ил те места,  в
коих вы в ту пору пребывали, - проехался по следу двуличного плута. Далее,
я  располагаю  письменными   показаниями,   подтвержденными   присягой   и
содержащими  наиподробнейшее  описание  вашей  наружности,  -  вплоть   до
указания на тот самый нарост, который я вижу у вас на левой ноздре. Далее,
стоящий позади вас чиновник имел беседу  с  неким  человеком,  каковой,  в
означенное время наведавшись зачем-то к вам домой, узнал, что вы отбыли по
своей надобности в западные графства. Спросите, от кого я узнал?  От  кого
как не от вашей жены! Или у столь великого  лгуна  и  супруга  преизрядная
лгунья?
   - Я и не спорю, мне  в  то  время  действительно  случилось  выехать  в
Эксетер.
   - Ложь!
   - Можете сами удостовериться. Спросите в "Корабле", что возле собора, -
там я и останавливался.
   - За каким же делом вы туда отправились?
   - Мне был обещан ангажемент... Только ничего не вышло.
   - Оставим эти побочности, Лейси. Я еще не все исчислил. Далее,  с  вами
был слуга, валлиец по имени Фартинг. Пустейший малый -  такому  фартинг  и
есть красная цена. С  собою  вы  везли  особу,  путешествующую  под  видом
горничной, - некую Луизу... Ну вот, сэр, вы уж и  глаза  опускаете.  Стало
быть, есть отчего. Погодите, вы и не такое услышите. Путешествовал с  вами
еще один человек,  глухонемой  слуга  вашего  мнимого  племянника  мистера
Бартоломью. И слуга этот не канул, как прочие. Он был найден мертвым, и  у
нас имеется подозрение, что неизвестный злодей, поднявший  на  него  руку,
совершил еще одно подлое убийство. Неизвестный лишь до недавних пор,  сэр,
- теперь же он стоит передо мной.
   При  слове  "мертвый"  актер  поднимает  глаза.  Все  его   притворство
мгновенно улетучилось.
   - Как... найден мертвым?
   Стряпчий медленно откидывается на спинку кресла. С  минуту  он  молчит,
поглядывая на стоящего у дверей чиновника. Затем соединяет кончики пальцев
обеих рук и более дружелюбно произносит:
   - Что ж тут такого, сэр? Вам-то что беспокоиться? Вы ведь  в  то  время
были в Эксетере - договаривались об ангажементе.
   Актер молчит.
   - Это не вы в марте и апреле -  до  самой  Страстной  недели  -  играли
главную роль в предерзостной новой комедии, что представляли в театрике на
улице Хеймаркет?  [Хеймаркет  -  один  из  крупнейших  сегодня  лондонских
театров; основан в 1720 г.] Сатира под названием  "Пасквин"  [сатирическая
комедия  классика  английской  литературы  Джона  Филдинга;   написана   и
поставлена  в  1736  г.;  в  комедии  обличалась  продажность  современных
Филдингу политиков - в частности, содержались выпады по адресу  тогдашнего
премьер-министра Роберта Уолпола (1676-1745), с именем которого  связывали
разгул коррупции в парламенте], сочинение  отъявленного  мерзавца,  некого
Филдинга.
   - Кто же про это не знает. Пьесу весь Лондон перевидал.
   - Вы играли Фустиана, верно? И что, большая роль?
   - Да.
   - Мне сказывали, будто пьеса имела шумный успех. Неудивительно: в  век,
для  которого  нет  ничего  святого,  кто  имеет  наглость  глумиться  над
государственными установлениями, того непременно ждет  успех.  Сколько  же
раз вы ее представляли? Страстная неделя, помнится, началась  семнадцатого
апреля, так?
   - Точно не скажу. Представлений тридцать сыграли.
   - Ошибаетесь, сэр. Тридцать пять. Ни одна пьеса не держалась так  долго
со времен столь же возмутительной "Оперы нищих", не правда ли?
   - Может быть.
   - Вам ли не знать. Вы же и в этой пьесе игрывали - семь или восемь  лет
кряду.
   - Да, маленькую роль, чтобы удружить мистеру Гею.  Я  сподобился  чести
сыграть в его комедии, потому что мы с ним приятели.
   - Честь! Скажите на милость!  Много  ли  чести  в  том,  чтобы  вывести
достойнейшего  человека  государства,  притом  первого  министра,  в  виде
мошенника и грабителя? Вы ведь  играли  роль  Робина  Хапуги,  злостный  и
непристойный пасквиль на сэра Роберта Уолпола? Хороша и жена ваша - она  в
этой комедии, кажется, представляла бесстыжую  шлюху  Долли  Дай?  Вот  уж
верно без труда справилась с такой ролью.
