х вопросов, и весьма резко оборвал разговор.
   - Но это еще не все, Ренфорд, - это пока не самое худшее! Во-первых, люди
Клотена таки сцепились с людьми Гвидерия. Ничего  серьезного  не  стряслось,
так, пара переломанных костей, - но это уже драка!  Драка  -  и  где?  -  на
Храмовой улице! Можете вы себе такое  представить?  А  во-вторых...  -  Эдил
кивком предложил Лайаму придвинуться ближе и понизил голос почти до  шепота,
словно собирался заговорить о темных богах и боялся привлечь их внимание.  -
Вы слышали про вторую комету?
   Лайам кивнул и сказал, что сам видел ее.
   - Вот так, Ренфорд! Их уже две! А матушка Джеф сказала,  что  в  соседнем
селении родился теленок о двух головах!
   Ни о каком таком теленке Лайам не слыхал, но на всякий случай кивнул  еще
раз.
   - А теперь слушайте, - только я вам это говорю по секрету и надеюсь,  что
вы будете хранить этот секрет! Прошлой ночью, сразу после появления  второго
знамения, все свечи на Храмовой улице - все до единой! -  погасли.  Жрецы  в
один голос твердят, что никаких сквозняков не было, - свечи просто мигнули и
погасли, словно кто-то одновременно потушил их щипцами.
   Лайам потер переносицу, пытаясь сообразить, что бы  это  могло  означать.
Обычно он не очень-то верил во всякие там знамения, но сейчас по  спине  его
скользнул холодок.  Лайаму  вспомнились  намеки  матушки  Джеф  на  то,  что
Саузварку грозит что-то ужасное.
   - И мало того, - продолжил  эдил,  и  Лайам  с  удивлением  уловил  нотки
растерянности в голосе бравого стража порядка, - я сегодня побывал  в  храме
Урис. Тамошние  жрецы  лучше  всех  гадают  по  внутренностям  животных,  по
коровьим лопаткам и по всяким  другим  вещам.  Так  вот,  эти  жрецы  полдня
бросали плашки с рунами и разглядывали чьи-то кишки, но  наотрез  отказались
сказать, что они из всего этого поняли. Просто уперлись - и все! И при  этом
казались сильно испуганными. Как это вам?
   Лайам только пожал плечами. Обычно он пропускал подобные  разговоры  мимо
ушей, но слова матушки Джеф накрепко засели у него в голове,  и  Лайам,  сам
того не желая, не мог не считаться с ними. Кессиас умолк, задумчиво глядя на
огонь. Минуту спустя Лайам встал, набросил плащ и сказал, что ему надо идти.
   - Точно надо? - мрачно спросил эдил. - Вы уже отужинали? Жаль. Я надеялся
с вами перекусить. Как там ваше расследование?
   - Довольно неплохо, - коротко отозвался Лайам. Он  еще  не  обдумал,  что
можно сказать эдилу. Впрочем, говорить о  том,  что  он  установил  связь  с
воровской гильдией, точно не стоило. Не хотелось ему сообщать и о  Двойнике.
Тот, кто носит  удачу  с  собой,  не  должен  испытывать  ее  понапрасну.  -
Извините, Кессиас, но у меня сейчас просто глаза закрываются. Я вчера  очень
поздно лег.
   Кессиас улыбнулся, но это было лишь жалкое подобие его обычной улыбки.
   - Что ж, остается лишь пожелать вам спокойного отдыха.  Вы,  небось,  уже
подобрались к нужному человеку - а?
   Лайам сделал неопределенный жест.
   - Я пока не уверен.  Надеюсь,  завтра  смогу  сказать  точно.  Я  намерен
провести в городе весь день. Хотите - пообедаем вместе?
   До обеда он успеет прикинуть, что рассказать эдилу, а о чем умолчать.
   - Хорошая мысль. Тогда в полдень встречаемся здесь - идет?
