чный состав боевых подразделений действовавал в очень слож-
ных условиях. Главным их оружием были автомат и пулемет, а под-
держивали вертолет и артиллерия. Боевые действия приходилось вес-
ти при температуре +40-50 градусов и на высотах, преимущественно
2500-3000 метров, а иногда и до 4000-4500 метров, причем без гор-
ного снаряжения, которое отсутствовало не только в частях 40-ой
армии, но и в частях дислоцирующихся в горных районах Советского
Союза. Боевая выкладка личного состава (до командира роты включи-
тельно) составляла 35-40кг. С собой они несли личное оружие, 4-6
ручных гранат, боеприпасы, 2-3 суточных сухих пайка, две фляги с
водой, малую соперную лопату и бушлат (ночью в горах холодно).
Порою солдаты отказывались от сухого пайка и вместо него заполня-
ли вещевой мешок и все карманы патронами, заявляя при этом: " Без
еды я двое-трое суток продержусь, а вот если вертолет с боеприпа-
сами запоздает, или его собъют - мне не продержаться".
 Иногда подразделения брали с собой один-два 82-мм миномета и
небольшой запас мин. Все это тоже несли на себе. Бой приходилось
вести на пределе физических сил, в результате чего многие теряли
в весе 3-5 кг за 6-8 дней боевых действий.
 Если учесть, что эта война была без тыла и фронта, когда про-
тивник везде, а чаще там, где его меньше всего ожидаешь, то зна-
чительно усложнялись условия не только ведения боевых действий,
но и само пребывание наших войск в Афганистане.
 Вместе с тем, я не помню ни одного случая, когда бы не была
выполнена конкретная боевая задача, поставленная батальону или
полку.
 Переход от мирной жизни к условиям войны не у всех проходил
гладко. Некоторые солдаты, сержанты, да и офицеры, испытывали оп-
ределенное внутреннее торможение. Наряду со стремлением проявить
себя возникала и настороженность, мешавшая действовать. Личный
состав в психологическом отношении был не готов в полной мере к
уничтожению противника. Убить человека, хотя он и враг, в первое
время нашему солдату казалось недопустимым. Та истинна, что идет
война, усваивалась медленно. Необычность условий горной местнос-
ти, невозможность использования боевой техники в полном объеме,
неясность обстановки при которой не знаешь откуда последует напа-
дение - все это в течение довольно длительного времени давило на
психику личного состава.
 У одних азарт и напряжение боя ослабляли внимание и осмотри-
тельность, что приводило к лихости, бесшабашности и неоправданным
потерям. У других, наоборот, медлительность и чрезмерная осторож-
ность приводили к тому, что в ходе боя упускались выгодные момен-
ты.
 Чтобы устранить подобные явления и сделать этот переход наи-
более безболезненным и кратковременным, мы пришли к заключению о
необходимости твердого и четкого управления подразделениями в хо-
де боя, постоянного контроля за их действиями для оказания им по-
мощи и проведение целеноправленной воспитательной работы.
 На эти вопросы было обращено серьезное внимание при подготов-
ке подразделений и частей. На первых порах управление боем пору-
чалось начальнику на ступень выше командира подразделения, прив-
лекаемого к выполнению боевой задачи. Если к боевым действиям
привлекался батальон, то готовил его и осуществлял управление им
в бою командир полка со своим штабом, если полк - то командир и
штаб дивизии, а если несколько полков - то первый заместитель ко-
мандующего 40-ой армией генерал-майор Борис Иванович Ткач.
 С Борисом Ивановичем Ткач мне не раз приходилось встречаться
при подготовке и в ходе боевых действий. Невысокого роста, нес-
колько полноватый, весь точно свитый из стальных пружин, с круг-
лым и добрым лицом и неизменной готовностью улыбнуться навстречу
человеку привлекали к нему людей. Терпеливо выслушивал своих под-
чиненных и уважительно разговаривал с ними, проявляя при этом
большую выдержку. По харатеру он был спокоен и выдержан, что все-
ляло в подчиненных уверенность при выполнении поставленной зада-
чи. Он производил впечатление человека сильного духом и телом.
