такой диалог помогал упорядочить мысли.
   "Она волшебница, - ответил дракончик, не вынимая носа из чашки. -  Не
такая могущественная, как мастер Танаквиль, но все-таки очень искусная".
   - Понятно. Но откуда она взялась? Где родилась, где проживала раньше?
И зачем сюда заявилась?
   "Я думаю, она пришла, чтобы забрать кое-какие вещи мастера Танаквиля.
Те, которыми ты не пользуешься".
   - Потому что я - не чародей?
   "Да".
   Хотя Лайам и умел мысленно общаться с уродцем,  магом  он  не  был  и
стать им никогда не желал. Его плотный контакт с дракончиком установился
чисто случайно. Лайам даже счел поначалу, что  попал  в  кабалу.  Но  со
временем пришлось признать, что кабала эта имеет и свои преимущества.
   Единственный чародей Саузварка, старый  Тарквин  Танаквиль,  не  умер
своей смертью - он был убит. И так уж случилось, что в ту  роковую  ночь
именно Лайам оказался на пороге его дома. Именно  Лайам  обнаружил  труп
старика, а потом натолкнулся на его фамильяра.  Тот  умирал,  ибо  часть
души чародея, питавшая малыша энергией жизни, внезапно ушла из него.
   Издыхающий Фануил вонзил зубы в  ногу  ошеломленного  гостя  и  таким
образом сохранил себе жизнь, овладев частицей  его  души.  В  результате
Лайам обрел  фамильяра,  а  дракончик  обрел  господина,  и  между  ними
установилась нерушимая связь.
   "А все-таки странно, - подумал Лайам, стараясь не выводить эти  мысли
за пределы сознания, - что я даже не ощущаю потери".  Он  знал,  что  на
деле потери нет, просто его душа малой толикой теперь живет  в  Фануиле,
но свыкнуться с этим было не так-то просто. "Если моя душа раздвоилась и
часть ее спрыгивает сейчас со стола, почему другая часть не возмущается,
не скулит  и  не  ноет?  Или  я  могу  беспрепятственно  разделяться  на
множество маленьких "я"?"
   Он потянул к себе чашку с  кофе  и  сделал  хороший  глоток,  но  тут
раздавшиеся в коридоре шаги прервали его размышления. Лайам  повернулся,
и вовремя - чтобы встретиться взглядом с застывшей в  дверях  Грантайре.
Заметив, что на нее смотрят, та вызывающе подбоченилась,  отчего  широко
распахнулись полы ее дорогого, подбитого мехом плаща.
   Волосы гостьи были все так же растрепаны, на щеках  полыхал  румянец,
да и платье ее по-прежнему не очень  скрывало  то,  что  ему  полагалось
скрывать. Лайам смутился, и, можно сказать, дважды, ибо сообразил, что и
сам, во-первых, сидит в присутствии дамы, а во-вторых  -  в  одних  лишь
штанах.
   - Хорошо, когда в доме тепло,  -  невозмутимо  произнесла  Грантайре,
словно общаться  с  полуголыми,  не  очень  учтивыми  и  мало  знакомыми
кавалерами было для нее в порядке вещей. - Но все же  накиньте  на  себя
что-нибудь. Я кое-что обнаружила  во  время  прогулки...  На  это  стоит
взглянуть.
   - А?.. - Лайам встал и, неловко поеживаясь, сунул руки под мышки.  Он
чувствовал себя законченным дураком.
   Волшебница нахмурила брови.
   - Я считаю, что вам следует это увидеть. Возьмите плащ и ступайте  за
мной, - с этими словами она развернулась и вышла.
   - Что? - глупо переспросил Лайам, обращаясь теперь, скорее  всего,  к
Фануилу, но дракончик уже трусил следом за гостьей, не обращая  внимания
на растерянность своего господина.