   Лайам коротко кивнул и удалился, а Кессиас остался сидеть, уныло глядя на
пылающие в камине поленья.
   Лайам явно чувствовал себя  не  в  своей  тарелке.  Он  присматривался  к
Саузварку - к людям, к домам, к булыжнику мостовой, пытаясь  найти  во  всем
этом малейшие признаки перемен. Но все казалось совершенно  обычным:  те  же
толпы на улицах, редеющие по  мере  наступления  темноты,  те  же  факелы  и
падающие из окон квадраты света, те же стражники, обходящие  город  дозором.
Но эта привычная взору картина теперь воспринималась иначе, и  пахло  вокруг
иначе - словно после удара молнии. Город застыл в ожидании.
   За городской чертой Даймонд перешел в ровный галоп, ветер ударил Лайаму в
лицо, и он вздохнул с облегчением. Мысли  его  постепенно  переключились  на
дела  более  личного  плана,  но,  как  оказалось,  лишь  для  того,   чтобы
окончательно спутаться.
   Что можно сказать Кессиасу о ходе  своих  поисков?  Лайам  не  знал,  как
ответить на этот вопрос, и вообще не был уверен, что сможет  ответить.  Если
он расскажет эдилу о гильдии, у того может появиться желание ее  уничтожить,
и Лайам волей-неволей должен будет ему помочь. Возможно,  это  -  в  главной
своей сути - деяние и благое, но какая-то часть существа  Лайама  восставала
против той роли, которую он в этом деянии был  обязан  сыграть.  Он  не  мог
отплатить черной неблагодарностью людям, оказавшим ему доверие. Все было  бы
по-другому, если бы Лайам сообщил о своих подозрениях Кессиасу  прежде,  чем
переступил порог воровского притона. Но теперь  он  не  считал  себя  вправе
подводить этих людей под арест.
   Лайам вдруг сообразил, что ему даже в голову не пришло соблюсти  интересы
эдила и выспросить у воров, не причастны ли они хоть  каким-нибудь  боком  к
нападению на храм новой богини. Впрочем, такая попытка была бы чревата  теми
же осложнениями. Рассказав о полученных сведениях представителю  власти,  он
тут же стал бы доносчиком, а этого Лайаму никак не хотелось. Конечно,  можно
было бы успокоить свою совесть, вообразив себя шпионом  в  стане  врага.  Но
между деятельностью шпиона и действиями доносчика пролегала черта, и  Лайаму
уже приходилось ее для себя проводить. Он знал, что способен на  многое,  но
только не на предательство.
   "О боги, - подумал Лайам, - и как я умудрился во все это вляпаться?"
   Но, похоже, удача опять не покидает его, какое-то божество все же  следит
за ним и проносит кораблик  Лайама  через  шторма  и  шквалы.  Это  божество
прихотливо, оно порой швыряет своего подопечного в жаркий огонь, но лишь для
того, чтобы тут же его оттуда извлечь.  Слегка  опаленного  и  сжимающего  в
руках кусок хорошо пропеченного  мяса.  Образ  получился  немного  странным,
однако Лайам не стал ничего в нем поправлять.
   В данном случае удача привела его к Двойнику,  но  зато  поставила  перед
почти неразрешимым вопросом. На  одной  чаше  весов  -  эдил,  на  другой  -
воровская гильдия Саузварка. Лайам устал и не  хотел  больше  на  этот  счет
размышлять. Пусть все идет как идет, а что будет - покажет завтра.
   Домик на берегу никогда еще так его не манил, и  Лайам,  пошатываясь  как
пьяный, поднялся по ступеням к порогу.
   "Я дома", - послал он мысль, едва не падая с ног.
   "Добро пожаловать", - откликнулся Фануил.
   "Я ложусь спать. Разбуди меня через час после рассвета".
   "Через час после рассвета", - эхом  отозвался  дракончик,  но  Лайам  уже
ничего не слышал. Он кое-как скинул с себя одежду, рухнул на диван  и  уснул
еще до того, как погас свет.

