получится  и  у
тебя. Может быть, это и есть моя судьба  -  стать  плечом,  под  которым
дрогнет стена, или ключом, который откроет замок твоей души  и  выпустит
на свободу силу? Нет, я говорю не о темной стороне веры.  Ты  знаешь,  я
почти не различаю светлое и темное.  Думаю,  один  только  Бог  способен
правильно отличить одно от другого. Хочешь избавить мир от меня?  Хочешь
открыть в себе Бога? Хочешь, я дам тебе то, что не даст никто другой?  Я
знаю - эти слова кощунственны. Сатана искушал  Христа  почти  в  тех  же
выражениях. Но я имею в виду  только  то,  что  говорю.  Ты  можешь  это
проверить - у тебя хватит веры. Открой себя,  позволь  себе  поверить  в
свои силы. Ты заперта в одиноком теле, ты не смеешь обрести контроль над
собой. Хочешь, я помогу тебе? Ты думаешь, я представляю угрозу,  но  это
не так, и ты никогда не поймешь почему. Если не позволишь себе поверить.
Поверить не в Бога - Всевышнего, могучего и далекого - а в  себя,  в  ту
часть себя, что хранит малую частицу Бога. Твои привычки подавляют душу,
она стонет под гнетом гигантов. Обычно  ты  не  слышишь  ее  стонов,  но
иногда они прорываются. Хочешь, я стану убийцей  гигантов?  Внутри  тебя
скрыто богатство. Поверь в себя - и горы начнут двигаться  перед  твоими
глазами. Только поверь в себя. Ты готова?
   Кажется, я загипнотизировал  ее.  Бедная  Леночка  смотрела  на  меня
расширенными глазами, как кролик на удава, она  больше  не  замечала  ни
крови отца Спиридона, запачкавшей мою дубленку, ни сажи и копоти на моем
лице, ни противоестественного пейзажа  вокруг.  Она  не  видела  ничего,
кроме  моих  глаз,  и  не  слышала  ничего,  кроме   моего   голоса.   Я
почувствовал, как гиганты поддаются. Еще  немного...  Если  хотя  бы  на
мгновение  заставить  ее  взглянуть  на  мир   незамутненным   взглядом,
отрешиться от привычного... Как там говорил владыка Дмитрий?..
   - Иисус ждал темноты, - сказал я.  -  Ослепленный  тишиной,  он  ждал
темноты, и пауки плясали на стенах. Ахим брахма аси!
   Бессмысленная фраза, сама собой всплывшая в моем мозгу, сделала  свое
дело. Я ощутил, как мир сдвинулся, и с гордостью отметил, что в этот раз
я управился почти без креста - он  помог  только  совсем  чуть-чуть,  на
самом последнем этапе. Глаза Леночки распахнулись и стали пустыми,  и  в
этот момент я направил ей мощнейший  мысленный  посыл  -  самый  мощный,
какой только смог сотворить.
   - Поверь в себя, - сказал я, и мои слова прозвучали  во  всех  девяти
слоях истины.
   А потом я, обессиленный, опустился на собственную задницу, привалился
спиной к куску разрушенной стены и  стал  расслабленно  ждать  конца.  В
пустой голове была только одна мысль - зачем я все это сделал?
   Спустя вечность я ощутил на собственной щеке  холодную,  но  живую  и
теплую маленькую, почти детскую, ладошку. Теплую внутренней теплотой, не
имеющей ничего общего  с  кинетической  энергией  молекул,  составляющих
плоть.
   - Бедный, - сказала Леночка и вздохнула:
   - Я прощаю тебя.
   - Что? - Мне показалось, что я ослышался.
   - Я прощаю тебя, - повторила Леночка. - Понять - значит простить,  не
так ли?
   - Наверное. А ты поняла?
   - Поняла. Я... кажется...
   Она встала на ноги и подняла руки к  небу.  Пространство  взвихрилось
вокруг нее, лунный пейзаж  подернулся  туманной  дымкой  и  стал  таять.
