ел... руку, кисть, пальцы, сгибающиеся по моему приказу.
     Рука? Значит, я не барск, а человек!
     Я резко сел,  и комната,  все  еще  какая-то  искаженная,
стремительно  завертелась.  Я был один.  Я поднял человеческие
руки,  осмотрел их,  потом взглянул на человеческое тело.  Оно
было  бледным,  таким бледным,  что почти неприятно было смот-
реть.  Это не правильно - я должен быть смуглым. Я сел на край
постели  и внимательно оглядел все свое новое тело,  его блед-
ность, худобу, близкую к истощению. Затем ощупал лицо. Оно бы-
ло явно человеческим, хотя я не мог определить наощупь, похоже
ли оно на лицо похищенного на ярмарке в Ырджаре Крипа  Ворлан-
да. Нужно зеркало. Я должен УВИДЕТЬ!
     Слегка покачиваясь  от усилий держаться прямо,  как чело-
век,  после того,  как долго бегал на четырех лапах, я встал и
неуверенно сделал шаг вперед.  Руки мои балансировали,  пока я
перекачивался с одной ноги на  другую.  Но  когда  повернулся,
чтобы подойти к окну,  мое доверие к такому способу передвиже-
ния вернулось,  как будто прежнее умение,  забытое  на  время,
снова ожило.  Я огляделся,  ища мохнатое тело, которое звалось
Джортом, но его не было видно. Я так и не увидел его больше.
     Комната была маленькая,  большую часть ее  занимала  кро-
вать.  В противоположной стене была дверь, в углу сундук, слу-
живший также и столом, судя по тому, что на нем стояли на под-
носе чашка и графин. Из окна несло холодом, так что я вернулся
к кровати,  снял с нее одеяло и завернулся в него. Мне страшно
хотелось увидеть свое лицо.  Судя по телу,  я был Тэсса - Мак-
вэд...
     К моему удивлению, я обнаружил в себе некоторое сожаление
о чувствах,  которыми так хорошо пользовался Джорт.  Похоже, у
Тэсса те же ограничения, что были и у бывшего меня.
     Я подошел к сундуку и посмотрел на чашку. Она была пуста,
но графин полон.  Я осторожно налил в  чашку  золотистую  жид-
кость. Она была холодной, прекрасно утоляющей жажду, и по мое-
му телу распространилось ощущение радости  бытия,  единства  с
моим новым телом.  Я услышал покашливание и увидел жреца с за-
бинтованной головой. Он поклонился и, подойдя к кровати, поло-
жил на нее одежду с красными крапинками, какую носят Тэсса.
     - Старейший Брат хочет поговорить с тобой, Брат, когда ты
будешь готов, - сказал он.
     Я поблагодарил и начал одеваться, еще не вполне уверенный
в своих движениях.  Одевшись, я подумал, что я, наверно, похож
на Малика.
     "Малик!" - болезненно кольнуло в памяти. Малик вывел меня
из ада,  уготованного барску в Ырджаре, и каков был его конец!
Я так мало его знал и так много был ему должен!
     На моем поясе висел длинный нож,  но меча не было и,  ко-
нечно,  не было жезла,  какой носила Майлин. А мне хотелось бы
схватиться за оружие при мысли об убийцах Малика.  Без зеркала
я не мог видеть весь облик, который теперь имел. Выйдя из ком-
наты, я увидел ожидающего меня мальчика-жреца. Он хромал, и на
лице его был тот же отпечаток шока и усталости,  как и у стар-
ших жрецов. Здесь все еще пахло горелым, хотя и не так сильно,
как пахло для Джорта.
     Мы пришли в тот же садик,  где Оркамур однажды уже прини-
мал меня. Он сидел в том же кресле из дерева с побегами, толь-
ко листья на них увяли и засохли.  Там была еще скамейка, и на
ней сидела,  опустив плечи, Майлин. Глаза ее были пустыми, как
у человека,  затратившего большие усилия к собственной невыго-
де.  Во мне вспыхнуло желание подойти к ней,  согнать  это  ее
равнодушие,  взять ее вялые руки в свои,  поднять ее.  Когда я
тайно подглядывал за ней в Ырджаре,  она казалась мне чужой, и
чужой  она  была все время наших путешествий,  теперь же этого
больше не было. Теперь казалось только, что она имеет права на
меня, что она устала и измучена. Но она не взглянула на меня и
не поздоровалась.  Глаза Оркамура встретились с  моими  и  так
всматривались, будто он хотел видеть каждую мысль, как бы глу-
боко она ни пряталась.  Затем он улыбнулся и поднял руку,  и я
увидел на ней большой,  страшного вида кровоподтек,  а один из
пальцев был расщеплен и туго связан.  Жест  его  был  изумлен-
но-радостным.
