревело  море.  Держа
топор в здоровой руке, Гоффанон принялся разрывать им дерн в том месте,  где
была сложена пирамидка из камней.
   Черно-белый котик смотрел на кузнеца своими необычайно умными глазами,  в
которых то и дело загорались алые огоньки.
   - Смотри не задень ее, - сказал кот голосом Сэктрика.
   - Не бойся. Ее защитят чары, - ответил Гоффанон.
   Освободив землю от дерна, гном стал на колени и,  разминая  руками  комья
земли, что-то забормотал. Наконец, с этим было покончено; Гоффанон взял  нож
и стал рыть им мягкую землю.
   - Уф, - облегченно вздохнул  карлик,  увидев  искомое.  Было  видно,  что
предмет этот вызывает у него крайнее отвращение. - Вот она, Сэктрик.
   Он вытянул из земли голову, держа ее за длинные  пряди  волос.  Ссохшаяся
эта  голова  могла  принадлежать  только  женщине,  более  того,  -  женщине
красивой.
   - Терали! - изумленно  ахнул  черно-белый  котик.  Глаза  его  загорелись
любовью. - Не причинил ли он тебе вреда, сестричка?
   Все замерли от изумления, увидев, как голова раскрывает свои глаза.  Цвет
этих глаз был изумрудным. С изъеденных временем губ слетело:
   - Я слышу твой голос, Сэктрик, но я не вижу твоего лица.  Быть  может,  я
все еще подслеповата?
   - Нет, просто мне пришлось переселиться в тело кота.  Но  не  волнуйся  -
скоро у нас будут новые тела, новые тела и новый  мир.  Возможно,  скоро  мы
уйдем отсюда, сестричка.
   Они положили голову в шкатулку, сделанную из позолоченной бронзы. За  миг
до того, как крышка шкатулки закрылась, раздалось:
   - До свидания, милый Сэктрик!
   - До свидания, Терали!
   - Ее-то ты и стащил у Сэктрика? - спросил Корум у Гоффанона.
   - Да. Эта голова его сестры. От нее больше ничего не  осталось.  Впрочем,
достаточно и этого. Она ничуть не слабее своего брата. Будь на Инис-Скайте и
она, вам ни за что бы не удалось выбраться оттуда.
   - Гоффанон прав, - сказал черно-белый кот, глядя на то, как кузнец - сует
шкатулку себе под мышку. - Теперь вы понимаете, почему  я  не  мог  покинуть
этот мир. Кроме Терали у меня никого нет. Я люблю ее.
   Джерри-а-Конель ласково потрепал кота по головке.
   - Любая тварь любви покорна... - Он смахнул со щеки воображаемую слезу.
   - Теперь же поспешим в Крэг-Дон, - сказал Корум.
   - Но где он? - озираясь по сторонам, спросил Джерри.
   - Там, - ответил Ильбрик, указывая на восток, - там, где трещат морозы.
   Корум успел отвыкнуть от свирепых морозов страны  Фой  Мь„р.  К  счастью,
путники оказались в  безлюдной  деревушке,  где  они  обнаружили  не  только
лошадей, но и меха. Даже Ильбрик решил  одеться  потеплее.  Он  закутался  в
огромную накидку, сшитую из куньего и лисьего меха. Позади было  уже  четыре
ночлега, и каждая последующая ночь была  холоднее  предыдущей.  Повсюду  они
видели следы недавних побед Фой  Мь„р  -  растрескавшуюся  словно  от  удара
огромного молота землю, застывшие в агонии тела, изуродованные трупы людей и
животных, разрушенные города, воинов,  скованных  взглядом  Балахра,  детей,
разодранных в клочья зубами Псов Кереноса.  Повсюду  стояла  ужасная  стужа,
затягивающая поля и реки, леса и горы.
   Путники прокладывали свой путь через снежные заносы.  Падая,  спотыкаясь,
блуждая по снежным пустошам, они спешили к Крэг-Дону,  боясь  того,  что  он
обратился в братскую могилу мабденов.
   С бездонных серых небес падал снег. Кровь стыла  в  жилах,  растрескалась
кожа, утратили гибкость члены. Каждый вдох  отзывался  болью  в  груди.  Как
хотелось забыться на мягком снегу, уснуть, умереть, как  уже  умерли  боевые
друзья.
   По ночам они грелись у небольшого костра. Разговоров не вели - от  мороза
немели не только  тела,  но  и  души.  Единственным  звуком  было  негромкое
бормотание кота, разговаривавшего с головой,  лежавшей  в  шкатулке.  О  чем
беседовал Сэктрик и Терали, никто не знал, да и вряд ли хотел узнать.
   Корум уже сбился со счета дней, проведенных в пути.  Принца  интересовало
теперь только то, сколько дней он еще сможет протянуть.
   Путники вышли на гребень невысокой горы, с  которого  открывался  вид  на
широкую долину, занесенную снегом. Вдали они увидели стену  тумана,  которую
трудно было с чем-либо спутать - этот туман неизменно сопровождал Фой  Мь„р.