Неопределенность  захватила  пространство   и   время,   они   перестали
существовать. Теперь ничто не имеет значения, только она и я, только  мы
вместе, и нет больше ничего, кроме отражения тени бытия в наших  глазах.
Я понял, что она делает, и я вскочил - нет, я  взлетел  -  одним  легким
движением, как будто секунду назад меня не давила  чугунная  тяжесть  от
совершенного чудовищного волшебства.  Мы  взялись  за  руки,  и  процесс
пошел. Один за другим камни взмывали в воздух и собирались  вместе,  они
плыли друг  к  другу,  соединялись  и  сливались  в  единое  целое.  Мне
казалось,  что  поднимающиеся  стены  обновленного  храма  поют   что-то
торжественное - кажется, это называется осанна, но я могу ошибаться.
   - Как насчет внутренностей? - спросил я.
   - Не волнуйся, - успокоила меня Леночка. Впрочем,  какая  она  теперь
Леночка - скорее уж святая Елена. - Они не успели забыть свое место, они
вернутся - и все восстановится.
   - Спиридон?
   - Ты справишься?
   - Боюсь, что нет. Нет, я не справлюсь.
   - Я тоже. Его сила в нас, если изъять  ее  из  наших  сущностей,  они
распадутся.  Думаю,  он  будет  не  в  обиде.  Авраам  принес  в  жертву
собственного сына, а мы с тобой принесли в жертву священника.
   - В его смерти виноват только я.
   - Я беру на себя половину греха.
   - Почему?
   - Потому что результатами греха пользуемся мы оба. Спасибо тебе.
   - За что?
   - Ты дал мне веру.
   - Она и так была у тебя.  Раньше  ты  не  могла  собрать  церковь  из
обломков, но это не показатель.
   - Я и сейчас не могу сделать это одна. Мы сделали это вместе.
   - Тебя не пугает, что я вампир?
   - Ты больше не вампир.
   - Как это? - Я сформировал клыки и продемонстрировал их Леночке.
   Она фыркнула:
   - Я тоже могу так сделать - ну и что? У тебя больше  нет  зависимости
от человеческой крови.
   - Как ты это сделала?
   - Не знаю. Я знаю только, что я сделала это, и все. Да  и  вообще  не
уверена, что это сделала именно я.
   - А кто же?
   - Бог.
   - Бог?
   - Бог. Он обратил на нас взор и сделал то, что посчитал нужным.
   - А что он сделал?
   - Дал нам силы.
   - Зачем?
   - Откуда я знаю? Кто вообще может  похвастаться,  что  понимает  дела
Господни? Знаешь, Сергей, тут неподалеку -  вон  за  тем  углом  -  есть
забегаловка. Пойдем посидим?
   - Разве это не грех?
   - Мне открылось, что нет. Бог открыл мне, что  большинство  запретов,
которые накладываются его именем, не имеют никакого смысла. Так пойдем?
   - Пойдем.
 
Глава шестая 
ПРЕЛЮДИЯ К АРМАГЕДДОНУ 
 
1 
 
   Мы неплохо посидели,  выпили  на  двоих  три  бутылки  "Хванчкары"  -
настоящей грузинской, если верить этикетке, -  но  опьянение  так  и  не
пришло. А потом мы пошли ко мне домой, сразу  отправились  в  спальню  и
довели возникшую между нами духовную близость до логического завершения.
   - Грешить приятно, - сказала Леночка и хихикнула.
   - Это не грех, - возразил я, и она снова хихикнула.
   - Да знаю, - сказала она, - я просто шучу. И это совсем не больно.
   - Боль бывает не у всех, - заявил я  с  видом  глубокого  знатока,  и
Леночка рассмеялась.
   - Ты читаешь мои мысли? - догадался я.
   - Ага. Это так забавно! Спасибо тебе! - Она поцеловала меня в губы. -
Как будто я впервые в жизни по-настоящему проснулась.  Оказывается,  Бог
совсем не суровый.
