лишком уверенно сказал президент. - Скажите лучше, чем мы можем вам помочь?
     - Насчет ликвидации Сереги и Лехи, я полагаю, не может быть и речи?
     - Нет, это вы сами сделайте. У вас лучше получится - дунтосвинты круче всех.
     - Хорошо. Мы сделаем это сами, а вы там на Потомаке поосторожнее с лягушками.
     - Договорились.
     Адмирал отключил связь, и президент Соединенных Штатов вернул телефон шефу безопасности.
     - Ну и как, Джей Би, когда они нападут на Россию? - поинтересовался госсекретарь, который на пару с Тони Лондонским успел пропустить еще по одной.
     - Все упирается в Серегу и Леху. У меня есть опасения, что они снова спасут мир.
     - Да ничего они не спасут, Джей Би, - махнул рукой госсекретарь. - Смотри, наш Тони опять вырубился. Придется позвать охрану, чтобы нести его на руках.
     Однако Тони неожиданно пришел в себя и, приподняв облепленную крупным песком физиономию, спросил:
     - Джентльмены, а кто сегодня пойдет за "клинским"?
     - Бредит, - уверенно произнес Фрэнк.
     - Без сомнения, - согласился с ним Джей Би^

88

     Ровно в полдень агент Гадючиха предстала перед своими работодателями в роскошном номере пятизвездочного отеля "Золотой Банан".
     Чтобы прийти незамеченной, Живолуповой пришлось воспользоваться подземными катакомбами, схему которых она помнила еще с тридцатых годов.
     - Зачем эти сложности, агент Гадючиха? - не понимал майор Яндкван. - Возле главного входа вас ожидали мои люди.
     - Вы тут почирикаете и дальше полетите, а мне в этой стране еще жить, - ответила умудренная опытом старуха.
     - Да ладно вам, агент Гадючиха. Не сегодня завтра здесь будет наша армия. Мне доложили, что флот уже совсем близко.
     - Нет уж, мне так спокойнее.
     - Тогда присаживайтесь. - Яндкван указал на большое кожаное кресло, которое Живолупова сначала пощупала, а уже потом с опаской в него опустилась. - Итак, агент Гадючиха, мы приступаем к окончательному и единственно верному способу устранения наших беспокойных субъектов. А именно - отравлению посредством добавления яда в алкогольные напитки.
     Сделав паузу, Яндкван посмотрел на своего лучшего агента Живолупову, ожидая ее реакции.
     - Что вы на это скажете? Не правда ли, остроумный способ? У нас в Дунтосвинтской Империи в производстве ядов весьма преуспели.
     - Ну чего сказать? - Живолупова пожала плечами и бросила взгляд на стоявших возле двери двух агентов-охранников. - Травились они не один раз - что Лешка, что Сережка, - только уж больно живучие. Вроде глядишь - в каталке синими увозят, а через неделю на тебе - снова в ларьке пиво покупают. Опять же бензин недавно пили-этиловый. Одним словом, сомневаюсь я в этом способе.
     Яндкван снисходительно улыбнулся:
     - Видите ли, дорогой агент Гадючиха, мы будем применять самый сильнодействующий яд из всех известных. Его получают из ядовитых зубов смертельно опасной рыбы мухтар-бабай, которая водится в озерах серной кислоты на планете Ибабуту.
     - Ух ты! Рыба в кислоте? Чего же она там ест?
     - Она охотится на ибабутских тушканчиков, которые спускаются в вулканические кратеры, чтобы напиться кислоты.
     - И умереть молодыми... - задумчиво произнесла Живолупова.
     - Простите?
     - Да это я так. Продолжайте.
     - Ну, собственно, я уже все сказал.
     - Как будете-подбрасывать выпивку?
     - А мы ее не будем подбрасывать. Мы пригласим субъектов на светский прием, где соберется элита общества, и там угостим их отравленным вином. Причем в смеси с алкоголем яд вначале действует как "сыворотка правды" - мы наконец выясним, как они отличают наших от ваших. Так что остается - только пригласить.
     - Они могут застесняться. На приеме-то небось штаны полагаются блестящие, а Леха с Серегой босяки.
     Живолупова презрительно махнула рукой, поскольку у нее в унитазном бачке в жестяной чайной банке было припрятано достаточно зеленых денег, чтобы чувствовать себя богачкой.
     - Не штаны, а смокинг.
     - Ха! Смокинг! Да они и слова-то такого не слыхали - смокинг!