Именно благодаря таким личным качествам он и был назначен коман-
дующим 40-ой армии. У меня с ним в течение всего времени общения
были доброжелательные отношения, да и иначе к нему относиться бы-
ло нельзя.
 Не мене остро стоял вопрос о разъяснении личному составу сути
и смысла нашей помощи Афганистану. Многие из нас, в том числе и
офицеры, считали, что основную тяжесть вооруженной борьбы с
контрреволюцией должны вести афганская армия, полиция и органы
государственной безопасности. Наша же задача заключалась в оказа-
нии помощи в подготовке их подразделений и частей, их обучение
для этой борьбы, а участие в боевых действиях советских подраз-
делений должно быть исключением.
 В действительности все было наоборот. Основную тяжесть воору-
женной борьбы с мятежниками несли советские войска. Задавался
вопрос - кто же кому помогает? Кроме того, личный состав видел,
что афганская сторона стремилась уклониться от вооруженной борь-
бы, а когда все же включалась в нее, то вела себя весьма пассив-
но, а вернее иммитировала свое участие. В такой обстановке толь-
ко правда убеждала личный состав в необходимости его миссии в
Афганистане.
 Крайне важно было добиться успеха в первом же бою. От этого
во многом зависели все дальнейшие действия личного состава. В то
же время успех в первом бою мог породить ложную уверенность в
том, что и дальше все будет в порядке. Всему этому нужно было
учить не только солдат и сержантов, но и офицеров, генералов,
так как почти никто из них не имел боевого опыта.
 Большинство из личного состава считало, что эта война не бу-
дет к нему сурова и безжалостна. Когда же война брала свое, эти
люди терялись, были подавлены, а их скрытые слабости выходили на-
ружу.
 У некоторых людей бытует мнение, что к войне можно привык-
нуть. Я с этим не согласен. На мою долю выпало участие в финской
войне 1938-40годов, Великой Отечественной войне и несколько лет
войны в Афганистане. Кажется я уж и "навоевался в волю", а к вой-
не так и не привык. Да и как можно привыкнуть к тому, что тебя м
огут каждую минуту покалечить или убить.
 На войне человека подстерегает опасность на каждом шагу, но
со временем у него вырабатывается готовность к опасности и стрем-
ление ее избежать, преодолеть. Происходит приспособление психики
к боевой обстановке, но это не привычка, а опыт и умение. Естест-
венно, что нельзя предусмотреть все опасности, которые подстере-
гают человека и он вынужден находиться в постоянной готовности к
встрече с ними. Готовность к опасности и есть часть той работы,
которую солдат, сержант, офицер и генерал делают на войне, а ког-
да она (опасность) возникает, то это помогает им справиться с ней.
 Приобретенный боевой опыт, умение предугадывать грозящую
опасность, путем анализа обстановки, позволяют подготовиться к
встрече с ней, чтобы в своих действиях не допустить ни малейшей
ошибки или оплошности.
 Тот кто первый обнаружит просчет противника получает преиму-
щество перед ним, так как опасность уже не будет для него неожи-
данной и он сможет к ней подготовиться.
 Из сказанного следует, что к войне не привыкают, а овладева-
ют боевым опытом и умением воевать. Психика освобождается от час-
ти тех нагрузок, которые на первых порах были вызванны боевой об-
становкой. Это совершенно не значит, что исключаются случаи недо-
оценки своих возможностей, беспечности, деления своих действий на
важные и второстепенные, пренебрежение мелочами.
 Для Афганистана такие явления были наиболее характерны после
окончания боя и возвращения в район постоянной дислокации. Личный
состав считал, что обстановка разрядилась, а все трудности оста-
лись позади. Поэтому можно расслабиться и, как следствие - потеря
бдительности, что в свою очередь приводило к тому, что подразде-
ление попадало в засаду на маршруте движения и несло потери.