Одни считали, что он порождается их смрадным дыханием, другие, что он служит
Фой Мь„р своеобразной защитой от болезней и напастей, преследующих их в этом
мире. Итак,  путники  достигли  Семи  Каменных  Кругов,  главного  святилища
мабденов, средоточия Власти. Перед ними был Крэг-Дон. Подъехав поближе,  они
услышали жуткий вой Псов Кереноса, странные гулкие голоса Фой Мь„р, шелест и
шорох Воинов Елей, ставших братьями деревьям.
   Джерри-а-Конель ехал рядом с Корумом. Кони  с  трудом  пробирались  через
глубокий снег, который порой доходил им до шеи. Джерри сказал:
   - Ну что ж, значит кто-то из наших еще жив. Иначе Фой Мь„р не подошли  бы
так близко к Крэг-Дону.
   Корум кивнул. Он знал, что Фой Мь„р избегают Крэг-Дона и боятся его. Этим
знанием Принц был обязан Гейнору,  который  выдал  тайну  святилища,  считая
Корума и Джерри своими пленниками.
   Ильбрик скакал первым, пробивая путь для всех остальных. Если бы не  этот
гигант, они замерзли бы в пути, так и не увидев Крэг-Дона. За великаном, как
всегда пеший, следовал Гоффанон с топором на плече и ларцом под мышкой.  Его
рана уже стала подживать, хотя и причиняла ему еще немало страданий..
   - Фой Мь„р взяли Крэг-Дон в кольцо, - заметил Ильбрик. -  Боюсь,  нам  не
удастся проскочить незамеченными.
   - Если и удастся, то не всем. - Корум скорбно посмотрел на облачко  пара,
вырвавшееся изо рта, и поплотнее закутался в меха.
   - А почему бы Сэктрику не одурачить их - у него это выходит замечательно,
- предложил Джерри.
   - Миражи лучше оставить на потом, - возразил Гоффанон. - Иначе в решающий
момент враги усомнятся в реальности происходящего...
   - Наверное, ты прав, - нехотя согласился Джерри-а-Конель.  -  Ну  что  ж,
тогда мы должны действовать стремительно - враг не ожидает атаки с тыла.
   - Это и не удивительно, - сказал  Корум,  грустно  улыбнувшись.  -  Такое
может прийти в голову разве что больному, .
   - А мы больные и есть, - ответил Джерри и подмигнул.
   - Что ты нам скажешь, Сэктрик? - обратился к черно-белому  коту  Ильбрик.
Сэктрик нахмурился.
   - Мы с сестрой предпочли бы не тратить силы до последней минуты. Дело это
не простое, а мы с вами не на Инис-Скайте.
   Ильбрик согласился с этим.
   - Я буду пробивать путь. Вы же не отставайте. Он  извлек  из  ножен  свой
огромный меч Мститель, засверкавший непривычным  для  этих  мест  светом,  -
давно не озарялись они солнцем,  клинок  же,  казалось,  был  его  частицей.
Снежинки таяли,  не  успев  долететь  до  лезвия.  Ильбрик  рассмеялся,  его
разгоряченное лицо, казалось, тоже источало золотистое сияние.  Он  закричал
своему коню:
   - Вперед, Тонкая Грива! Нас  ждет  Крэг-Дон!  Конь  стремительно  понесся
вперед, взметая облака снежной пыли. Друзья не отставали от Ильбрика  ни  на
шаг. Они кричали и потрясали своим оружием, пытаясь хоть  как-то  согреть  и
ободрить себя. Ильбрик исчез в студеном  тумане  Фой  Мь„р,  устремившись  к
Крэг-Дону.
   Корум последовал за ним, стараясь  не  отстать  от  своего  товарища,  не
потерять его из виду. Огромные  зловещие  тени  двигались  в  тумане.  Корум
слышал лай псов, видел  зеленолицых  всадников,  пытавшихся  понять  причину
переполоха. И тут он услышал знакомый голос:
   - Это великан Ильбрик! Тревога, гулеги! Тревога!
   Это  был  голос  Принца  Гейнора,  голос  Проклятого,  чья  судьба   была
неразрывно связана с судьбою Корума.
   Призывно  затрубили  рога  гулегов,  и  туман  огласился  свирепым  рыком
белоснежных псов с кроваво-красными ушами и горящими злобой желтыми глазами,
псов, которых Гоффанон боялся больше всего на свете.
   Чудовищный, исполненный боли стон раздался в ответ на призыв Гейнора. Это
был голос самого Кереноса, голос одного из Властителей Лимба, что был так же
безжизнен, как и мир, явивший этих ущербных богов. Оставалось  надеяться  на
то, что брата Кереноса Балахра рядом не  было  -  одного  взгляда  его  было
достаточно для того, чтобы заморозить его навеки.
   Прямо перед собой Корум увидел четверых или пятерых безликих тварей,  чья
кожа своей белизною напоминала снег; в руках  эти  твари  держали  изогнутые
ножи, которые скорее походили не на оружие, а на  инструменты  для  разделки
туш. Это были гулеги.