   - Да ну?
   - Ну да! Он, оказывается, совсем не  запрещает  радоваться  жизни.  А
жизнь так прекрасна! Если смотреть на нее под правильным углом.
   - Не сказал бы.
   - Да, конечно, для тебя все по-другому - ты же темный.
   - Какой такой темный? Ты о чем?
   - Ты разве не понял? Тебе не открылось?
   - Ничего мне не открылось, если не считать того, что  я  теперь  могу
взрывать здания из воображаемой "пукалки".
   - Не только! Ты еще овладел телекинезом.
   - Я и раньше умел летать.
   - Одно дело - летать самому, и совсем другое - перемещать кого-то. Ты
уже забыл, как выкинул меня в окно?
   - Да, действительно. А еще я прикрыл тебя щитом от падающих камней.
   - А потом мы с тобой собрали камни. И  ты  избавился  от  привычки  к
вампиризму.
   - Это ты так говоришь. Ты уж извини, но в это я поверю только  тогда,
когда пройдет два месяца и я никого не укушу.
   - Фома ты мой неверующий. Так тебе не открылась судьба?
   - Нет.
   - Странно.
   - Не томи! Какая моя судьба?
   - Я, конечно, могу ошибаться, но, по-моему, ты темный... Я так  и  не
поняла - то ли Мессия, то ли предтеча.
   - Антихрист, что ли?
   - Можно и так сказать.
   - Если я антихрист, тогда кто ты?
   - Твой оппонент со стороны света.
   - Охренеть! Знаешь, милая, может быть, я все позабыл,  но  что-то  не
помню, чтобы в Священном Писании было написано, что  антихрист  будет...
э-э-э...
   Леночка расхохоталась.
   - Если понимать в переносном смысле, - заявила она, - то как раз  это
там и написано. А еще  там  написано,  что  потом  все  будет  наоборот.
Кстати, ты уже восстановился? Я хотела бы попробовать.
   -   Подожди!   Это   слишком   серьезно.   Добро   и   зло   -   силы
взаимоисключающие. Будь ты посланцем Господа, а я посланцем Сатаны -  мы
бы немедленно возненавидели друг друга.
   - С чего ты взял? Разве Бог ненавидит Сатану?
   - А что, нет? Эта истина тебе тоже открылась?
   - Ну да, открылась. Когда  ты  перестаешь  воспринимать  Писание  как
догму, сразу открывается много  новых  истин.  Бог  всемогущ?  Всемогущ.
Дьявол всемогущ? А?
   - Я понял. Ты утверждаешь, что Бог терпит дьявола, потому что...
   - Ничего ты не понял! Кто сотворил дьявола?
   - Бог?
   - Правильно, больше некому. А зачем?
   - Зачем?
   - Самому подумать слабо?
   - Да иди ты! Прямо как  Зина,  та  тоже  все  время  загружала,  типа
подумай, это полезно, будешь много думать - будет тебе просветление...
   - Оно пришло.
   - Оно пришло не из-за этого.
   - А из-за чего?
   - Из-за того, что ты оказалась в горящей церкви.
   - А почему я оказалась в горящей церкви?
   - А я откуда знаю?
   - Ты знаешь.
   - Намекаешь, что тебя направил туда Бог?
   - Вот именно.
   - А меня, стало быть, он тоже направил?
   - Ничто не происходит помимо его воли.
   - Даже то, что не должно происходить?
   - Один Бог решает, что должно происходить, а что не должно.
   - Сдается мне, что твое просветление  проходит.  Ты  опять  начинаешь
думать, как раньше.
   - Я всегда так думала. Просто раньше я многого не понимала, а  теперь
Бог помог мне понять. И ты стал его орудием.
   - Всегда мечтал быть орудием.
   - Не заводись. Иди лучше сюда.