 Воизбежании бессмысленных потерь был заведен порядок, когда
после завершения боя подразделению ставилась новая боевая задача
по овладению определенным районом в условиях возможной встречи с
противником на любом участке движения. Стало правилом считать бой
оконченным только тогда, когда подразделение вернется к месту
дислокации.
 Тем не менее, отрицательные явления в первых боях были обычно
очень редки.
 Традиционные формы боевых действий в условиях Афганистана не
всегда были эффективными. Требовалось изыскивать новые способы
боевых действий, которые позволяли бы решать боевые задачи малой
кровью.
 Много хлопот доставили нам "легенда об английском карабине",
боевые группы в частях и мины мятежников.
 На вооружении мятежников, кроме современного автоматического
оружия имелись и старые образцы. Одним из них и был английский
карабин времен первой мировой войны. Кто-то пустил слух, что его
действительная дальность стрельбы достигает 1000 м. В то же время
у нашего автомата она была около 400 м, а у ручного пулемета до-
ходила до 600 м. На основании этих слухов и возникла, так называ-
емая, "каробино боязнь". Пришлось приложить много усилий для то-
го, что бы опровергнуть эти слухи. Для этого солдаты выбирали
лучших стрелков и вооружали их такими карабинами. Затем им пред-
лагалось вести огонь по выставленным мишеням - ростовым фигурам
на дистанциях 1000, 800 и 600 метров.
 По истечении определенного времени стрельба прекращалась и
все шли осматривать мишени. На дистанциях 1000 и 800 метров ни
одна из мишеней, как правило, не поражалась, а на дистанции 600 м
только около 1/3 мишеней были поражены. На вопрос о причинах та-
кой низкой результативности стрелки все как один заявляли, что
мишень на дистанциях 1000 и 800 метров не видна через прорезь
прицела, а на дистанции 600 м видна, но не четко. Затем предлага-
лось всем желающим показать свое мастерство. После проведения
таких занятий со всеми мотострелковыми ротами легенда об "англий-
ском карабине" была снята. К этому времени был уже и раскрыт сек-
рет хитрости, которую применяли мятежники.
 Заключался он в том, что после обнаружения движения нашей ко-
лонны отряд мятежников разбивался на две группы. Одна из них,
большая группа А - располагалась примерно на удалении 1000-1200 м
от предполагаемого рубежа встречи, а другая - группа Б, состоящая
из метких стрелков, располагалась в стороне от маршрута на удале-
нии 500-600 м и тщательно маскировалась. При подходе нашего под-
разделения к рубежу, намеченному мятежниками, группа А поднима-
лась, открывала огонь и иммитировала отход. Обнаружив это, наше
подразделение переходило к преследованию, ведя беспрерывный огонь
из всех видов стрелкового оружия. За зтим грохотом, естественно,
никто не слышал одиночных выстрелов группы Б, которыми и поража-
лись наши солдаты. Затем группа Б скрытно отходила. Так и возник-
ла эта легенда. Конечно, такой прием применялся только к подраз-
делениям, которые двигались в пешем порядке.
 Второй вопрос, который потребовал от командования армии про-
явления жесточайших требований и повседневного контроля, был свя-
зан с ликвидацией, так называемые, "боевых групп".
 Дело в том, что на все дивизии и полки наряду с ведением бое-
вых действий возлагались и охранные функции. В связи с тем, что
зтот вид деятельности поручалось осуществлять решением командиров
полков при отсутствии контроля старшей инстанции, то возникало
положение при котором в большинстве полков не оказывалось полно-
кровных батальонов и даже рот. Вместо того, что бы привлечь к ох-
ране все подразделения одного мотострелкового батальона, назнача-
лись взводы и роты из различных батальонов. Когда же нужно было
назначить подразделение для решения боевой задачи, то создавались
сводные батальоны и даже роты, которые назывались боевыми груп-
пами. Такие действия преподносились даже как развитие тактики об-
щевойскового боя и находили поддержку у некоторых довольно круп-
ных начальников. Конечно, боеспособность таких формирований была
ниже чем у штатного подразделения, да и у личного состава не бы-
ло уверенности в том, что включенные в его состав взвод или рота
не подведут в бою. Опыт боевых действий таких отрядов показал,
что во всех бедах обвинялись не штатные, а включенные подразделе-
ния.