     - Ну... - Яндкван забарабанил по столу пальцами. - Тогда мы подарим им смокинги. Сошьем по мерке и подарим. Как вы думаете, примут они наш подарок?
     - Примут. К халяве наш народ очень расположен, только я, птичка ранняя, тружуся не покладая рук.
     - Тогда вам придется поработать еще, агент Гадючиха. Необходимо доставить Тютюнину и Окуркину приглашения на этот прием.
     - Вручить лично я не могу. Ребята они неожиданные, особенно Сережка. Он меня чево-то не жалует, хотя я к нему всей душой.
     - Лично не нужно. Достаточно просто забросить в окно...
     - Это на седьмой этаж? - поразилась Живолупова. - А по почте нельзя?
     - А как это по почте? - Ища ответа, Яндкван посмотрел на своих агентов, однако те лишь пожали плечами.
     - Ой, ребята, - покачала головой Живолупова. - Ой не радоваете вы меня. Ой не радоваете. Зачем же бабушку на веревке подвешивать, если почтальон или посыльный может эту самую приглашению запросто доставить.
     - Ловлю вас на слове, агент Гадючиха, - сразу ухватился Яндкван. - Вы сможете выполнить эту миссию по доставке пригласительных?
     - Могу, конечно... но за отдельную плату. - Живолупова сделала пальцами характерный жест.
     - С этим все в порядке.
     Неожиданно один из стоявших у дверей агентов закашлялся. Он кашлял так сильно, что напарник стал хлопать коллегу по спине.
     - В чем дело, Турукван? - строго спросил Яндкван, когда агент откашлялся.
     - Я... подавился... лягушечкой... - признался тот.
     - Я же запретил вам есть во время работы!
     - Поэтому я и хотел по-быстрому, сэр.
     - Ну что же вы за скоты такие, а? Агенты опустили головы. Им было стыдно.
     - Не далее как позавчера... - тут Яндкван обратился уже к Живолуповой, - трое агентов пошли в "Детский мир" и наглотались резиновых игрушек "Царевна-лягушка". Посещавшие магазин человеческие люди и их детеныши были в-шоке, наблюдая эту картину.
     - Товарищ майор, так вы бы их сводили куда-нибудь к Чистым прудам или вон к Измайловским. Пусть бы уж разок нажралися. Лягушки там, конечно, городом пахнут, но все ж лучше, чем резиновые царевны.
     Услышав столь приятные их слуху слова, стоявшие у дверей Турукван и Гамакван приободрились, однако майор повернул к ним свое свирепое лицо, и они сейчас же снова потупились.
     - А теперь торжественный момент... - Яндкван поднялся со своего кресла, Живолупова, недоумевая, встала вместе с ним.
     - Агент Гадючиха! За мужество, проявленное на службе Его Императорского Величества, вам присваивается звание лейтенанта Имперской разведки.
     - А-а... Это... Служу дунтосвиньям и все такое! - бодро отрапортовала Живолупова. - Фуражечку хоть дадите?
     - Да мы вам не только фуражечку, мы вам предоставим весь перечень обмундирования из шести комплектов на шесть времен календарного периода и еще тринадцать комплектов для национальных праздников.
     - Эвона! А когда? - оживилась Живолупова.
     - Как только наши войска займут планету.
     - О, это долго ждать придется. Но вы мне хотя бы фуражечку, я ужас как наряжаться люблю.

89

     Часов в восемь вечера, когда Сергей Тютюнин лежал на диване и бесцельно щелкал телевизионным пультом, в дверь позвонили.
     Кот Афоня сейчас же спрятался под кресло, на котором сидела Люба и вышивала крестиком.
     - Чего не открываешь? Я же занята, - сказала она. Тютюнин нехотя поднялся с дивана, подошел к двери и заглянул в глазок. На лестничной площадке стоял какой-то ханурик в бейсболке и с наклеенными усами от Деда Мороза.
     - Это по какому поводу? - спросил через дверь Тютюнин - ему не хотелось выслушивать очередную программу торговца медом, картошкой или сахаром в мешках.
     - Вам телеграмма! "Молния"! - соврал ханурик и как-то странно дернул головой.
     - Покаж!
     Ханурик поднес к глазку красочный билет с надписью "Приглашение".
     Серегу это заинтересовало. Он приоткрыл дверь и, взяв открытку, стал читать внимательнее.