     - Сделано,  и сделано хорошо! - он не сказал этого вслух.
Его  мысль  вошла,  видимо,  и  в мозг Майлин,  потому что она
встрепенулась,  и ее глаза,  наконец,  остановились на мне.  Я
увидел в них изумление и,  в свою очередь,  удивился: ведь она
сама проделала этот обмен,  почему же результат  ее  удивляет?
Она сказала:
     - Это хорошо сделано, Старейший Брат.
     - Если ты имеешь в виду,  сестра,  что выполнила то,  что
желала - да,  это сделано хорошо,  если ты думаешь о том,  что
это приведет к еще большим осложнениям,  - тогда я не могу от-
ветить ни да, ни нет.
     - Мой ответ,  - прошептала она,  если можно мысленно шеп-
тать.  - Ладно,  что сделано, то сделано, а это НАДО было сде-
лать.  С твоего разрешения, Старейший Брат, мы поедем и увидим
конец всего этого.
     Она все  еще  не говорила со мной и не хотела смотреть на
меня,  потому что после первого взгляда она вновь отвернулась.
Я похолодел,  как если бы протянул в приветствии руку, а ее не
только не взяли,  но и самого меня игнорировали.  Теперь я  не
стал бы делать никакого движения, чтобы привлечь снова ее вни-
мание.
     Мы вышли поискать еду.  Майлин ела явно только по необхо-
димости,  как заправляют машину перед поездкой.  Я тоже поел и
обнаружил,  что мое тело с удовольствием принимает все,  что я
ему даю.  Майлин была как за стеной, и я не мог ни пробить эту
стену, ни перелезть через нее.
     Мы вышли  во двор храма.  Там не было и признака фургона,
но нас ожидали два оседланных каза, через седла были перекину-
ты дорожные плащи, седельные сумки полны провизии. Я хотел по-
мочь Майлин сесть в седло,  но она оказалась проворнее меня, и
я  пошел к своему казу.  Неужели она относится с отвращением к
любому контакту со мной?
     Мы ехали по опустошенной Долине.  Там были почерневшие от
огня руины и другие признаки ударов ярости,  которые калечили,
но не полностью разрушали. Майлин поехала по дороге в Йим-Син.
Видно было,  что она отчаянно пытается осуществить свой план -
вернуться со мной в Ырджар и  разрешить,  насколько  возможно,
роковое сплетение, опутавшее нас.
     Она по-прежнему не смотрела на меня, даже не обменивалась
мыслями.  Неужели ей так неприятно,  что я нахожусь в теле  ее
близкого родственника, который теперь кажется ей умершим дваж-
ды? Меня это стало раздражать. Я не виноват в том, что со мной
случилось,  и я ни о чем не просил.  Ан нет - ответила мне па-
мять,  дважды в какой-то степени я просил ритуалов  Тэсса  для
этих обменов. И они дважды спасали меня от смерти.
     Поскольку мы ехали быстрее,  чем в фургоне, мы выехали из
Долины еще до заката.  На рассвете мы могли бы  увидеть  руины
Йим-Сина,  но мы поехали через равнины к Ырджару.  И все-таки,
что тут произошло?  Мне нужно было хоть чуть-чуть заглянуть  в
будущее,  поэтому я заставил себя обратиться к своей спутнице:
     - Говорили ли слуги Умфры, что тут случилось?
     - Те, кто пришел с запада, - ответила она, - были инозем-
цами.  Похоже,  что Йиктору угрожает новый враг, гораздо более
безжалостный,  чем любой равнинный народ,  и эта сила идет  от
инопланетников.
     - Но ведь Торговцы... - я был так поражен, что у меня пе-
рехватило дыхание.
     - Не все Торговцы такие,  как на "Лидисе".  Эти пришельцы
режут друг друга,  чтобы укрепиться на нашей земле,  завоевать
власть и основать свое королевство.  Часть лордов уже разбита,
потому что среди их людей тайно велась подрывная работа,  дру-
гих привлекли обещанием большого богатства, натравливают одних
на  других  и  помешивают в котле войны такой ложкой,  которая
заставляет его яростно кипеть. Не знаю, что мы найдем в Ырджа-
ре, не уверена даже, что мы попадем в город. Но попытаемся.