 Ликвидация последствий от такого новшества потребовала прило-
жения особых усилий и настойчивости. По непонятным причинам ряд
командиров оказывал завидное сопротивление. Приказом командарма
при строгом контроле его исполнения была проведена замена подраз-
делений, несущих службу по принципу - один-полтора батальона для
охраны, а остальные батальоны в штатном составе для решения бое-
вых задач.
 Вообще, на первых порах, создавалось впечатление, что с пере-
ходом государственной границы часть офицеров оставила в Союзе все
свои военные знания, требования боевых уставов и командирский
опыт, а некоторые их поступки и поведение в бою вызывали удивле-
ние. Конечно, эта оценка не относится к подавляющему большинству
офицерского корпуса.
 Из донесений, поступавших в нашу оперативную группу, явство-
вало, что при боях в "зеленной зоне" подразделения 40-ой армии
стали нести большие потери чем это было ранее. С.Л.Соколов прика-
зал мне разобраться в этом вопросе. Выяснив, что один из батальо-
нов 70-ой отдельной мотострелковой бригады проводит операцию по
разгрому банды, находящейся в "зеленой зоне" юго-западнее Кандо-
гара, я вылетел туда.
 В батальон я прибыл во второй половине дня. Командир батальо-
на ... обстоятельно доложил обстановку, свое решение и продолжал
уверенно командовать подчиненными. Через несколько часов он обра-
тился ко мне с просьбой разрешить до наступления темноты отвести
батальон в исходное положение. Такая просьба меня удивила. Полу-
чалось, что задача не выполнена, бой продолжается и, очевидно,
его придется вести и ночью. Все эти вопросы я задал ему, но он
ответил, что в бригаде есть такие указания штаба армии и это,
якобы, позволит снизить потери. Я предложил ему обратиться к ком-
бригу, а тому, соответственно, в штаб армии, с просьбой разрешить
ему продолжать выполнение задачи без отвода батальона из "зеле-
ной зоны". Такое разрешение было получено и батальон в течение
ночи и следующего дня выполнил задачу, понеся при этом незначи-
тельные потери.
 Вернувшись в штаб армии у мненя состоялась беседа с автором
этой "челночной операции".
 - В.Ф., по Вашему указанию падразделения, ведущие бой в "зе-
леной зоне", к ночи оставляют захваченные рубежи и отходят на ис-
ходные позиции, что бы избежать больших потерь ночью. Но утром
оставленный рубеж приходится опять брать с боем, а это новые по-
тери. Какой же в этом смысл?
 - Виктор Аркадьевич, зачастую под покровом темноты мятежники
уходят и с утра нам придется вести бой уже только с прикрытием.
Тогда и потери будут невелики.
 - Но в этом случае батальон не выполнит задачу и с его коман-
дира следует строго сросить, а сделать этого нельзя, так как он
не виноват, а виноваты Вы.
 - А в чем же моя вина? - удивился В.Ф.
 - В том, что Вы приказали ему отойти. Основная цель боя - это
разгром противника, а не овладение его территорией. Избранная Ва-
ми тактика позволяет противнику беспрепятственно уйти от разгро-
ма и цель боя не достигнута. Овладение территорией в условиях Аф-
ганистана - это не самоцель, так как с уходом наших подразделений
она будет вновь занята моджахедами, отпущенных Вами. Эффектив-
ность такой операции равна нулю, а точнее минусовая, так как цель
не достигнута, а потери понесены. Может же быть и так, что ночью
мятежники не уйдут, а займут свой исходный рубеж и батальон вы-
нужден будет вновь его атаковать, а к ночи опять отходить на ис-
ходный рубеж. Так он и будет двигаться как челнок. Я считаю такую
практику, В.Ф., нужно прекратить, а точнее запретить - и она была
отменена.