     "Уважаемый Сергей Викторович! - было написано там золотыми буквами. - Комитет по строительству и приобретениям счастлив пригласить вас, как лучшего приемщика Центрального Черноземного района, на бал-концерт, который буквально завтра состоится в отеле "Палас энд Матрас" в двадцать часов вечера. При себе иметь костюм, который вам и пришлют прямо с шофером лимузина".
     - Это чего - мне, что ли? - уточнил Серега, потрясая открыткой.
     - Но имя-то ваше?
     - Наше.
     - Ну тогда все в порядке. Или, может, вы неграмотный? Ханурик хихикнул, и это наглое хихиканье показалось
     Сереге знакомым.
     - Слушай, а ты случайно не родственник старушки Жи-волуповой будешь?
     - Это которой? С сорок четвертой квартиры?
     - Ну да.
     - Нет. Первый раз слышу. Ну так чего - придешь или нет?
     - А я прямо тебе сказать должен?
     - Нет, не должен. - Ханурик опять дернул головой. - Но хозяева меня все равно спросят. Им же надо знать, сколько водки закупать...
     - Водки? - переспросил Сергей и энергично почесал живот. - Ну, тогда скажи, что приду, раз такое дело. Платить, в смысле, не надо там?
     - Не надо.
     - Тогда точно приду.
     Ханурик кивнул и, прихрамывая, сбежал по лестнице. Сергей захлопнул дверь и вернулся на диван, намеренно демонстрируя красивое приглашение.
     - Это чего такое? - сразу поинтересовалась Люба.
     - Да, - Серега небрежно махнул рукой, - приглашение принесли от комитета.
     - Какого комитета?
     - Я не понял. Но завтра костюм приволокут и лимузин подадут к подъезду.
     - А что такое лимузин?
     - Это машина, Люба. Для очень важных людей.
     - Лимузин... - повторила супруга задумчиво. - А я думала, что это на окошки вешать - ну вроде как тюль, лимузин...
     В дверь снова позвонили.
     - Ой, да что же за вечер такой беспокойный? - покачала головой Люба.
     Сергей снова пошел открывать. На этот раз обошлось без сюрпризов. На пороге стоял улыбающийся Окуркин.
     - Привет честной компании! - сказал он и шагнул через порог. - Сейчас такое расскажу, рты поразеваете.
     Окуркин прошел в комнату и поздоровался с Любой.
     - Ну так вот, сижу дома, телик смотрю, и вдруг звонок в дверь ты-ры-рым! И вот вручают приглашение...
     С этими словами Леха достал уже согнутую пополам открытку.
     - Смотрю я, значит, и читаю: "Уважаемый Алексей Михайлович! Комитет по строительству и приобретениям счастлив пригласить вас, как лучшего квасоболталыцика пищевой отрасли Центрального Черноземного района, на бал-концерт..." - Слышали?!
     - А Сережке, между прочим, тоже такую открытку выдали, - тут же ввернула Люба.
     - Правда, что ли? - не поверил Леха.
     - Правда, - сказал Сергей и показал ему свое приглашение.
     - И про костюм там есть?
     - И про костюм, и про лимузин... - с готовностью подтвердила Люба.
     Окуркин почесал макушку, однако смирился с тем, что не единственный получил такое важное приглашение.
     - Я вот только чего подумал - нам лимузины эти разные подадут или в один упакуют?
     - А какая разница? Нам и в одном не тесно будет.
     - Не скажи, - заметил Леха. - А вдруг эти приглашения раздавали всем жильцам нашего дома? Тогда пораньше надо очередь занимать, а то в лимузине-то стоя далеко не уедешь...
     - А ведь Лешка прав, Сережа, - согласилась Люба. - Пораньше вам нужно собраться. И что за моду выдумали-лимузины возить. Уж подали бы автобус, чтобы все как у людей.
     - Да, это они не учли, - сказал Окуркин. - Но, братцы... тут он снова почесал макушку, но есть способ проверить, кто еще получил приглашение. Нужно просто позвонить жильцам нашего дома, однако ж не спрашивать в лоб - есть приглашение или нету, - а потихонечку. Дескать, никуда завтра часиков в восемь вечера не собираетесь, к примеру, на лимузине?
     - Ты Леха - голова! - похвалил приятеля Тютюнин. - Давай звони начинай.
     - Ага, только я номеров не знаю...
     - Да, без номеров не получится, - покачал головой Тютюнин. - Как же быть-то?
     - Эх, мужики. Что бы вы без женщин делали? - усмехнулась Люба и, поднявшись с кресла, вышла в другую комнату.