   - Сэр, эти ваши слова - возмутительная клевета! Моя жена...
   - Подите вы с вашею женою! Я о вас  осведомлен  много  лучше,  чем  вам
воображается. И  так  же  хорошо  осведомлен,  что  приключилось  двадцать
шестого  апреля,  когда  возобновились  представления  "Пасквина".  Они-то
возобновились, а вы возьми да исчезни, и  вашу  распрекрасную  роль  играл
другой актер, некто Топем. Так или не  так?  Я  наслышан  о  вашей  лживой
увертке, сэр: свидетели сказывали, под каким предлогом вы нарушили договор
с театром. Но кто поверит, что вы  отказались  от  роли  в  наилюбезнейшей
нынче у публики пьесе - а ведь вам причиталась изрядная доля от сборов - и
помчались в Эксетер, взманившись обещанием нового ангажемента? Вас, Лейси,
перекупили, а кто перекупил, я знаю.
   Актер слушает эту речь, клонясь вперед и слегка потупившись. Наконец он
поднимает глаза и уже другим тоном -  просто,  без  малейшего  наигрыша  -
произносит:
   - Я ни в чем не виноват. Ни сном ни духом не ведаю про... про то, о чем
вы рассказали. Присягнуть готов.
   - Признаете ли вы, что в последнюю неделю апреля за  плату  согласились
сопровождать  человека,  именующего  себя   мистер   Бартоломью,   в   его
путешествии в западные графства?
   - Сперва я хочу знать, какие последствия возымеет мой  ответ.  Это  мое
право.
   Маленький стряпчий отвечает не сразу.
   - А вот я вам растолкую ваши права. Станете и дальше запираться  -  вас
прямо из этой палаты свезут в Ньюгейтскую тюрьму, а придет время, закуют в
кандалы и отправят в Девоншир, на выездное заседание  суда.  Сознаетесь  и
подтвердите свои слова под присягой - ну, там видно будет. Это  уж  решать
тому, кто препоручил мне это дело. - Стряпчий  поднимает  палец  и  строго
продолжает: - Но предупреждаю: рассказывать все без утайки. А не то  мы  с
моим патроном вас вдребезги расшибем,  как  фарфоровую  миску.  Стоит  ему
только кивнуть, от вас мокрого места не останется. Пожалеете, что на  свет
родились.
   Актер вновь тяжело опускается в кресле. Качает головой и  озирается  на
двери.
   - Что скажете, сэр?
   - Меня обманули, сэр, жестоко обманули. Я полагал за  верное,  что  эта
затея - всего лишь пустячная проделка с невинной и даже  благой  целью.  -
Актер смотрит в лицо стряпчего. - Хоть вы и сомневаетесь в моих словах, но
все  же  перед  вами  честный  человек.  Что  я  повинен  в  легковерии  и
безрассудстве - этого я, увы, отрицать не могу.  Но  я  не  умышлял  и  не
совершил ровно ничего дурного. Поверьте мне, умоляю!
   - Что мне ваши  уверения.  Вы  мне  подавайте  доказательства  -  тогда
поверю.
   - А к досточтимой миссис Лейси вы несправедливы.  Она  к  этой  истории
нимало не причастий.
   - Разберемся.
   - Спросите обо мне кого угодно, сэр.  Я  в  нашем  ремесле  человек  не
безвестный. Я коротко знавал мистера  Гея  и  приятельницу  его  герцогиню
Квинсбери и ее вельможного супруга. Мне  оказал  честь  своим  знакомством
генерал Чарльз Черчилль - с ним я чаще встречался на  Гроувенор-стрит  при
жизни миссис Олдфилд. Я  знаком  с  мистером  Ричем  из  Гудменз-филдз.  С
поэтом-лауреатом мистером Сиббером, с мистером Квинном,  с  достопочтенной
миссис Брейсгердл. Я свое ремесло не позорю - не Томас Уокер  какой-нибудь
[герцогиня Квинсбери, Кэтрин Хайд (1700-1777) славилась своей  красотой  и
эксцентричностью, ее окружали наиболее видные литераторы и  политики  того
времени (Гей, Свифт, Уолпол и др.); Олдфилд, Энн  (1683-1730)  -  одна  из
наиболее  прославленных  английских  актрис  XVIII  в.,  играла  в  пьесах
Филдинга,  Сиббера,  драматургов  Реставрации,  о  ее  игре   одобрительно
отзывался Вольтер; Гудменз-филдз - лондонский театр, существовавший с 1729
по  1802  г.;  Сиббер,  Колли  (1671-1757)  -  посредственный,  но  весьма
влиятельный в литературных и театральных кругах актер, драматург  и  поэт;
Квин, Джеймс (1693-1766) - известный английский трагик, соперник  великого
Дэвида Гаррика;  Брейсгердл,  Энн  (1673/4-1748)  -  актриса,  считавшаяся
красой английской сцены, особый  успех  принесло  ей  исполнение  ролей  в
комедиях У.Конгрива, покинула  сцену  в  1707  г.,  поняв,  что  не  может
соперничать с новой "звездой" Энн Олдфилд; Уокер,  Томас  -  актер  театра
Гудменз-филдз].