 
2 
 
   Зина вернулась довольно рано, не было еще  и  пяти  часов  вечера.  Я
сразу понял, что она покормилась: трудно с чем-либо перепутать радостный
блеск в глазах, отражающий вселенскую любовь, бушующую внутри.
   Зина застыла столбом на пороге комнаты. Она смотрела на нас с Леной и
тупо хлопала глазами - как стюардесса из неприличного анекдота,  стоящая
в туалете самолета и думающая, кто  сидит  за  штурвалом.  Впрочем,  она
быстро справилась с собой.
   - Приветствую тебя, владыка, - сказала она. - И вас, владычица,  тоже
приветствую. Поздравляю тебя, Сергей.
   - С чем? - спросил я, хотя и так уже все понял.
   - Как с чем? С просветлением, с чем же еще? А вы, владычица, не  знаю
вашего имени...
   - Лена. Просто Лена, и никакая не владычица.
   - Вы что, вместе просветлились? Ни фига... Простите, владычица.
   - Хватит просить прощения, - заявила Лена и резко встала  с  кровати,
не обращая никакого внимания на собственную наготу. -  Тебе  не  за  что
извиняться. Думаешь, я никогда не слышала бранных слов? И вообще,  какая
я тебе владычица?
   Зина смиренно склонила голову:
   - Благодарю вас, влад... гм...  благодарю  вас,  Лена,  за  оказанную
честь.
   - Обращайся ко мне на "ты", - перебила ее Лена, - и нечего говорить о
чести. В ненужных формальностях нет чести. Зина снова склонила голову.
   - Ну что ты все время  подобострастничаешь?  -  высказалась  Лена.  -
Неужели боишься меня? Точно, боишься. Почему? А, поняла... хочешь?
   Как ни странно,  Зина  поняла  невысказанную  мысль.  Она  растерянно
кивнула, и на лице ее появилось обалдевшее выражение.
   - Разве... - прошептала она.
   - Разве, - согласилась Лена, - очень даже разве. Зря ты не дождалась.
   - Я же не знала.
   - Знаю, что не знала. Сходи умойся и больше не греши.
   Зина выпорхнула из комнаты странной походкой,  чудом  разминувшись  с
дверным косяком. Я посмотрел на Лену и понял, что не знаю, что сказать.
   - Ничего не говори, - сказала Лена. - Это она тебя инициировала?
   - Она.
   - Она очень хорошая женщина, это видно с первого взгляда. Если  уметь
правильно смотреть. Почему она стала вампиром?
   - Научный эксперимент.
   - Да ну? И какие же дебилы этим занимаются?
   - Служба защиты веры или что-то в этом роде, уже и не  помню.  Это  в
другом мире.
   - В другом мире? Подожди-ка, давай  по  порядку...  Ну  ничего  себе!
Оказывается, параллельные миры и вправду существуют, а я думала, что это
все бредни бесовского ящика. И газет бесовских. В них иногда такое пишут
- типа, что вампиры супермаркет ограбили... Стоп... Это был ты!
   - Мы с Зиной.
   - Вы идиоты! Неужели по-другому  нельзя  было  денег  заработать?  Ну
зачем устраивать представление в торговом зале?  А,  понимаю...  Упоение
новыми  возможностями,   желание   сделать   все   побыстрее,   ощущение
неуязвимости...
   - Ты так легко роешься в моей памяти?
   - Ну да, в этом нет ничего сложного. Ты тоже можешь.
   - Я... я стесняюсь.
   Лена звонко расхохоталась:
   - Нашел чего стесняться! Когда  людей  кусал,  небось  не  стеснялся.
Нет-нет, я не в упрек! Было и прошло, кто старое  помянет  -  тому  глаз
вон. Хочешь исповедаться?
   - Да иди ты! Знаешь, ты так изменилась - не верится, что  это  ты.  Я
теперь даже боюсь в тебя заглядывать.
   - В тихом омуте  черти  водятся.  Знаешь  теорию  насчет  Аполлона  и
Диониса?
   - Нет.