     Сергей и Леха переглянулись.
     Между тем после скрипа буфетных дверок Люба быстро вернулась, держа в руках толстую пачку каких-то бумажек, перетянутых черной резинкой от велосипедной камеры.
     - Вот, - потрясая пачкой, сказала Люба. - Что бы вы без меня делали?! - И она бросила свой трофей на колени мужу.
     Тютюнин вытащил первую бумажку и прочитал:
     - "Квитанция на оплату междугородного разговора..." Это что такое, Люба? Квитанции какие-то. К тому же не оплаченные. Это мы, что ли, столько наговорили?
     - Не тормози, Серега. - Тютюнин выхватил пачку квитанций и через несколько секунд все понял.
     - Это неоплаченные квитанции всех квартир вашего подъезда. Правильно, Люб?
     - Правильно, - кивнула тютюнинская супруга. - Это мне мама посоветовала их из ящиков доставать.
     - Но зачем?!! - поразился Сергей. - Зачем таскать чужие бумажки?
     - Мама сказала: бери, доча, может, на чего и пригодятся. Вот, значит, и пригодились. Права оказалась мама.
     Тютюнин хлопнул себя по коленям и покачал головой. Была бы здесь Олимпиада Петровна, он бы ей сказал пару ласковых...
     Впрочем, теперь, когда у них были телефоны всех квартир подъезда, можно было начинать обзванивать потенциальных конкурентов.
     Окуркин живо набрал первый попавшийся номер и, когда ему ответили "але", строго спросил:
     - А вы не едете, случайно, на бал завтра, а? Чего? От такого же слышу! - Леха нажал отбой и досадливо мотнул головой.
     - Чего сказали? - поинтересовался Серега.
     - Не сказали - сразу послали.
     - А сказали-то чего?
     - Я тебе потом скажу, без Любы.
     Окуркин набрал новый номер и, опираясь на опыт предыдущего общения, выбрал большее вкрадчивый и мягкий тон.
     - Добрый день, мущина... Скажите, что вы делаете завтра часиков в восемь вечера? Что? Да-а? От гамасека слышу, чмо болотное!
     Окуркин снова бросил трубку и сокрушенно вздохнул:
     - Ну почему у нас люди такие некультурные, а? Почему не могут нормально ответить на простой вопрос: "Мущина, что делаете завтра вечером?"
     - Еще звонить будешь? - спросил Серега.
     - Буду. Но только один раз.
     Леха, заметно нервничая, набрал следующий номер и, как только там ответили, громко крикнул:
     - Сам ты "алле"!
     И бросил трубку на рычаг.
     - Да. Плохо мы живем. В какой-то грязи, в воровстве, в пьянстве и невежестве. Кто виноват, спрашивается, и что делать... - произнес он с пафосом.
     В дверь позвонили.
     - Я открою, - сказал Леха и вышел в прихожую.
     Щелкнул замок, послышались голоса. Окуркин вернулся в комнату.
     - Серег, там хозяина требуют.
     Ничего не подозревающий Тютюнин подошел к двери и сейчас же получил по морде, да так, что кулем свалился на пол.
     - В следующий раз, гад, будешь знать, как взрослым дядям грубить.
     Сказав это, дяди ушли, оставив Серегу с задумчивым видом смотреть на потолок прихожей.
     - Ой, опять, что ли, вешалка с польтами упала? - крикнула из комнаты Люба.
     - Да, упала! - ответил Леха и протянул другу руку:
     - Вставай, Серег. Давай я тебе помогу.
     - Да пошел ты! - оттолкнул его Тютюнин и самостоятельно поднялся с пола.
     - Да я, честное слово, не знал, что они задумали. Они же мне не говорили, зачем пришли. Просто спросили: "Ты хозяин?" А я говорю: "Нет". А они говорят: "Позови его". Ну я его и позвал.
     Не говоря ни слова, Тютюнин вернулся на диван и, глубоко вздохнув, немного успокоился.
     - Ладно, - сказал он, пытаясь отогнать обиду. - Что у нас получилось? Едут они на бал или нет?
     - Да разве их поймешь, грубиянов этих? - вмешалась Люба. - Кто там приходил-то?
     - Соседи... - угрюмо ответил Сергей.
     - А чего хотели?
     - Чтобы мы не звонили им больше.
     - Вот ведь чувствительные какие, а? - рассердилась Люба и даже отложила вышивание портрета артиста Галкина. - Правильно, что я у них квитанции позабирала. Правильно.