   Стряпчий смотрит на посетителя и не произносит ни слова.
   - Уж не прогневал ли я ненароком какую важную особу?
   Стряпчий все так же безмолвно буравит его взглядом.
   - Чуяло мое сердце. Знал бы наперед, чем это кончится...
   В ответ - опять молчание.
   - Что же мне делать?
   - Принести присягу и рассказать все без изъятия. С самого начала.



        "ДОПРОС И ПОКАЗАНИЯ ФРЭНСИСА ЛЕЙСИ,"
   данные под присягою августа 23 числа, в десятый год правления
   Государя нашего Георга Второго, милостью Божией короля
   Великой Британии, Англии и прочая.

   Я зовусь Фрэнсис Лейси. Жительство имею на Харт-стрит, что подле  сада,
через два дома от "Летящего ангела". От роду мне  пятьдесят  один  год.  Я
родился в Лондоне, в приходе св.Эгидия. Я актер, сын Джона  Лейси  [Лейси,
Джон (?-1681) - комический актер и драматург периода Реставрации,  любимец
Карла II; современники отмечали его исполнение роли Фальстафа], бывшего  в
великой милости у короля Карла.

   В: Прежде всего ответьте на нижеследующий вопрос. Было ли  вам  ведомо,
что истинное имя джентльмена отнюдь не Бартоломью?
   О: Да.
   В: Было ли вам ведомо, кто он таков на самом деле?
   О: Нет, сэр, я и поныне того не знаю.
   В: Когда вы виделись с ним в последний раз?
   О: Первого мая.
   В: Известно ли вам, где он нынче?
   О: Нет.
   В: Забыли про присягу?
   О: Истинная правда, сэр.
   В: Вы можете поклясться в том,  что  с  самого  мая  первого  числа  не
виделись с ним, не имели с ним сношений и не  получали  от  него  известий
через какое-либо третье лицо?
   О: Как перед Богом. А уж как бы хотелось о нем проведать!
   В: Теперь расскажите то же самое о двух других спутниках - вашем  слуге
и горничной.
   О: Я и о них не имел известий с того самого дня. Верьте слову, сэр. Тут
такая оказия вышла. Если угодно, я объясню...
   В:  Успеется.  Объясните  в  свое  время.  А  сейчас  -  готовы  ли  вы
поклясться, что не знаете, где обретаются и эти двое?
   О: Клянусь. И в том еще клянусь, что до  сего  дня  ничего  не  знал  о
гибели слуги. Позвольте спросить...
   В: Не позволяю. И Боже вас упаси солгать!
   О: Убей меня Бог, если солгу.
   В: Хорошо же. Но помните: сколько  бы  вы  ни  отговаривались,  что  не
предвидели последствий, суд  этого  в  соображение  не  возьмет.  Сообщник
преступника - он и есть сообщник преступника. А теперь послушаем,  что  вы
имеете сообщить. Начните с самого начала.
   О: Престранная история, сэр. Я в ней выхожу круглым дураком. Чтобы хоть
немного оправдаться, расскажу ее так, как она мне виделась в ту пору.  Без
оглядки на то, что узнал задним числом.
   В: Вот это дело. Начинайте же.
   О: Случилось это в середине апреля. Как вам  известно,  я  тогда  играл
роль Фустиана в "Пасквине"  юного  мистера  Филдинга  и  могу  без  ложной
скромности сказать...
   В: Оставьте свою неложную скромность при себе. К делу.
   О: Я лишь хотел сообщить, что пьеса была благосклонно принята публикой,
а моя игра замечена - это, смею думать, также имеет касательство до  дела.
Как-то утром, за день или два до того как нам  прервать  представления  по
причине Пасхи, приходит ко мне на Харт-стрит этот  самый  Дик  и  приносит
письмо от своего хозяина. Имени  своего  тот  не  поставил,  а  подписался
Philocomoedia [любитель комедии (греч.)]. В  пакете  был  другой  пакетец,
поменьше, в нем -  пять  гиней.  Писавший  пояснял,  что  сим  подношением
изъявляет признательность за мою игру, о которой  он  отзывался  в  весьма
хвалебных выражениях.