   Лайам также двинулся к выходу,  задержавшись  лишь  для  того,  чтобы
надеть сапоги и набросить рубашку. Вряд ли прогулка затянется. На  пляже
в окрестностях дома Тарквина ничего особенно интересного нет.
 
*** 
 
   Но сам дом бесспорно  производил  впечатление.  Построенный  в  южном
стиле, одноэтажный, приземистый, он стоял среди скал  на  берегу  уютной
маленькой  бухточки,   сияя   белизной   оштукатуренных   стен,   удачно
контрастирующих с кирпично-красным черепичным покрытием кровли. Короткая
дамба, сложенная из черного камня, защищала от волн  внутренний  дворик,
но чуть западнее, обогнув волнолом, можно было свободно пройти по  песку
к самой воде.
   Там они и стояли, и  смотрели  на  мертвеца,  выброшенного  морем  на
берег.  Лайам,  Фануил  и  Грантайре  с  серым  котом  на  руках.  Лайам
переминался с ноги на ногу и растирал ладони, пытаясь согреться. Он  уже
жалел, что не прихватил  с  собой  плащ.  Стояла  зима,  и  утро  дышало
холодом,  а  вода,  наверное,  была  еще  холоднее,  чем  воздух.  Тело,
распластавшееся на песке, сильно раздулось, но выбеленная  волнами  кожа
полопаться еще не успела. Белые, неестественно  крупные  пальцы  сжимали
обрывки какой-то морской травы.
   Через какое-то время Лайам сказал:
   - Ну что ж... На каком-нибудь корабле  недосчитались  матроса.  Малый
свалился за борт. А море не любит шутить.
   Он вдруг почувствовал странное единение  с  гостьей,  словно  мертвое
тело набросило на них незримые узы.  Лайаму  не  раз  случалось  ощущать
нечто подобное. Мертвец обязывает. Люди, обнаружив  покойника,  поначалу
теряются,  но  потом  постепенно  осознают,   что   следует   что-нибудь
предпринять, а это сближает. И недавние незнакомцы начинают  действовать
как партнеры, хорошо понимающие друг друга.
   Но Грантайре, как видно,  была  слеплена  совсем  из  другого  теста.
Откинув со лба непослушную прядь рыжих волос, она взглянула на Лайама  с
легким оттенком презрения.
   - Скорее уж ему помогли упасть. Взгляните-ка на его шею!
   На шею? Ему сейчас никак не хотелось смотреть на чью-то там шею.  Ему
хотелось смотреть на нее. До него вдруг дошло, что  Грантайре  чертовски
красива. Но чего ему совсем не хотелось, так это выглядеть  недоумком  в
глазах высокомерной красавицы.
   Лайам молча присел на корточки и протянул руку, чтобы  убрать  мокрые
волосы с загривка лежащего ничком мертвеца.
   - Не прикасайтесь к нему! - произнесла Грантайре повелительным тоном.
   Лайам  нахмурился,  но  остался  сидеть.  Он  вдруг   ощутил   прилив
уверенности в себе. Той самой уверенности, которой ему обычно всегда  не
хватало, и особенно с тех пор, как  на  пороге  его  дома  возникла  эта
гордячка.
   - А почему бы и не прикоснуться? Мы с ним уже  никак  друг  другу  не
повредим.
   Однако волшебница даже не стала его  слушать.  Она  закрыла  глаза  и
неожиданно развела  руки  в  стороны.  Серый  кот,  недовольно  мяукнув,
плюхнулся  на  песок.  Губы  Грантайре  беззвучно  зашевелились,  пальцы
чертили в воздухе причудливые узоры... Кисти женщины были маленькие, они
казались бы даже изящными, если бы не их костяшки - слегка укрупненные и
окруженные сетью мелких морщинок... Грантайре с минуту стояла, словно  к
чему-то прислушиваясь, затем недовольно поджала губы и открыла глаза.
   - Он слишком долго пробыл в воде... - пробормотала она вполголоса.  -
Ладно, можете продолжать.