   Корум взмахнул своим серебристым мечом и легко рассек тела  нападавших  -
получив имя, меч обрел свою подлинную силу. Раны, полученные гулегами,  были
столь серьезны, что они уже не  представляли  опасности.  Миновав  их  ряды,
Корум стал нагонять Ильбрика, чей клинок подобно молнии разил Братьев Елей и
псов, набежавших на зов гулегов.
   В пылу битвы Корум забыл и думать о морозном  тумане,  однако  уже  через
минуту почувствовал, как его  легкие  леденеют,  а  члены  цепенеют.  Собрав
остаток сил, Принц закричал:
   - Я - Корум! Я - Кремм Кройх Кургана! Я - Лло  Эрайнт,  Серебряная  Рука!
Трепещите, лакеи Фой Мь„р, - на Землю вернулись мабденские герои! Трепещите,
ибо мы Враги Холода!
   Сверкнул меч, прозванный Предателем, и рухнула наземь дьявольская собака.
Гоффанон, неистово кружа топором, пел свою ратную песню; Джерри-а-Конель, на
плече которого сидел испуганный кот, размахивал сразу двумя саблями, оглашая
окрестности пронзительным криком.
   Друзья оказались взятыми в кольцо. Уже  слышался  зловещий  скрип  боевых
колесниц Фой Мь„р, уже приближались к  ним  Балахр  и  Гоим,  чье  появление
сулило друзьям верную смерть, но, с другой стороны, уже была видна и громада
Крэг-Дона - гигантские каменные столбы, накрытые сверху не менее гигантскими
плитами.
   Близость Крэг-Дона придала Коруму сил. Он пришпорил  коня  и  врубился  в
плотные ряды Людей Елей, размахивая своим  страшным  клинком  и  разя  врага
налево и направо. Гоффанона окружала уже добрая дюжина собак: не  раздумывая
ни минуты, Корум направил своего коня прямо на  Псов  и  стал  рубить  их  в
клочья. Кузнец, пошатываясь, добежал до каменных  столбов  и,  тяжело  дыша,
прислонился к одному из них спиной,  продолжая  наблюдать  за  происходящим.
Через минутку там же оказались и его друзья - они улыбались, глядя  друг  на
друга, не веря в то, что счастье все же улыбнулось им.
   Они услышали крик Принца Гейнора, доносившийся из-за  пределов  каменного
круга:
   - Вот ловушка и захлопнулась! Теперь они сдохнут от голода!
   Но не слышалось торжества в жалких голосах Фой Мь„р; и собаки выли уже не
так уверенно. Гулеги и Воины Елей, собравшиеся у круга, смотрели на друзей с
известным почтением. Корум обратился  к  своему  извечному  врагу,  ставшему
волею судеб едва ли не его братом:
   - Готовься к бою, Гейнор! Сейчас свое слово скажут мабдены!
   С удивлением в голосе Гейнор ответил ему:
   - Ты считаешь, что они пойдут за тобой, Корум? Теперь ты  им  враг.  Друг
мой, они вряд ли станут даже говорить с тобой, пусть надеяться им больше  не
на кого.
   - Проделки Калатина мне ведомы. Эмергин поверит мне.
   Гейнор в ответ только рассмеялся.  Смех  его  больно  резанул  Корума  по
сердцу.
   Четверка героев медленно ехала к центру Крэг-Дона. Они видели  раненых  и
мертвых, беснующихся и плачущих,  ослепших  и  изнемогших.  В  самом  центре
Крэг-Дона стояло несколько палаток; у костров сидели люди в измятых латах  и
изодранных одеяниях. Они ждали смерти.
   Хрупкий Эмергин гордо  стоял  возле  каменного  алтаря  Крэг-Дона.  Корум
вспомнил о том, что некогда он возлагал его одетое  в  овчину  тело  на  эти
камни. Одетая в перчатку рука Эмергина лежала  на  алтарном  камне;  Великий
Друид смотрел на приближающуюся к нему четверку. Он молчал;  лицо  его  было
мрачно.
   Из-за спины Верховного Правителя появилась и другая фигура - женщина, чьи
огненно-рыжие волосы были разметаны  по  плечам.  Голова  ее  была  увенчана
короной; одета женщина была в длинную кольчугу,  что  доходила  ей  до  пят,
поверх кольчуги была наброшена меховая накидка. Зеленые  глаза  смотрели  на
Корума с презрением и ненавистью. Это была Медбх.
   Корум двинулся к ней, пробормотав:
   - Медбх, я привел...
   Отшатнувшись от него, она взялась за рукоять своего меча.  Голос  ее  был
холоднее тумана Фой Мь„р.
   -  Маннах  мертв.  Отныне  я  Королева  Медбх.  Я   -   королева   Медбх,
правительница  народа  Туха-на-Кремм  Кройх.  Под  покровительством   нашего
Верховного