8

   Утром Фануил нырнул в сон Лайама  и  с  помощью  обычных  приемов  вернул
хозяина  к  действительности,  однако  позволил  ему   еще   четверть   часа
поваляться.
   "А теперь тебе и вправду пора вставать".
   - Почему? - громко поинтересовался Лайам и  подскочил  от  неожиданности,
заслышав  возле  самого  уха  какое-то  клацанье.  Оказалось,   это   Фануил
устраивается рядышком на полу, постукивая по дереву жесткими коготками.
   - Почему? - уже спокойнее повторил Лайам.
   "Потому что тебя ждут дела".
   - Ну-ну, - проворчал Лайам и рывком сел. Спал он крепко, проспал долго  и
чувствовал себя хорошо. Энергично потянувшись, до хруста в  суставах,  Лайам
встал с дивана и, натянув брюки, побрел на кухню.
   "Ты будешь пить  кофе?"  -  спросил  Фануил,  труся  за  Лайамом,  словно
изголодавшийся пес.
   - Пожалуй,  нет,  но  могу  сделать  чашечку  для  тебя,  если  ты  очень
попросишь.
   Дракончик шмыгнул мимо хозяина и запрыгнул на  стол.  Когда  дело  шло  к
тому, чтобы сытно поесть, ему не требовались особые  приглашения.  Лайам  на
секунду сосредоточился, и над кувшином тут же стал подниматься пар. Он налил
кофе в чашечку и сотворил с помощью печки мясо  для  Фануила  и  колбаски  с
хлебцами - для себя.
   Фамильяр тут же накинулся на еду. Лайаму вдруг подумалось, какую странную
пару  они  собой  представляют.  Сторонний  наблюдатель  мог  бы,  наверное,
тронуться, увидев, как человек и миниатюрный дракон  невозмутимо  завтракают
бок о бок, не обращая особого внимания друг на друга. Причем один из  них  -
не будем указывать пальцами кто - обжирается  сырым  и  не  слишком  приятно
пахнущим мясом.
   "Сегодня ты должен найти вора".
   Фануил, завершая трапезу, водил мордочкой над чашкой с остывающим кофе.
   - Надеюсь.
   "Ты уверен, что Двойник - тот, кто нам нужен?"
   - Тот или не тот, что толку об этом думать? У меня нет возможности  найти
мага и нет возможности выследить вора, не  состоящего  в  гильдии.  Так  что
будем считать, что это Двойник.
   "Будем, раз тебе этого хочется".
   - Кто сказал, что мне этого хочется? - беззлобно отозвался Лайам. В конце
концов, дракончик всего лишь отразил его мысли. И в любом случае, какое  это
имеет значение? Если Двойник - не тот человек, что я теряю?  Книгу,  жезл  и
ковер, которые не очень-то мне и нужны. Меня куда больше волнует вопрос, что
рассказать Кессиасу.
   "Не рассказывай ничего".
   - Легко тебе говорить! С одной  стороны,  он  -  мой  товарищ,  с  другой
стороны, он - эдил. Я проник в воровскую гильдию - сделал  то,  что  Кессиас
считал невозможным, - но я не могу предать ее в руки  закона.  Я  просто  не
имею на это права.
   "Эдил человек разумный. Он знает свои пределы и смиряется с ними.  Скажи,
что у тебя есть границы, через которые ты не можешь переступить. Он поймет".
   - Я знаю, - сказал Лайам. - В  том-то  и  незадача.  Он  все  поймет,  но
по-своему. Он только укрепится во мнении, что я - человек  с  двойным  дном,
орел,  читающий  в  душах,  непревзойденный   сыщик,   или   придумает   еще
какую-нибудь чепуху. Он не увидит правды. А правда в том, что я  укрываю  от
правосудия шайку воров, по которым давно плачет тюрьма.