   - Благодарю  за  доверие,  -  насмешливо  отозвался  Лайам.  Он  взял
мертвеца за плечо и перевернул  его  на  спину,  не  испытывая  при  том
никакого волнения, но тут же присвистнул. Горло  несчастного  пересекала
тонкая красная полоса. Труп долго носило по волнам, и рана сузилась,  но
даже сейчас было явственно видно, как она глубока.
   С моря подул резкий порывистый ветер, полы плаща  Грантайре  обвились
вокруг ее ног. Лайам осторожно  вернул  мертвеца  в  прежнее  положение,
потом встал и отер ладони о грубую ткань штанов.
   - Ну что ж... - неуверенно сказал он. - Наверное, мне следует отвезти
его в город.
   - Что, прямо сейчас? -  спросила  волшебница.  Судя  по  раздражению,
проскользнувшему в голосе гостьи, ее это никак не устраивало. - А вы  не
забыли, сударь, что мне нужно с вами поговорить? О деле,  которое  более
чем неотложно.
   Лайам долго молчал, вглядываясь в лицо Грантайре. Откуда  в  ней  эта
напористость? И отчего она так груба?  Или  ей  доставляет  удовольствие
давить на людей? А может, она так черства, что ничего, кроме себя самой,
в этом мире не видит? Хотя он и сам сейчас  внешне  бестрепетно  ворочал
мертвое тело, душа его была опечалена. А Грантайре, похоже, этот мертвец
уже нисколько не волновал.
   "Сколько же ей лет?" - гадал Лайам.  Возможно,  как  и  ему  -  около
тридцати. А может, даже и меньше.
   - Но нельзя же бросить его вот так, - сказал он наконец, указывая  на
тело.
   - Значит, оттащите труп от воды, -  предложила  Грантайре.  -  Ничего
худшего с ним уже не случится, а я тороплюсь. Вы можете доставить его  в
город и позже.
   "Мастер, у тебя назначена встреча!" - напомнил мысленно Фануил.
   - Встреча? Какая встреча? - пробормотал Лайам вслух. Потом вспомнил:
   - С госпожой Присциан?
   "Да. Вы сговорились встретиться в полдень".
   - В чем дело? - потребовала объяснений волшебница.
   - Мне так и так нужно выехать в Саузварк. И боюсь, что немедля.
   Грантайре надменно вздернула бровь, давая  понять,  что  воспринимает
эти слова как пустую увертку.
   - И что же, эту поездку нельзя отложить?
   Лайам поморщился. Разговор в таком тоне начинал его раздражать.
   - К сожалению, нет. Встреча, о которой было условлено еще на  прошлой
неделе, очень важна для меня.
   Посмотрев еще раз на мертвое тело, Лайам продолжил:
   - А что касается нашей находки...  Мне  действительно  лучше  отвезти
погибшего в Саузварк. У меня есть  приятель  -  в  управлении  городской
стражи. Он разберется, как с ним поступить.
   Грантайре поджала губы.
   - Прекрасно! И когда вы вернетесь?
   - Даже не знаю... - признался Лайам. - Мы сговорились  встретиться  с
госпожой Присциан ровно в полдень. Примерно через час, или  около  того,
я, пожалуй, освобожусь...
   - Госпожа Присциан, - понимающе протянула волшебница. - Да, теперь  я
вижу, что ваше дело действительно неотложно.
   Лайам рассердился.
   - Она судовладельица и в весьма преклонных летах! - заявил он сухо. -
Я вернусь домой после обеда. Надеюсь, вас это устроит?
   Она вновь усмехнулась и вздернула бровь.
   - Пожалуй, устроит.
   Волшебница развернулась на каблуках и направилась к дому.  Серый  кот
вприпрыжку бросился следом.