   - Когда испытываешь сильные эмоции, необязательно их выражать. Экстаз
может быть внешним и внутренним...
   - Знаю. Я любил прислушиваться к твоим чувствам, когда ты молилась. У
тебя так мощно крышу сносило...
   -  Тогда  чему  ты  удивляешься?   Я   поняла   нелепость   моральных
ограничителей поведения и перестала  стесняться.  Знаешь,  меня  достало
быть серой мышкой! Все смотрят как на идиотку,  смеются  почти  в  лицо,
богохульные анекдоты рассказывают...  Но  я  на  них  не  обижаюсь:  мне
открылось, что я и сама  была  хороша  -  ведь  показное  смирение  суть
лицемерие и фарисейство! Надлежит не скрывать чувства, а... Наверное,  в
глубине души я всегда хотела стать свободной. Короче,  внутри  я  та  же
самая - загляни и убедись.
   - Это и пугает.
   - Нашел чего бояться!
   - Ты так спокойно обо всем говоришь! Ты такая светлая, что светлее не
бывает. Утверждаешь, что я антихрист, и одновременно  дружески  болтаешь
со мной, мы занимаемся сексом...
   - Зло побеждается не  злом,  но  отсутствием  зла.  А  ближнего  надо
возлюбить. Давай еще?
   - Я не супермен.
   - Это можно исправить.
   - Нет уж!
   - Почему? Разве мужчины не всегда хотят этого?
   - Не в таких количествах. Завтра у меня и так задница будет болеть.
   - Почему задница?
   - Потому что там мышцы. Между прочим, ягодичная мышца - самая сильная
в человеческом теле.
   - Да ну?
   - Честное слово, я в какой-то книжке читал.
   - Ты еще и книжки читал?
   - Не издевайся! Не такой уж я и темный, каким кажусь.
   - Знаю. Не обижайся, я просто шучу. Это нервное.
   - Ты замечательно держишься.
   - Спасибо. А куда Зина ушла?
   - Не знаю, посмотрю.
   Я пошел посмотреть и обнаружил, что Зина вообще ушла из квартиры.
   - Жалко, - прокомментировала Лена, - можно было бы...
   - Нет уж! По крайней мере, не сегодня. К таким вещам надо  постепенно
привыкать... И вообще, ты меня пугаешь. Кто из нас посланец зла?
   - Тьма - не зло. А любовь - тем более не зло.
   - Даже групповуха? Лена расхохоталась:
   - При чем здесь групповуха? Я об этом даже не думала, честное  слово!
Ну в самом деле, кто  из  нас  развратник?  И  чем  тебе  групповуха  не
нравится? Какая разница, сколько людей любят друг друга?
   - И это говорит девушка, лишившаяся невинности пару часов назад!
   - Не пару часов,  а  почти  четыре.  Невинность  -  это  ерунда.  Мне
открылось, что невинность не в этом самом, а в душе. Душевную невинность
я не потеряла.
   - Догадался, Штирлиц...
   - Да ну тебя! Тебе легко прикалываться, а  я  сейчас  вспоминаю,  что
было раньше, и ужасаюсь: какая дура была! Кошмар! Я ведь на  самом  деле
думала, что все делаю правильно!
   - Ничего страшного, такие чувства у всех возникают время от времени.
   - У меня никогда раньше не было.
   - Ты бы еще побольше молилась.
   - Между прочим, если бы я не молилась, ты бы меня  не  просветлил,  и
моя сила не отразилась  бы  на  тебя,  и  ходил  бы  ты  сейчас  злой  и
растерянный. Так что лучше не наезжай!
   - Ты молодец, - сказал я, становясь перед ней на колени,  но  не  для
того, чтобы в чем-то покаяться, а просто чтобы обнять  ее  бедра.  -  Ты
великолепно молилась. Я благодарю тебя всем сердцем. Спасибо  тебе,  что
помогла мне, и отдельное спасибо  тебе,  что  ты  такая...  как  бы  это
сказать...