   "Ты сам воровал".
   - Совсем недолго! - скривился Лайам. - Но я уж точно тогда не  был  таким
грязным и бестолковым.
   Лайам и сам понимал, как глупо прозвучали его слова. Хорошее  настроение,
с которым он пробудился, давно улетучилось. Перед ним опять толклось слишком
много вопросов. Жизнь и так штука не очень простая, но - о небо! - как же ее
усложняют дела.
   Лайам поджал губы, смиряясь с тем, чего нельзя изменить.
   - Ладно, забудь об этом. Я придумаю, как обойтись с эдилом.
   "Ты уже у ходишь?"
   - Да, мне пора.
   "Я отправлюсь с тобой".
   - Зачем?
   "Чтобы прикрывать тебе спину".
   Отказываться от такого рода услуги было бы глупо, а  Лайам  уже  совершил
достаточно глупостей, чтобы присовокупить к ним еще одну.
   По дороге в  Саузварк  Лайам  вырабатывал  стратегию  своего  дальнейшего
поведения  и,  поставив  в  конюшню  Даймонда,  стал  подводить  итог  своим
размышлениям.
   С Кессиасом он будет вести себя откровенно, но,  конечно,  не  до  конца.
Нет, он ничего не станет таить, а просто скажет, что не  может  предоставить
приятелю сведения, способные нанести гильдии вред. С другой  стороны,  Лайам
решил эдилу помочь, уговорив Мопсу выведать у Оборотня, не приложил ли  руку
к попытке ограбления храма Беллоны  кто-либо  из  местных  воров.  Вряд  ли,
конечно, так скверно организованная команда может взяться за  столь  дерзкое
предприятие, но прояснить этот вопрос все-таки стоит. А если вдруг окажется,
что кто-нибудь из его новых знакомцев в  этом  замешан,  он  настоит,  чтобы
Кессиас никого не преследовал. В конце  концов,  из  храма  ведь  ничего  не
украдено, и если эдил  укажет  на  вора,  но  пояснит,  что  тот  сбежал  из
Саузварка, Клотен волей-неволей вынужден будет с этим смириться.
   Что же касается Двойника, если окажется, что Лайама обокрал вовсе не  он,
то с этим уже ничего не поделаешь. Это будет означать,  что  Лайам  вздохнет
облегченно и свалит заботу со своих плеч. Все  равно  ему  не  было  никакой
пользы от украденного имущества. Неприятно, конечно, что  коллекция  старого
мага разорена, но Лайаму, как и Клотену, придется смириться с данностью.
   "Прости, старина, - обратился он к тени Тарквина, - но эти вещички теперь
и тебе тоже вроде бы ни к чему!"
   Лайам хотел пошутить, чтобы как-то приободриться, но  вспомнил  маленькую
могилку  на  берегу,  вздрогнул  и  мысленно  попросил  прощения  у  мастера
Танаквиля.
   Эта мысль настроила  его  на  печальный  торжественный  лад  и  заставила
оглядеться по сторонам. Он уже находился неподалеку  от  Храмовой  улицы.  В
прилегающих к ней кварталах было почти безлюдно,  над  перекрестками  висела
напряженная тишина. Редкие прохожие, спешащие по своим делам,  разговаривали
исключительно шепотом и старались не смотреть в глаза встречным. Даже  нищие
стояли недвижно, не кланяясь и не раздражая слуха всегдашним нытьем.