 
*** 
 
   Обозленный Лайам какое-то время  стоял  на  холодном  ветру,  пытаясь
обрести равновесие духа. Он злился в основном на себя.  Как  бы  там  ни
было, нельзя  забывать  о  хороших  манерах.  Эта  высокомерная  фифочка
все-таки дама и к тому же его гостья. "Незваная гостья", - напомнил себе
Лайам.
   "Она всегда такая... такая... самоуверенная?" - мысленно спросил он у
Фануила.
   "Она нас не слышит, - напомнил  дракончик.  -  Да.  Мастер  Танаквиль
частенько говаривал, что волшебница Грантайре - большая нахалка".
   Лайам припомнил, что и сам Тарквин не отличался особой учтивостью. Но
со старика, как говорится, и взятки  гладки.  А  когда  молодая  женщина
считает возможным вести себя грубо, далеко выходя за рамки приличий, это
уже не лезет ни в какие ворота.
   Покачав головой, Лайам решил больше не  думать  об  этом  и  заняться
решением насущных проблем. Набежавшая волна ткнулась в его сапоги. Лайам
выругался и отпрыгнул на сухое место - совершенно непроизвольно, а вовсе
не потому, что сомневался в надежности собственной  обуви.  Когда  волна
откатилась, он подхватил мертвеца под  руки  и  потащил  от  воды.  Ноги
несчастного бороздили мокрый песок, оставляя в нем внушительные канавки.
Фануил невозмутимо наблюдал за действиями своего господина.
   Он изрядно упарился и, втащив тело во внутренний  дворик,  облегченно
вздохнул. Его пальцы намокли и  замерзли,  на  них  налип  песок  и  еще
какая-то мелкая дрянь. Лайам пошел  в  дом,  держа  руки  на  весу,  ему
хотелось  их  поскорее  вымыть.  Но   посреди   гостиной   он   внезапно
остановился.
   "Мне ведь опять придется за него браться!  Надо  же  как-то  взвалить
тело на чалого!"
   Лайам недовольно скривился и, повернувшись,  двинулся  к  выходу.  На
свежем воздухе его пробрала дрожь. Он пересек дворик, свернул за угол  и
открыл двери пристроенного к дому сарайчика.
   - Спокойно, Даймонд, - сказал  Лайам,  хотя  чалый  и  без  того  был
спокоен. Конь ткнулся теплыми губами хозяину в ухо и шумно вздохнул.
   Через какое-то время  в  дверях  денника  показалась  узкая  мордочка
Фануила.
   "Ты собираешься отвезти тело эдилу?"
   - Да, - коротко ответил Лайам. Он был занят тем, что старался  потуже
затянуть подпругу и при этом не слишком испачкать седло  мокрым  песком.
Эдил  Кессиас,  возглавляющий  городскую   стражу,   был   в   Саузварке
наместником герцога Южного Тира. - А куда же еще?
   "У него перерезано горло. Значит, его убили. Ты же знаешь,  что  тебе
скажет эдил".
   Лайам оставил свое занятие и призадумался. Выпавшая  из  руки  пряжка
негромко звякнула, ударившись о брюхо коня.
   - В общем-то, знаю, - вздохнул он. - Но это же  просто  смешно!  Труп
всего лишь выбросило на берег неподалеку от нашего дома. Кроме  того,  я
занят. У меня масса всяческих дел.
   Лайам обосновался  в  Саузварке  немногим  более  полугода  назад,  и
обстоятельства сложились так, что ему довелось  помочь  местным  властям
(точнее - непосредственно  начальнику  городской  стражи)  раскрыть  два
запутанных преступления.  Сам  Лайам  считал,  что  ему  просто-напросто
повезло, но эдил Кессиас придерживался совершенно иного мнения  на  этот
счет. После второго случая он окончательно уверовал,  что  его  помощник
является своего рода человеком-ищейкой, и  даже  предложил  тому  особую
должность в своем ведомстве.