     Все это было не слишком понятным и не  слишком обещающим.
Похоже,  случилось большее,  чем мы подозревали.  Страшно было
углубляться в страну,  где каждый поднимал руку на соседа,  но
порт находился на границе Ырджара, и там была моя единственная
надежда на возвращение на "Лидис".
     До Ырджара еще  далеко.  Обдумывая  сказанное  Майлин,  я
представил  себе,  каким долгим покажется нам это путешествие.
Да и разумно ли ехать вообще?
     Я поворачивал в мозгу эту мысль, когда пришел зов, резкий
и сильный, как сигнал горна, но я услышал его не ушами.
     Минута тишины - и снова трезвон,  приказ, которому нельзя
не повиноваться. Легкий протестующий крик Майлин...
     Помимо своей воли мы повернули казов направо, к диким го-
рам,  на зов,  которому должны подчиниться и мозг, и тело. Это
был  внутренний  горн Тэсса,  он звучал только в исключительно
важных случаях.





                          Глава 18.


     Йиктор, который я знал,  был похож на все  планеты  этого
типа: равнины, перемежающиеся холмами, растительность в разных
стадиях. Ырджар, форт Озокана, Йим-Син, храм Умфры имели своих
аналогов на многих планетах,  но там, где мы сейчас ехали, все
было по-другому.
     Призыв накладывал на нас такие обязательства, что нам и в
голову не приходило ослушаться его. И мы ехали дальше и дальше
на север и поднимались все выше и выше.  Здесь не было ни  де-
ревьев,  ни  кустарников,  только небольшие участки,  покрытые
травой,  уже убитой первым дыханием зимы, прерывали общее уны-
ние камней.
     Поистине, печальная местность.  Я бывал на планетах, сож-
женных атомной войной в незапамятные времена, задолго до того,
как мой народ вышел в космос.  У каждого,  кто видел те руины,
сжималось  сердце.  Здесь  же  все выглядело еще более чуждым:
бесконечное, безбрежное одиночество, отвергающее ту жизнь, ко-
торую мы знаем, обглоданные кости самого Йиктора.
     Тем не менее жизнь здесь была.  Пока мы все больше углуб-
лялись в дикую страну голого камня и песка,  мы  видели  следы
тех,  кто прошел тут до нас - следы фургонов и верховых казов.
     Мы были как очарованные.  Мы не разговаривали друг с дру-
гом,  и у меня не было желания оглянуться на равнины,  на  то,
что  раньше  казалось  мне  самым неотложным делом.  Наступала
ночь.  Время от времени мы спешивались,  давали отдых казам  и
сами ели из запасов в седельных сумках, ходили, разминая ноги,
затем снова пускались в путь.
     На рассвете мы проехали между двумя высокими  утесами.  Я
подумал,  что когда-то,  на заре Йикторианской истории,  здесь
было русло великой реки. Здесь были песок, гравий и валуны, но
ничего живого,  даже обычного кустика высохшей травы. Это реч-
ное русло вывело нас в громадную круглую  чашу.  Видимо,  ког-
да-то здесь было озеро,  был целый ряд широких отверстий,  об-
рамленных резьбой,  теперь уже почти незаметной. Сейчас в этом
каменном  жилище  были  обитатели,  поскольку перед ним стояли
фургоны и поднимался дым от костров. Но людей не было видно.
     Майлин подъехала к частоколу,  сошла с каза и тут же рас-
седала его. Каз потряс головой, лег и с фырканьем стал катать-
ся по песку,  и мой каз сделал то же самое,  когда я расседлал
его.
     - Пойдем, - обратилась ко мне Майлин впервые за эти часы.
     Я положил седло и пошел через долину к южной точке стены.
Там был вход,  раза в два больше остальных. Я подивился затей-
ливой резьбе, но не мог понять, что было изображено, настолько
она стерлась от времени.
     Где же  Тэсса?  Повсюду  я видел только фургоны и казов и
получил ответ на свой вопрос,  лишь когда подошел к двери: от-
туда  доносился звук,  который был чем-то большим,  чем просто
песня.  Он каким-то образом смешивался с движением воздуха - в
нашем  словаре нет слов,  чтобы описать это.  Я бессознательно
уловил ритм и тогда понял,  что мне хорошо. Рядом со мной под-
нялся в песне голос Майлин.