   В: Вы сохранили это послание?
   О: Оно у меня дома. Но я помню его наизусть. Да и не в письме сила.
   В: Продолжайте.
   О: Писавший уверял, что посещал наше представление уже трижды с  единой
лишь  целью  насладиться  моим  талантом.  Далее  он  просил  сделать  ему
любезность, повидавшись с ним лично, поскольку  он  желает  обсудить  одно
дело, клонящееся ко взаимной выгоде. Он назначал место  и  время  встречи,
однако же, в случае если я найду их для себя неудобными, готов был принять
мои условия.
   В: Где и когда он предлагал встретиться?
   О: На другое утро в кофейне Тревелиана.
   В: Вы согласились?
   О: Согласился. Признаться, дар его показался мне щедрым.
   В: И впереди уже мерещились новые гинеи?
   О: Прибавьте - честно нажитые, сэр. Мое  занятие  не  слишком  доходно,
ваше подоходнее будет.
   В: Вас не удивило это подношение? Разве одарять золотом в залог будущих
свиданий принято актеров, а не актрис?
   О: Нет, сэр, нимало не удивило. Не у всех  столь  невыгодное  мнение  о
театре, как у вас. И среди джентльменов много таких, кто не чурается нашей
компании и находит приятность  в  беседах  о  драматических  сочинениях  и
актерской игре. А есть такие, что и сами ищут стяжать лавры и  не  считают
зазорным обращаться к нам за советом и поддержкой в надежде увидеть  плоды
своего вдохновения на сцене. Вот и нынче  мне  было  возомнилось,  что  вы
призвали меня для таких именно услуг. И поверьте, это не в первый раз. Мне
и самому случалось перекладывать французские пьесы на английский язык -  и
какой был успех! Мой "Дворянин из мещан", переделанный из комедии Мольера,
стал...
   В: Будет, будет. Итак, наш Росций [Росций, Квинт (?-62 до н.э.) -  один
из знаменитейших комических актеров  древнеримского  театра]  пустился  на
заработки. Что дальше?
   О: У дверей Тревелиановой кофейни меня  дожидался  глухонемой  слуга  -
Дик. Он препроводил меня  в  отдельный  покой.  Там  я  и  познакомился  с
мистером Бартоломью.
   В: Именно так? Мистер Бартоломью?
   О: Да: так он себя назвал.
   В: Он был один?
   О: Один, сэр. Мы сели, он повторил  лестные  слова  из  своего  письма,
расспросил о моей жизни, о прочих ролях, которые я игрывал.
   В: Он говорил со знанием дела?
   О: Нет, сэр, знатоком он не притворялся. Он  признался,  что  прибыл  в
Лондон и приохотился к театру лишь недавно, до сих пор же его ум  занимали
другие материи.
   В: Откуда он прибыл?
   О: Из северных краев, сэр. Из  каких  точно,  он  не  сказывал,  но  по
выговору я предположил, что  с  северо-востока.  Так  говорят  выходцы  из
северного Йоркшира.
   В: Какие же материи его занимали?
   О: Естественные науки.  Он  поведал,  что  по  выходе  из  университета
искусства почитал за предметы для себя посторонние.
   В: Что он рассказывал касательно своей вымышленной родни?
   О: Я как раз к  тому  и  подхожу.  Закончив  свой  изрядно  пространный
рассказ о себе, я учтивейшим образом полюбопытствовал, из какой фамилии он
происходит. Он, как мне показалось, смутился и ответствовал лишь,  что  он
младший сын одного баронета, но  прочих  подробностей  не  сообщил,  и  мы
перешли к главному предмету разговора. Должен  вас  предуведомить,  что  в
дальнейших его речах правды не было ни на волос.
   В: Излагайте, что он говорил, не меняя ни слова.
   О: Мне бы не хотелось отнимать у вас...
   В: Мое время - не ваша печаль. Рассказывайте.