   Лайам  нехотя  согласился,  но  при  условии,  что  должность   будет
неофициальной и что он сам станет выбирать, за какие дела браться, а  за
какие - нет. И в общем, не прогадал. До сих  пор  его  основной  работой
было время от времени обсуждать с эдилом разные  городские  происшествия
уголовного толка, чтобы в финале беседы высказать свое  мнение  по  тому
или иному вопросу.
   Лайаму  даже  нравилась  роль  сибаритствующего  советника,  и  он  с
удовольствием погружался в теоретические изыскания, не требующие от него
ни малейших усилий и не доставлявшие ему никаких хлопот.
   Однако на этот раз, похоже, все будет иначе. "Эдил наверняка захочет,
чтобы этим делом занялся именно я",  -  подумал  Лайам.  Он  очень  живо
представил, как Кессиас  пожмет  своими  плечищами,  поскребет  пальцами
бороду и объявит: "Сказать  по  правде,  Ренфорд,  зачем  бы  еще  этому
бедолаге всплывать из морских пучин подле вашего дома, как  не  за  тем,
чтобы вы изобличили его убийцу?"
   Жизненный опыт подсказывал Лайаму, что осторожность  в  этом  мире  -
совсем не последняя вещь. Что-то человеку под силу, а что-то - нет, и  с
этим надо смиряться. Загвоздка лишь в том, что Кессиас  вряд  ли  с  ним
согласится. Вынесенного морем покойника  он  воспримет  как  дар  небес,
посланный, чтобы накинуть на Лайама петельку потуже.
   - По правде сказать, дражайший эдил, - бормотал Лайам себе  под  нос,
возясь с непокорной подпругой, - этот мертвец,  скорее  всего,  был  при
жизни каким-нибудь искателем приключений или пиратом, и его корабль  уже
давным-давно скрылся за тремя горизонтами и пребывает в  сотнях  лиг  от
нашего бережка. Я не  смогу  изловить  убийцу,  даже  если  очень  этого
захочу. Да-да, это именно так, и не надо со мной спорить! - Он воздел  к
потолку указательный палец и повернулся к Фануилу. - Вот  что  я  заявлю
Кессиасу, если ему вздумается повесить этого малого на меня.
   Дракончик ничего не сказал в ответ, лишь посмотрел в глаза хозяина  и
моргнул.  Выдержав  паузу,  должную  придать   его   словам   надлежащую
убедительность, Лайам привел сбрую  в  порядок  и  потянул  Даймонда  за
собой. Животное отнеслось к мертвецу на удивление равнодушно. Пока Лайам
укладывал тело и привязывал его к задней  луке  седла  веревками,  чалый
только всхрапнул  и  пару  раз  переступил  с  ноги  на  ногу.  Проверив
надежность узлов, Лайам велел  Фануилу  приглядывать  за  конем,  а  сам
двинулся к дому.
 
*** 
 
   Грантайре сидела на кухне в позе примерной девочки, аккуратно положив
руки на стол. Перед ней стояли две чашки, одна - опустевшая, другая -  с
остывшим кофе.  Лайаму  стало  неловко.  Он  мог  бы  вести  себя  более
гостеприимно.
   - Прошу прощения, сударыня... Мне следовало подумать о  том,  что  вы
голодны. Какой завтрак вам приготовить?
   - Куска хлеба будет достаточно, - сухо отозвалась  волшебница.  Видно
было, что думает она вовсе не о еде. - Вы помните,  что  мне  необходимо
побеседовать с вами?
   - Да, безусловно.
   Лайам  сосредоточился  и  представил  свежую  выпечку.  В   следующее
мгновение  помещение  кухни  наполнил  восхитительный   аромат.   Гостья
настаивала на разговоре, но Лайам понятия не имел,  почему  ей  так  это
необходимо, а встречу с одной из  богатейших  дам  Саузварка  пропускать
было нельзя.
   - Мы поговорим, когда я вернусь. Но  сейчас  мне  надо  поторопиться.