     Через тяжелый  портал мы вошли в зал.  Там было светло от
лунных ламп,  висевших высоко над головой,  и мы шли в  лунном
свете,  хотя  в  нескольких шагах за дверью светило солнце.  И
Тэсса здесь было так много,  что и не сосчитать.  Перед нами в
самом  центре  зала находилось возвышение,  и Майлин подошла к
нему.  Я неуверенно шел шага на два позади.  Песня  звучала  в
ушах, билась в крови, стала как бы частью нас.
     Мы подошли к овальной платформе, на которую вело несколь-
ко ступенек.  На платформе стояли четверо:  двое мужчин и  две
женщины.  Они были крепки телом,  с живыми блестящими глазами,
но над ними была такая аура возраста,  авторитета и  мудрости,
которая поднимала их над другими,  как их теперешнее положение
на платформе ставило их физически выше остальных.
     Каждый из них держал жезл,  но не такую относительно  ко-
роткую  палочку,  как у Майлин - верхушка их жезла доходила до
головы, а конец упирался в пол и свет, сиявший на древках, со-
перничал со светом ламп и заставлял его бледнеть.
     Майлин не стала подниматься по ступенькам, а остановилась
у них. Когда я нерешительно подошел и встал рядом, я увидел ее
замкнутое холодное лицо.
     Они все пели,  и мне стало казаться, что мы не на твердом
полу,  а плывем в волнах звуков.  Мне казалось,  что я вижу не
Тэсса,  а каких-то духов.  Я не видел их полностью - они  были
призраками того, чем могли бы быть.
     Долго ли  мы  стояли  так?  Я  по сей день не знаю и могу
только догадываться о смысле того,  что происходило.  Я думаю,
что  своей объединенной волей они составляли большую силу,  из
которой черпали,  сколько требовалось, для их целей. Это очень
неумелое объяснение того,  к чему я присоединился в этот день.
     Песня умирала,  слабея  в серии рыдающих нот.  Теперь она
несла с собой тяжкий груз печали,  как будто вся личная скорбь
старого-старого  народа просочилась сквозь века и каждая мель-
чайшая капля отчаяния хранилась для будущей пробы.
     Эта последняя песня Тэсса была не для посторонних ушей. Я
мог носить тело Маквэда и каким-то образом соответствовать пу-
тям Тэсса,  но все-таки я не был Маквэдом и потому зажал уши -
я не мог больше выносить эту песню. Слезы текли по моим щекам,
из груди рвались рыдания,  хотя вокруг меня люди  не  выражали
никаких внешних признаков нестерпимого горя,  которое они раз-
деляли.
     Один из четверых на возвышении качнул жезл и указал им на
меня - и я больше ничего не слышал!  Я был освобожден от обла-
ка, которое не мог вынести. И так продолжалось, пока не кончи-
лись песни.
     Затем пошевелился второй главный в этом собрании и указал
жезлом на Майлин.  Ее собственный символ власти сам собой выр-
вался из ее пальцев и полетел к большому жезлу,  как железо  к
магниту.  Майлин  вздрогнула  и  протянула руку,  как бы желая
удержать его, но тут же опустила руку и застыла.
     - Что ты скажешь в этом месте и времени, Певица?
     Вопрос, прозвучавший также и в моей  голове,  не  не  был
высказан вслух, но был от этого не менее понятным.
     - Дело было так... - начала Майлин и рассказала все прос-
то и ясно.  Никто не перебивал ее, не комментировал наши неве-
роятные испытания.  Когда она кончила, женщина на помосте ска-
зала:
     - И  еще что-то было в твоем уме,  Певица:  в твоем клане
есть одна,  испытавшая сердечный голод, и если подобие того, о
ком страдает ее сердце,  вернется,  возможно,  это принесет ей
облегчение.
     - Это правильно? - спросил мужчина, стоящий справа от го-
ворившей.
     - Сначала  я  не думала об этом.  Позже...  - рука Майлин
поднялась и упала в слабом жесте покорности.
     - Пусть та, кого это касается, выйдет вперед! - приказала
Женщина.
     Движение в толпе - и вышла девушка. Хотя я не силен в оп-
ределении возраста Тэсса, я сказал бы, что она была еще моложе
Майлин. Она протянула Майлин руку, их пальцы сцепились во вза-
имном приветствии и глубокой привязанности.
     - Мерли,  посмотри на этого мужчину.  Тот ли это, кого ты
оплакивала?
     Она быстро повернулась и взглянула на меня. На секунду на
лице  ее появилось что-то вроде пробуждения,  глаза вспыхнули,
как у человека, увидевшего чудо, затем глаза погасли, лицо за-
туманилось.