   Лайам знал, что такое свойственно городам и особенно - городам  маленьким
и портовым. Почему-то считается, что сельские жители суевернее  горожан,  но
это не более чем заблуждение. Селянам,  имеющим  дело  с  природой,  присущи
житейская сметка  и  здравый  смысл,  а  море  насущных  забот  не  дает  им
погрузиться в  океан  беспочвенных  размышлений.  Они  не  придают  значения
вздорным  слухам  и  верят  лишь  в  то,  что  можно  потрогать  руками  или
попробовать на зуб. В городах же любая мелкая сплетня может в одно мгновение
оказаться у всех на устах и вернуться к первоисточнику  совсем  на  себя  не
похожей. Вот и сейчас Саузварк видел кометы, что-то  слышал  о  заварушке  в
храме новой богини Беллоны, кого-то встревожил  объявившийся  в  Муравейнике
призрак, кто-то что-то разнюхал о тайком  улизнувшем  из  гавани  корабле  В
общем, не было никакой  причины  для  беспокойства,  кроме  слухов,  которые
переплетались и разрастались, и к утру горожане стали вести себя так, словно
Саузварк осажден.
   "Холод и скука, - подумал Лайам. - Людям нечем больше заняться", Торговый
сезон закончился, море у берегов бороздили лишь несколько каботажных  судов,
маленькие мануфактуры работали в половину своей мощности. Театр был  закрыт,
а зверинец, размещенный в его стенах,  не  заслуживал  особенного  внимания.
Неудивительно, что эта зима стала столь хлопотной для эдила.
   Неудивительно также, что и Лайам, пока добирался  до  бани,  куда  они  с
Мопсой наведывались вчера, успел впасть в самое мрачное  расположение  духа.
Завидев Лайама, девчонка весело улыбнулась и бросила ему яблоко,  вытащенное
из кармана плаща. Лайам, вскинув руку, ловко его поймал.
   - Завтрак! - с гордостью объявила девчонка. Судя по  всему,  яблоко  было
украдено.
   - Спасибо, - отозвался Лайам. Его мрачное настроение слегка развеялось. -
Надеюсь, оно добыто не где-нибудь по соседству?
   - Нет, на холме, по дороге. Бакалейщик не разорится.
   - Тогда куда мы пойдем?
   - У Двойника есть еще четыре укрытия; три тут поблизости - одно  прямо  в
Щелке, - и еще одно на холме. Туда  лучше  не  ходить,  пока  бакалейщик  не
успокоится.
   - Тогда пошли к ближайшему. И они неспешно зашагали в сторону порта,  жуя
на ходу яблоки, которыми Мопса успела основательно загрузиться.  Солнце  уже
стояло,  достаточно  высоко  и  хотя  и  не  грело,  но  навевало   приятные
воспоминания о весенних деньках. Здесь, вдалеке от Храмовой улицы, город уже
не казался Лайаму таким скованным, люди открыто приветствовали друг друга  и
без малейшей доли стеснения обсуждали свои дела.
   После прогулки по первым двум адресам у Лайама сложилось впечатление, что
любвеобильный Двойник вовсе не ходит у своих пассий в любимцах. Сначала  они
навестили совсем молодую особу, обитавшую в двухкомнатной грязной  квартирке
неподалеку  от  храма  Повелителя  Бурь.  Она  набросилась  на  вошедших   с
вопросами, куда подевался этот чертов Двойник.
   - Полегче, милая,  -  сказал  ей  Лайам,  -  мы  надеялись,  что  это  вы
объясните, куда он девался.
   - Я?! - возмутилась девица. На вид ей было не более восемнадцати  лет.  -
Откуда мне это знать? Этот ублюдок всегда смывается,  когда  подходит  время
платить за жилье. Вот и теперь носу сюда не кажет - уже  больше  недели.  Он
обстряпал какое-то дельце и, похоже, ко мне не вернется,  пока  не  просадит
все денежки в какой-нибудь грязной дыре!
   - А он вам не говорил, что это за дельце?
   - Мне? С чего бы вдруг? - презрительно скривила губы девица. - Он  держит
меня  не  для  разговоров,  а  для  того,  чтобы  было   с   кем   скоренько
перепихнуться, когда возникнет нужда.
   Лайам украдкой взглянул на Мопсу. Он знал, что та росла не на облаке,  но
все же...