     - Послушай, Люба, - вдруг заинтересовался Сергей, смутно вспомнив какие-то разговоры соседей по подъезду. - А больше ты у них из ящиков ничего не забирала?
     - Я - ничего. Вот только эти квитанции, газетки и письма.
     - Да ты что, Люба?! - Сергей вскочил с дивана, потрясая руками. - Люба, да нас же прибьют без суда и следствия, если об этом узнают! Ну газетки ладно - может, ты их хоть читать будешь, но письма, Люба, зачем тебе письма?!
     - Мама сказал - все брать, - просто ответила Люба. - Сказала, что все может пригодиться. Вот и квитанции пожалуйста - доброе дело сделали.
     - Да уж, доброе! - с сарказмом повторил Серега и потрогал припухшую скулу.

90

     На другой день Сергей сбежал с работы уже в четыре часа и, примчавшись домой, стал приводить себя в порядок.
     Он принял ванну, побрился, потом надел глаженые брюки, рубашку и отправился к Лехе.
     В шесть часов они оба - в новых сандалетах - уже сидели на лавочке возле тютюнинского подъезда и ревниво поглядывали на проходивших мимо соседей, сжимая в руках яркие открытки приглашений.
     - Продаете, что ли, чего? - спросила заинтересовавшаяся приятельница Живолуповой баба Дуся.
     - Нет, бабуль. Все в порядке. Иди давай, - нервно отмахнулся Окуркин.
     - А чего это? - заупрямилась старушка. - Я в этом подъезде с шестьдесят второго года живу. Имею право здесь находиться.
     - Ты чего, баба Дуся, заклинила, что ли? Нашему дому всего четыре года! - напомнил Леха.
     - Да? Ну и пусть. А зато я с сорок восьмого года в партии состою! Что, съел?
     Баба Дуся попыталась сложить дулю и показать ее Окур-кину, но пальцы старушку уже не слушались, и она просто •уселась на противоположную скамейку.
     - Кажется, ей тоже дали приглашение... - уголком рта проговорил Окуркин.
     - С чего ты взял? - так же скривив рот, спросил Тю-тюнин.
     - Ну видишь... Сидит. Значит, очередь заняла.
     - Да быть того не может. Нас-то пригласили как лучших в Черноземье приемщиков и квасолабалыциков...
     - Болтал ыциков...
     - Чего?
     - Квасоболталыцик я.
     - Ну вот и я говорю. А ей за что такая честь?
     - Так она же сама только что проговорилась... С сорок восьмого года в партии...
     - Причем здесь п... партия? Слушай, Леха, я больше не могу так морду кривить - у меня челюсть судорогой сводит...
     - Давай просто шепотом.
     - Давай. Так при чем здесь партия?
     - При том, что бал-концерт могла организовать компартия России. Коммунисты.
     - Откуда у них деньги на лимузины, ты что?
     - Тихо. Не шуми, а то эта карга ухи навострила. Пеленговать нас пытается. Ладно, сейчас я попробую кое-что выяснить.
     Окуркин улыбнулся бабе Дусе, как новообретенный родной внук, и спросил:
     - Баб Дусь, а ты чего так рано вышла-то? Лимузин раньше полдевятого не появится.
     - А не твое дело, Лешка-алкоголик! - отрезала баба Дуся, утвердив Окуркина в мысли, что она основной и очевидный конкурент.
     Пошатываясь, мимо прошел жилец соседнего подъезда-Вася Магарыч. Дрейфуя вдоль поломанной оградки, словно корабль без управления, он с трудом поменял курс и с ходу упал на скамейку рядом с бабой Дусей.
     - Ой, - сказал Магарыч, пытаясь сесть, - Ой, где это я?
     - У второго подъезда, Вася, - ответила сердобольная баба Дуся.
     В отличие от других хроников двора Васю уважали все старушки, поскольку он считался настоящим сумасшедшим и посмотреть на него приходили люди с других дворов.
     - У второго подъезда... - повторил Вася. - А куда я шел-то?
     - Да кто же тебя, сердешного, знает, куда ты шел, - развела руками баба Дуся.
     Во двор въехала черная "Волга".
     Леха и Сергей невольно вскочили и проводили машину взглядами до пятого подъезда. Там "Волга" остановилась, и из нее вышли двое джигитов, которые затем выволокли из салона связанного блеющего барана.
     Тютюнин с Окуркиным переглянулись и сели обратно.
     - Еще только без десяти с