Полдень не за горами, а со мной еще этот груз.
   Он открыл дверцу печи, вынул из нее тарелку  с  горячими  аппетитными
булочками и поставил  ее  в  центре  стола.  Грантайре  пренебрежительно
фыркнула.
   - Говорю же вам ничего с ним не станется! Ваш груз может и подождать.
   - Может, - спокойно согласился Лайам. Он  твердо  решил  держаться  с
гостьей повежливее, несмотря на ее дурные манеры.  -  Покойник  может  и
подождать - но, к сожалению, госпожа Присциан ждать не станет.
   - Присциан... - повторила волшебница, фыркнув еще раз. - Я уже где-то
слышала это имя.
   - Я называл его вам, когда мы были на берегу, -  напомнил  Лайам.  Он
взял с  тарелки  ближайшую  сдобу,  откусил  от  нее  кусок  и  принялся
энергично жевать, чтобы хоть чем-то заняться и снять напряжение. Общение
с грубиянкой чем дальше, тем больше тяготило его.
   Грантайре отмахнулась, даже его не дослушав.  Она  быстро  переломила
одну из булочек и  стала  отщипывать  маленькие  кусочки  от  половинки,
которая осталась в руке.
   - Нет, раньше. Я слышала это имя еще до того, как попала сюда.
   - В таком случае, наверное, до вас дошел слух  о  фамильной  реликвии
Присцианов. О драгоценном камне редкой величины, хранящемся в этой семье
и передающемся по наследству.
   - О камне? - с сомнением в голосе переспросила волшебница.
   - Да. Долгое время его никто не видел в  глаза.  В  Саузварке  о  нем
ходят легенды. Как,  впрочем,  и  за  пределами  Саузварка.  Однако  эти
легенды так бы и оставались легендами, если бы неделю  назад  племяннице
госпожи Присциан не вздумалось  оттенить  этим  камешком  свою  красоту.
Поговаривают, что эта модница прогулялась в таком убранстве по городу  и
все горожане пришли в неописуемое волнение.
   - Ни о модницах, ни о  каких-то  камнях  я  не  слыхала,  -  отрезала
Грантайре. Но это имя мне определенно  знакомо.  Пожалуй,  я  пороюсь  в
библиотеке Тарквина и поищу его там. А вы ступайте,  куда  вам  надо,  и
постарайтесь не мешкать.
   Усмешка волшебницы сделалась  откровенно  ехидной,  но  Лайам  твердо
решил не обращать внимания на любые попытки его уколоть.
   - Хотя, конечно, и странно, что человек вашего склада ищет  встреч  с
какой-то мещанкой. Или вы собираетесь выкупить у нее драгоценность?
   - Нет, - Лайам от души  рассмеялся.  -  Считается,  что  этот  камень
бесценен. А то, что бесценно, не  имеет  цены  вообще.  И  бесполезно  в
конечном итоге.
   Грантайре никак не ответила на эту сентенцию. Продолжая ковырять свою
булочку, она нахмурилась и внезапно спросила:
   - И сколько же времени вы пробудете там?
   - Пока не знаю, - честно признался Лайам. - Если выеду прямо  сейчас,
то, наверно, успею вернуться к заходу солнца. Но, прежде чем отправиться
в путь, мне хотелось бы вымыться, - и он выразительным жестом указал  на
большой медный таз, стоявший посреди помещения.
   Грантайре  задумчиво  поглядела  на  таз.  Какое-то  мгновение  Лайам
боялся, что гостья предложит ему  помыться  при  ней,  чтобы  тем  самым
выкроить время для разговора, однако та только вздохнула и поднялась.
   - Что ж, мне, пожалуй, придется выйти, -  сказала  она  таким  тоном,
словно непременно осталась бы, если бы совершить омовение  собирался  не
Лайам, а кто-то другой. - Но будет лучше для всех, если вы  не  затянете
вашу поезд