   - Да скажи уж, - улыбнулась Леночка, - не стесняйся. И действительно,
чего стесняться, если она все понимает?
   - Я люблю тебя, - сказал я.
   - Я люблю тебя, - откликнулась Леночка, и мы поцеловались. Бережно  и
ласково, трогательно и невинно. В нашем поцелуе почти не было страсти  -
это был символ большой и чистой любви, соединяющей несоединимое.
 
3 
 
   Если мама и удивилась появлению Леночки в нашей  квартире,  то  ничем
этого  не  показала.  Она  доброжелательно  поприветствовала  гостью   и
отправилась на кухню ставить чайник. Удивительная тактичность для нее.
   Все стало ясно, когда мы пили чай. Мама обратилась к Леночке:
   - Знаешь, Зина, ты меня извини, я  тебе  на  позатой  неделе  столько
всего наговорила...
   - Кто? - не поняла Лена.
   - Ну, что у тебя лучше получается сквозь стены проходить,  чем  людей
лечить. - Очевидно, мама расслышала не "кто", а "что". - Не обижайся  на
старуху, дочка. Мы, старые люди, такие: у нас что на  сердце,  то  и  на
языке. Мне так плохо было!
   - Догадываюсь, - кивнула Лена, - только я не Зина, я Лена. Зина ушла.
   - Куда?
   - Не знаю. Сережа, ты не знаешь? Да, точно, она же  квартиру  недавно
купила. Туда, наверное, и ушла.
   - Ты его мысли читаешь? Тоже волшебница?
   - Ага. Только вы не бойтесь, я добрая - еще добрее, чем Зина, -  Лена
хихикнула. - Хотите, я ваши мысли прочту? Да  ну,  ерунда  какая,  нашли
чего бояться? Да. Нет. Да. Да, честное слово! Да. Уже.
   - Что "уже"?
   - Всё уже. Завтра к врачу не ходите, лучше сходите недели через две -
она подумает, что лекарства помогли. А то расстроиться может, решит, что
с ума сошла или еще что-нибудь нехорошее.
   - Лена, ты такая...
   - Сильная. Я очень сильная волшебница - гораздо сильнее, чем Зина.  И
еще я добрее. В  переносном  смысле,  конечно.  Добро,  зло...  Это  все
абстракции. Мир есть мир, все зависит от того, как на него смотреть. Да.
Тем более. Да не осуждаю я вас! Жалею, но не осуждаю.  Потому  что  душу
жалко. Не  Поможет.  Не,  даже  не  думайте!  Ага,  точно,  фарисейство.
Конечно, существует! Могу, только непривычно как-то и неудобно. Если вас
раздражает... Тогда буду.
   Я встал и пошел в комнату, оставив на столе недопитый чай. Глупо,  но
я чувствую себя полнейшим идиотом, когда слышу лишь половину  разговора.
Я ведь тоже  могу  читать  мысли  мамы,  но  не  успеваю  за  Леной.  Ее
магическое поле или как там его правильно? - работает настолько  быстрее
моего, что я чувствую себя каким-то ущербным. Понимаю, что это  ощущение
нелепое и идиотское, но избавиться от него не могу.
   Нет, милая, не нужно меня от него избавлять. Оно тоже часть  меня,  и
мне будет неприятно, если ты оторвешь от меня кусок, пусть и  подтухший.
Позволь мне самому разбираться со своими отбросами.
 
4 
 
   Мы с Леной провели чудесную ночь - даже слишком чудесную, потому  что
наутро у меня болела не только задница, но и бедра, и поясница.  Наскоро
позавтракав, Лена убежала  успокаивать  свою  маму,  которая,  как  Лена
сказала, уже успела обзвонить все больницы и морги. С ней  чуть  инфаркт
не случился. И вообще, непростительно забывать о  собственной  матери  -
даже с учетом всех вчерашних переживаний.
   Леночка ускакала ликвидировать  последствия  невольного  греха,  а  я
отправился на поиски Зины. Надо б