 На территории Афганистана мятежники развернули настоящую
"минную войну", особенно на дорогах. Для минирования использова-
лись мины итальянского, американского, английского и бельгийского
производства, а так же и самодельные мины, фугасы и устройства.
Мины устанавливались на путях движения заблаговременно или при
приближении войск. Наиболее характерными местами установки мин
являлись участки дорог после подрыва, так как восстановление или
их обход были невозможны или затруднены. После подрыва мин ко-
лонна обстреливалась из всех видов оружия.
 К противодействию "минной войне" мы не были готовы в полной
мере. Имевшиеся на вооружении общевойсковых и инженерно-саперных
частей средства разминирования по своим техническим характерис-
тикам и количеству не обеспечивали требований войск. Основным
средством поиска мин оставался, по прежнему, щуп. Только с появ-
лением машины разграждения этот вопрос несколько сдвинулся с
мертвой точки, но до конца он, к сожалению, так и не был решен.
 Изнурительные марши, тяжелые бои, которые почти всегда закан-
чивались преследованием мятежников по трудно проходимой местнос-
ти с враждебно настроенным к нам населением, предъявляли к лич-
ному составу наших войск высокие требования. И он их с честью
оправдал.

 3

 История войн не знает ни одной победы, одержанной войсками
без тщательной и всесторонней разведки противника. Во время Ве-
ликой Отечественной войны разведку называли "глаза и уши коман-
дира". Неумение ее вести часто обходится дорогими и неоправдан-
ными потерями. Именно ведение разведки явилось ахиллесовой пятой
в действиях наших войск в первые годы пребывания их в Афганстане.
 Любой из видов разведки опасен, но пожалуй, наиболее опасно
ведение наземной разведки. Разведчик идет впереди и первый стал-
кивается с противником. Результат этой встречи во многом зависит
от степени обученности разведчика, его находчивости , хитрости и
ума.
 Условия для ведения войсковой разведки были весьма неблагоп-
риятны для наших войск. Появление даже небольшой группы советских
солдат, а тем более европейцев, сразу же фиксировалось местным
населением и становилось достоянием вблизи находящегося (а порой
и в самом кишлаке) отряда мятежников. Личный состав разведыва-
тельных подразделений не знал местного языка, который был много-
национален, а переводчиков в дивизии было 1-2 человека. Поэтому
такой способ ведения разведки как опрос местного населения исклю-
чался.
 Действия советских разведчиков в национальной одежде не скры-
вало их принадлежности из-за поведения, обращения с населением,
не знания обычаев и т.п. Афганская армия фактически саботировала
ведение разведки, хотя и имела для этого огромные возможности.
 Из многих способов ведения войсковой разведки могли быть ис-
пользованы только наблюдение, допрос пленных и, пожалуй, засады.
Но перечисленные способы могли функционировать в ходе боя, а до-
быть сведения о местонахождении отрядов мятежников, их составе,
намерениях и т.п. с их помощью было нельзя.
 Таким образом, наиболее действенными и эффективными остава-
лись агентурная и воздушная разведки от которых армия и получала
данные о противнике.
 Потребовалось значительно расширить сеть агентуры. Однако
подготовленных кадров на месте не было, а их подбор на первых по-
рах не в полной мере соответствовал предъявляемым требованиям.
 В основном все сводилось к рекомендациям местных органов влас-
ти, которые сами, порой, не имели достаточных сведений о том или
ином человеке.
 Большинство агентов весьма смутно представляли характер пред-
стоящей работы, да и техническое оснащение их равнялось нулю. До-
бытые сведения доставлялись резиденту либо пешком, либо на попут-
ном транспорте, а уже от него шли в штаб армии. На это затрачи-
валось 5-7 суток и, естественно, когда эти данные касались отря-
дов мятежников, то они устаревали.
 Попадались среди агентуры и двойники, которые передавали де-
зинформацию, что бы скомпроментировать советскую армию в глазах
населения. Передавались данные о местонахождении складов оружия,
боеприпасов, исламского комитета в том или ином строении населен-
ного пункта. По этому строению наносится авиаудар. И оказывается,
что в этом