   Девчонка со  скучающим  видом  стояла  в  дверях  и,  похоже,  совсем  не
прислушивалась к беседе.
   - Так-таки ничего и не говорил?
   - Ни единого слова, - заверила Лайама девица.
   - А когда он был тут в последний раз?
   - Я же вам толкую - неделю назад. Слушайте, если вы все же разыщете этого
негодяя, передайте, чтобы без денег он не вздумал сюда и соваться.
   Девица явно настроилась перемыть все косточки своему ветреному  кавалеру,
но Лайам быстро откланялся и вытолкнул Мопсу за дверь.
   Вторая квартирка располагалась в нескольких кварталах от первой  и  очень
на нее походила, только там обитала особа постарше и знала она побольше.
   - Ну да, он кое-что мне говорил, - с  подозрением  произнесла  она.  -  А
вам-то до этого что?
   - Мы договаривались с ним провернуть одно дельце, - сказал Лайам.
   Грубая ложь, но она, как ни странно, сработала.
   - Так вот оно что? - фыркнула женщина. - Что-то вы не похожи на моряка!
   - Ну...
   - Знаю, знаю, это лишь маскарад. Ну ладно. Теперь слушайте, что я  скажу.
Похоже, этот паршивец надул вас. Он, скорее всего, уже провернул это дело. В
одиночку или с кем-то еще. Его нет дома уже три дня.
   - Как же  так?  -  произнес  Лайам,  изображая  беспокойство  и  стараясь
обходиться общими фразами. - Он не мог в одиночку  пойти  на  такое  опасное
дело! Он должен был дождаться меня.
   Женщина громко рассмеялась:
   - Скажете тоже - опасное! Небольшая прогулка на лодке  и  обычный  взлом!
Опасное! Да вы, наверное, попросту новичок!
   Лайам глуповато улыбнулся:
   - Пожалуй, вы правы.
   - Боюсь, вы так им и останетесь. Двойник, по  всему  судя,  обошелся  без
вас.
   Продолжать  разговор  было  бы  неразумно.  Лайам  предпочел   удалиться,
сокрушенно вздыхая и сетуя на людское коварство.
   Оказавшись на улице, Мопса одобрительно кивнула Лайаму:
   - Складно врешь, дядя.
   Лайам в ответ одарил ее изысканным полупоклоном:
   - Я готов следовать куда вы прикажете, леди.
   - Потопали к Щелке, - сказала девчонка и свернула в переулок,  ведущий  в
сторону  городской  площади,  увлеченно  о  чем-то  болтая.  Но   Лайам   не
вслушивался в ее болтовню: он размышлял.
   Итак, Двойник ушел на дело в  ту  самую  ночь,  когда  был  ограблен  дом
Тарквина. Из этих двух фактов могло быть сделано лишь  одно  заключение,  но
моряк и лодка сбивали Лайама с толку. Зачем  Двойнику  понадобилось  куда-то
там плыть? И куда же он, в конце концов, подевался?
   "Отмечает свою удачу, -  в  десятый  раз  ответил  себе  Лайам.  -  Сидит
где-нибудь и пропивает денежки, вырученные за мои вещи".  Это  предположение
не очень-то радовало, но Лайам уже смирился с  мыслью,  что  поиск  придется
продолжить. Отыскав Двойника, он  тем  самым  встанет  на  след,  ведущий  к
скупщику краденого или к клиенту, заказавшему кражу. Мысль о клиенте  влекла
за собой сонм новых вопросов, но Лайам на время решил их отложить.
   Так все-таки - зачем Двойнику нужна была лодка?
   Когда наконец ответ всплыл из глубин сознания, он оказался  на  удивленье
простым. Трудно подкрадываться к дому впотьмах и по крутой скалистой  тропе.
Еще труднее карабкаться по ней с  грузом.  Двойник  решил  не  рисковать,  а
потому вышел в море - на веслах или под парусом, -  миновал  Клыки  и