     - Это не он, - прошептала она.
     - И  не может быть им!  - резко сказала другая женщина на
помосте.  - Ты и сама это знаешь, Певица! - ее резкость усили-
лась, когда она обратилась к Майлин. - Уставные Слова не могут
измениться, Певица, ради личных причин, каковы бы они ни были.
Ты давала клятву, и сама ее нарушила.
     Мужчина на  возвышении поднял свой жезл и провел его све-
тящейся верхушкой по воздуху между Майлин и  остальными  тремя
главными.
     - Уставные Слова,  - повторил он.  - Да, мы полагаемся на
Уставные Слова,  как на якорь и поддержку. А теперь мне кажет-
ся,  что эта печальная спираль началась как раз из-за Уставных
Слов.  Майлин,  -  он один назвал ее по имени,  и в его голосе
слышалось страдание.  - Первый раз она спасла этого  человека,
уплачивая  долг.  За  большую часть того,  что случилось с тех
пор, она также не ответственна. Поэтому мы обязаны сделать то,
что  она  предполагала  - вернуться с ним в Ырджар и исправить
то, что было сделано ее властью.
     - Она не может этого сделать,  - сказала женщина с резким
голосом,  и я услышал в ее тоне удовлетворение.  - Разве вы не
слышали, что случится с Майлин-Певицей, если ее там увидят?
     Майлин подняла голову и с удивлением посмотрела на нее:
     - Что ты имеешь в виду,  Древняя?  Какая опасность грозит
мне в Ырджаре?
     - Инопланетники,  которые зажгли пожары,  убивали людей и
выпустили барсков войны, уверяли, что Майлин околдовала Озока-
на,  сделала его сумасшедшим,  и ее нужно убить.  Многие этому
верят.
     - Инопланетники?  Какие? И зачем? - я вмешивался вроде бы
не в свое дело,  оно касалось только Майлин и правительства ее
народа. Но инопланетники? Причем они тут?
     - Не твоего племени,  сын мой, - сказал один из мужчин. -
Это  тот,  кто  приходил к Майлин до всей этой истории и хотел
сделать ее своим орудием,  а также те, для кого он действовал.
Похоже,  что  у тебя и твоего народа тот же сильный враг,  что
принес войну на Йиктор.
     - Но ... если ты имеешь в виду людей Синдиката, - я ниче-
го не понимал. - У меня нет личных врагов среди них. В древние
времена  наш род и их враждовали,  это правда.  Но в последнее
время наши разногласия были улажены. Это какое-то безумие!
     Одна из женщин на платформе печально улыбнулась.
     - Всякое убийство и война - безумие,  будь то между чело-
веком  и человеком или между человеком и животными.  Однако по
каким-то причинам те люди сражаются на  равнинах  и  назначили
цену за Майлин.  Возможно, они боятся, что она слишком много о
них знает. И ехать в Ырджар...
     - Как Майлин,  - сказала девушка,  стоящая рука об руку с
моей спутницей, - наверное, нельзя. А как Мерли?
     Старейший задумался, затем кивнул почти с сожалением.
     - Сейчас  самое  время.  Третье кольцо уже начинает блед-
неть,  а только под ним можно по-настоящему обменяться Тэсса с
Тэсса. У вас это сохранится не более четырех дней.
     - Наверное,  надо, - сказала Мерли, - произвести обмен не
здесь, а на холмах, на границе с равнинами. Тогда четырех дней
будет достаточно, чтобы съездить в Ырджар.
     Майлин покачала головой.
     - Лучше уж я поеду в своем теле,  чем рискну твоим, сест-
ра. Я сама плачу свои долги.
     - Кто говорит,  что ты не платишь, - возразила Мерли. - Я
прошу только,  чтобы ты следовала мудрости,  а не глупости. Ты
говорил,  - Мерли обратилась к вождю, - что Майлин имеет право
довести  эту  авантюру до конца.  В Ырджаре многие знали,  что
Маквэд и я были спутниками жизни.  Если мы пойдем вместе,  кто
нас в чем-нибудь заподозрит? Это самый лучший способ.
     Наконец, было решено,  что ее план хорош. Меня не спраши-
вали.  По правде сказать,  я был занят мыслями об инопланетни-
ках.  По  словам Майлин,  Слэфид с самого начала был замешан в
интригах Озокана и угрожал Майлин и Малику.  Но ведь  я  знал,
что он всего-навсего младший офицер на ко