   О: Вначале он сделал некоторые гадательные соображения. Я позднее узнал
и постараюсь показать вам, что такой способ вести разговор был  у  него  в
обычае. Он спросил, что бы я ответил, если бы мне  предложили  за  сходное
вознаграждение сыграть роль, имея зрителем его одного. Я  пожелал  узнать,
какого рода роль. "Ту, что я дам", -  ответствовал  он.  Решивши,  что  мы
наконец добрались до сути, я было вообразил, что он принес свое  сочинение
и расположен послушать, как я стану его декламировать. И  я  ответил,  что
счастлив буду оказать ему таковую услугу. "Хорошо, - сказал он.  -  Только
это придется проделать не здесь и не сейчас.  К  тому  же,  мистер  Лейси,
представление может растянуться на  несколько  дней,  а  то  и  недель.  Я
принужден просить вас приступить к делу уже в последних числах месяца, ибо
мне нынче всякий  день  дорог.  Мне  известно,  что  у  вас  ангажемент  с
Маленьким театром [первоначальное название  Хеймаркета],  а  посему,  дабы
отъезд со мной не стал вам в убыток, я положил хорошо вас обеспечить". Так
и выразился. Я, признаюсь,  растерялся,  а  когда  он  стал  выспрашивать,
сколько мне платят за выход в Хеймаркете, у  меня  и  вовсе  голова  пошла
кругом. Я растолковал ему, как у нас в  театре  принято  делить  сборы,  и
расчел, что мой средний прибыток составляет пять гиней в неделю. На что он
сказал: "Хорошо. За свою роль я положу вам пять гиней в день,  сколько  бы
сборов вы ни  сделали.  Сочтете  ли  вы  такую  награду  достойной  вашего
таланта?" Я ушам не поверил.  Ведь  экое  богатство  привалило!  Сперва  я
решил, что он шутит. Но оказалось, что у  него  и  в  мыслях  нет  шутить.
Приметив мои колебания, он объявил, что, так как для исполнения  роли  мне
придется отъехать с ним в чужие края и пробыть там около  двух  недель,  а
также претерпеть прочие неудобства, то он за мое  согласие  с  готовностью
накинет еще тридцать гиней, отчего вся  награда  за  мои  услуги  составит
целую сотню. А надобно добавить, мистер Аскью, что обстоятельства  мои  не
столь благополучны, чтобы бросаться такими изрядными прибытками.  Мыслимое
ли дело - за две недели заработать столько, сколько  я  не  прочь  был  бы
выручить  за  полгода  трудов!  Притом,  как  я  заметил,  "Пасквин",  что
называется, поизыгрался: сборы уже не те. Да и конец сезона не за  горами.
Двумя днями раньше, когда я хворал, роль мою сыграл  мой  приятель  мистер
Топем. Публика ему тоже малым делом похлопала, хотя...
   В: Довольно об этом. Я уже понял: соблазн был велик. Ближе к делу.
   О: В довершение всего мне уже мнилось, что я постигаю его замысел - что
он задумал сделать нежданный подарок домашним и  друзьям,  живущим  в  его
родной  провинции,  доставив  им  приятность  театральным  представлением.
Однако он скоро меня разуверил. Я приступил  к  нему  с  расспросами.  Его
ответ, сэр, я запомнил verbatim [дословно  (лат.)].  "Мне,  мистер  Лейси,
нужен человек, который согласился  бы  сопровождать  меня  в  путешествии.
Человек степенный и надежный. Вам же не составит труда сыграть  эту  роль,
ибо эти качества у вас в натуре". Я поблагодарил его за добрые  слова,  но
прибавил, что никак не возьму в толк, для чего  ему  понадобился  подобный
спутник. Тут он опять смешался и вместо ответа встал, подошел к окну и как
бы погрузился в глубокую задумчивость. Вслед за тем он оборотился ко мне с
таким видом, будто намерен повернуть дело на иную стать,  и  извинился  за
то, что прибег к лукавству: хитрить не в его правилах, но как  быть,  если
он не привык открывать душу чужим. Потом он сказал: "Мне  непременно  надо
кое с кем повидаться, от этой встречи зависит вся моя жизнь, однако  некто
полагает  к  тому  препоны,  вследствие  чего   мне   придется   обставить
путешествие таким образом, чтобы никто не догадался о подлинной его цели".
И он с чувством прибавил, что его умысел не таит в себе ничего бесчестного
и недостойного. "Я жертва гонений  жестокой  и  несправедливой  судьбы,  -
восклицал он, - и теперь хочу поправить ею содеянное!" Слово в слово так и
сказал, сэр.
   В: Что было дальше?
   О: Я, как вы верно догадываетесь, пришел в замешательство  и  осмелился
предположить, что речь идет о даме, о сердечной привязанности. На  что  он
горестно улыбнулся и молвил:  "Если  бы  только  привязанность,  Лейси!  Я
влюблен, я сгораю от любви!" И он рассказал о суровом и неумолимом отце, о
леди, которую тот прочит ему в жены, потому что она богата и старик  имеет
виды на ее земли, пограничные с его поместьем. И это при том, что  невеста
десятью годами старше мистера Бартоломью. Он сказывал, будто  урод